Глава 52 - Ставка Зехота

Разор Блейк с улыбкой счастливого человека погладил фотографию своей дочери в брошюре (найти замену той, что изорвал Зехот, было несложно — всюду стояли столики, на которых брошюр было наложено стопками), выудил из нагрудного кармашка пластиковую карту и потряс ею в воздухе.

— Скоро наша очередь, — сказал он Зехоту, — приготовь деньги.

Несчастный отец Глу слышал, что его бывший друг прослыл самым богатым человеком на планете — кто ж не слышал об этом, — и потому не мог не полюбопытствовать, каких же размеров ставку он собрался делать и на кого.

Разор, словно не понимая вопроса, с глупым видом уставился на Шеридьяра. Так недоумевающий мальчишка смотрит на какого-нибудь дядьку, когда тот спрашивает у него, любит ли он свою мать.

Очевиден же ответ.

— Ну… на Лиру, конечно же, — запинаясь, сказал Разор.

Зехот разочарованно фыркнул и сложил руки на груди:

— Все как один только и делают, что ставят на твое чадо, — покачал он головой. — И ты туда же. Совершенно ничего не смыслите вы в боевых контестах.

Он говорил об этом так просто, словно речь шла не о поддержке их дочерей, а о каких-то второсортных скачках, где выбор еще был уместен. Разор, все еще не разобрав, шутит он или серьезен, почесал затылок, и его глаз несколько раз дернулся.

— Ты… это о чем? — наконец спросил он.

— Послушай, я, конечно, понимаю, что долг любящего папашки везде и всюду болеть за своего отпрыска… но всему же есть предел! — ответствовал Зехот. — Тебя, небось, женушка твоя заставила? У меня та же история. Но ведь это бредятина! Почему мы должны спускать денежки в унитаз, если можно поставить на того, кто выиграет определенно, но при этом выкрикивать из толпы имена наших дочек? Это же разумно — разделять родительский долг и добычу денег. Согласен со мной?

— Ну…

— У нас сбережений и так не больно много, а моя дорогуша хочет, чтобы мы профукали и то, что есть. Проще уж сжечь — огнем хотя бы согреться можно или пожрать приготовить. Ты, конечно, побогаче будешь — но и ставка у тебя немаленькая. А учитывая размах мероприятия, в котором будут участвовать наши детишки, жена тебе наверняка знатно карманы вывернула. Не боишься утерять титул крупнейшего богача, прогорев на поражении «удивительной Лиры Блейк, в которую верят полмиллиона идиотов»? — Последнее он сопроводил кривляниями.

Обиженный его словами, Разор, тем не менее, промолчал, не желая портить ссорой их неожиданную встречу — после стольких-то лет.

Впрочем, причиной для его молчания также послужила и свежая память об их школьном прошлом: что бывало, когда он начинал спорить с Шеридьяром. Каждая попытка надоумить ему, что бандитская жизнь — не самый удачный выбор, вознаграждалась залпом серьезных подзатыльников «за такую немыслимую глупость» и приглашением — без возможности отказаться — посетить одну из крупных разборок банды Зехота, чтобы убедиться, что быть бандитом — лучшее, что только можно придумать.

Зехот приобнял его и полушепотом сказал:

— Не знаю, что насчет тебя, но Гру меня на тот свет отправит, если узнает, что я поставил не на Глу. С Минкой то же самое, правда? Такая же «примерная мамаша»?

Разор посмотрел на Зехота с таким выражением, точно тот поинтересовался, правдива ли байка о летучем людоеде-переростке, а ответ был не самым веселым.

— Минка не удовлетворится одним лишь убийством, — с ужасом поведал он. — Однажды… я недостаточно эмоционально, как показалось Минке, похвалил Лиру за очередную победу в национальном кубке по смешанным боевым искусствам — и всю следующую неделю посреди ночи находил у себя в постели то решительно недовольного питона, то голодно мурчащую пантеру.

Зехот понимающе кивнул:

— Мне это так знакомо, дорогой друг.

— Но ты ведь понимаешь, что ставлю на Лиру я не потому, что меня заставили: она — моя дочь, и я люблю ее больше всего на свете. Я хочу поддержать ее. А ты… — Он таки не сдержался. — Зехот, это все твои бандитские замашки. Как же можно…

Зехот не дал ему договорить — толкнул его в плечо и пальцем поковырял в ухе.

— Да успокойся ты, я просто шучу — это ведь твои деньги, и тебе решать, что с ними сделать. Хочешь подарить их демоническому миру — пожалуйста, дело твое, давить не буду.

«Ты сейчас это и делаешь! — про себя ругнулся Разор».

— Кстати, сколько все-таки ты отстегнуть собираешься? — спросил Зехот.

Блейк поправил очки и с улыбкой — будто говорил об этом Лире, которую озвученная цифра должна была смутить и поднять ей настроение — объявил:

— Двести двадцать миллиардов.

Зехот вытаращил глаза, а его щеки раздулись, сдерживая громкое «чтоб тебя!». Но потом он быстро взял себя в руки — и отрезал:

— Можешь забыть о них.

Разор рассмеялся. Все-таки неисправим был его друг.

— Ну раз так, на кого же будешь ставить ты? — спросил он после.

— Тебе-то это зачем? Все равно выиграть не хочешь.

— Нет, почему же? Ты так меня заинтриговал, что я — так уж и быть — немного поставлю и на твоего фаворита.

Зехот снова обвил его шею рукой, приложился своей щекой к его щеке и довольно произнес:

— Знал я, что ты не так уж и безнадежен. Наши с Гру тридцать тысяч уйдут только в одном направлении. — Он ткнул себе в грудь большим пальцем и с усмешкой — будто бы говорил об очевидных вещах, до которых, к несчастью, додуматься смогли лишь немногие — молвил: — База Блэк. Этот парень нос утрет любому, кто скрестит с ним кулаки. Уж я-то в этом знаю толк.

Разор быстро отыскал нужную страницу в брошюре.

— Он довольно известен, — изрек он, пробежав глазами по статье. — Но только в твоем городе. Ты уверен, что он хотя бы до полуфинала дойдет? Все-таки среди участвующих есть персоны и гораздо внушительнее, чем он. Те, о ком весь мир наслышан.

Зехот зло хмыкнул, выхватил у него брошюру и тут же уничтожил ее.

— Как же легко тебе голову затуманить, — сказал он, подбросив нарванное конфетти над собой. — А еще умный человек. Этот паренек — до жути талантливый бандит. Страшно представить, чего бы он добился, если бы не чертово клеймо грешника первого класса. Эх, Разор, ты совсем не разбираешься в людях. Я, конечно, не заядлый игрок в ставки, но когда дело касается выбора сильнейшего — я ни за что не промахнусь. Ну, доверяешь ты мне?

— Ты так уверен в себе, что я просто не могу не поддержать и тебя, — хихикнул он. — Что ж, поставлю миллион-другой и на твой вариант.

Пораженный Зехот снова раздул щеки — ну и деньжищи! — затем быстро успокоился и согласно кивнул.

На кассе двухголовая демонесса заявила, что ставить разрешается только на одного грешника. Но до хруста сжатый кулак Зехота, ударивший в стену и оставивший на ней паутину трещин, а также сопровожденный испепеляющим взглядом, мгновенно ее переубедил. Перепуганная кассирша ахнула обоими ртами, покачала обеими головами и сообщила, что иногда можно сделать исключение.

Бывшие друзья оплатили сделанные ставки — и зашагали каждый в свою персональную ложу.

— Подумать только — не виделись со школьного выпускного, и следующая встреча — в таком месте, — на прощание говорил Разор. — А я уж думал, что мы с тобой так никогда больше и не пожмем друг другу руки.

Отвечая на его рукопожатие, Зехот с улыбкой подтвердил:

— И то верно — очень неожиданно получилось. Увидев имя твоей дочурки в списках, я было решил, что просто однофамилица. А потом — бац! — и ты в зале нарисовался!

«Он что, и вправду забыл Лиру? — подергивая бровью, подумал Разор. — Зехот, как же ты… Впрочем, это на него так похоже».

— Что ж, ладно, мне пора, — добавил он вслух. — Минка будет не в духе, если я задержусь еще хотя бы на минуту — ты же знаешь, как она не любит оставаться одна. — И, не сводя с Шеридьяра глаз, направился к ближайшему переправочному зеркалу. — Приятно было снова увидеть тебя, друг.

— Ага, рад был повидаться. — Зехот развернулся, поднял руку, другую сунул в карман — и затопал в противоположную сторону. — Не болеть тебе.

— И тебе того же.

Так двое старых друзей — не обнявшись как следует, не пригласив один другого опрокинуть пару стаканчиков и не поделиться всем, что случилось с ним за это время, не предавшись ностальгии о школьных деньках — словом, не предприняв ничего такого, что обычно делают школьные приятели, по воле случая встретившись друг с другом в самом неожиданном месте после долгих лет, — так они и разошлись. Будто бы сами хотели как можно скорее прервать этот, так приятно завязавшийся диалог.

Но в чем же дело? Читатель ведь тоже наверное заметил, что как-то уж больно быстро эти двое распрощались — словно неприятна была им эта встреча. Но как же — разве не крупной радостью поначалу было для них видеть друг друга? Куда же подевалось все это потом?

Странно.