Глава 36 - Моей силе нет предела

Глу отчаянно повалилась на спину, раскинув руки в стороны, и глубокими и продолжительными вдохами-выдохами стала восстанавливать дыхание — пять минут настойчивых попыток добраться до Плюфки измотали ее так, как если бы при жизни ей приказали оббежать весь город за одну ночь. Несложно представить: подобное задание оказалось бы не под силу даже самому выдающемуся спринтеру всех времен и народов — что уж говорить о Глу (в скобках говоря, ее город был в действительности огромным — даже за месяц его не вышло бы обойти пешком).

Вот насколько слабым и размякшим было сейчас ее тело.

Плюфка облегченно смахнула пот со лба — наконец-то эта грешница поуспокоилась — и немного приблизилась к ней:

— Ты…

Но тут же отретировалась обратно — внезапно Глу подорвалась, оставшись сидеть на пятой точке, и почесала макушку головы.

Разволнованная девчушка затянула свой предлинный шарф поуже и прикрикнула:

— Слышишь — не вздумай продолжать! Иначе я… — осеклась она было в неуверенности, — меры приму! Бу-бу?

Глу промычала какое-то нечленораздельное возмущение, чуть откинулась назад, упершись руками в пол, и сдула мокрую прядь с лица.

— Дерьмовый расклад, — сказала она и задрала голову.

Как вдруг что-то глухо звякнуло. Что-то, что выпало из ее кармана при резком движении и брякнулось оземь.

Грешница вопросительно гукнула и посмотрела вниз. У ее ног лежали черные часы на цепочке — трофей, полученный в бою с Базой.

— Ух ты! — негромко воскликнула Глу — и подобрала вещицу, закрутив ее на пальце. — Чертовы Вещатели оставили их у меня. Ну хоть на этом спасибо! Эй, а часики-то и впрямь неплохие — гляди, как сверкают. — И приятно улыбнулась.

Писклявый голосок Плюфки заставил ее опомниться и вновь принять дурацко-недовольное выражение лица:

— Ты вообще слушаешь меня, глупая… девка?

Глу поймала часы в кулак и, не сводя хмурого взгляда с юной демоно-пигалицы, сложила руки на коленях.

— И почему… почему энергия из тебя так и хлещет, а? — все плевалась та. — Тебя ведь сотрут вот-вот ко всем чертям. Так как…

— Да заткнись ты уже, — без эмоций рубанула грешница. Плюфка послушно приумолкла, сглотнув слюну, и с интересом прислушалась — чего же еще скажет это страшное создание в человеческом обличии. — И без тебя тошно. Не напоминай!

— Нет, конечно, было бы еще хуже, начни ты рыдать с горя (нытиков я ни с чем не перевариваю), — все о своем продолжала малявка, скрестив руки. — Однако и ты ведешь себя как-то… не так. Да и…

Но Глу ее, видать, даже не слушала. Еще и перебила под конец:

— Черт побери! — схватилась она за свои волосы, напряженно взъерошила их и запричитала: — Будь ты проклят, Гиорушка! Все из-за тебя! Уж лучше бы я цветочки поливала всю эту неделю вместо того, чтобы драться. Еще бы! — знай я, что меня ждет на самом деле, и не таким бы занялась… Но видите ли, моему долбаному демону прогуливать уж больно нравилось — и потому он не знал ничегошеньки, а мне наплел сказок про то, что после смерти таких как я ожидает лишь пресловутый ад. — И зло оскалилась — так, что даже Плюфка вздрогнула. Оказавшись в столь гадком положении, Глу и в самом деле позабыла, как еще совсем недавно хвалила своего прогульщика за то, в чем сейчас жестоко упрекала. — Ну, я до тебя еще доберусь, проклятый гуляка!

Маленькая демонесса хотела было возмутиться — невежливо ведь лезть поперек чужого слова, — но там же и смолкла: причитания Глу ее серьезно заинтересовали.

«Не знал? Демон-то? — подумывала она — О чем это она бормочет?».

И решила разузнать об этом.

— Эй… грешница, — неуверенно позвала она ее.

Глу недобро стрельнула в нее глазами, отчего та на мгновение пожалела о содеянном и уже почти отказалась от затеи вступить с ней в диалог. Но в итоге преисполнилась смелости и все-таки решилась:

— Твой демон… он что, обманул тебя? И… как его звали? То, что ты сейчас промямлила, звучит очень странно. Мне даже интересно стало.

Глу прищурила глаз, как подозревающая кого-то ищейка, и с недоверием промычала:

— Мм-м-м?

Эта соплячка что, так добивается непринужденного разговора? Якобы свою работу выполняет, успокаивая приговоренную узницу болтовней о ее проблемах? Или же ей действительно интересно?

Глу еще раз внимательно посмотрела в ее крохотное, но вовсю нахальное личико и убедилась: единственная причина, по которой этот дьяволенок решил установить контакт — не иначе желание удовлетворить ее детское любопытство.

Глу определенно махнула бы рукой на все ее расспросы (наверняка еще и предобрым словом бы наградила сверху), если б не подумала:

«Погодите-ка. Если присмотреться, это ведь неплохой шанс: малявка, уверена, знает всяко больше о том, как здесь все устроено, чем глупая водоножка. — Вспомнив о Гиоре, Глу сдвинула брови глубже и стукнула кулаком в ладошку, представив, как наподдаст ему при следующей встрече. (К слову, она даже сейчас была абсолютно уверена в том, что ей с известной легкостью удастся избежать ужасной участи; впрочем, ей так казалось во всех с виду безвыходных ситуациях, в какие она попадала немалое количество раз.) — Да, отличная возможность. Надо бы расспросить».

— Ватер Гиор… мм-м… то есть, Гори Водяной — это имя демона, который пришел по мою душу в мир живых ровно неделю назад, — начала Глу. Плюфка чуть подлетела, чтобы лучше было слышно. — Как только мы встретились, я сразу предложила ему вступить в мою банду и стать бандитом. Он согласился — и мы незамедлительно приступили к разборкам. Вот так и пролетела моя последняя неделя — сплошь и рядом одни драки. Мне даже поспать не всегда удавалось. — Глу приутихла на минуту. И затем громко разругалась. — Но черт побери — все из-за того, что я думала, что попаду в ад после смерти! Пустяки, — посчитала я, когда услышала об этом от Гиора, — сбегу оттуда, и делов. Однако кто ж знал, что этот несчастный любитель пропускать занятия говорил мне неправду?! — Она снова вцепилась себе в волосы. — И что на самом-то деле меня ждет — та-да-дам! — безвозвратное удаление из всех миров, какие только есть. Агрх! Вот же невезуха!

— Пха-ха-ха! Это ж надо быть такой неудачливой, — специально рассмеялась Плюфка: ей было приятно, что Глу — эта невменяемая, бестактная человеческая особь, за каких-то десять минут успевшая так ее напугать — попала в настолько глупую и невозможную неприятность. — Каким же идиотом должен быть демон, чтобы не знать, что случается с грешником первого класса после смерти. Безумие! Как ему работу-то дали? Не верю! Но еще смешнее то, что именно тебе достался этот экспонат. Вот так неудача!

— Так значит, ты не знакома с ним?

— Да уж вряд ли, — досмеявшись, смахнула девочка слезинку. — И кстати: ты что, серьезно планировала сбежать из ада? Не шутишь? — И опять прыснула; в этот раз ей было уже по-настоящему смешно. — Вот бы кто-нибудь еще это услышал!

Глу скорчила обиженную мину и медленно подняла кулак к лицу. В следующее мгновение она выскочила у края и, замахнувшись, попыталась отомстить — пока смеялась, Плюфка не заметила, что приблизилась к грешнице на опасное расстояние. Кулак просвистел у самого ее носика.

— Опять ты за свое! — отлетела она как можно дальше. — Сколько можно?

Глу что-то недовольно пробурчала себе под нос и уселась обратно. Вспышка была мимолетной.

— Не надо меня недооценивать, — сказала она. — Определенно: я бы смогла убежать. Жаль только, что уже не представится возможность доказать тебе это.

— Ты не знаешь, о чем говоришь! Ни один грешник не способен на это. Да что там — не каждый Вещатель смог бы совершить побег, окажись он в аду. Так что не задирай нос.

Глу прервала ее тем, что помахала ладошкой:

— Ладно, ладно. Заканчивай. Все равно никак не проверить.

Плюфка сердито сложила губы трубочкой и подумала:

«Вот же упертая. Да еще и без мозгов. Побег из ада, тоже мне… Совсем, что ли, с головой не дружит?».

(Честно признаться, автор и сам разделяет негодование юной демонессы: пусть мне пока и неведомо, что же в действительности представляет из себя ад этого мира — что поделать, знаю немногим больше нашей героини, — но из смутных представлений я уже могу твердо заявить, что слова о побеге — бред умалишенного. Наверное, ответить на вопрос о том, что же творится в голове у Глу, я бы смог с тем же успехом, с каким трехлетний ребенок перечислил бы вам все звезды в нашей Галактике.)

— Можно теперь я тебя поспрашиваю кое о чем? — некоторое время спустя заговорила Глу. — Все-таки на твои вопросы я ответила.

Малявка чуть поколебалась — и одобрительно вильнула подбородком.

— В своем последнем бою я для себя открыла, что некоторые люди способны развить в себе сверхчеловеческие возможности путем… сотворения греха. Гиор… гм, то есть, Гори Водяной (но тут Глу вспомнила, что Плюфка его не знает — а, следовательно, не знает и того, что Ватер Гиор — его ненастоящее имя, и потому можно не оговариваться) тоже никак не мог понять, откуда эти грешники черпают свою силу. Может, тебе что-нибудь известно?

Плюфка фыркнула и закатила глаза:

— Ну и ну… Неужели и впрямь существует демон, которому даже это было бы неизвестно? Нет, я все-таки хочу лично посмотреть на это чудо света. Дикость какая-то. А ты уверена, что не в бреду его видела? Я тебя пока еще мало знаю, но уже не побоюсь предположить, что ты и нафантазировать могла…

Глу демонстративно сжала ладонь в кулак, и Плюфка удалилась еще дальше. Но даже на таком расстоянии она не была уверена, что находится в безопасности, и потому решила больше не говорить лишнего. От этой ненормальной можно было ждать чего угодно. Чего хуже — еще летать вдруг каким-то образом научится.

— Ладно, слушай, — начала девочка. — Начну с того, что мир, в котором ты живешь (точнее, жила), существует благодаря двум вселенским основам: греху и добродетели. Исчезни что-нибудь из этого — и все рухнет в одночасье. (Кстати, юмор на тему ваших (человеческих) заумных речей о том, как было бы хорошо, очистись мир от зла, довольно-таки популярен в клубах Хэллинга. Да, это действительно смешно — полагать, что без греха жизнь стала бы лучше.) Грех — основа всего. Запомни это. Добродетель, наоборот, второстепенна и не так, в сущности, важна.

Плюфка заметила, как лицо Глу багровело с каждым ее словом — ну совсем, видать, не может понять о чем речь: слишком замысловато — и решила не злить ее и обойтись без сложных вступительных речей.

— Самое главное, что грех, прежде всего, — не действие, а энергия, которую человек и способен получить путем свершения того или иного поступка. Люди привыкли называть грехом воровство или оскорбление. Но это в корне неверно. В первую очередь грех — есть энергия, которая рождается благодаря тому, что кто-то стащил у кого-нибудь пирожок или кого дураком обозвал. Бу-бу? Я считала, что даже в мире живых большинство об этом уже давно знает.

— Вот так новость! — воскликнула Глу и призадумалась на минуту. — Кстати, я только сейчас подумала… А за что меня приговорили к такой страшной-то казни? Я ведь, если вспомнить, за всю свою жизнь ничего сверхпреступного не совершила. Гиор говорил, что вся моя будущая жизнь кишит одними грехами — дескать, как бы я ни старалась, останусь грешницей вовек. Но как-то его словам я теперь не особо-то и верю…

Плюфка выкатила глаза и шлепнула себя по лбу.

— Какой же… дурак… ух… — с ощутимым трудом отчеканила она каждое слово. — Послушай, я не знаю, каким уровнем невезения нужно владеть, чтобы получить в спутники подобного демона, но… нет, я никак не могу в это поверить… да он знает о своем родном демоническом мире не больше, чем о нем известно человеческому младенцу!

— Так он что, мне еще где-то неправду сказал?

— Да! Нет, ты только представь — он не имеет представления даже о том, кто такие грешники первого класса! Кому расскажу — не поверят. Решено — я обязательно найду его и поговорю с ним: то ли еще будет веселье. Надо и подружек прихватить…

— То есть? Кто же тогда такие грешники первого…

— Тебя приговорили к испепелению не за то, что ты якобы будешь грешить всегда и всюду и на добродетель не имеешь и толики шанса, — перебила ее Плюфка. Она взмахнула шарфом, повернулась боком и стала гладить подбородок — Гиорова персона ее очень заинтересовала. — Знаешь, у нас не так много времени, чтобы рассказывать тебе обо всех тонкостях этого мира; да я и сама, если честно, во многом не до конца разобралась. Поэтому буду лишь отвечать на твои вопросы. Итак. Коротко говоря, грешники первого класса — это грешники, которые… мм-м… как бы это сказать? Ну, в общем, люди, которые не способны чувствовать что-либо, когда грешат. Ни угрызения совести, ни сожаления, ничего. Для них (для вас, хе-хе) украсть или ударить кого — что стакан воды выпить или вздохнуть. Ровным счетом никакой разницы. Для грешника первого класса грех и добродетель совершенно ничем не отличаются. Для вас это — просто энергия, которую вы жаждете. Обычный человек не может избить другого до полусмерти и не испытать при этом ничего. А вы — можете. Именно поэтому у вас нет предела в развитии — вас ничего не сдерживает. И именно поэтому вы, грешники первого класса (первоклассные, если угодно) представляете наибольшую опасность, и потому вас просто стирают. Бу-бу?

Впечатленная ответом Глу опустила глаза и на время притихла.

А ведь и вправду. Если поднапрячься и припомнить в деталях все те моменты, когда Глу, говоря по-человечески, грешила, ни совесть ни стыд в ее сторону даже не глядели. А когда кто-то говорил об этом вслух — о грехах и добродетели, — единственное, о чем она думала в те минуты, было не ее «поганое» пристрастие к мордобоям за школой, а церквушка — единственно эта ассоциация и возникала в ее голове, когда она слышала это неинтересное, как казалось, слово — «грех». (В скобках говоря, о том, что и как происходит в церквях, Глу не имела ни малейшего представления. Знала лишь то, что там говорят об этих самых грехах и поют странные песни.)

Плюфка полагала, что Глу, пораженная, теперь уж точно затихнет до самой казни, но она ошибалась.

— Как же это круто! — Заулыбавшись во все зубы, грешница подскочила на ноги. — Это что же, моему потенциалу и впрямь нету предела? Шутишь?

— Ну… нет… это так… — озадаченно протянула Плюфка. Такой реакции она никак не ожидала.

— Вот теперь-то все и прояснилось — понятно, откуда у нас с Гиором взялась та странная сила… Так, у меня еще вопрос созрел: ты же слышала о бодилайне?

Девочке потребовалось время, чтобы прийти в себя — Глу ее буквально обескуражила. Воистину не от мира сего…

— Конечно, слышала, — уверенно отрезала она затем.

— Тогда, может, тебе что-нибудь известно и о другом слиянии, как…

Но договорить она не успела. Пожаловали две другие Плюфки. Медленно поднявшись из воды, наполнявшей бассейн посреди клетки, эти двое подлетели к грешнице и в унисон доложили своими мышиными голосками:

— Глу Шеридьяр, на выход.