Глава 42

Часть третья

Институт

Я стою посреди огромной жаркой пустыни, горячий ветер немилосердно стучит пылью в лицо, песок набивается в глаза, уши, нос. Ресурс на нуле. Разумеется. Иначе и быть не могло. Только непонятно, какого черта я крала эти книги, вообще, что мешало мне пойти сюда в первый же день. Пятки жжет. Я подпрыгиваю, и моментально наступает облегчение.

К тому же я подпрыгиваю высоко, слишком высоко, как резиновый мячик. Прохожу пару шагов, слишком горячо, прыгаю снова, теперь вперед. Метра на четыре, не меньше, пятки успевают ощутить облегчение.

На мне только облегающее спортивное белье, но даже в минимуме одежды жарко и я босая. Прыгаю, пытаясь сообразить, куда, и вижу вдали темные точки. Гигантскими скачками я приближаюсь к ним, дыхание становится прерывистым. Поднимается ветер, в лицо летит песок, скрипит на зубах, набивается в нос. Я щурюсь. Темные точки оказываются мишенями, под ногами лежит ресурсовое ружье. "Ну разумеется", — слышу я в голове голос Роя. — "Ты, это, ничего и не могла другого придумать". Я поднимаю ружье, ствол не заряжен. Рядом — семь патронов, чуть припорошенные красноватым песком. Мишеней три. Я не стреляла в этой жизни, но определенно стреляла в той — машинально снимаю предохранитель, загоняю патрон, вскидываю ружье к плечу. Слышится чей-то голос, безликий и невыразительный: "Выдохни и стреляй. Плавно. Не дыша. Между ударами сердца". Сердце стучит бешено, и легкие раздуваются как кузнечные меха — я безостановочно прыгаю, но заставляю себя успокоиться. По-прежнему прыгаю, но медленно, ищу дыхание, нахожу и замираю. Выдыхаю. Пятки жжет невыносимо, но я плавно отпускаю спусковой крючок и вижу, как пуля уходит куда-то влево и вверх. Ружье стреляет сильно и хорошо, как будто я добавила ресурса. С такой траекторией полета можно поразить цель даже за пару километров, но что-то не так.

Прыгаю вперед, и с размаха ударяюсь о волну горячего ветра, падаю спиной на обжигающий песок, перекатываюсь и тут же вскакиваю на ноги. Еще прыжок вперед — и снова тот же результат. Нужно стрелять отсюда.

Подпрыгиваю в отчаянии, пятки горят. Осматриваю ружье и вижу два численных деления. "Конечно, " — думаю я, — "Поправки. На ветер и...". Подпрыгиваю еще раз, и решаю сначала выставить ветер. Пытаюсь вспомнить формулы, голова плывет от жара, бесконечного песка, бесконечных прыжков. Я хочу остановиться. Отрываю от шорт кусок ткани, наматываю на палец и пытаюсь определить показатели, хотя не представляю, как я замерю скорость ветра без ресурса, и вдруг понимаю все необходимые характеристики. Числа появляются прямо на куске ткани, как будто вышитые неизвестной рукой. Мозг сжалился надо мной. Порывы ветра доходят до двадцати метров в секунду. Мучительно вспоминаю формулы, считаю и наконец, сдвигаю первое деление.

Второе деление. Снова прыгаю, уже привычно, и понимаю, что это гравитация. Замечательно. Но вычислить показатели? И в тот же момент пейзаж меняется, песок под ногами становится прозрачным, и я нахожусь на поверхности стеклянного глобуса. Вижу мерные деления и подписи на них. До мишеней один километр. Радиус планеты — 2048 километров. Масса пули — 9.90 граммов. Замечаю на горизонте дыру, пробитую моим первым неудачным выстрелом — на три метра левее мишени и на один метр выше.

Ступни горят. Боль кажется неестественным, архаичным чувством в этом сюрреалистическом, высокотехнологичном окружении, я кажусь себе подопытной обезьяной. Собственно, так оно и есть, но мне по-прежнему больно.

Зажмуриваю глаза, прыгаю, и вспоминаю формулы. Вычисляю. Долго, мучительно долго, около двенадцати прыжков и наконец, сдвигаю второе деление.

Вскидываю ружье и стреляю, на выдохе, но сердце уже не подчиняется никакому ритму, и пуля снова уходит мимо. На этот раз выше, сильно выше, и я понимаю, что ошиблась в расчетах. Пересчитываю, нахожу ошибку, не получаю никакого ресурса. Это ощущение оставляет действие неприятно незаконченным. Как будто съела любимое лакомство, но не почувствовала вкуса. Передвигаю второе деление, снова стреляю. Опять мимо, но это уже сбитое дыхание, всего на тридцать сантиметров выше.

Осталось пять пуль и три мишени. Прыгаю, стараюсь привести дыхание в норму, но это уже не помогает. Я устала. Сердце стучит, как барабан. Только барабаны играют четко, а сердце уже давно сбилось с ритма. Вдыхаю носом и выдыхаю ртом, стараясь не обращать внимания на сухость и песок, и наконец, останавливаюсь на слишком длинный миг, замираю и стреляю. Левое колено и правая ступня горят, и я чувствую, как наливаются волдыри, но это не важно. Попадание.

Четыре пули и две мишени. Стреляю. Попадаю.

Три пули и последняя мишень. Боль почти не заметна, но я чувствую торжество и прилив эндорфинов, и это тоже плохо. Контроль. Я успокаиваю сердце, приземляюсь на обожженное колено, стреляю и мажу.

Две пули и последняя мишень. Заставляю себя прыгнуть десять раз медленно и размеренно, ноги болят, но руки спокойны. Сердце спокойно. Стреляю. Последняя мишень падает и ветер утихает. В пять прыжков добираюсь до упавших мишеней и вижу огромный разлом в земле, но это смешно. Это скорее награда, чем испытание, я разбегаюсь, прыгаю в последний раз, и пейзаж сменяется.