Глава 1

Первый месяц пролетел, как во сне. Мне выделили комнату в элитном корпусе общежития — оказывается, при мне были найдены деньги, наследство из прошлой жизни. По существующим правилам десять процентов изъяли в пользу центра, а остальное пустили на оплату аренды. Хватило на целых пять лет. Мне было всё равно.

Я смотрела в зеркало на стройную брюнетку с высокими скулами и хотела обратиться к ней на «вы». Чужие люди были привычней своего отражения, городские легенды я знала лучше своего прошлого.

Со мной в комнате жила Эмми. Как выяснилось, она проснулась на двадцать один час раньше. В первый же вечер соседка, не задумываясь, изложила всю бесхитростную историю суточной жизни: у неё на лице веснушки; платье жмет в подмышках; вчера, вместе с ней пробудилась куча народа; на улице холодно. А я только слушала и кивала, тщетно пытаясь собрать цельную картину из разрозненных мыслей.

Нас обеих определили в цех по производству сувениров. Днём мы раскрашивали однообразных кукол, а вечерами играли в ассоциации с южной художницей, Зиэн, арендовавшей комнату в соседнем блоке. У художницы была смуглая кожа с зеленоватым отливом и множество вопросов.

Мы с Эмми садились на огромную кровать, заваленную черновиками, смятыми эскизами и утащенными с улиц афишами. Зиэн отворачивалась к столу, доставала карандаш и начинала очередной допрос.

— Ты получила новое знание. Откуда?

— Из истории, — всегда отвечала я

— Где? — уточняла Зиэн.

— На обочине дороги, в лесу.

— В каком лесу?

— В сосновом.

— Время года?

— Осень.

— Как ты видишь сезон в сосновом лесу?

— Пасмурно, дует ветер. Трава пожухлая. Пахнет осенью.

— Хорошо, — промурлыкала Зиэн. — А дорога?

— Грунтовая, разбитая колесами и размытая дождями. Красивая.

— Кто рассказал тебе историю?

— Старик.

— Как он выглядел?

— У него длинная, седая борода, серые глаза. На нем кожаный плащ с капюшоном.

— Голос?

— Низкий, хриплый, с лукавыми нотами.

— Что у него в руках?

— Посох и кружка с горячим чаем.

Зиэн стремительно, уверенными штрихами зарисовывала новую сценку. Ей никогда не надоедала эта игра, а нам с Эмми было нечего больше делать. Поразительно, как быстро сломанная жизнь вошла в колею рутины, будто ничего и не было — ни потерянного прошлого, ни странной тайны. Днем мы рисовали, вечерами болтали с другими стертыми или выбирались в городские трактиры, чтобы услышать немного новых историй и набрать ресурса.

Впрочем, я несколько раз пыталась проникнуть в здание приемного покоя. Старшие обитатели общежития рассказали, что всё найденное при нас имущество изымают. Раньше оставляли, но было слишком много лишних вопросов — откуда взялись эти туфли, а где их шьют? А у меня каблук сломан, может кто-нибудь знает, как это произошло и можно выяснить? Никто не мог работать, каждый новый стертый добрые полгода бродил по городу, искал мельчайшие зацепки, и раздражал горожан однообразными допросами. Но все расследования приводили в никуда. Ни одному счастливчику не удалось выяснить ни единого достоверного факта из своей прошлой жизни. А вот репутация реабилитационного центра, и так весьма непрезентабельная, опустилась ниже самого старого плинтуса, и горожане теперь демонстративно переходят на другую сторону улицы при виде типовой робы стертого.

Так что администрация решилась на спорный шаг — изъятие всего имущества сразу же, до пробуждения. По крайней мере, таково официальное обоснование действующего регламента.

На всякий случай, все же, составляют опись найденного имущества и передают в Институт.

Я всей душой понимала тех, кто проводил безнадежные расследования. И очень хотела тоже заглянуть в список, чтобы получить хоть малейшую зацепку. Вдруг при мне было что-нибудь оригинальное? Как же я мечтала однажды выяснить прошлое и встретиться лицом к лицу с тем, кто меня стер… Да кто об этом не мечтает?

Но всё безуспешно. Стены приемного покоя были профессионально зачарованы. Я получала ожоги и обморожения, срывалась и падала на брусчатку внутреннего двора. Каждый раз казалось, что до цели — рукой подать, и именно в этот момент все шло под откос. Администраторы, очевидно, были в своей защите уверены, потому что никто меня ни разу не останавливал и воспитательных бесед не проводил. Вылазки и последующее лечение требовали чудовищного количества ресурса, и поэтому я постоянно рыскала по городу в поисках информации и историй.

Эмми же терпеливо и заботливо отпаивала меня чаем после вылазок, рассказывала немудреные бытовые сплетни, чтобы мне хватило сил залечить ушибы.

«От меня же не убудет, если я поделюсь информацией бесплатно» — её любимые слова. Я бы хотела походить на Эмми хоть немного. Но знаю точно — если расскажу человеку историю даром, то уже не смогу ничего получить от него взамен. А мне нужен ресурс. Сила.