Глава 26

Мы уходили по широкому тоннелю, некогда промытому рекой в песчаной горной породе. Единственная лазейка среди непреодолимых скал, защищающих уютный мир затерянных. Мы медленно пробирались между причудливыми колоннами массивных, мертвенно желтых сталагмитов. Под ногами была вода, чистая и холодная, в глубине настойчиво и монотонно стучали капли. Дважды тоннель переходил в широкие пещеры, на дне которых разливались мрачные мутные озера. Мы обходили их с краю, придерживаясь за пугающе нависшие клыки сталактитов. Эхо шагов многократно отражалось от стен, все остальные звуки съело прохладное величие пещеры.

И только когда мы добрались до фургонов, оставленных и замаскированных в лесу неподалеку, я наконец озвучила вопрос, который так мучил последние дни:

— Но почему эти люди прячутся? Да любой ребенок из затерянных может выполнить вещи, над которыми бы сломал голову рядовой сотрудник Института! Затерянные управляют силами, которые мы и представить не в состоянии! Лично я не поняла и половины того, что представлялось здесь рутиной. В чем дело?

— Ты задаешь смешные вопросы, — ответила Селена, как обычно. Женщина выглядела помолодевшей и даже морщинки на шее стали менее заметными, — Любой ребенок в Нелоудже знает — чтобы сломать нужно куда меньше воображения, чем чтобы построить. Затерянные достаточно изнежены, вспомни. Для нас проигрыш, боль и даже смерть — всего лишь один из вариантов, и мы всегда подсознательно к нему готовы, в той или иной степени. Для них же это та цена, которую они не в состоянии заплатить.

Прошло недели две, мы свернули на восток и каждое утро ехали навстречу солнцу и каждый вечер убегали от кровавого заката. Я периодически тренировалась в скрытии мыслей с Селеной. Это все еще не стало рутинным действием, хотя и не требовало столько времени и усилий, сколько в первый раз. Совершенства я так и не достигла, но периодически отлынивала от пронзительно изобличающих занятий.

Полученные от затерянных знания дали огромный и возобновляемый за счет элементарных выводов запас ресурса, который мы тратили, куражась, как дети — гнали наши старенькие фургоны с несоразмерной скоростью, к которой кузова явно были не приспособлены, от чего все незакрепленные предметы слетались в одну кучу и что-то пугающе скрипело в подвеске. Каждый вечер Рой ругал нас и чинил фургоны — "Конец рулю, задрыги очумелые", и каждое утро барабанщик первый орал: "Болото! Вы ленивые сухопутные черепахи! Да улитка ползет быстрее, чем вы тащитесь! Это! Покажите настоящую скорость, включите ветер!"

И мы включали, набиваясь в кабину всей толпой, подпрыгивая на нескончаемых кочках и с трудом амортизируя удары наспех созданным силовым полем. Орали дурными голосами пошлые и пафосные песни, убирали лобовое стекло и позволяли ветру раздувать волосы. Неистовая, безудержная скорость пьянила лучше крепленого вина и сводила с ума проще, чем вещества, которые добавляли в кальян в Нелоудже. От перегрузок у всех были красные глаза и абсолютно довольные лица, а ночную смену мы отдавали Селене, которая днем предпочитала отсыпаться в силовом коконе, не участвуя в стремительном безумии.

Но в эту ночь мать Роя пожаловалась на головную боль и попросила подменить, так что Ким вызвался на вахту. Несмотря на безумно веселые дни, он тосковал по ночной дороге с сопутствующей мрачной романтикой и решил променять сон на лунный путь.

Под равномерный стук колес я быстро уснула на пустой кровати. Ким вел быстрее Селены, и уверенная скорость действовала на меня, как лучшая колыбельная.

Я проснулась оттого, что в фургоне кто-то был. "Ким?" — прошептала сдавленно, вглядываясь в смутный силуэт и уже зная, что это не он — фургон по-прежнему ехал в любимом ритме моего вокалиста. Даже страх не коснулся атрофированных со сна чувств, и только в кончиках пальцев ног подсознательно начала зарождаться привычная, но еще слишком слабая волна импульса для удара. Не успела набрать в легкие воздуха для крика, не успела собраться с мыслями, как на лицо легла огромная ладонь, перекрывая доступ кислорода. Вторая припечатала руки к груди, и в следующий момент незваный посетитель проник в мои мысли, неожиданно и резко выиграв не успевшую начаться схватку. Я не ожидала ментального нападения, нацелилась отражать атаку физическую, и поэтому проиграла. Два и два сложились слишком поздно.

Извилистый путь к затерянным, первый день в загадочном раю, лица встречающих людей, девочка с золотистыми кудрями — обрывки воспоминаний моментально пронеслись перед внутренним зрением и я знала точно, что не только перед моим. Потаенные воспоминания были украдены быстро и безвозвратно.

В следующее мгновение молчаливый агрессор освободил руки и отступил бесшумно, как тень. Я узнала повадки высококлассного наемника из Нелоуджа, которые забирают только то, что нужно, и никогда не уходят с пустыми руками. Незнакомцу оставалось сделать один шаг, и он бы оказался за пределами фургона, мчащегося на огромной скорости. В безопасности. Звать на помощь бесполезно — пока музыканты услышат крик, пока фургоны затормозят — наемник останется далеко позади, унося чужой секрет. И я отбросила сомнения, приняла сложившуюся ситуацию, как данность. Нужно сражаться самой, отвечать за допущенную беспечность, драться. В этом не было ничего нового или неясного, и я только боялась проиграть снова.

Я ударила наемника воображаемой волной по колену и в пах, уже не задумываясь. Он упал на пол, беззвучно скрутившись от боли. Подскочила, судорожно снимая со стула застрявшие наручники, склонилась над наемником, чтобы застегнуть браслеты у него на запястье. Мужчина неожиданно и резко ударил меня кулаком в лицо, перевернулся, оказался в двух сантиметрах от дверей фургона. В носу хрустнула кость, в глазах вспыхнула боль, и я чудом успела снять шок ресурсом, чтобы сохранить сознание. В следующий момент ярость ослепила меня. Считанный секрет, ночное нападение стали личным оскорблением, с которым следовало разобраться немедленно и окончательно. Я посмотрела наемнику в глаза, и увидела, как решимость в жестком взгляде сменилась ужасом и мольбой. Под моими ладонями, нависшими в пяти сантиметрах от лица нападавшего не осталось ни единой молекулы кислорода. Проигравший враг задыхался в фургоне, наполненном свежим весенним ветром, и я не отводила глаз ни на одну, самую страшную секунду. Наемник рвался со всей выучкой и мощью профессионального убийцы, и в какой-то момент мои силы закончились. Тогда я заглянула мужчине прямо в голову и забрала весь ресурс, оставив опустошенную жертву без проблеска надежды. Когда ярость ослабила хватку и кровь отлила от моего лица, человек был мертв.

Я медленно отошла к наружной стене и постучала, усилив звук. Говорить не было сил. Села на кровать и ждала, пока остановятся фургоны и разбуженные музыканты зайдут посмотреть, что случилось. И только тогда позволила себе отвернуться.