Глава 10

Пятница еще не наступила, и подруги предпочитали проводить вечера в Каморках, отсыпаясь перед рабочим днем, но я решила сходить одна в трактир и выменять парочку историй. Однообразные будни в цеху съели остатки воображения, мне снились нарисованные лица с одинаковыми яблоками, а пальцы заржавели щепотью, сжимающей кисть. Я должна была вдохнуть дорожный ветер, пусть даже робкий сквозняк из чужих рассказов.

Посчастливилось, уже через десять минут двери распахнулись, в трактир вошел одинокоий немолодой визитер с узловатым посохом. От этого старика веяло ароматом удивительной истории, он выглядел, как часть истории и он был, наверняка, историей сам по себе. Новоприбывший гость неожиданно споткнулся о порог, и я в ту же секунду оказалась рядом, извлекая все возможности из выпавшего шанса.

— Осторожней, — сказала я, — здесь высокие пороги и невкусный эль. Но зато замечательное красное морэнское, позвольте вас угостить и рассказать пару местных баек к ужину?

Путник улыбнулся в бороду, улыбка у него была широкая и располагающая:

— Конечно, дочка, я с радостью потолкую с тобой. Ты расскажешь мне, чего следует остерегаться здесь, а я расскажу тебе историю, в которой ты нуждаешься.

Я провела старика к своему столику в углу, заказала бокал вина ему и бокал воды себе и села напротив. К вину я заказала ломоть свежего белого сыра, потому что мне ужасно хотелось есть. Сыр был восхитительный, сливочный и нежно пах грибами, я откусывала его маленькими кусочками и наслаждалась редким для меня яством. Он стоил, как вход в библиотеку, но сегодня слабость победила меня, и я променяла пищу для духа на праздник живота.

— Угощайтесь, — предложила я, — это очень свежее, молодое вино. Оно еще не приобрело богатый и изысканный аромат выдержанных морэнских вин, который так ценят гурманы и воспевают сомелье, но оно пьется легко, как сок, и наполняет душу радостью, а истории — эпитетами.

— Мои истории не нуждаются в эпитетах, — сказал старик, — они и так обращаются к душе напрямую.

— Расскажите такую, — попросила я. — Мой ресурс как раз нуждается в хорошей истории после небольшого приключения.

— Конечно, — согласился путник, и посмотрел мне в глаза. И вдруг отшатнулся, будто заглянул в яму со змеями, посмотрел еще раз, отвел взгляд.

— Я расскажу тебе историю, — сказал старик, и я заметила, что голос его изменился. — Сказку.

Я не ответила — пыталась понять, что могло произвести на путника столь отталкивающее впечатление. Предпочла промолчать. Гость повертел в руках посох, будто бы намереваясь встать, но затем все же отставил узловатое дерево в сторону. Глухим и поучительным голосом начал рассказывать, глядя в сторону.

— Все звери в джунглях, от маленькой глупой мартышки до большого и мудрого льва знают, что нельзя охотиться на человека. Им не нужны законы или напоминания, они понимают необходимость запрета без слов. Человек опасен и злопамятен, он может истребить все племя за одного своего детеныша.

Но нет правил без исключений. Один шакал всегда хотел попробовать человечину — просто так, из любопытства. Однажды он нашел умирающую красивую львицу, добил её, съел плоть и надел шкуру. И чужая кожа пришлась падальщику настолько впору, что львы приняли его за своего. Вожак стаи влюбился в шакала в львиной шкуре до потери здравого смысла, и тогда шакал подговорил льва убить человека. Лев долго не соглашался, но шакал был умен и хитер, и смог уговорить льва. Лев все же убил человека, и угостил шакала.

И месть не заставила себя ждать. Люди убили льва, и всю стаю, и еще две соседних в придачу, а шакал успел скинуть львиную шкуру и сбежать. Но люди заподозрили, что в истории замешан кто-то еще, и уже идут по его следам.

Старик замолчал. Я подождала немного, затем спросила:

— И это все?

— Да, — односложно ответил он.

— Не поняла, — осторожно сказала я, — почему вы рассказали мне эту сказку. Даже ресурс не могу извлечь, ни одного вывода!

— Когда читаешь историю, представляешь главного героя с глазами своего мужа, — сказал старик. — Когда описываешь фантастические цветы, они пахнут ромашками под твоим окном. Эта история сшита по твоим меркам, даже если кажется, что жмёт в груди.

Я замерла на мгновение. Поняла слова, но не могла поверить. Как сквозь мыльный пузырь видела — старик подошел к стойке, резко бросил трактирщику горсть монет и вышел.

Нет. Этот интеллигентный старик не мог обозвать девушку шакалом, потому что не понравились глаза. Должно быть что-то еще.

Он знал меня.

Я вскочила, резко бросила трактирщику:

— Сколько?

— Старик все оплатил, — ответил тот, и я опрометью бросилась в сторону двери.

Не принял мое угощение, значит, — подумала уже на бегу. Бежала быстрее, чем способен человек, подгоняла шаги ресурсом. У поворота замерла, дорога раздваивалась и тропинки скрывались за вековыми деревьями. Если ошибусь, то упущу невероятный шанс, если уже не упустила.

Затравленно огляделась и увидела щуплого аристократа в зеленом шелковом камзоле. Юноша небрежно прислонился к могучему дубу, мял в пальцах придорожный цветок. В глазах — скука, ждет кого-то уже давно.

— Куда он пошел? — спросила я требовательно, чуть не переходя на крик.

— Кто — он? — Испуганно уточнил вельможа. — Я все скажу, объясните только...

Некогда было объяснять. Я проникла в мысли юноши легко, даже не задумываясь о том, что делаю. Увидела себя его глазами, высокую, сильную, помешанную. Потом — телохранителя, которого он отослал так недавно и так напрасно. И наконец — старика, медленно бредущего направо.

Я тут же отпустила перепуганного вельможу, оставив на холёном запястье отпечатки ногтей. Побежала следом за загадочным рассказчиком, отчаянно быстро.

Старик не успел уйти далеко, я догнала его в три сильных рывка.

— Кто я? — почти прорычала в седой затылок. — Вы знали меня! Скажите!

Схватила за плечо, развернула к себе лицом. Странник скривился от боли, посмотрел с ненавистью. Я с трудом перебирала спутанные мысли старика, на лбу выступила испарина.

Я видела лица, много лиц, много мест, пожар, бледную девушку без сознания с каплями крови на лице.

— Я не знаю тебя, — криво ухмыльнулся старик, — не ищи. Но я знаю таких, как ты.

Среди калейдоскопа лиц высветилось одно, красивая блондинка с тонкими неприятными губами. Смутно знакомая, но ничего общего со мной. Она улыбалась.

Старик развернулся и пошел прочь, не добавив ни слова. А я осталась стоять молча, безучастная и истощенная, не в силах сделать ни шага. Не сдвинулась с места и тогда, когда услышала в конце дорожки крики: "Это она! Вот она, держите ее".