Глава 49

В пятницу утром я рано пришла на семинар, и с удивлением обнаружила, что зал почти наполовину заполнен. Определение популярности лекции по ее названию все еще оставалось для меня непокоренным искусством. Поэтому, на всякий случай, я ходила каждое утро.

Два дня назад, например, общительные химики продемонстрировали восхитительное огненное шоу, собравшее аншлаг. Мои демонстрации на выступлениях не годились и в подметки. На внутренней стороне века на весь день отпечатались цветные сполохи. Потом было два дня гуманитарного затишья — я слушала замысловатые лекции про диалекты и бесспорные тезисы по диалектике.

Сегодня уже привычно поднялась к третьему ряду расположенных амфитеатром кресел. За прошедшие дни успела выяснить, что в первых двух рядах слишком мало места для ног, а вот третий давал возможность даже самые непропорционально длинные ноги вольготно вытянуть, не пиная переднее кресло. Приятный бонус для внимательного слушателя.

На сцене группа психологов представляла доклад о соотношении возрастных и индивидуальных закономерностей личности, необходимых для успешного прохождения испытания и адаптации к социальной общности института. Оказалось, я попадаю в статистическое преобладающее большинство (более девяноста процентов) людей, которые считают, что для успешного прохождения испытания необходимо набрать максимально доступное количество ресурса, что, впрочем, являлось отнюдь не обязательным фактором. Зато по возрасту (три дня назад двое исследователей, изучающих биомаркеры старения, определили мой точный биологический возраст — двадцать пять лет и три месяца) — так вот, по возрасту я выбивалась из средних показателей, хотя и попадала в стандартное отклонение. Согласно заявлениям и разноцветным графикам психологов, большинство людей попадают в Институт в возрасте от тринадцати до шестнадцати лет, сразу после кризиса подростковой идентичности и психологического отделения от семьи. Институт становится для таких подростков новой, целенаправленно выбранной семьей, на благо которой они и работают с максимальной отдачей.

В заключение один из докладчиков, невысокий мужчина средних лет невыразительным голосом произнес небольшую речь, которая произвела на меня неприятное впечатление, хотя ее смысл я до конца не поняла.

"Усиливающаяся индивидуализация и стремление к независимости, — говорил он, — делает Институт конкурентоспособным по отношению к другим институтам социализации подрастающих поколений, таких как семья и друзья. В результате этого часть подростков решается на кардинальное изменение своей жизни. Для подростков из аристократии такой переход считается социальной нормой и получение опыта и образования в Институте входит в группу базовых семейных ценностей. Для подростков из других слоев общества поступление в Институт способствует повышению социально-экономического статуса и играет роль так называемого "социального лифта". В большинстве своем вступительные фантазии представителей группы подрастающих поколений демонстрируют равнодушие к вопросам, находящимся в фокусе повышенного внимания, и достаточно базовых методов формирования ценностных ориентиров.

Для представителей молодежи и старшего поколения, особенно из непривилегированных слоев общества, задачи обеспечения социальной и психологической гармонизации выступают более рельефно, в связи с чем необходимо использовать ряд инструментов для уменьшения напряжения, завершения социального и ментального перехода и ликвидации стремления к реформированию. Стоит отметить, впрочем, что указанные проблемы не затрагивают преимущественное количество стертых, менталитет которых соответствует социальным нормам Института".

Интересный доклад. Неоднозначный.

Я задумчиво поднялась по лестнице на второй этаж, к кабинету нашей исследовательской группы. Зашла без стука, села.

— Прогульщица наконец-то явилась, — пробурчал Илин, недовольный тем, что я трачу рабочее время на семинары, но явно не запрещающий дальнейшие поиски и самообразование. — Что нового узнала сегодня?

— Что мне, как стертой, не нужна психологическая гармонизация личности, потому что я демонстрирую равнодушие к вопросам, находящимся в фокусе повышенного внимания.

— Интересно, — хмыкнул он. — Вот уж никогда бы не подумал.

— А что это за вопросы? — спросила я.

— То есть про вопросы вам не рассказали? — вздернул кустистые рыжие брови профессор, и сразу же, довольно демонстративно, потерял к беседе всякий интерес.

— Нет, — пожаловалась я. — Тирада про гармонизацию была в самом конце. Вообще показалось, что лектор обращался к другой группе таких же психологов. А мы ознакомились с отрывком сомнительной и немного конфиденциальной информации просто за компанию, по ошибке.

— Понятно, — кивнул Илин. — Но я-то не психолог, вы же знаете. В фокусе моего повышенного внимания находится наша работа, так что хватит тут разглагольствовать.