Глава 30.

— Они! Они, не надо, пожалуйста!

Слова не возымели действия, и если бы Елизар не увернулся, удар рожек пришёлся бы ему в грудь. Вместо этого рожки Они угодили по решётке камеры, которая разлетелась, как стеклянная.

Дело было плохо — девушка явно бредила, но вместо того чтобы лежать без сил, она вдруг обрела необыкновенную мощь и энергию, что в купе с её специфическими способностями делало её опаснее голодного тигра! Оставалось уворачиваться. Они не узнавала своего спутника, принимала его за кого-то другого. Судя по обрывкам фраз, слетавших с её губ — за врага, вроде насильника похитившего её и притащившего в это странное место. Мистическая сила маленьких и безобидных с виду рожек, уничтоживших недавно старуху-оборотня, которую не брали пули, была продемонстрирована сейчас самым лучшим образом. Елизар понял, что если он попадёт под такой удар, то разделит участь той старухи — сгорит и рассыплется в прах. Поэтому он счёл нужным отступить.

На беду в камере и частично в коридоре было рассыпано множество золотых шариков вычихнутых Они. Бросившись к двери, Елизар поскользнулся на них и растянулся во весь рост! Тотчас над ним возникла гневная Они, но лётчик резко оттолкнулся ногами и выехал в коридор, лёжа на спине. По дороге он задел дверь камеры, которая от толчка закрылась, но тут же была сорвана с петель и повисла на рогах обезумевшей девушки, как это случается иногда с калиткой, ставшей жертвой расшалившегося бычка.

Это обстоятельство дало неудачливой «сиделке» у постели больной фору в несколько секунд. Елизар метнулся в сторону, и тут же на то место, где он только что лежал, приземлилась дверь, которую Они скинула с рожек.

С рожек? Лётчик вдруг почувствовал, как по его спине заструились капли ледяного пота! Наследственное украшение на лбу девушки больше не выглядело «рожками». Рога увеличились, наверное, раза в три, и как-то странно светились. Светились и демонические золотые глаза Они, которые сейчас тоже казались втрое больше!

Короткий тюремный коридор, расширяясь, образовывал небольшой вестибюль, в котором располагался стол, предназначенный для дежурного и пустующий ввиду отсутствия такового. Елизар перемахнул его с ходу, успев подумать, что для Они в демоническом состоянии это не препятствие, а для него не защита. Оказавшись между столом и стеной, лётчик быстро обернулся, готовый юркнуть под крышку, так-как более деваться было некуда, но не сделал этого, а замер на месте!

Они стояла по ту сторону стола неподвижно и смотрела на замершего Елизара, словно не видела его. На её лице было растерянное выражение, которое Елизару понравилось немного больше, чем свирепость хищницы преследующей добычу. Но теперь беспокойство за себя снова уступило место беспокойству за Они, которая была явно не в себе.

Девушка принюхалась, шумно втягивая воздух, потом зачем-то пощупала пространство над столом руками. Её сдерживало и приводило в замешательство что-то, чего Елизар пока не видел или не понимал. На ум пришла сцена из гоголевского «Вия». Но там главного героя защищал начертанный но полу круг, а что здесь остановило разошедшуюся… Ведьму? Демоницу? Но ведь Они не то и не другое!

Елизар пошевелился, Они тут же вздрогнула и прислушалась. Значит, она не видела его и никак не ощущала, но слышала даже малейший шорох от его движения. Надо иметь это в виду!

Парень скосил глаза на стол, ожидая увидеть там раскрытую библию или что-нибудь в этом роде. Но ничего подобного на столе не было, а стояли там лампа, чернильница с конторским пером, полукруглая промокашка и пресс-папье в виде бронзового прямоугольника толщиной с палец, на котором, как на подставке был закреплён чёрный камень с блестящими жёлтыми точками.

Правильно — Они не какая-то нечистая сила, чтобы её пугала священная символика. Тогда что же?

Елизар пристальнее вгляделся в камень на подставке. Он один среди всех присутствующих здесь предметов претендовал на некую необычность. Лётчик прекрасно знал, что это такое, так-как видел точно такой же в школьной коллекции минералов. Это был кусок горной породы с вкраплениями пирита.

Так, и что с того? Пирит недрагоценен, хоть и блестит. Его называют ещё золотом дураков, так-как неопытные золотоискатели часто принимают его за драгоценный металл. Ну, ещё он является спутником настоящего золота, так что если нашёл пирит, то имей в виду — золото где-то рядом. Они говорила, что золото, но не обычное, а какое-то эфирное, является основой этого мира, как межмировой, опять же таки эфирный огонь является основой миров сущего, откуда они с Елизаром родом. Это походило на какую-то алхимию пополам с мистикой, но Елизар своими глазами видел, как девушка превращалась то в йети, то в странное птицеподобное существо, а потому не спешил отмахиваться от того, что не укладывалось в «научную» картину мира, которую так превозносили все преподаватели когда-то его учившие.

Сейчас лётчик понимал, что обычная логика не поможет ни ему, ни Они. Согласно обычной логике пирит никак не мог подействовать на пребывавшую в бреду девушку. Но если рассуждать ассоциативно, то пирит, это «антизолото», а значит, он как-то влияет на Они, раз она за счёт самого золота проделывает всякие чудеса, и даже чихает золотом.

Елизар решил действовать методом ненаучного эксперимента. Медленно-медленно протянул он руку к пресс-папье и положил на камень ладонь. Они напряглась и замерла, как кошка почуявшая крысу, обнажив при этом пару острых клыков, которых Елизар у неё раньше не видел. И всё же взгляд огромных золотых глаз не был сфокуссирован ни на нём, ни на камне, а потому экспериментатор продолжал действовать на свой страх и риск.

Так же медленно он сжал пальцы, приподнял пресс-папье и взял его в обе руки. Они вдруг ударила перед собой рукой с растопыренными когтями, но удар этот был скорее предупреждающим, как это делает испуганная кошка, желающая показать, что противник дёшево не отделается. Однако именно эта реакция помогла Елизару немного успокоиться. Они, по-прежнему, не видела его, и она боялась вдруг открывшейся перед ней неизвестности. (Интересно, что она видела при этом такого особенного?)

Теперь лётчик прижимал пирит к груди. Видимо со стороны Они это выглядело изменением в необъяснимом, потому что лицо её стало ещё более удивлённым, а выражение агрессии совсем покинуло его. Такой озадаченный вид бывает у собаки, впервые увидевшей хозяина в противогазе.

Надо было что-то делать дальше, и Елизар медленно двинулся вдоль стены, держа перед собой пресс-папье, как щит, хоть и не был уверен в эффективности такой защиты. Они отреагировала на это новое движение, коротко и утробно взвыв, и вдруг перепрыгнула через стол, очутившись там, где только что стоял Елизар, и где его уже не было. Лётчик в свою очередь едва не бросился наутёк, но сдержался и только развернулся таким образом, чтобы постоянно держать камень между собой и озадаченной фурией, готовой, впрочем, в любой момент броситься в яростную атаку!

Он отступал вдоль стены, пятясь и соображая, что делать дальше? Они осторожно двигалась за ним, не решаясь, напасть, но и не прекращая преследование. Так они прошли несколько шагов, и Елизар понял, что скоро окажется рядом со своей камерой.

И что тогда? Забежать внутрь и закрыться? Он уже видел, что светящиеся магическим светом рога разносят стальные решётки, словно те сделаны из тонкого льда. Но даже если бы это было не так, дверь в камеру запиралась ключом, который надзиратель унёс с собой. Это означало, что искать там убежище бесполезно.

Вдруг Елизар остановился. Он сам не мог сказать, почему это сделал, но ему было не до осмысления своих действий. Они тоже встала, как вкопанная, словно была его тенью. Елизар шагнул вперёд — Они отпрянула. Тогда он шагнул ещё и девушка отступила. Вид при этом у неё был уже явно напуганный, даже свечение рогов как-то померкло.

Тут Елизар осмелел. Ясно, что у него в руках было средство, имеющее свойства репеллента. С трудом заставив себя не наглеть, он принялся аккуратно загонять Они в её камеру. Через некоторое время ему это удалось, но девушка теперь в ужасе прижалась к стенке и начала завывать тоскливым утробным голосом, словно и в самом деле была до смерти перепуганной кошкой.

Это никуда не годилось. Требовалось уложить больную обратно в постель и успокоить, но как это сделать?

— Они! — вдруг неожиданно для себя позвал девушку Елизар.

— Кто здесь? — вскинулась Они, дико озираясь по сторонам. — Дядя Огги, это ты? Я тебя не вижу. Это что шутка такая? Дядя Огги, мне не смешно!

— Они, тебе надо лечь, ты больна, — как можно мягче проговорил лётчик.

— Кто это? — спросила девушка жалобным голосом. — Я ничего не вижу за этой… бездной!

Какая ещё бездна? И тут Елизар догадался. То, что виделось ему, как чёрный камень размером с кулак, с вкраплениями пирита, по какой-то причине было для Они бездной! Как бы то ни было, пугать её этой штукой ему совершенно не хотелось. Но и быть располосованным острыми когтями не хотелось тоже.

— Они, не бойся меня, я твой друг, — проговорил Елизар, сам себе при этом удивляясь.

Раньше он никогда не вёл себя так с девушками. Но то, что было раньше ни в какое сравнение не шло с тем, что происходило теперь.

— Друг? — спросила Они с сомнением. — Какой ещё друг?

— Ты не узнаёшь меня? — притворно удивился Елизар, хотя было очевидно, что Они не узнавала. — Ты меня просто забыла. Давай так — я поставлю этот… эту бездну на тумбочку, а ты посмотришь на меня внимательно и постараешься вспомнить. Только не бросайся сразу в драку, ладно?

Он понимал, что рискует, но нельзя же было и дальше отмахиваться от девушки пиритом. И всё же, опуская на крышку тумбочки пресс-папье, лётчик чувствовал невольную дрожь, ожидая повторения давешней погони.

— Елизар? — раздался вдруг голос Они полный удивления. — Это ты? Что это ты такое придумал? А почему здесь такой разгром? Ой, а что это с моими рожками?!