Глава 26.

Это было совершенно невероятно! Вроде бы нэко были умными существами, уж никак не глупее людей, но в этом вопросе они проявляли воистину кошачье упрямство!

Самцы нэко оказались очень привлекательными созданиями. В отличие от самочек и детей, они не шарахались от господина Сая, прежде всего, потому что не видели в нём соперника. (Да он и в лучшие свои годы не решился бы соперничать с этими мускулистыми парнями, каждый из которых был на полторы-две головы выше его самого. Кроме того, они были ловкими, как истинные коты! Врядли кто-нибудь из людей, даже бойцов-чемпионов, мог похвастаться чем-то подобным.)

К старику здесь все относились дружелюбно. Коты обитали на земле, а на деревья поднимались только с разрешения хозяйки, когда приходило время любви. Этому предшествовал песенный ритуал и несколько поединков, весьма опасного свойства. В любое другое время нахала сунувшегося на дерево ждала трёпка.

Миста предупреждала Сая, что, если он не хочет неприятностей, то на чужие деревья лучше не подниматься, там ему не будут рады в любом случае. Что же касается котов, то к ним опасно подходить, если под деревом собралось сразу несколько. Тогда его могут принять за конкурента, а это очень плохо, ведь распалённые страстью коты не знают что такое пощада. Однако при проявлении агрессии достаточно отступить и его не будут долго преследовать, ведь увлёкшись погоней можно упустить момент милости со стороны хозяйки дерева. Но когда коты поймут, что он не стремится получить благосклонность обитательниц деревьев, то за свою жизнь Саю не нужно опасаться, потому что нэко по-человечески уважают старость.

К сожалению такого человеческого свойства, как единство у нэко не было совсем. Здесь они были — кошки, как кошки! Матери безумно любили своих детей до тех пор, пока те были детьми. Подростки рано начинали самостоятельную жизнь и покидали родные деревья, чаще всего, чтобы никогда не вернуться и не увидеть своих матерей. Коты вообще не знали что такое привязанность к семье, а в котятах видели либо потенциальных соперников, если это были мальчики, либо перспективных самочек, если девочки. Все разговоры об объединении усилий для защиты от охотников за рабами, которые начинал Сай, наталкивались на глухую стену непонимания.

Взрослых котов люди не трогали, так-как в рабы они не годились — слишком непокорные, неподдающиеся никакой дрессировке. Кошек убивали в том случае, если те начинали отчаянно драться за котят. Чаще всего так и было, но иногда можно было до смерти напугать хозяйку дерева, и та убегала, бросив своих детей. Впрочем, такое случалось редко. Как правило, несчастная нэко погибала, а котята доставались браконьерам. Но дерево редко оставалось пустым, так-как всегда находилась новая хозяйка, которой нужно было где-то устраивать гнездо для своего выводка. Из-за этого коты просто не замечали разницы, ведь самок не становилось меньше.

Помыкавшись в бесплодных попытках добиться понимания, господин Сай через пару дней решил вернуться к дереву Мисты, где неожиданно обнаружил собрание котов. Ясно было, что теперь он здесь лишний, а хозяйка, бывшая с ним недавно такой приветливой, врядли обрадуется его возвращению.

Приходилось отправляться в путь, но слоняться по территории народа нэко не было смысла. И тогда Сай направился к горному перевалу, ведущему в мир людей.

Если бы такое произошло с ним хотя бы двадцать лет назад, это путешествие показалось бы интеллигентному потомку самураев неплохой прогулкой. Но сейчас, когда старость уверенно положила человеку на плечи обе руки, долгий подъём по каменистой дороге был мучителен! К тому же деловой костюм уже измятый и продранный в нескольких местах, а ещё, летние туфли, предназначенные для города, совершенно не подходили для такого путешествия.

Уже на половине подъёма господин Сай понял, что выбился из сил. На беду у него не было с собой ничего, что следовало бы взять в дорогу. Если бы он вовремя позаботился о необходимом, то Миста, конечно, не отказала бы ему в лепёшках в дорогу и во фляге с бодрящим напитком, который она готовила из листьев, растущих на её дереве. Но, увы, он не подумал об этом вовремя, а соваться к нэко, вокруг которой собрались драчливые самцы, означало основательно рисковать без надежды на успех.

К сожалению, он даже палку для ходьбы не догадался для себя прихватить. Вот что значит провести годы в профессорском кресле, забросить занятия спортом и забыть о том, что человеку необходимо периодически бывать на природе. Воздух городов ослабляет тело. Размеренная жизнь среди удобств отучает от физических нагрузок, и даже такая несложная задача, как подъём по горной дороге, где не требуется карабкаться по скалам, кажется трудной и почти невыполнимой. Особенно, когда тебе уже за шестьдесят...

Господин Сай добрёл до подобия площадки, возможно предназначенной как раз для отдыха, и в изнеможении опустился на камень напоминающий кресло. Таких камней здесь было несколько, и располагались они вокруг низкого, но широкого валуна с плоским верхом, похожего на стол имеющий форму неровного овала. Камень-кресло, на который опустился Сай, стоял с одного конца этого «стола». Другой такой же камень, только побольше располагался напротив и смахивал на место председателя. По бокам стояли ещё пять камней-табуретов, три с одной стороны и два с другой.

Старый профессор облокотился о край «стола» и повернулся так, чтобы видеть долину страны нэко. Сверху это выглядело, как бескрайний лес гигантских деревьев. Странно было видеть их кроны у себя под ногами, особенно после того, как, стоя внизу, доводилось лицезреть этих зелёных гигантов, задевающих верхушками облака...

.................................................................

— Итак, он снова здесь, несмотря на предупреждение!

— Это так, но чему удивляться? Человек не понимает предупреждений, ведь он существо неразумное!

— Протестую! Человек разумен — он знает, как гладить нэко.

— И он знает, что любят нэко. Да, человек разумен!

— Но зато он никак не может уяснить чего нэко не любят. И проявляет такое упорство в этом незнании, каким не может похвастать даже самый упрямый и самый настырный кот!

— Разве имеет сейчас значение, что знает, а чего не знает человек? Опять же таки, какая разница, разумен он или нет? Человек нарушил запрет и явился сюда снова. Это означает, что мы должны решать его судьбу. Поэтому, как председатель и хозяйка, я спрашиваю — какому наказанию мы его подвергнем?

Воцарилась тишина, и только тогда господин Сай, сердце которого билось, как паровой молот, смог обернуться и взглянуть в сторону говорящих. За столом сидело несколько… кошек! Кошки были крупные, наверное, вдвое или даже втрое крупнее обычных. И всё же это были не нэко, хоть все они вели себя по-человечески. У нэко от кошек были только подвижные треугольные ушки, кошачьи хвосты и втяжные когти на руках и ногах. Собравшиеся здесь были кошками во всём, без единого человеческого признака. Разве что выражение их мордочек было не совсем кошачье, и ещё...

Сай почувствовал, как его сердце замерло, словно его вдруг схватили жёсткие холодные пальцы. Он увидел, как ближайшая к нему кошка, сидевшая на каменном табурете, видимо желая устроиться поудобнее, взмахнула сразу парой длинных пушистых хвостов!..

Нэкомата… Кошка-оборотень, от которой можно ожидать чего угодно. Остальные, судя по всему, относятся к той же породе. И они собрались здесь, чтобы решать его судьбу?

— Его надо съесть! — заявила кошка, сидевшая ближе к той, которая назвалась председателем и хозяйкой, с той стороны, где было три места у стола.

— Разделить на всех и съесть! — подтвердила та, что сидела напротив со стороны двух мест.

— Неправильно, — опровергла её соседка, сидевшая со стороны двух, ближе к Саю. — Съесть его, конечно, надо, но сделать это должна хозяйка.

— А может просто женим его? — предположила нэкомата со стороны троих, сидевшая посредине.

— На ком? — хором спросили все присутствующие, включая господина Сая, которого, правда, никто не собирался слушать.

— На мне, — ответила нэкомата.

Снова воцарилось молчание, во время которого кошки переглядывались и как-то странно урчали, но это не было похоже на благодушное мурлыканье.

— Нет, это слишком жестоко, — наконец изрекла хозяйка. — Человек виновен в гибели и похищении множество нэко, однако, мы не должны поступать подобно ему самому. Я за то, чтобы его просто съесть, но мы не слышали мнение ещё одной из присутствующих здесь сестёр. Что скажешь нам ты, сестра?

Нэкомата, ближайшая к Саю со стороны троих, та самая, у которой он увидел два хвоста, смутилась, виновато посмотрела в сторону человека, затем взглянула на хозяйку и тихо произнесла:

— Я раздваиваюсь...

— Это происходит со всеми нами, сестра, — улыбнулась хозяйка. — И это давно уже не новость. Нам сейчас интересно другое, а именно — твоё мнение по поводу судьбы человека, снова нарушившего запрет.

— Именно в этом я и раздваиваюсь, — так же тихо произнесла сомневающаяся нэкомата. — Мне хочется его съесть, но мне хочется также и отпустить его, чтобы он шёл своей дорогой.

— Что ж, нам всем известна твоя доброта, — задумчиво проговорила хозяйка. — Ты добра к человеку, невзирая на всё, то зло, которое он причинил тебе в прошлом. Итак, я выношу решение! Раз мы не можем прийти к единому мнению, то пусть судьбу человека решает манэки-нэко. Да будет так!

— Да будет так! — хором воскликнули все сидящие за столом, и тут же повскакали с мест.

Господина Сая окружили плотным пушистым кольцом, подняли с места и мягко, но настойчиво повлекли куда-то прочь. Ему показалось, что кошки ведут его к нагромождению валунов, но через пару секунд челюсть профессора упала от удивления.

Это был манэки-нэко высотой с двухэтажный дом! Он был полностью каменным, а вместо раскраски имел высеченное резцом изображение узоров на шерсти. Обе лапы его сейчас были опущены, но глаза смотрели с дружелюбным лукавством, а добродушная широкая мордаха приветливо улыбалась.

— О, добросердечный брат наш! — обратилась к нему нэкомата-хозяйка. Помоги нам решить судьбу человека, который опять нарушил запрет и явился сюда, чтобы творить зло, потому что не было ещё случая, чтобы он приходил во владения нэко с добрыми намерениями.

Положение головы каменного манэки-нэко не изменилось, но господин Сай готов был поклясться, что тот взглянул в его сторону, хоть высеченные в камне глаза тоже оставались неподвижными. Да и улыбка его, как будто стала шире и загадочнее, но не потеряла дружелюбия.

Наверное, минуты полторы ничего не происходило, и вдруг раздался каменный скрежет, будто с места сдвинулась целая скала. Правая лапа изваяния медленно поднялась и застыла вытянувшись вверх. В тот же момент к ногам господина Сая упало что-то бесформенное и тяжёлое, а стоявшие чуть позади нэкоматы издали дружный вопль, после чего их лапки отпустили его руки.

Сай оглянулся. Ни позади, ни вокруг него никого не было. Кошки-оборотни бесследно исчезли. Он снова повернулся к изображению манэки-нэко. Гигантский кот по-прежнему сидел с поднятой вверх правой лапой, но глаза его, такие же загадочные и лукавые глядели уже не на человека, а куда-то вдаль. Тогда господин Сай посмотрел себе под ноги.

Это был очень странный мешок. Он был чёрным и оказался сшитым из шкуры какого-то крупного животного с упругим коротким, но мягким мехом, похожим на кошачий. Вот только трудно было представить себе кошку такого размера. Может быть пантера? Мешок был скроен из целого куска, и потому речь не шла о том, что на него пошло несколько шкурок.

Но удивление перед оболочкой уступило место удивлению перед содержимым. Когда Сай развязал тесёмки, стягивающие горловину, то не смог сдержать невольный возглас — мешок был наполнен золотыми монетами! Монеты были старинными, если не сказать — древними, но выглядели они так, будто их отчеканили только что. Груз золота оказался очень тяжёл, едва поднять одному. Но господин Сай храбро взвалил эту ношу себе на спину, и, поблагодарив манэки-нэко за участие и подарок, направился прочь.

Вскоре он миновал место, где находился каменный стол и кресла с табуретами вокруг него. Почему-то не вызвало удивления то, что и сам стол, и камни для сидения выглядели так, будто прошло не одно столетие с тех пор, как он сидел здесь в компании нэкомата.

Как бы то ни было, присесть на один из этих камней, чтобы перевести дух и опустить свою нелёгкую ношу Сай не рискнул, а наоборот обошёл это место подальше. Перед ним снова была дорога, а вернее широкая, пока ещё, тропа, круто поднимавшаяся вверх. Если до этого, шагая налегке, он выбивался из сил, то каково ему будет сейчас, когда груз золота пригибает его к земле так, что мысль помогать себе при подъёме руками, не кажется столь абсурдной!

Но нэкоматы были правы в одном — человек в своём упрямстве превосходит любые другие существа населяющие живые миры. Старый профессор упорно двигался вперёд, переставляя ногу за ногу. Он уже решил про себя, что будет идти, даже если придётся встать на четвереньки. Но этого не понадобилось.

Прошло менее часа, когда выбивающийся из сил старик дошёл до места, где тропа делала поворот, и носом к носу столкнулся с группой людей, спускавшихся вниз ему навстречу. Судя по внешнему виду этих путников, по их одежде, снаряжению и вооружению, они не могли быть никем иным, как разбойниками.