Глава 56.

Какими бы ни были резвыми козьи копытца, ноги пустынного фрачника оказались быстрее, и острые рожки Они так и не коснулись его мягкого места.

Дело кончилось тем, что Искуситель и Соблазнитель на всём скаку начертал в воздухе какой-то знак, после чего в пространстве открылось что-то вроде чёрной дыры, в которую он нырнул рыбкой. Они едва успела затормозить. Как бы ей ни хотелось боднуть этого типа за все его художества, улетать вслед за ним в ад, она не собиралась. Девушка… Нет, пожалуй, всё-таки козочка, потому как в этом облике она была коза совершенная, остановилась, вдохнула-выдохнула несколько раз, чтобы восстановить дыхание после пробежки, и, наконец, огляделась вокруг.

Нда, вокруг была всё та же пустыня. Хорошо ещё, что не безжизненное море песка! Здесь имелась кое-какая трава, невысокие кустики с мелкой листвой и серые ошмётки лишайника на камнях с теневой стороны.

Они вдруг ужасно захотелось есть и пить. Неудивительно, ведь пребывая в козьем теле, она получила в довесок и козьи привычки, а козы всегда что-нибудь жуют, такова уж их природа. Так, что здесь можно пожевать?

Травка, растущая в тени небольшой скалы, была чуть зеленее прочей растительности, и козочка сперва потянулась к ней. Тьфу, горечь! Так, видимо это несъедобно для цивилизованной козы. Тогда может быть листики с куста?

Листики оказались ничего так на вкус, но снимать их зубами по одному было делом долгим и утомительным. Наверное, верблюд разобрался бы с этим кустом в два счёта, слопав его вместе с ветками. Но козочка существо утончённое, и грызть ветки, на которых к тому же имеются преизрядные колючки совершенно несъедобного вида, было для неё невозможно.

В отчаянии Они отхватила самый сухой на вид пучок серой, тонкой, как перепутанная проволока и такой же жёсткой травы. Странно, но на вкус эта неприглядная растительность оказалась сладкой и вполне удобоваримой. Ну, раз так!..

Они с удовольствием приступила к трапезе. До сих пор она не представляла, насколько это может быть увлекательно — щипать траву! Козочка принялась старательно вычищать пространство, но быстро сообразила, что эта трава тоже бывает разной на вкус. Как ни странно, чем трава была старше, тем вкуснее — подсушенные тонкие стебли были хрупкими и легче жевались. Буквально таяли во рту и были слаще свежих жёстких побегов. Они научилась находить самые лучшие места по запаху и уже трапезничала избирательно.

Вдруг необыкновенно приятный аромат заставил её оторваться от этого полезного занятия. Козочка подняла голову и повела носом. Что за чудесный запах?

Они тут же увидела источник удивительного аромата. Это был цветок чем-то похожий на клевер, но странного золотистого цвета. Размером этот цветок был, наверное, с ладонь, помещался на длинном гибком и упругом стебле, который постоянно сгибался под его весом, но тут же выпрямлялся снова, от чего казалось, что цветок всё время кому-то кивает. Вот он кивнул в сторону Они, и у козочки буквально закружилась голова от пьянящего аромата, а рот наполнился слюною, словно она была по-прежнему голодна. Радостно вскинувшись, козочка устремилась к необыкновенному цветку, чтобы узнать, так ли он хорош на вкус, как великолепен его запах!

— Нет, нет! Не делай этого! — раздался вдруг рядом чей-то смеющийся голос. — Золотая мухоловка несъедобна, поверь мне!

Они остановилась, и второй раз за сегодня подумала, что видит перед собой знакомого, который зачем-то переоделся. И второй раз за сегодня она поняла, что ошиблась.

У них было действительно много общего во внешнем облике, а Андрей теперь был похож на них обоих. Только глаза лётчика не светились ни язвительным лукавым умом одного, ни доброй глубокой мудростью другого.

Человек, стоявший перед Они, был одет в длинные ниспадающие одежды и держал в руках посох. Волосы у него тоже были длинные светло русые, и такая же длинная борода. Он был высокий и худой, с выразительным худым лицом, на котором светились серо-голубые глаза. Глядя на Они, человек улыбался с искренней приветливостью, с любопытством разглядывая при этом необычную козочку.

— Пусть тебя не обманывает приятный аромат этого растения, — заговорил новый незнакомец, уверенный, что коза его понимает. — Золотая мухоловка полна яда, напоминающего на вкус патоку. Очень привлекательно, пока мухи не облепят, а это случается быстро. Менее чем за час этот цветок станет чёрным от прилипших к нему насекомых, и тогда он опустится туда, откуда поднялся. Там под землёй имеется мягкий мешок, вроде желудка. В нём переварятся и мухи, и сам цветок. Потом от этого «желудка» протянутся под землёй длинные тонкие нити, и у каждой на конце будет крошечный узелок. Со временем этот узелок вырастет и превратится в клубень полый внутри. В этой полости зародится и разовьётся вот такой же золотистый шар, наполненный медвяным нектаром, ядовитым настолько, что он убивает жертву, едва та коснётся его поверхности.

— Значит, если бы я его лизнула или надкусила, то сейчас была бы мертва? — воскликнула ошеломлённая Они.

— Нет, нет! — рассмеялся незнакомец. — Ты же не муха. Даже съев этот цветок целиком, ты получила бы не смертельную дозу яда, но он наделал бы тебе проблем очень нехорошего свойства. Это можно пережить, тем более что противоядием к яду, содержащемуся в цветке золотистой мухоловки, является простая вода. Но её-то как раз очень трудно достать в пустыне, а если нет возможности напиться вовремя, то через день или два можно умереть от обезвоживания, ведь отравленный желудок воду теперь не удержит.

Они вздрогнула.

— Какая ужасная тварь! — проговорила она, неприязненно глядя на золотистую мухоловку, к которой уже прилипло несколько мух.

— Ужасная и прекрасная одновременно, — поправил её незнакомец. — Среди живых существ нет совершенно ужасных творений, как нет и таких, которые были бы прекрасны с точки зрения всех остальных. Скажем, белый голубь — символ мира и доброты. Но это лишь с точки зрения человека. А как ты думаешь, что про него сказали бы те же мошки?

— Что он чудовище! — рассмеялась Они. — Да, я это понимаю и знаю о том, что такое пищевая цепочка… Ой, а вас не удивляет, что коза рассуждает о таких вещах и вообще разговаривает?

— Я знаю, кто ты на самом деле, — ласково ответил незнакомец. — Но ты меня удивляешь, ведь ты удивительное существо, Они! Андрей мне про тебя рассказывал.

— Значит вы Эммануил? — спросила Они, в памяти которой всплыли обрывки монолога, который произнёс перед ней пилот, едва они вступили в этот мир.

— Да, это моё имя, — подтвердил её новый знакомый. — Одно из имён, которыми меня наделили люди. Но я вижу, что ты хочешь пить. Пойдём, я отведу тебя к колодцу, за которым присматривает одна добрая женщина. Она даст нам воды.

— Вот здорово! — обрадовалась девушка. — А это ничего, что я немножечко коза?

— Думаю, что ничего, — ответил Эммануил. — Когда мы с ней встретились в первый раз, она сомневалась можно ли дать воду мне, из-за того что на мне одежда народа, иного чем тот, из которого происходит она сама. Не так-то просто было ей объяснить, что нет такого народа, которому не стоило бы давать чистой воды. Все равны перед Создателем, потому что все являются его детьми. Да, какие-то дети старше, а какие-то младше. Да, одни умнее, а другие глупее или может быть неопытнее. Но разве в семье дадут напиться умному ребёнку, а несмышлёному не дадут? Или может быть справедливо, что вся вода достанется старшим, а младшие пусть умирают от жажды? А может, мы будем одаривать красивых за счёт тех, кто прост лицом и телом? Или выделим сильных, обделив слабых? Нет, в семье так не делается. Отец одинаково любит всех своих детей, и заповедал им издревле любить друг друга, как это подобает братьям и сёстрам. Да, люди не равны, потому что они созданы неравными, но это не повод кого-то обделять. Наоборот, слабейший достоин того, чтобы получить помощь первым, младший заслуживает участия и поддержки старших, а тот, кому недостаёт ума, должен быть под опекой умных, ведь они могут сами о себе позаботиться, а он, нет.

— А некрасивый? — спросила Они, скосив глаза на собеседника.

— Некрасивый? — переспросил Эммануил. — Ну, во-первых, в глазах любящего Отца нет некрасивых детей. Во-вторых, понятия о красоте придумываются людьми, и постоянно меняются. Проходит всего лишь век, и смотришь — загар, который почти что вчера считался едва ли не уродством, признаётся красивым, а бледная кожа, когда-то превозносимая поэтами, воспринимается как недостаток. Та же участь постигает пропорции тела. Только что красавицами считались пышки, а теперь все любуются худенькими и тоненькими. То же самое касается многих и многих деталей, определяющих понятия красоты. Но самое главное здесь не это. Если кто-то из детей всё же признан некрасивым, то это не значит, что у него должна быть тяжёлая жизнь и несчастная судьба. Ведь красота души гораздо важнее красоты тела. Некрасивое дитя может быть добрейшим и умнейшим в семье, но если оно будет подвергаться обидам, издёвкам и холодному равнодушию со стороны братьев и сестёр, то сокровища его души пропадут без пользы, а сама душа ожесточится и очерствеет. Такое недопустимо! Отец учит своих детей любить друг друга, любить ничтожнейших также, как и одарённых всеми достоинствами. И тогда, во всеобщей любви раскроются дары, которыми наделены те, кто кажется обделёнными, и через их сокровища сказочно обогатятся все остальные! Так, как ты думаешь, стоит дать воды тем, кто некрасив?

— Я думаю, что люди никогда не поймут, как это прекрасно любить тех, кто в чём-то уступает тебе, будь это ум, красота, сила или что-то другое, — вздохнула Они.

— А вот здесь ты ошибаешься, дитя! — ответил Эммануил с ноткой сожаления в голосе. — Да, людям очень сложно это понять, а принять всем вместе любовь друг к другу ещё труднее. Люди привыкли бороться за жизнь, используя при этом все средства, включая ум, силу и красоту, а также многие другие свойства, которые могут обернуться инструментом, оружием, товаром для продажи, либо средством платежа. Привыкли они также отвоёвывать друг у друга жизненное пространство, ценности и то, что питает тело. Таким людям очень трудно объяснить, как можно любить тех, кого они стараются обойти в борьбе за существование, а часто и вовсе убрать с дороги, уничтожить. И всё же я не теряю надежды! Там, где из тысячи сотня услышали, десять поняли и хотя бы один попробовал жить в любви к своим близким, там рано или поздно появится второй и третий, до которого дойдёт, что эта любовь дороже тех сокровищ и даже хлеба насущного, ради которых человек трудится, воюет, а порой и разбойничает.

— Я, кажется, поняла, — ответила Они. — Но это всё сказано о людях, а я не совсем человек. Например, сейчас я в большей степени коза...

— Всяко дыхание славит Бога! — перебил её Эммануил. — Отец не создавал тех, кто недостоин жизни, и для каждого существа определил своё место. Такое место есть у каждого человека и у каждой твари бессловесной, даже если она невидима глазу. Есть оно и у тебя, хоть ты создание настолько удивительное, что даже меня приводишь в недоумение.

— Я… плохая? — спросила Они с трудно скрываемой грустью в голосе.

— Ты? — искренне удивился Эммануил. — Ты чудесная и удивительная, но необычная, однако это ни в коем случае не недостаток. Я знаю, у людей есть свойство опасаться всего необычного, не доверять ему. Но у них же есть тяга ко всему необычному. Правда, таким любопытством наделено меньшинство людей, а большая их часть сторонится всего что непонятно, но что за беда? Если ты интересна лучшим из лучших, тем, кто может по-достоинству оценить то, что есть хорошего в тебе, так этому можно только радоваться. Быть необыкновенным существом интересно, хотя и небезопасно.

— Иногда мне так хочется быть обыкновенной девушкой, — вздохнула Они. — Если бы не моя необыкновенность, я не попала бы в такую круговерть и не пребывала бы сейчас в козьем теле, а гуляла бы сейчас с друзьями и жила бы нормальной жизнью...

— Если бы не твоя необыкновенность, ты не спасла бы самолёт полный людей, жизнь которых бесценна! — строго сказал Эммануил. — Не отрекайся от собственных добрых дел и не ропщи на судьбу. Доля обыкновенных людей вовсе не так проста, как это кажется со стороны, и совсем не легка, а потому не завидуй! Зависть самое глупое из всех человеческих чувств. Имей в виду, что если ты завидуешь тому, кого хорошо знаешь, то он всегда завидует тебе, а если ты завидуешь тому, кого знаешь плохо, то ты просто не видишь его жизни целиком и не знаешь, что стоит за предметом твоей зависти, а там может быть что угодно. Ты наделена такими достоинствами и способностями, которые редко кому достаются. Чего только стоило то, что произошло с тобой сегодня! Натянула нос самому Искусителю, а потом гнала его по пустыне! Я давно так не смеялся! Имей в виду, теперь он на тебя в обиде, и обязательно постарается отомстить. Но ты не бойся — если что, обратись ко мне, но только искренне, и тогда я найду способ урезонить этого упрямца. Кстати, ты ведь проглотила столько адова пламени. Не жжёт?

— Нет, но немного щекочется, — ответила Они. — Зато я теперь могу стать человеком, так же, как стала козой...

— Не советую тебе превращаться в человека за счёт этой субстанции, — сказал Эммануил внушительно. — Лучше бы ты её совсем выплюнула, но как знаешь. А что касается человеческой формы, то лучше сделаем так!

Он положил свою ладонь между рогов козочки, и вдруг Они поняла, что стоит не на четвереньках, а на двух ногах! От неожиданности девушка покачнулась и, наверное, упала бы, но сильная рука Эммануила не дала ей этого сделать.

Они удивлённо оглянулась вокруг, и вдруг увидела, что они находятся возле колодца, и на них, раскрыв рот от удивления, смотрит женщина средних лет, с большим кувшином в руках.

— Добрейшая дева, — обратился Эммануил к этой женщине, — эта девушка нуждается в участии и заботе. Прошу тебя, дай ей своей чудесной воды и какую-нибудь одежду, чтобы прикрыть наготу. Я бы дал свою, но я отдал уже свой плащ её другу.

Через мгновение Они была завёрнута в большой полотняный платок, который женщина сняла с себя. Этой ткани хватило, чтобы закутать девушку с головы до ног, наподобие сари. Что ж, совсем неплохая одежда!

Закончив заворачиваться в это одеяние, Они повернулась к женщине, чтобы поблагодарить её, но вдруг увидела, что та стоит, замерев с большой чашей воды в руках, которую, наверное, собиралась протянуть ей. Они проследила за её взглядом и схватилась за голову...

Рожки! Они никуда не исчезли после её превращения из козочки в девушку! Сердце так и подпрыгнуло от радости, но тут Они вспомнила про женщину, поражённую её внешним видом.

Вот! Что бы ни говорил Эммануил, а быть необыкновенной, стрёмно! Попробуй теперь объясни этой доброй женщине, что ты не нечистая сила. Не поверит ведь!