6.59 PM

Путь был свободен.

Две трубки свободно раскачивались на своих шнурах, остальные были аккуратно повешены на рычаг. Людей уже не было — вняли голосу разума.

Дойл подошёл к кабинкам и повернулся, чтобы проверить Лизу. Девочка была на месте. Но рядом — всего в нескольких ярдах от неё — двое полицейских.

«Вот дерьмо», — прошипел Дойл. — «Всё хорошо», — громко и отчётливо сказал он, потянувшись в задний карман куртки за удостоверением.

«Бросай оружие!» — приказал ему старший из полицейских. — «Мы не сделаем тебе больно».

Шон достал удостоверение и бросил его полицейскому.

«Я из Отдела по борьбе с терроризмом».

«Конечно, сынок, я тебе верю», — сказал полицейский, угрожающе приближаясь к Дойлу. — «Просто успокойся».

«Проверь долбаное удостоверение, идиот!», — прорычал Дойл, всё ещё сжимая в руке пистолет.

Телефон зазвонил.

Коп подходил всё ближе и ближе.

«Сначала опусти пистолет. Потом поговорим».

Телефон зазвонил снова.

Полицейский уже подошёл к брошенному Дойлом бумажнику.

Телефон звякнул в третий раз.

Дойл навёл пистолет на Лизу.

«Проверь бумажник, старый кусок говна! Или я вынесу девчонке мозги!».

Второй полицейский бросился на колени, дотянулся до бумажника, увидел фотографию внутри, официальные печати, подписи.

Четыре звонка.

«Он не врёт» — сказал парень и протянул бумажник старшему копу. — «Смотри».

Шон воспользовался заминкой и бросился к телефону.

Успел как раз вовремя.

«Дойл», — сказал он, продолжая целиться в девочку.

Полицейские ошеломлённо следили за происходящим.

Лиза испуганно посмотрела на Дойла и заплакала — оружие он опустил только сейчас.

С трубкой, зажатой между ухом и плечом, он указал на полицейского, а затем на бумажник, полицейский кивнул и бросил его Дойлу под ноги.

«Я хочу поговорить с дочерью», — сказал Невилл.

«Нет».

«Ты кем там себя возомнил? Рембо? Быстро дай мне поговорить с Лизой!».

«Иди в жопу, Невилл. Меня достала эта игра. Я не буду, словно шлюха, мотаться по сраному Лондону в ожидании того, когда же ты соизволишь, наконец, превратить его в Хиросиму».

«Ты знаешь правила, Дойл».

«В жопу правила, в жопу игру, в жопу тебя, ублюдок».

«Я взорву следующую бомбу, если через тридцать секунд не услышу голос своей дочери. Часики тикают, герой».

«Давай, взрывай. Всё равно ты больше ни на что не способен».

«Ты же знаешь меня, Дойл. Я сделаю это».

«Я знаю. И мне насрать. Можешь взорвать хоть все бомбы мира, убить сколько угодно людей — мне без разницы. Знаешь, почему? Потому что у меня есть то единственное, что ценно для тебя в этом мире. Весь смысл твоей грёбаной, просранной жизни у меня в руках».

«Если ты хотя бы пальцем притронешься к ней, я…».

«Ты… что?» — язвительно прошипел Дойл. — «Взорвёшь ещё один район Лондона? Тоже мне угроза. Да пожалуйста! Повторяю для идиотов — мне насрать. А теперь слушай сюда, мразь. Я меняю правила твоей долбаной игры. Теперь будем играть по-моему. Не понимаю, какого чёрта я раньше до этого не додумался. Ты слышишь меня, сукин сын?».

Тишина.

«Невилл, я надеюсь, что слышишь. Ради своей дочери слушай! Мы с тобой встретимся. Но произойдёт это там, где я скажу и когда я скажу. Дошло?».

«А если я не соглашусь?»

«Я убью Лизу».

«Ты лжёшь».

«Уверен? Хочешь проверить? Как я уже говорил, ты можешь хоть сейчас рвануть все свои бомбы, но дочь ты увидишь только если в точности будешь выполнять мои требования».

«Единственная разница между нами, Дойл, в том, что ты можешь спрятаться за спиной закона».

«Мне никакой закон не нужен. Ты начал эту хренову игру, я её закончу. Попытаешься соскочить, я убью девчонку. Попытаешься обмануть, я убью девчонку. Взорвёшь ещё хотя бы одну бомбу, я убью девчонку. Новая игра — новые правила. Теперь слушай».