9.41 AM

Дойл отметил, что на кухонном столе остались тарелки и чашки. В центре стола стояла полупустая бутылка молока, а рядом миска недоеденных хлопьев.

Их вторжение похоже застало хозяина прямо за завтраком.

На одной из тарелок яичница делила пространство с беконом и парой сосисок.

Дойл, не особо беспокоясь о приличиях, схватил одну из сосисок и, шумно чавкая, расправился с ней.

Контр террорист осмотрел профессиональным взглядом комнату. Карандашные рисунки были приклеены к дверцам буфета с помощью липучки, магнитики буквы — хаотично разбросаны по поверхности холодильника.

Уайлд нашёл маленькие металлические машинки, позорно брошенные их владельцем в суматохе побега.

В комнате одуряюще пахло только что приготовленной едой.

Копы, сглатывая слюну и проклиная свою работу, тащились за Дойлом в гостиную.

В зале всё было более или менее в порядке. Телевизор работал с выключенным звуком. Под ним на полке стояли электронные часы, показывавшие неверные дату и время. На стенах было много фотографий семьи, которая сбежала из дома. Мама, папа и двое замечательных детишек. Родителям около тридцати, детям — восемь или девять. Мальчик и девочка.

Дойл окинул взглядом комнату, запоминая малейшие детали, подошёл к окну и выглянул наружу.

Угол обзора у Шона был примерно такой же, как и у Невилла в доме по соседству. Куча полицейских, машин. Даже долбаный штаб, откуда они с этими двумя недоделками недавно вышли, был виден отсюда.

Дойл заметил дверь позади себя, решил, что она ведёт в холл.

Знатный пинок, треск дерева — дверь открыта. И это действительно холл.

Пока Скотт и Уайлд осматривали помещение, Дойл включил рацию.

«Каллоуэй, это Дойл, приём».

Сквозь практически непрерывный шум помех он едва смог расслышать голос офицера.

«Что у тебя, Дойл?».

«Невилл не проявился?».

«Нет».

«Как только проявится, сразу сообщи мне».

Не дожидаясь ответа Каллоуэя, Шон отключил рацию. Он осторожно начал подниматься на второй этаж, шепча под нос проклятья из-за того, что под его тяжестью предательски скрипнула первая ступенька. Скотт и Уайлд последовали за Дойлом.

Как только они поднялись на второй этаж, Шон посмотрел вверх и увидел люк на чердак.

В коридор выходило четыре двери. Все они были заперты. Дойл кивнул Уайлду, а затем указал на ближайшую дверь.

Скотт решил проверить остальные комнаты.

«Чисто» — сказал Скотт, вернувшись к Дойлу, застывшему у двери на чердак.

Уайлд присоединился к ним через минуту и отрицательно покачал головой.

«Подсади меня», — прошептал Шон. Скотт присел, сцепил руки так, чтобы Дойл смог поставить ногу и поднял его.

Шон одной рукой толкнул люк, второй ухватился за край открывшегося проёма и, раскачавшись, забросил себя в пыльный полумрак чердака.

Тьма вокруг была непроницаемой, пыль — плотной. Кажется здесь целую вечность не ступала нога человека.

Пыль быстро забила ноздри и, чтобы не чихнуть, Шон прикрыл рот рукой.

Контр террорист достал из кармана куртки свою зажигалку, чиркнул кремнем и поднял её у себя над головой, словно факел.

Слабый свет пламени был практически бесполезен в окружающей мгле — огонёк освещал круг диаметром примерно в фут. Впрочем, это давало хоть какую-то призрачную возможность не набить себе пару шишек посреди всего этого хлама.

Он осторожно шёл по чердаку. Половицы немилосердно скрипели под его тяжестью. Зажигалка всё больше раскалялась в его руке.

Всё, что он видел — коробки. Они были везде. Сваленные в кучу, перевёрнутые, переполненные. Огонёк зажигалки выхватывал журналы, одежду, инструменты и даже долбаные старые одеяла. Чего тут только не было! Некоторые коробки были буквально выпотрошены, и их содержимое валялось на полу, словно потроха на бойне.

Дойл едва не упал, споткнувшись о стопку старых журналов для взрослых. Он невольно встретился взглядом с фривольно одетой дамочкой на обложке. Увы, но её весьма выдающиеся формы были покрыты слоем пыли.

У Шона из-под ног донёсся душераздирающий визг. Он замер.

Дерьмо.

Казалось, окружающая мгла и вьющаяся в воздухе пыль должна была бы заглушать этот звук, но Дойл продолжал его слышать.

Он наклонился, чтобы увидеть источник звука. Оказалось, что бравый Контр террорист испугался резинового кролика. Сраной детской игрушки! Яростно пнув кролика, он услышал ещё один взвизг. Теперь в нём можно было расслышать нотки недовольства и укора.

Долбаные дети!

Стена, отделяющая чердак дома номер восемь от чердака дома номер десять, теперь была всего в шести футах от него.

Дойл видел, что кирпичи никто не трогал, на них не было свежей краски. На их покой покушалась только вездесущая пыль.

Он подошёл к стене и прикоснулся ладонью к прохладе кирпича.

Этим домам больше восьмидесяти лет. Значит, толщина этой стены примерно фут. Шон начал простукивать кладку костяшками пальцев, прислушиваясь к звуку.

Если они собирались прорваться в соседний дом отсюда, то стену придётся взрывать к чёртовой матери.

«Похоже, план А провалился», — думал Дойл, возвращаясь к люку в полу.

В этот момент на поясе ожила рация.

Он достал её из чехла, выкрутил звук на минимум и лишь потом ответил.

«Дойл, это Каллоуэй. Быстро в штаб!».

Шон осторожно подошёл к люку.

«Дойл…»

«Ради Бога, говори тише! Я тебя прекрасно слышу. Я на чердаке дома номер восемь. Невилл вполне может быть за стеной и слушать наш разговор. Ты действительно хочешь, чтобы он знал все наши планы?». Он присел на край люка, двое полицейских вопросительно уставились на него. «Что у тебя там стряслось?».

«Здесь происходит что-то странное» — по-военному сухо ответил Кэллоуэй. — «Дверь номера десять открыта. Кто-то выходит из дома».