7:10 AM

Шум обогревателя раздражал его.

Нужно обязательно починить эту хреновину.

Постоянное дребезжание выводило его из себя.

Погода за окном выводила его из себя.

Стояние в пробке выводило его из себя.

Если быть честным, его раздражало и бесило всё.

Шон наклонился вперёд и вставил кассету в стереопроигрыватель, выкрутив ручку громкости на максимум. Музыка заполнила авто. Яростная и пугающая.

«Я почти понял сегодня…»

Дойл сполз в кресле, опершись ногой на приборную панель. Проведя рукой по ковбойскому ботинку, он попытался вспомнить, когда последний раз чистил свою обувь.

«Встав лицом к пустоте и страдая…»

Люди, переходящие дорогу, спешащие на работу или куда-нибудь ещё, напоминали скромный ручеёк. До того, чтобы он превратился в полновесную реку был ещё час или около того. Некоторые бросали на Шона недовольные взгляды, но большая часть была сосредоточена просто на том, чтобы перейти улицу.

Шону прекрасно был виден интересующий его дом.

«Спрашивая, почему я…»

Это был простой дом из красного кирпича, с белым крыльцом и белыми окнами. Ни в одной из квартир не горел свет. Блики уличных фонарей отражались в стёклах, словно пламя свечи в глазах слепца.

Дойл открыл бардачок, выудил оттуда пакетик леденцов и бросил один из них в рот.

Ещё в бардачке были кассеты, пустые футляры, смятая коробка, в которой когда-то лежал фруктовый пирог от «МакДональдс», несколько клочков бумаги с каракулями на них.

Коробка девятимиллиметровых патронов.

Обычный мусор, который лень выбросить.

«Так много раз я пытался собрать в кулак своё мужество, но всё, чего достиг — гвоздь в моей руке…»

Дойл взял коробку с патронами и открыл её. Из потайного кармана куртки достал запасную обойму для «Беретты» и, не спеша, стал заполнять её.

«Моя жизнь — таскаться по пескам сорок лет, но так и не обрести Обетованной земли…»

Все пули были с просверленными наконечниками.

У Дойла был и ещё один маленький секрет — кобура на левой лодыжке, надёжно скрытая джинсами и ковбойскими сапогами. Внутри кобуры был «Star PD» 45 калибра. Пистолет был меньше четырёх дюймов в длину, но заряжен всё теми же патронами с просверленными наконечниками.

Он мог пробить затылок жертвы с двадцати ярдов.

Шон знал это, поскольку видел, как это делают другие и делал сам.

Сколько раз?

Дюжину? Две?

Он давно потерял счёт.

Кому какая разница?

Дойлу явно было насрать, и если ему насрать, то всем остальным ублюдкам мира тем более.

Он понятия не имел, скольких человек убил за последние годы. С помощью пистолета, ножа. Просто голыми руками. Он помнил имена некоторых своих жертв, остальные оставались в памяти только лицами.

К некоторым из них он оказывался так близко, что вдыхал этот странный, пьянящий запах чужого страха и боли.

Боль.

Постоянный партнёр.

Смерть — часть ежедневной работы.

За годы службы в контр террористической группе Дойл встречался с ней постоянно в самых разных ипостасях и никак не мог к ней привыкнуть.

Как давно он служит?

Пять лет? Десять?

Сотню?

Он улыбнулся.

На каждую смерть, которую ему удалось предотвратить, приходилась смерть, за которой он мог только наблюдать. Коллеги, случайные мужчины и женщины, иногда дети.

И она.

Единственная, на кого ему было не наплевать.

Джорджи.

Он загнал последний патрон в обойму и убрал её в карман.

К чёрту.

Дойл закрыл глаза и увидел её.

Она всегда была с ним. Особенно в редкие моменты тишины и покоя. Больше, чем когда-либо, он ненавидел ночь. Мысли о Джорджи приходили к нему во сне. Если днём он старался держать эти мысли как можно дальше, на самом краю сознания, то ночь была их временем. И он ничего не мог с этим поделать.

Она мертва уже больше восьми лет.

Ведь так?

Ты должен знать. Ты был с ней той ночью, смотрел ей в глаза, чувствовал её кровь на своих руках. Вдыхал её запах.

«К чёрту!» — прошипел себе под нос Дойл, скармливая стерео другую кассету, сделав звук ещё громче.

«Надеюсь, конец принесёт меньше боли, чем вся моя жизнь…»

Дойл заметил движение в зеркале заднего вида и повернулся в кресле.

Газетчику было около двенадцати. Высокий худощавый парень стоял и смотрел на дом номер 10 по Лондон-роуд.

За оградой во внутреннем дворике копошились люди.

В униформе.

Шон выскочил из машины и парень, разносящий газеты, бросил на него затравленный взгляд.

Движением руки Дойл убрал надоедливую прядь со лба, но коварный ветер вернул её обратно.

«У тебя не найдётся пары лишних газет?», — спросил Шон, кивая на увесистую сумку парня.

Мальчик посмотрел будто бы сквозь него.

«Мне нужна газета», — более настойчиво попросил Дойл.

Мне нужно чем-то занять чёртово время.

Парень покачал головой.

«Ты носишь почту в дом номер 10?»

Кивок.

Дойл протянул руку. «Я возьму их газеты. Сегодня они вряд ли захотят что-нибудь почитать».

Газетчик на секунду замешкался, а затем отдал Шону свежий номер «Миррор». Контр террорист взял газету и нырнул обратно в свой «Дацун».

Дойл пролистал до спортивной странички и стал читать.

Парень ещё некоторое время постоял неподвижно, увлечённо наблюдая за работой специалистов, а потом постучал в окно Шона. «Сэр, что здесь происходит?»

«Ничего, что касалось бы тебя, мальчик», с улыбкой ответил Дойл. — «Займись-ка лучше делом — разнеси остальные газеты».

«Вы уверены, что жильцам десятого дома не понадобятся их газеты?» — не унимался подросток.

«Можешь мне поверить». Мальчик кивнул и продолжил свой обычный утренний путь.

Дойл бросил взгляд сначала на часы, потом на дом. Его окна всё ещё оставались тёмными.

Сколько можно ждать?