Тессия. Миссия «Волги»

В назначенное время пилоты «Волги» сменили курс и крейсер ушёл по другой цепочке ретрансляторов к Тессии. Шепард наблюдал уход крейсера из пилотской кабины фрегата. Джеф Моро вместе с Эрихом Гебеном постарались так подобрать скорость фрегата, чтобы уход крейсера не выглядел слишком уж стремительным. Шепард стоял позади кресел пилотов, глядя, как расплываются в черноте космоса кормовые кроваво-красные огни большого корабля и молил всех богов о том, чтобы появление рядом с Бенезией и Этитой его Светланы помогло семье азари обрести счастье — вернуть к обычной жизни Лиару. Старпома давным давно перестала впечатлять продолжительность жизни азари. Он всегда ценил и уважал совершенно другие качества, мало связанные с возрастом. Совершенно другие, личностные, внутренние, глубинные.

Светлана, сидевшая в Центральном посту, знала, что Шепард провожает её корабль жадным взглядом. Чувствовала. Ощущала. И внутренне готовилась к тому, что её ожидало на Тессии.

Несколько часов она провела в госпитале крейсера в кабинете его главного врача — Аллы Кирилловны Селезневой, капитана Медицинской Службы Имперских Астросил. Выслушав пространную лекцию о том, насколько ещё слабо и неполно знают земные, да и не только земные медики особенности этого состояния, Светлана осознала, что наука здесь вряд ли является всесильным инструментом. Селезнева это поняла сразу:

— Не бери в голову, Светлан. Это наши сугубо медицинские заморочки. Да, азари бесполы, да они только внешне представляются нам, людям, женщинами. Ну и что. Зато они — вне всякого сомнения разумны в привычном нам, землянам, смысле этого слова. Зато они не только внешне красивы на наш человеческий и даже женский очень пристрастный взгляд, зато они долго живут и бывают весьма, весьма умны. Рассматривай этот полёт не как наскок или наезд, не как досадное отвлечение экипажа крейсера от плана полёта в составе отряда кораблей. Пусть твои орлы посмотрят на материнскую планету азари с ракурсов, которые абсолютно недоступны туристам, пусть услышат голос планеты. Я же знаю, ты запланировала трёхчасовую стоянку крейсера.

— Ал, не могу я больше задерживать корабль. Или «Нормандии» придётся дрейфовать долго.

— Туманность Пилоса. По нашей классификации названа в честь древнегреческого города Пилос. Карта этого скопления малодоступна, если не ошибаюсь. — Селезнева поймала утвердительный кивок подруги. — Но у нас она есть. — врач раскрыла инструментрон. — Пять систем, минимум по три планеты в каждой из них. Ты всерьёз думаешь, что там будет мало работы для кораблей отряда?

— Сколько будет работы — вся наша будет. — почти в рифму сказала Стрельцова, поняв, куда клонит подруга. — Знаю я, понимаю. Потому уверена — и за три часа мои люди смогут посмотреть на Тессии предостаточно. Потому и не продлеваю стоянку. В какой-то мере не хочу превращать лечебную процедуру в гигиеническую, если, конечно, будет правильно сказать так с медицинской точки зрения.

— Правильно, правильно. — пробурчала Селезнева. — Хорошо хоть не отрицаешь, что твои люди смогут и за три часа успеть посмотреть предостаточно. А сама?

— Что я планирую? — уточнила Стрельцова. — Ничего особенного. Челнок, грузопассажирский, затем местный флайер…

— Зачем усложнять, Свет? На этом «волговском» челноке ты вполне можешь прибыть куда угодно. Статус, сама понимаешь, потому — подробно не озвучиваю и не уточняю. Да и время искать и перегружать всё в местный тессийский транспорт будет потрачено впустую. Не надо таких трат. Пусть Бенезия получит груз полностью. И все остальные заинтересованные азари — тоже. Кстати, им, этим заинтересованным, предназначенный для них комплект грузов ты можешь передать прямо в порту Тессии. А материалы по Дилинаге — на финал, только для Бенезии. И пусть Этита посмотрит тоже. Мятежному Матриарху будет полезно увидеть это одной из первых.

— Извини, Ал. Я тупею на глазах. Стыдно до ужаса. — проговорила Стрельцова.

— Ничего ты не тупеешь, Свет. Просто хочешь, жутко хочешь выносить и родить от Шепарда ребёнка. Вполне нормальное стремление. Не наговаривай на себя. Сознание хочет одного, а тело — другого.

— Ты опять права, Ал. Ещё два с половиной года таких мотаний по галактике и я решусь на реальную авантюру. — выпалила Светлана. — Поймаю Джона где-нибудь и форменным образом изнасилую. А потом всё будет как полагается — беременность, бессонница, токсикоз, нервы ни к чёрту, скандалы, капризы.

— Не надо наговаривать на себя, Светлан. Ты же не допустишь ни скандалов, ни капризов. Нервы да, шалить будут по чисто химико-биологическим причинам. А остальное — ты зажмёшь и не допустишь.

— Ага. Буду сидеть в кресле в Центральном Посту вот с такенным, — Стрельцова выставила вперёд руку и очертила окружность на весьма значительном расстоянии от своего тела, — животом и с преступным постоянством мечтать о чём-нибудь сладеньком.

— И что это изменит? С командования боевым кораблём Астросил Разведки тебя никто не снимет — нет соответствующих ситуации оснований. У тебя есть прекрасный старпом — пусть он покомандует всласть. А на контроль и корректировку твоих возможностей и способностей даже в столь интересном положении вполне хватит. Родишь и вернёшься через месяцок к выполнению служебных обязанностей. Знаю я тебя, ты не удержишься. А собачата примут вахту у кроватки с маленьким. Будут у него и первые друзья-товарищи. Хвостатые и мохнатые.

— Не удержусь. — подтвердила Стрельцова. — Ты тут права. Полностью. И насчёт собачат тоже. Лучше уж пусть ребёнок играет с собаками, чем с мёртвыми погремушками.

— Ага. — улыбнулась врач. — А как же стерильность и всё такое?

— Ал, ну не начинай. Я всё понимаю, прививки, детские болезни, то, сё. Всё будет как полагается. И погремушки, и постелька. И чистота. Баба я или кто? Внимания к деталям никто меня лишить не сможет.

— И ленточка. — поддакнула Селезнева. — Ты, Свет, кого хочешь больше?

— Я? — удивлённо взметнулись вверх брови «командирши». — Гм. Тут я старомодна до ужаса. Хочу дочку. Но отчётливо понимаю, что Джону нужен будет сын. А может, так сложится, что двойня будет.

— Тогда я тебя полностью отлучу от вахт и командирских дежурств. Властью главврача крейсера.

— Не сомневаюсь, Ал. Отлучишь и мне придётся подчиниться. Поскольку знаю, что с таким животом мне будет довольно трудновато успевать везде. Но всё равно — жутко хочу ощутить под сердцем новую жизнь. Рождённую мной и Джоном. И уже сейчас жутко страшусь потерять её. Понимаю, что сейчас ощущают Бенезия с Этитой.

— Не накручивай, Свет. — Алла приобняла подругу. — Не накручивай. Уверена, твоё появление и твои дары от Джона и его команды помогут Бенезии и Этите, а значит — и Лиаре.

— Хотелось бы. Очень хотелось, Ал. — Стрельцова встала. — Ладно, пойду я, а то собачата не поймут.

— Тессия-главная. — пилот привычно скороговоркой на галакслингве запрашивал у местных диспетчеров разрешение на вход на рейд. — Я — крейсер «Волга». Опознавательные переданы. Прошу разрешения и указания места на пятичасовую стоянку на рейде. На планету отправится один грузо-пассажирский челнок. Передаю карту-декларацию.

— Крейсеру «Волга» — Тессия-главная. Вход на рейд разрешаю. Место — …. Стоянка шесть часов разрешена. Код — сигма-красный. Использование челнока в пределах Тессии разрешено в пределах и за пределами космопорта.

— Крейсер «Волга» — Тессии-главной. Принято. — пилот обернулся, отметив присутствие рядом командира. — Всё в норме, мэм.

— Хорошо. — обменявшись несколькими фразами со старпомом, Стрельцова, облачённая в лёгкий бронескафандр, подхватила кейс и направилась к выходу из центрального поста. Через несколько минут челнок с опознавательными «волговскими» знаками снижался над планетой, выходя на курс к дому Бенезии.

— Матриарх, в порт «Тессия-Главная» прибыл крейсер «Волга» Российской Империи. Командир крейсера, капитан первого ранга Светлана Стрельцова просит вашего разрешения прибыть к вам в самое ближайшее время лично и передать некоторые ценные материалы вам в руки. Сейчас её челнок, получивший разрешение на полёты в атмосфере Тессии, направляется к порту «Тессия-главная». — голос секретаря — референта, трёхсотлетней азари Юрланы разорвал тишину кабинета матриарха Бенезии.

Сама матриарх забылась несколько часов назад чутким сном в кресле, не пожелав прилечь на жестковатую полуразобранную постель. Вчера она опять просидела у постели дочери добрых двенадцать часов. Никаких улучшений. Никаких изменений. Скучные лица азари-врачей, официально-нейтральные азари-медсестёр. Попискивание динамиков целой стены медицинской аппаратуры, белые кривые на зелёном поле индикаторных панелей. И закрытые глаза Лиары, которая будто спала. Только этот сон был другим. Белая повязка бинта прикрывала шрам на шее. Косметологи не решались приступать к его ликвидации, боялись последствий своего вмешательства. Их можно понять — даже на взгляд дилетанта в медицине кома была страшным и неизвестным до сих пор в деталях состоянием, настигавшим разумных органиков в самые разные моменты жизни. Бенезия каждую минуту ожидала вестей. Любых. И плохих и хороших и нейтральных. И голос секретаря-референта ей был привычен. Но вот сообщение…

— Юрлана, я — в норме, уточни, кто это такая, Стрельцова. Та самая?

— Да, матриарх. Она уже много недель работает рядом с Шепардом. И по неофициальным, но подтверждённым многократно данным она — его невеста. В порту она передала некоторые грузы различным азарийским организациям и учреждениям. Груз же предназначенный для вас, она оформила как личный. Никаких недозволенных вложений нет. На челноке крейсера она пожелала прибыть прямо к вам на квартиру.

— Сколько у меня времени? — матриарх встала, хотя во всём теле ощущалась слабость, а где-то на заднем плане сознания упрямо скалила зубы старческая немощь. — Где сейчас челнок?

— Только что стартовал из порта «Тессия-Главная». Минуту назад. — уточнила секретарь-референт. — Если не будет чего-то особенного, то будет у вас возле высотки через час с небольшим.

— Юрлана, приготовь земной чай и сладости там. Возьми из запасов в третьем шкафу.

— Да, матриарх. — секретарь отключила связь, а Бенезия попыталась навести в кабинете хоть какой-нибудь относительный порядок. Последние месяцы она здесь практически не жила, хорошо, если приезжала поспать, принять душ и перекусить чего-нибудь не больничного приготовления. А так почти постоянно перед глазами было лицо спящей тяжёлым сном дочери. Дочери, которую она когда-то оттолкнула. И на целых пятьдесят лет прервала с ней, со своей единственной дочерью всякое общение. Разве она тогда знала, что впереди её ждёт такое? Не знала. И вот теперь она платит по счетам, выставленным в далёком полувековом прошлом. Платит, каждую минуту ожидая услышать звонок из госпиталя и равнодушный голос дежурной медсестры, извещающий, что… Нет, не надо об этом думать. — Бенезия перешла из кабинета в холл, приняла у Юрланы подносы с чашками и тарелками со сладостями, быстро сервировала стол, отпустила секретаршу и решила прибрать ещё в коридоре и в кухне. Окончив приборку в коридоре, Бенезия снова вызвала по спикеру Юрлану:

— Сколько «Волга» запросила часов стоянки?

— Крейсер пробудет на рейде ближайшие шесть часов, матриарх. Я связалась со своими знакомыми из порта, они мне сообщили, что капитан первого ранга Стрельцова отпустила часть экипажа на Тессию в увольнение, особо оговорив невозможность затягивания стоянки. Сейчас прибывшие с борта крейсера уже отправились на туристских флайерах смотреть обычный Круг Достопримечательностей. Малый круг, матриарх. На большой, по всей вероятности, капитан первого ранга Стрельцова не согласилась. Недостаток времени. Торопится вернуться к «Нормандии».

— «Нормандия». — выдохнула матриарх.

О, она слишком хорошо знала этот корабль, без тени сомнения именуя его лично для себя не иначе как легендарным фрегатом. И она слишком хорошо знала старшего помощника капитана этого корабля, вырвавшего её, более чем восьмисотлетнюю матриарха из омута индоктринации. Происшедшее же потом с Лиарой, её пребывание в монастыре и трудный, долгий и тяжёлый возврат к обычной трудовой скромной жизни, уже без излишеств и застилающей глаза пелены роскоши… Это было тяжело, но, как теперь Бенезия понимала, было крайне необходимо. И вот теперь — новый удар: Лиара между жизнью и смертью. Словно теперь её единственная родная дочь платит за её, Бенезии, проступки и ошибки. Платит сама. Если бы не было этих пятидесяти лет размолвки. Можно и нужно было многое сделать. Да что теперь говорить.

— Спасибо, Юрлана. — матриарх прервала связь и стала прибираться на кухне. По человеческим обычаям иногда самые важные разговоры и самые сложные дела вершились на кухне.

— Матриарх, челнок с «Волги» вошёл в границы нашего жилого района. Подлётное время — четверть часа. — сообщила Юрлана, понимая, что матриарх нервничает больше обычного.

— Спасибо. — только и смогла сказать матриарх, почти лихорадочно перебирая в шкафу немногочисленные платья. Наконец, выбрав наряд и облачившись, критически оглядев себя в зеркале, Бенезия успокоилась. Как бы там ни было, большего сделать невозможно.

— Челнок прибыл. На борту — капитан первого ранга Стрельцова и десять десантников охраны. Двое несут тяжёлый контейнер, двое охраняют капитана. Остальные не покинули борт челнока. — сообщила Юрлана.

— Поняла, спасибо. — Матриарх присела в кресле, попыталась ещё больше успокоиться, но спокойствие не приходило. Легко отошедшая створка двери пропустила девушку, облачённую в бронескафандр военного класса. Следом за ней двое землян, по виду — десантники, также облачённые в явно тяжёлые бронескафандры, внесли объёмистый контейнер.

Матриарх встала, приветствуя гостей и указывая жестом, куда в зале следует поставить принесённый контейнер. Офицеры приветственно откозыряли Бенезии, та учтиво кивнула в ответ, после чего рядом с гостьей остались только двое десантников её по всей видимости личной охраны. Для Бенезии это не было в новинку, капитанов азарийских дредноутов постоянно охраняли ещё более многочисленные «звёзды» — специально подготовленные подразделения десантниц-азари.

— Капитан первого ранга Российских имперских Астросил, командир крейсера разведки «Волга» Стрельцова Светлана Васильевна, — отрекомендовалась гостья, учтиво откозыряв матриарху и приняв с достоинством её ответный полупоклон. — Мои коллеги — Сергей и Степан, офицеры десантного подразделения крейсера.

— Бенезия Т'Сони. — представилась матриарх, пожимая руки гостям. — Прошу к столу.

— Спасибо. — Стрельцова удобно и привычно устроилась в кресле. — В контейнере — материалы и рукописи матриарха Дилинаги, собранные нашими экипажами с самых разных планет.

Матриарх едва не поперхнулась чаем, услышав столь быструю разгадку содержимого контейнера.

— Вес и объём — не главное. — продолжала, отметив секундное замешательство Бенезии, гостья. — Мы постарались, чтобы находки не были повреждены при транспортировке. Вот список с описаниями. — она подала хозяйке дома ридер.

— И зачем это всё вы привезли мне? — спросила матриарх, ознакомившись с перечнем. — Я не специалист в этом.

— Матриарх. — Стрельцова сделала паузу. — Серёжа, достань, пожалуйста, из контейнера укладку с последней нашей находкой. Спасибо. — она приняла в руки контейнер, вскрыла его печати и откинула крышку. — Это — самая недавняя наша находка. Рукопись основных трудов матриарха Дилинаги. Исполненная, несомненно, мастером своего дела. — она бережно перелистала фолиант. — До неё нам попадались только обрывочные части. Все они там. — она взглядом указала на контейнер. — Все, что удалось найти и спасти. Будут ещё такие находки — мы передадим их вам. В нашей культуре России рукописное воспроизведение трудов классиков — одна из форм высшего признания ценности и важности творения мастера. У вас, насколько мне известно, дело обстоит примерно также.

— И что из этого следует? — спросила Бенезия. — Вы — офицер Астросил Российской империи, пилот и разведчик. Для вас не составило бы никакого труда уже в порту узнать координаты профильного научно-исследовательского учреждения и передать материалы туда. Да, не скрою, для нашей расы найти очередные части трудов матриарха Дилинаги — это редкая удача, а сами труды для нас, азари, представляют значительную ценность, как культурную, так и научную. Но я уже не принадлежу к числу членов Совета Матриархов, не являюсь религиозным лидером азари и не работаю в структурах Матриархата. Следуя вашим, земным стандартам, я — простая пенсионерка-азари, живущая на социальное пособие. У меня, как вы, безусловно, знаете, тяжело больна единственная дочь. И я сейчас ежеминутно думаю именно о ней. А не о трудах одной из двадцати наших самых известных матриархов.

— Серёжа, Стёпа. Спасибо. Дальше я сама. — Стрельцова сделала короткий жест, уловив который оба офицера-десантника встали, поклонились хозяйке дома и тихо вышли из квартиры. — За что вы меня так ненавидите, Бенезия? — прямо спросила Светлана, убедившись, что офицеры уже вернулись к своим коллегам в челнок. — За то, что я стала невестой Джона Шепарда?

— И за это тоже. — резко ответила вставшая матриарх. — И за то, что вы слишком молоды для Джона. Я бы сказала — возмутительно молоды. — Бенезия выпрямилась, превращая своё лицо в маску. — Он страшно рисковал, спасая меня, милочка. И у меня перед ним долг, оплатить который я собиралась только одним способом. Став ему супругой. А Лиара… при её-то кроганском упрямстве… Не знаю как, не знаю почему в деталях, но Джон мог вить из неё верёвки. И она его слушалась. И уважала. Потому что он её уважал и любил. И то, что она смогла столь короткое время провести в монастыре — обычно столь молодые азари там пребывают намного дольше, скажем, в течение нескольких лет — тоже заслуга Джона. Хотя я бы не сказала, что его общение с Лиарой было сколько нибудь длительным. Я бы сказала, что Лиара не была послушной пай-девочкой. Уже то обстоятельство, что его сокомандники были вынуждены стрелять чуть ли не по её ногам показывает, что она — совершенно не ангел во плоти. Тем не менее, я знаю, насколько моя дочь любит Шепарда. Лю-бит. И признаёт хотя бы его отцовскую власть над собой. Отцовскую, вам понятно, милочка? — спросила матриарх, не двигаясь с места и не ожидая ответа от гостьи. — А обо мне и речи нет. Вы не знаете что это такое — глубокая индоктринация. Вы никогда не были в шкуре того, кто испытал это на себе. Лично на себе. А я вот оказалась на этом месте и в такой шкуре. И — едва не умерла, как личность. Сарен Артериус вам известен, не сомневаюсь. Он пострадал больше. Боюсь только, что как мужчина, он не будет перед вами раскрывать все «прелести» этого состояния, по сравнению с которым рабство и изгойство — пятизвёздочные курорты по схеме «всё схвачено, за всё заплачено, всё включено». И я тоже не буду. Мне нужно сохранить себя для дочери. У землян есть такое выражение — «врагу не пожелаешь». Так вот того, что я пережила в состоянии полной индоктринации, я не пожелаю не только врагу — никому не пожелаю. Ни синтетику, ни органику. Никому. Шепард, Джон Шепард лично вытащил меня из Жнеца и потом в медотсеке подверг себя совершенно реальной опасности обезличивания, спасая меня. Меня, кого он не знал до этого ни одного дня, ни одной минуты. Спасал, рискуя не выйти за пределы медотсека никогда. По той простой причине, что он спас и Сарена Артериуса. Тем же самым опаснейшим способом. Он спас и меня и его. Практически без перерыва. Потому что знал — промедление означает мою и его смерть. Окончательную смерть турианца и азари. И наше спасение он оплатил пограничным истощением. Хотя вполне мог наплевать и на меня и на Сарена Артериуса. Доставить на Тессию меня и на Палавен — его и посчитать свою задачу выполненной. Пусть местные медики с нами разбираются. Хорошо, если сумеют хотя бы понять в первом приближении, что такое с нами случилось. И ведь не поняли бы. Ибо с индоктринацией такого уровня не сталкивались никогда. И признались бы в своём совершенном бессилии прилюдно, не делая из этого особой проблемы — медицина, увы, ни азарийская, ни турианская — не всесильна. А вы, милочка, приходите ко мне в окружении своих десантников, приволакиваете контейнер с трудами одного из наших матриархов. Для чего? Чтобы я растаяла? Этого не будет. Мне сейчас таять нельзя.

— Джон страдает, Бенезия. — тихо сказала Светлана, не поднимая взгляд на продолжавшую стоять матриарха. — Страдает, поскольку хочет детей и не может себе позволить прямо попросить меня об этом. Потому что знает, насколько это рискованно сейчас. Не хочет мной рисковать, не хочет выводить меня больше чем на полгода из строя. Недавно мы были на трёхсуточной стоянке в одной из колоний в Пределе Кеплера. Единственная стоянка на более-менее ласковой к разумным органикам планете Онтаром. Я видела его глаза, ибо это были те немногие сутки, когда мы почти всё время проводили вместе и рядом. Я видела его глаза, в них стояла боль. И я знала причину этой боли. Знала. И понимала его, Джона. И ценила его всё больше и больше с каждым часом, проведённым в душной палатке рядом с ним. Он так хотел детей, что вынужден был приблизиться по стойкости к монахам-отшельникам — только бы не навредить мне. Семья — это для Джона прежде всего дети, Бенезия. И вы это прекрасно знаете, потому что чувствуете. Он просил меня… да разве только он — это сделали все нормандовцы — от Андерсона до рядового техника. Они все, все нормандовцы просили меня доставить вам эти материалы, чтобы помочь вам, Бенезия. Помочь немного приподняться, повысить статус, получить большее пособие, ту же пенсию увеличить, чтобы вы могли быстрее и полнее оплачивать госпитальные счета, чтобы Лиара имела больше шансов очнуться.

— Он… действительно просил? — недоверчиво спросила матриарх, не торопившаяся менять позу.

— Да. — кивнула Светлана. — Сам для себя он ни за что не попросит, уж такой он. Настоящий старпом. Отец для солдат и всех других младших по званию и по должности. А о том, что говорил по этому поводу сам Андерсон… — она включила свой инструментрон, набрала несколько команд, повернула к хозяйке дома раскрытый большой экран и в тишине комнаты прозвучали слова командира фрегата: «Согласен. — сказал Андерсон. — Если это так, то крейсер пойдёт прямиком на Тессию. А там капитан первого ранга Стрельцова в сопровождении десантного подразделения посетит Бенезию и передаст ей материалы. Может быть это как-то поможет очнуться и Лиаре. — сказал тихо командир фрегата.»

Увидев, как скромно и в то же время достойно Шепард выразил согласие с мнением командира, Бенезия почувствовала, что её ледяной бронированный панцирь дал первую трещину. Особенно её потрясла тихо сказанная Андерсоном фраза в самом конце фрагмента записи. Такое громко не говорят. И если Шепард только кивнул… Значит, он внутренне согласен с мнением своего командира, более старшего, более опытного. Значит, и Шепард похож на своего командира. Об Андерсоне старшая Т'Сони специально наводила справки, достала всю информацию, до какой только смогли дотянуться информационные брокеры. Подняться после такого провального кандидатства в Спектры, спокойно воспринять назначение на полуразобранный и полуукомплектованный фрегат, будучи сертифицированным по высшему, седьмому классу выпускником элитной академии Эн-Семь, стать для экипажа царём и богом в одном лице в кратчайшие сроки, рискнуть кораблём и экипажем уже на Иден-Прайм, пойти на прямое нарушение уставов и положений о службе и признать сертификаты и дипломы больше чем десятка полисменов, создав из них вполне боеспособное и профессиональное десантное подразделение — такое мог совершить только человек, обладавший весьма неординарными возможностями и способностями. И то, что Шепард не стал просить никого из обитателей фрегата лично о передаче материалов ей, Бенезии, но практически все нормандовцы независимо друг от друга восприняли такое решение как само собой разумеющееся, стоило очень дорого. Гораздо больше, чем настойчивая устная или письменная просьба. Рядом с таким командиром корабля, каким был и оставался Андерсон, Шепард занял сложнейшую должность старшего помощника и сумел успешно совместить связанные с нею заботы и хлопоты с обязанностями командира группы высадки. Капитан Шепард открылся перед Бенезией с новой, неожиданной стороны. И матриарх понемногу начинала уже сожалеть о столь холодном приёме, оказанном ею Стрельцовой.

— Вижу, что вас я не убедила, матриарх. — Светлана переключила экран. — Пилот «Нормандии» — профессионал уникального уровня. Но он вынужден в связи с инвалидностью — у него очень ломкие кости конечностей — проводить большую часть суток в кресле в пилотской кабине. Потому к нему стекается вся видео и звуковая информация обо всём, что происходит на корабле. Он выступает в качестве доброго летописца жизни фрегата и его экипажа и команды. Так вот, моим спецам удалось снять с камеры, установленной в пилотской кабине, а точнее — с накопителей фрегата эту запись, сделанную тогда, когда мой крейсер брал курс к Тессии. — палец каперанга надавил сенсор и…

Сначала матриарх увидела пилотскую кабину всю, целиком, узнала Джефа Моро, бессменного шеф-пилота фрегата, рядом с ним сидел один из полисменов-десантников, вероятно, тоже дипломированный профессиональный пилот. По виду немец. А потом взгляд матриарха, не объектив камеры, а именно взгляд Бенезии «схватил» фигуру стоявшего позади пилотских кресел Шепарда, привычно поднялся к глазам человека и Бенезия ощутила, как у неё слабеют ноги. Шепард молился. Молился молча, беззвучно, незаметно для пилотов, но истово. Молился о том, чтобы Лиара очнулась, чтобы у Бенезии с Этитой снова была семья, полная семья. Такую мольбу ни с чем не спутаешь — подумала матриарх, опускаясь в кресло и задумываясь.

Светлана убрала экран инструментрона и стала ждать.

Молчание затягивалось, но Стрельцова не торопила старшую Т'Сони, предполагая даже вопросы, на которые придётся так или иначе отвечать, чтобы рассеять последние сомнения.

Бенезия молчала, но ощущала, как ослабевшие было ноги снова обретают силу и прочность. Нужно было время, чтобы они восстановили форму полностью. Несколько минут. И матриарх продолжала молчать, сидя неподвижно и не глядя на гостью. Вспоминая во всех деталях увиденные глаза Шепарда. Старпом, всё острее ощущала старшая Т'Сони, боялся, опасался, и молился не за себя — за Лиару, молился и молил высшие силы о том, чтобы она вернулась в этот мир, становящийся с каждым днём всё более неласковым, чтобы вернулась хотя бы для того, чтобы у её матери и у её вновь обретённого отца была возможность сохранить семью. Полную семью, в которой есть мама, папа и есть ребёнок. Потому что понимал — сколько бы ни жил разумный органик, сто лет или тысячу, для него главное — реализовать себя и оставить след. Оставить наследников.

Плечи Бенезии медленно распрямились, обретая давно позабытое положение. Матриарх одним слитным неразрывным движением встала, подошла к контейнеру, открыла крышку, нашла несколько укладок, убрала их в сумку. Сверху лёг контейнер с рукописью трудов матриарха Дилинаги. Не переодеваясь, только надев знаменитый чёрный головной убор — то ли шлем, то ли просто шапку странной формы, Бенезия легко и стремительно переместилась к входной двери квартиры, открыла её и на мгновение остановилась. Стрельцова тут же оказалась рядом. Через несколько минут они уже выходили из подъезда высотного жилого дома. Бенезия быстро и свободно шла, неся в левой руке сумку. Справа шла каперанг Стрельцова. Навстречу от прибывшего наёмного флайера уже шла Этита. Не говоря ни слова, она заняла место слева от Бенезии и так втроём они подошли к ожидавшему «волговскому» челноку. Десантник, сидевший в пилотской кабине, поймал взгляд Стрельцовой, кивнул и поднял машину в воздух. Два часа полёта прошли в полной тишине. Десантники не рассматривали матриархов, а те не обращали особого внимания на офицеров охраны командира крейсера.

Снизившись у госпиталя, челнок плавно опустился на плиты недалеко от входа. Стрельцова и оба матриарха покинули салон и сразу направились в отделение интенсивной терапии.

Подойдя к кровати, Бенезия убедилась, что негативных изменений в состоянии дочери за время её отсутствия не произошло. Поправив покрывало, она уступила место Этите. Затем подошла Стрельцова. Каперанг знала из материалов, собранных имперской астроразведкой, мельчайшие доступные подробности происшедшего в храме. Короткие, но глубокие порезы на шее Лиары были почти полностью залечены, остался только шрам от самого большого пореза, но удары, нанесённые по голове, удары профессиональные в соединении с массированной кровопотерей обеспечили Лиаре кому. Понимая, что даже копия рукописи матриарха Дилинаги вряд ли обеспечит чудесное исцеление, попав под руку стоявшей между жизнью и смертью молодой азари, Стрельцова решила рискнуть. Бенезия не стала препятствовать, когда командир крейсера склонилась над сумкой, достала контейнеры с рукописью и несколькими обрывками оригинальных рукописных текстов, после чего подложила раскрытые оболочки под пальцы неподвижно лежавшей азари.

Отступив на шаг, Светлана окинула взглядом фигурку дочери Бенезии, угадывавшуюся под покрывалом, перебрала в памяти тексты сообщений, полученных по каналам Астроразведки и содержащих разносторонние характеристики доктора археологии. И не заметила, как её локтем властно завладела рука старшей Т'Сони. Они покинули палату и отделение интенсивной терапии, нашли уютный закуток в одном из госпитальных коридоров, сели. Слова были не нужны — все трое понимали, что им остаётся только ждать.

Спустя несколько часов коротко пиликнувший сигнал инструментрона Бенезии заставил их переместиться обратно в палату. Теперь вокруг кровати, на которой лежала Лиара, сновали врачи, снимавшие показания оживших приборов, занимавших всю стену от пола до потолка, подключавшие какие-то датчики, проверявшие уровни жидкостей в баллонах и цистернах.

— Первые признаки возвращения. — коротко сказала четырёхсотлетняя азари — лечащая врач Лиары. — Причём, очень устойчивые. Мы не стали убирать принесённые вами предметы — они не помешают. Подойдите ближе. — намётанный взгляд медика остановился на гостье. — Вы — тоже. Ваше присутствие может быть Лиаре очень полезно. — она повернулась к подошедшему медбрату, что-то с ним обсудила, глядя на экран своего инструментрона.

Тем временем Бенезия, подойдя к кровати, склонилась над дочерью, взяв её за правую руку так, чтобы не прервать контакт с листками рукописи и оригинальными автографами Дилинаги. Этита подошла слева, осторожно подложив свою ладонь под левую руку Лиары. Коротким кивком отец Лиары предложила Стрельцовой встать рядом и накрыть кисть руки Лиары своей ладонью. Каперанг поспешила это сделать и ощутила, как рука молодой азари ощутимо дрогнула в тот самый момент, когда ладонь командира крейсера легла сверху на пальцы левой руки. Медики задвигались быстрее — это Стрельцова сразу отметила боковым зрением. Пиликнули сразу несколько датчиков. Лечащая врач коротко о чём-то распорядилась. Две санитарки-азари прикатили ещё одну деку с приборами, поспешили подключить контакты и датчики, включили питание, задвинули деку в угол.

Бенезия ничего этого не замечала. Она видела только лицо дочери, на котором проступала «краска жизни». Воскоподобность исчезала, но глаза оставались закрытыми. Перечитав немало материалов по таким состояниям, матриарх больше всего боялась, что это — непроизвольная реакция, обманка, ложная надежда, последние признаки уходящей из тела Лиары жизни. Иногда в литературе она встречала описания и таких случаев — вроде всё нормализуется, а потом за несколько коротких секунд наступает смерть.

Проходил час за часом и состояние раненой азари улучшалось. Это отмечали и приборы и врачи. Санитарки-азари прикатили кресла на колёсиках и жестами предложили всем троим посетительницам в них разместиться.

Лечащая врач смогла выкроить несколько минут для того, чтобы узнать, кто такая третья посетительница, запросив центральную тессийскую базу данных. Ответ компьютера поверг её в раздумья, ведь именно после того, как появилась в палате каперанг Стрельцова, командир имперского российского разведывательного крейсера, состояние дочери Бенезии Т'Сони стало стремительно улучшаться. Попросив в текстовом режиме нескольких своих подруг уточнить детали положения каперанга Стрельцовой, лечащая врач уже внутренне предвосхищала ответ. И полученные сообщения только подтвердили его правильность и обоснованность — в палате присутствовала законная невеста капитана Шепарда, благодаря которому жизнь Лиары Т'Сони была спасена на далёком Теруме. Не будучи особо верующей прихожанкой, лечащая врач тем не менее благоразумно допускала существование и признавала действенность способов и средств, не признаваемых официальной медицинской наукой и практикой. Сейчас перед ней происходило если не чудо исцеления, то нечто весьма близкое к этому. Все непрерывно поступавшие на инструментрон врача данные приборов и датчиков свидетельствовали об одном — процесс возвращения Лиары Т'Сони к нормальной жизни приобрел лавинообразный характер и обещал в самое ближайшее время стать полностью необратимым.

Момент, когда Лиара открыла глаза заметили все трое. Пиликнувший дважды датчик заставил лечащего врача быстро вернуться в палату и подойти к кровати, немного оттеснив в сторону старшую Т'Сони. Осмотр, даже беглый, подтвердил все благоприятные прогнозы — пациентка стремительно возвращалась к нормативному состоянию. Тем временем глаза Лиары напряжённо ощупывали взглядами окружающее пространство. Сложно было понять, видела ли в тот момент что либо молодая азари. Мышцы шеи были ещё непослушны, поэтому ни поднять, ни повернуть голову Лиара так и не смогла, как ни пыталась. По телу прошла заметная судорога и лечащая врач отметила — она затронула даже кончики пальцев рук и ног, что говорило о сохранности нервной системы. Предстояло, конечно, провести дополнительные тесты, пробы, проверки и исследования, но такие вот быстропротекающие возвраты в практике лечащего врача были пока что крайне редкими. Глаза молодой азари, как отметила врач, внимательно наблюдавшая за пациенткой, были нормальными, никакой глубокой черноты, указывающей на непроизвольный запуск режима «объятий вечности», никакой хаотичности в движении глазных яблок, никакой рассогласованности.

Слабое биотическое свечение, окутавшее плечи и руки азари вызвало целую гамму звуковых сигналов чутких приборов. Обычно, как твёрдо помнила врач, восстановление биотики после столь длительного пребывания в коме наступало через год-полтора, а тут не прошло и часа и вот — полное подтверждение исправности и работоспособности нервных узлов, отвечающих за порождение импульсов энергии, без которой азари уже воспринималась почти всеми расами как весьма неполноценный индивид. Неподвижность рук врача не смущала — мышцы обычно реагировали позднее, им требовалось время для восстановления формы и характеристик. Проведя несколько простых тестов, не способных давать ложные результаты, лечащая врач убедилась в том, что молодая азари сохранила свой биотический потенциал во всей полноте и точности. А развить его она теперь сможет. Если окончательно выкарабкается. — подумала врач, наблюдая за тем, как кожа на лице пациентки приобретает обычный цвет и структуру.

Бенезия едва сдерживала слёзы — появление землянки-офицера дало вне всяких сомнений толчок, позволивший её Лиаре вернуться в этот реальный мир из марева беспамятства и полужизни. А древние тексты трудов одной из известнейших матриархов… Что-ж, гостья права в чём-то. И они смогли сыграть свою положительную роль. Пальцы правой руки дочери тем временем ощутимо дрогнули, зашуршал пластик рукописи. Видя, как сжимаются пальцы в столь знакомый до мельчайших деталей кулачок, Бенезия и не подумала удалять из под руки дочери ценнейшую рукопись. Дрогнув, провернулись в суставе кости предплечья, следуя за напрягшимися мышцами. Кулак правой руки разжался и Лиара впервые приложила пальцы своей ожившей руки к пока что полностью неподвижной, но своей ноге. Сама приложила. Ощутив сквозь ткань биение крови в крупных сосудах. И поняв, что и ноги со временем вернут себе силу и быстроту.

Осваиваясь, Лиара попробовала заставить сделать те же самые движения и свою левую руку. Но здесь рядом с привычными, смутно знакомыми ощущениями руки своего отца, столь знакомой, желанной и родной, молодая азари встретилась с ощущениями, свидетельствующими о том, что её руку держит, пусть мягко, почти незаметно, но держит человеческая рука. То, что она очнулась в больнице, скорее всего — в одном из крупнейших тессийских госпиталей, Лиару не обеспокоило, а вот рука, мягкая, нежная, несомненно принадлежавшая человеческой женщине… Стоп. Женщине? Не мужчине? Не Шепарду? Тогда почему столь схожи ощущения? Те самые, которые она испытывала только рядом с капитаном, рядом со старпомом «Нормандии». Те самые, которые позволили ей в кратчайшие сроки пройти в отдалённом уединённом монастыре сложную программу коррекции поведения и вернуться к обычной жизни. Обычной… Здесь Лиару хлестнули другие ощущения — ударов по голове, по отросткам, ударов профессиональных, сильных, а потом — ощущения острейшего лезвия, погружавшегося раз за разом в шею. И беспамятство… В котором она, Лиара Т'Сони провела очень много времени. Глаза по-прежнему отказывались фокусироваться, мозг ощущал только свет, ровный такой неяркий свет после серого марева. А так хотелось узнать, какой сейчас месяц и какой день. О годе она боялась спрашивать. Стоп. Спрашивать. Голосом. Но связки на все приказы мозга, на все желания Лиары, на все мольбы не реагировали. Только шипение и свист, шипение и свист. Больше ничего выжать из ослабевших связок не удалось.

— Она пытается нам что-то сказать или о чём-то спросить. — тихо сказала врач.

— Я даже не знаю, стоит ли ей озвучивать сегодняшнюю дату. Прошло столько времени. Мы не знаем, помнит ли она ту дату, когда было нападение на храм Атаме. — ответила Этита.

— И ещё она ощутила ваше присутствие. — Бенезия, посмотрев на Светлану, удержалась от именования гостьи, поскольку сама ещё не решила, как следует её величать. — А через вас — присутствие капитана.

— И она очень жалеет, что пока что не может ни говорить, ни нормально видеть. — отметила лечащая врач.

Лиара смутно слышала разговор, не разбирая отдельные слова, но понимая, что рядом с ней находятся её мама, папа и какая-то незнакомая ей женщина-землянка. Эта гостья, имени которой Лиара так и не услышала, как ни напрягала непослушный ещё слух, была очень тесно связана с Шепардом. Тем самым капитаном, который спас сначала её маму, а потом и её саму. Осваиваясь в реальном мире, нагружая спящий ещё мозг, Лиара вспомнила, как глупо вела себя на борту «Нормандии», как маме пришлось применить методики экспресс-воспитания, чтобы призвать её к порядку и продержать под жёстким контролем до того момента, как за Лиарой закрылись ворота монастыря и она на несколько недель стала послушницей и воспитанницей.

Стыд за своё столь глупое и недостойное поведение ожёг сознание Лиары удушливой волной. Намучились с ней нормандовцы. Сейчас-то она другая, совершенно другая, далеко не та, какой была тогда на фрегате. Кажется, это называется взрослением. Нечего и говорить, Лиара знала, что такие ураганные темпы мало кто из азари-подростков выдерживал без проблем. А ей вот удалось. Только сто лет с небольшим, и за последний год она повзрослела на две сотни лет. Ей это, конечно, обошлось дорого — она сама понимала, что далеко не полностью владеет своим сознанием и тем более — своим телом.

Но что это? Рука женщины-землянки перестала ощущаться — гостья сняла свою руку с руки Лиары и молодая азари попыталась воспротивиться, поймать ускользающую руку. Тщетно — мышцы левой руки ещё не полностью восстановили связи с мозгом и потому отказались повиноваться.

Поймав удивлённый взгляд Бенезии, затем не менее изумлённый взгляд Этиты, Светлана вынуждена была молча едва заметным жестом указать на наручные часы и на двух офицеров десанта, уже появившихся в проёме входной двери палаты. Сделав несколько шагов к выходу из палаты, Стрельцова обернулась, поймав вопрошающий взгляд Лиары и постаралась безмолвно передать ей только одну мысль-пожелание: «Выздоравливай. Тебя ждут и любят», после чего вышла в коридор отделения интенсивной терапии, принимая от офицеров охраны ридеры с оперативной информацией о состоянии крейсера и экипажа.

Челнок стартовал с Тессии точно в назначенное время. Ещё через полтора часа крейсер уже покидал орбиту столичной планеты Азарийского Пространства и, выполнив необходимые маневры, направился к ретранслятору.

Сидя в кресле в Центральном Посту, Светлана размышляла над тем, уловила ли Лиара её мысль-пожелание. Ведь она скорее всего ничего и не видела отчётливо. Взгляд был осмысленный, но вряд ли глаза азари передавали мозгу чёткое и полное изображение. Хорошо, если просто серый фон с пятнами. В том, что Джон поймёт всю ситуацию сразу, едва только увидит её на экране, Светлана не сомневалась. Теперь, по меньшей мере у Лиары Т'Сони появилась надежда вернуться в обычную жизнь. И это самый главный результат всей миссии, потребовавшей задействовать крейсер.

Корабли отряда встретились в заданном районе. «Нормандия» дрейфовала неподалёку от ретранслятора. Отправив Шепарду и Андерсону краткие отчёты о миссии, Стрельцова решила, что о деталях поговорит по кодированной связи с Джоном. Если он, конечно, захочет. Приняв сообщение от вахтслужбы крейсера о том, что фрегат взял курс к ретранслятору, Светлана распорядилась следовать за фрегатом и вернулась к обычной командирской работе.