Светлана Стрельцова. Встреча с родными на базе «Ликино» (часть 3.)

Мария и Александр сидят на диване и что-то обсуждают с братьями Светланы. Стрельцова посматривает на них, изредка — но посматривает. Для неё эти дети — желанны и необходимы. Они — от любимого человека. Сам адмирал Стрельцов не думал, что его внука окажется способной так полюбить. Полюбить иностранца, британца по рождению, сироту. Полюбить — навсегда. Полюбить его так, что постоянно, круглосуточно бояться за него, думать о нём, беспокоиться, волноваться. Даже сейчас, когда Светлана говорит с Ксенией, она, что заметно адмиралу Стрельцову, волнуется за Джона. Потому что… потому что он этого заслуживает в полной мере. Он для Светланки — лучший. И она, что Георгий знает доподлинно, никогда не искала, не ищет и, наверное, не будет искать ему замену. Он для неё — незаменим.

Наверное, завтра вечером или днём, что вероятнее всего, они смогут связаться по каналам ДКС с Иден-Праймом. Увидят нормандовцев, увидят фрегат-крейсер. Светлана сможет поговорить с Джоном, может быть даже приватно поговорить. А остальные Стрельцовы пообщаются с его коллегами и с его командиром — адмиралом Андерсоном.

Как же мало этих суток, этих трёх суток на такое вот общение! Очень мало! Крайне мало. Но — служба и долг — прежде всего. Тем более, что в «Ликино» он прилетел не один, а с адьютантом. Помощником и советником, опытным, профессиональным офицером. Да, молодым. Но разве не для того, чтобы дать возможность молодым землянам жить в довольстве и спокойствии была одержана победа над Жнецами? Именно для этого, да и не только для этого. Пожилые должны передать молодым мир, пригодный для нормальной жизни. Нормальной. Да, он старомоден, адмирал Стрельцов. Адъютант? Нет, скорее помощник. Просто должность такая. На линкоре у Стрельцова есть и первый и второй помощники, а адъютант на борту корабля — не мальчик на побегушках по принципу «куда пошлют», а советник. И в большей степени — третий помощник, хоть и не предусмотрена такая должность штатным расписанием линкора.

Адмирал не прислушивался к разговорам, хотя видел — Стрельцовы образовали несколько групп, разместились и в уголке отдыха, и возле рабочего стола Светланы, и даже в кабинете. В спальню традиционно входили только родители, так уж было заведено и это правило никто из Стрельцовых и не собирался нарушать — личное пространство есть личное пространство. Некоторые Стрельцовы сидели и стояли в одиночестве — остальные воспринимали это нормально, ведь главное — присутствие, а не только участие. Если человек хочет быть один и это ему не вредит — почему бы не предоставить ему такую возможность. Вот он, адмирал Стрельцов, сидит один, один сидит и капитан Стрельцов. Устим Маркович, и несколько других, в основном — старших, но не только — Стрельцовых. Главное — общение. А оно здесь — важное и нужное. Нормативное и необходимое.

Устим Маркович потягивал из чашки ароматный чай и откусывал понемногу от вафельной пластинки. Происходившее вокруг ему определённо нравилось — Стрельцовы общались. Впервые за долгие месяцы, нет, даже за годы они получили уникальную, крайне редкую возможность вот так пообщаться между собой совершенно свободно, без посредничества всяких там каналов связи — хоть аудио, хоть видео, не говоря уже о текстовой переписке по каналам Экстранета. Настроение у всех более-менее, если, конечно, не считать чету Знаменских ну и ещё нескольких Стрельцовых, у которых на это есть свои причины. Оглядывая раз за разом пространство холла командирской каюты, Устим Маркович убеждался в том, что война действительно закончилась. Закончилась победой. Желанной, долгожданной победой. Многие Стрельцовы впервые получили длительные отпуска. Не право на отпуск, а сам отпуск.

Многое изменилось. Раньше по большей части вполне дежурно говорили, что народ Империи и армия Империи — едины. А вот после войны большинство имперцев как-то сразу вполне обоснованно и серьёзно убедились в том, что действительно, и народ и армия Империи — едины. Не показушно, а по-настоящему. Потому что война с Жнецами, победа над ними, успевшими похоронить, отправить в небытие десятки разумных органических рас, позволила имперцам в том числе и по-настоящему понять, что на самом деле нет никакой большой разницы в том, есть ли у человека на плечах погоны или нет. Такая война заставляет гражданских становиться воинами без необходимости ношения военной формы, а воинов в форме заставляет понимать гражданских в гораздо большей степени, чем раньше.

Вот и сейчас он здесь, отпуск взял на декаду, так что с этим беспокоиться не придётся. И руководство компании, в которой он работает, и экипаж сухогруза довольны тем, что их капитан использовал наконец-то право на отпуск. А если будет груз и будет рейс — то его первый помощник превосходно справится. Именно превосходно, потому что чаще всего, кого капитан сухогруза «Иртыш» видел рядом с собой все годы войны, был именно первый помощник капитана — Андрей. Они привыкли называть друг друга по именам, хотя, блюдя протоколы и ритуалы, Андрей всегда вставлял слово «капитан» чаще, чем просто называл первого человека на судне Устимом. Андрей учился у него практически круглосуточно, не было, наверное, такого вопроса, который он, пусть немного и смущаясь и стесняясь, не задал своему старшему коллеге. Но больше он просто смотрел, стараясь не упустить из увиденного мельчайшей детали. Учился на личном примере капитана корабля. Да, именно корабля, потому что с победой над Жнецами слишком многое изменилось в морском и океанском флотах Империи. Сейчас уже стоит под вопросом ранее непреложное деление: в военном флоте именно боевые корабли, а вспомогательный и гражданский флот состоит не из кораблей, а из судов. Впрочем, даже в составе Флотов обеспечения ВМС Империи считалось, наличествуют не корабли, а именно суда. Сейчас же, когда большинство гражданских экипажей и команд морских и океанских кораблей и судов получили боевой опыт, было странно поддерживать подобное деление, бьющее по нормативности восприятия. Может быть, через несколько лет, может быть, через несколько десятков лет снова это деление — формальное или неформальное — будет восстановлено. А пока все транспортные и боевые единицы морфлота и океанского флота Империи всё чаще именуются не судами, а именно кораблями. Потому что воевали, потому что несли на себе серьёзное вооружение и использовали его вполне профессионально по реальному врагу.

В гражданском флоте до войны не было принято в большинстве случаев использовать воинские приветствия. А теперь это стало общим правилом, кое-где даже закреплённым в приказах и уставах компаний. После войны ситуация и здесь изменилась — капитаны и члены экипажей и команд морских и океанских гражданских кораблей… да-да, именно кораблей — стали всё чаще козырять друг другу с чёткостью и шиком, а главное — со значением, раньше доступным только кадровым военморфлотовским офицерам и матросам Империи.

Открыв инструментрон, Устим Маркович убедился, получив сводку последних новостей компании и корабля — всё в порядке. Заказа, груза и рейса пока нет, так что «Иртыш» стоит у причала, команда занимается обычной работой, кое-кто сошёл на берег. Обычная ситуация. Ничего настораживающего.

Хорошо, что Стрельцовы встретились на борту легендарного корабля. Космического, боевого военного корабля. Встретились почти в полном составе. Наверное, обязательно будет возможность собраться и, так сказать, в расширенном по сравнению с нынешним составе — теперь такую встречу семьи можно планировать с полным основанием, ведь война с Жнецами окончилась разгромом креветок-полумашин.

Долгие годы, столетия, века земной Мировой Океан был местом, где люди испытывали себя на прочность. Море не прощает ошибок, не прощает необразованности, неумелости, разгильдяйства. Не прощает недостатков. В море выживают только сильные и знающие, умелые и стойкие люди. А теперь… Теперь к земному Океану добавился космический Океан. Но, всё равно, водная среда, водная стихия осталась малодоступной для человека. Малопонятной, малопознанной. Наверное, наступит время и появятся подводные города в океанах и морях планеты. Теперь — появятся. А совсем недавно земляне остро надеялись только на одно — что им удастся выжить. Ибо враг был слишком опасен, слишком профессионален, слишком силён. Тем не менее, люди не согнулись, не дрогнули. Победили. Не просто выжили — победили.

Да, море отсюда далеко, да и речка мелковата для человека, привыкшего едва ли не каждый день принимать морские, а то и океанские ванны. Тем не менее, Устим Маркович знал — он будет просто счастлив составить компанию внучке в её походах в бассейн — хоть в космодромный, хоть в городской. Он знает, что на Цитадели во время годичной стоянки семья Стрельцовых-Шепардов регулярно посещала спортивный центр, где, конечно же, был большой и уютный бассейн. И Мария и Александр привыкли плавать много и долго. Значит и они составят своему деду компанию.

Неподалёку есть небольшой речной порт. Так, грузовой и пассажирский терминалы. Маленькие. И туда надо будет съездить — или слетать — как получится, но побывать там надо будет обязательно. Правду говорят, что моряк без моря, без воды долго не сможет жить нормально. Его тянет в море, когда он на берегу, а когда он в море — его тянет на берег. Наверное, пока человечество в значительной степени не освоит воды Мирового планетного океана это «срединное мироощущение», столь свойственное морякам, будет властвовать над ними. Как там у классиков? Их жизнь — океан, их смерть — океан? Да, именно так.

Он рад, горд и доволен, что Океан принял Светлану. Принял как свою. Светлана много знает и разумеет в нелёгком матросском и капитанском житье-бытье. Для неё сухогруз «Иртыш» стал не местом приятного времяпрепровождения, а местом работы и учёбы. Потому экипаж сухогруза считает её вполне заслуженно своей. А таким своим он считает далеко не каждого человека, сумевшего побывать на борту «Иртыша». Светлана и сейчас очень охоча до морских и океанских новостей и премудростей и Устим Маркович знал, что он будет находить возможность делиться с ней этим информационным богатством.

Мэри подошла, приязненно положила ему голову на колени. Собака тоже чувствует своего. Да, он не сам передал Мэри — тогда ещё щенка — в руки Светланы. Но он сделал всё, чтобы Светлана обрела четырёхлапую хвостатую подружку, способную не только сопроводить девочку, но и при необходимости защитить её. И сейчас Мэри была рада быть рядом с человеком, который дал ей возможность обрести такую хозяйку. Каким таким образом она определила роль и значение Устима Марковича в своей судьбе — капитан и сам бы не смог точно сказать, но ясно было одно — овчарка как минимум обоснованно догадывалась и как максимум знала, что именно инициатива капитана сухогруза «Иртыш» соединила судьбу Мэри и судьбу Светланы Стрельцовой.

К Мэри подошла Зирда, но мешать подруге не стала, взглянула на Устима Марковича и отошла к Светлане, своей хозяйке. Да, Светлана потом, когда её поглотила почти без остатка служба, озаботилась тем, чтобы и в её комнате в офицерском общежитии появилась собака. Командование охотно предоставило ей такое право и такую возможность, поскольку молодая Стрельцова уже не раз доказывала — она прекрасно справится. Так и появились в комнате Светланы не одна, а целых три овчарки — Зорд, Грэй и Зирда. А Мэри осталась жить в семье родителей Светланы. Стала их другом и хранителем.

Хорошо бы, если бы завтра Шепард нашёл возможность связаться по видеоканалу со Светланой. А ещё лучше — если он найдёт возможность поприветствовать и всех Стрельцовых, в кои веки собравшихся в почти полном составе. Почему-то Устим Маркович был уверен — Светлана тоже хочет этой видеовстречи, она, что очевидно, постоянно думает о Джоне, беспокоится о нём, волнуется за него. Любит она его… Глубоко, сильно и полно любит. А Джон любит Светлану и у неё нет ни малейших оснований сомневаться в том, что она для него — единственная и самая главная подруга в судьбе и в жизни. Да, Устим Маркович помнил о том, что Аликс тоже официально — жена Джона Шепарда, а Зара и Лекси — его законные дочери, но это было для него достаточно необычно. Нет, не непривычно, а именно необычно — земной обычный человек женат на киборгессе и притом киборгессе-матери двух дочерей-киборгесс. Джон Шепард сумел намного опередить своих соплеменников, сорасовцев в деле налаживания глубоких и полных взаимоотношений с расой разумных синтетов. Зара, Лекси и Аликс летали рядом и вместе со Светланой и помогали ей во всём, охраняли и защищали, оберегали её потому что… потому что так захотел Джон. Он не мог бы оставить свою Светлану без помощи и защиты и три киборгессы — его жена и две дочери стали для Светланы подругами, о которых многие женщины могли сейчас только мечтать. Благодаря присутствию на «Волге» трёх киборгесс, располагавших самыми передовыми, постоянно совершенствуемыми искусственными интеллектами, дети Джона и Светланы — Мария и Александр уже сейчас входили в число самых одарённых детей Империи и Британии.

Игорь Сергеевич устроился в кресле, постаравшись, чтобы стать как можно менее заметным — ему захотелось просто понаблюдать за Стрельцовыми — в таком полном составе он редко когда их видел. Светлана нечасто, но взглядывала на него, уделяя внимание всем своим гостям, он чувствовал её тёплый внимательный взгляд и радовался, что она не акцентирует внимание присутствующих на человеке, формально не принадлежащем к числу членов семьи. Впрочем, как понимал Ваганов, для Светланы сейчас понятие семьи очень расширилось, ведь в её состав входили и ЗнаТоКи, и члены экипажа и команды крейсера, представителем которых здесь, конечно же, являлся Титов.

Ваганов изо всех сил старался вести себя так, словно Светлана оказалась права, пригласив его на эту семейную встречу. Он по-прежнему не был уверен, что поступает правильно, оставаясь рядом со Светланой сейчас и здесь, среди её прямых родственников. Сейчас он не очень понимал, почему Светлана его пригласила, в чём конкретно может заключаться его помощь ей. Да, её записка означала, безусловно, однозначный зов о помощи и Игорь прибыл туда, где была Светлана. Прибыл и сейчас отчаянно пытался понять, чем же он сможет ей помочь, когда вокруг столько родных ей людей. Родных в самом полном смысле этого слова. Он расстался со Светланой, почувствовав, что для неё он — уже пройденный этап. Сейчас он женат, счастлив в семье, полностью реализовался как профессионал. Чем же он может помочь Светлане сейчас и здесь? Разве что… Разве что послужить ей дополнительной поддержкой, ведь рядом со Светланой нет любимого ею до беспамятства Джона. А он, её первая любовь — есть. И он, в отличие от Шепарда — рядом. Да, Джон Шепард не может сейчас прибыть к Светлане даже на сутки — у него полно работы на Иден-Прайме, там построена уникальная база для фрегат-крейсера «Нормандия», которую надо освоить, которую надо ввести в строй полностью. И, по последним общедоступным сообщениям, нормандовцы решили принять самое непосредственное участие в сборе урожая. Первого послевоенного урожая. Значимое событие, что ни говори. И не только для жителей Иден-Прайма. Может быть именно потому, что он, Игорь Ваганов был первой любовью Светланы и она, зная о том, что Джон физически не сможет, просто не успеет, не не сумеет, а именно не успеет прибыть на Землю тогда же, когда туда прибудет после орбитальной стоянки на Лунной базе «Волга», решила, что Игорь вполне достоин быть среди её ближайших родных в такой момент? Очень даже может быть. Что-ж, если так… Он ей поможет. Тем более, что и жена и сын и дочь в один голос сказали ему: «Поезжай». Отпустили. Потому что, наверное, чувствовали — он всё же не чужой для Светланы.

Сейчас он видел, как сестра матери Светланы поглядывает на Титова. Между ними явно что-то есть. Скорее всего они влюблены друг в друга. Насколько он помнил, Титов не женат, Рената — не замужем. Да, у неё есть взрослый сын. И ЗнаТоКи присутствуют здесь именно потому, что именно они, все трое приняли самое непосредственное участие в наказании несостоявшегося мужа за бесчестье, причинённое женщине. Теперь Рената имеет все шансы обрести семейное и личное счастье, ведь Титов — очень достойный человек. Не только офицер, но прежде всего — человек. С ним Рената будет счастлива.

Светлана была рада — встреча удалась. Да, пока что командирская каюта гудела, как улей, слышались обрывки реплик, фраз, разговоров. Как хозяйка, младшая Стрельцова старалась уделить внимание всем прибывшим на встречу и остро ощущала отсутствие многих важных и дорогих для неё людей. Например — прадеда, Трофима Викентьевича, подарившего ей знание и контакт с Севером. Киборгессы проявили удивительный такт и выдержку, не стараясь и не стремясь сразу поставить Светлану перед фактом — перед известием о его смерти. Они опередили обычное стандартное сообщение по общедоступным каналам и сами пришли к ней. Светлана как-то успела написать письма всем, кто знал Трофима Викентьевича. Не смогла не успеть, не смогла не отнестись к этому формально. Известие, что и говорить, ослабило её. Уходят прадеды. Уходят за Грань. Оттуда уже не возвращаются. Никто и никогда. Грань беспощадна. Трофим Викентьевич ушёл за Грань победителем. Он познал Север, он любил его, эту суровую среду, беспощадную к выскочкам, неумехам, лодырям. Благодаря Трофиму Викентьевичу многие люди приобщились к пониманию, а многие — к знанию Севера. Не все, конечно, но — многие — прадед был талантливым исследователем, учёным, а также, как ни необычно это звучит, популяризатором — умел рассказывать просто о сложном людям, не обладающим ни специальным образованием, ни особой подготовкой. Когда Светлана начала составлять список всех, кому надо было написать письма, она убедилась, что у прадеда — гигантское количество знакомых, коллег, учеников. Далеко не всем тогда младшей Стрельцовой удалось написать. Если бы она хотя бы попыталась охватить своими письмами всех — ей пришлось бы на несколько дней отойти от работы и службы, чего, конечно же, она позволить себе сейчас не могла. Потому ограничилась самыми близкими учениками, коллегами и последователями прадеда. Написала им письма, отослала. И недавно стала получать ответы.

Инструментрон вибрировал — она выключила звуковое оповещение — любое, чтобы не мешать своим общаться. А вот вибровызов — оставила. Экранчик заполнился ярлычками сообщений. Бегло просмотрев заголовки, Светлана едва заметно улыбнулась — ей ответили. Почти все, кому она написала о Трофиме Викеньевиче. Ответили тепло, развёрнуто, неформально. Благодарили, конечно. За память, за внимание, за понимание. Радовались, что его правнучка — достойный и известный человек, профессионал в своей области. Несколько минут чтения ответов позволили Светлане немного успокоиться и расслабиться.

Закрыв инструментрон, младшая Стрельцова окинула взглядом холл командирской каюты. Да, Игорь нервничает — для неё это очевидно. Он чувствует себя явно не в «своей тарелке». Вероятнее всего — просто не понимает, зачем он здесь присутствует. Что-ж, пока рядом с Ксенией достаточно людей, поддерживающих её, можно уделить внимание Игорю. Стрельцова встала и направилась к креслу, где сидел Ваганов.

— Иг, ты чего такой смурной? — она взяла Ваганова за руку. — Идём. В кабинет.

— Но… — Игорь несколько ошарашенно взглянул сначала на Светлану, крепко державшую его руку, затем перевёл взгляд на тех, кто присутствовал сейчас в холле.

— Сейчас мне важно твоё состояние. А они… Они поймут. — тихо сказала хозяйка крейсера. — Идём. — повторила она, легонько потянув Игоря за собой.

Закрыв дверь кабинета, Светлана отрегулировала свет, сделав его притушенным.

— Иг, ты переживаешь из-за того, что я пригласила тебя сюда, на вроде бы семейную встречу?

— Да. — Ваганов не стал юлить и выдавать желаемое за действительное. — Светлан, пойми, я рад быть рядом с тобой здесь и сейчас, когда ты впервые вернулась на Землю, в Россию после войны, но…

— Иг. — Светлана положила ему руки на плечи, её лицо приблизилось к его лицу. — Неужели ты думаешь, что я всё забыла? Неужели ты думаешь, что я способна на такое? Я всё помню, Игорь. И я тебе благодарна. Очень благодарна. Ты помог мне тогда, помогал и потом. Хотя бы тем, что я помнила, какой ты был в моей жизни. Я всегда это помнила, Иг. Для меня время, проведённое рядом с тобой не потеряло ни значения, ни ценности. И я пригласила тебя потому, что считаю — ты тоже член семьи. Моей семьи, Игорь. Мои родители согласны с таким моим мнением, а мнение остальных мне не так уж и важно. Главное, что ты сейчас — рядом со мной. Рядом тогда, когда твоё присутствие рядом мне необходимее всего. Наверное, потому, что для меня начинается новый период жизни, теперь уже — мирный период. И я очень хотела, чтобы это начало нового периода я встретила вместе с тобой. Ты, Иг, по-прежнему мне очень дорог и ценен. Веришь?

— Верю, Света. Теперь — верю. — кивнул Ваганов. — И…

— Не говори ничего. — Светлана поцеловала его в щёки — сначала левую, потом — правую. — Всё и так ясно. Жизнь — продолжается, Иг. И хорошо, что мы… очень многие…. — она сделала трудную для себя паузу. — выжили. Для меня сейчас, Иг, важен и дорог каждый человек, кто вместе со мной перешагнул в мирное время. Ты сам знаешь, и как человек, и как врач-реаниматолог, что люди предполагают, а судьба — располагает. Мне… мне важно, Игорь, что ты сейчас рядом со мной. Поверь, в это новое мирное время многое будет, должно быть по-другому. Но одно останется прежним — я помню тебя, Игорь. И я помню всё, что с нами двоими были тогда. Я… я благодарна тебе за всё, Игорь. За понимание, за немногословность, за готовность помочь. За неспешность. За всё, Иг. И я очень надеюсь, что в будущем ты будешь чаще приезжать ко мне. Или — прилетать. Это обязательно будет, Игорь. Ибо мы — выжили. И мы должны жить теперь помня о том, что нам всем пришлось пережить. Мы переступили в мирное время, Игорь и, скажу честно, я сама ещё не отошла от «военного графика». Потому мне важно, что ты согласился и прилетел со всей поспешностью. Мне это очень важно, Игорь — твоё согласие на встречу. Со мной, Иг. А остальные Стрельцовы… очень скоро они примут тебя. Потому что поймут глубже, полнее, острее. Потому что мы, Игорь, выжили.

Светлана замолчала, сканируя своим мягким взглядом лицо Ваганова. Да, кое-в-чём он изменился и, конечно же, кое-в-чём остался прежним.

— Свет… — тихо сказал Игорь, осторожно беря в свои руки её руки, снимая их со своих плеч. — Спасибо тебе. — он поцеловал мягко и нежно сначала запястье левой руки, потом — правой. — Спасибо за то, что многое мне пояснила, подтвердила. Я… я колебался, Светлан, не знал, нужен ли я тебе ещё или уже… стал твоим прошлым. У тебя сейчас…

— У меня сейчас, Игорь, — мягко прервала его Светлана, снова кладя ему руки на плечи и чуть улыбаясь, — одни из лучших минут в моей жизни. Потому что ты — рядом со мной, Игорь. Потому что ты — вместе со мной, Игорь. Потому что ты знаешь меня с детства. А я — с детства знаю тебя. Согласись, что это — немаловажно.

— Согласен. — тихо ответил Ваганов, вглядываясь в глаза Светланы.

— И ты мне нужен. И всегда будешь нужен. Мы оба слишком друг друга хорошо знаем и понимаем, чтобы вот так просто исчезнуть, перестать общаться. Мне ясно, что родители восприняли твоё появление здесь и сейчас нормально, они одобрили его.

— А мне мои сказали только одно, но самое важное для меня слово — «Поезжай». — тихо произнёс Ваганов.

— Они правы, Игорь. Они — правы. — повторила Светлана, целуя Ваганова в лоб, чуть склонив руками его голову. — Мы выжили, Игорь. И должны теперь жить. И за себя, и за других. Тех, кто не дожил. Тех, кто погиб. Я сейчас сидела и вспоминала о прадеде — Трофиме Викентьевиче.

— Я помню его. Хороший человек.

— Да. Настоящий человек. Настоящий мужчина. И настоящий профессионал. — согласилась Стрельцова. — И умер достойно, не покинув Север, который он любил.

Она снова сделала паузу:

— И потому, Игорь, мне важен и дорог каждый человек, с кем я могу встретить мирное время. Вот сейчас встретить первый год мирного времени. Джон остался на Иден-Прайме, нормандовцы решили освоить там базу, специально построенную для фрегат-крейсера. Заодно — принять участие в уборке первого послевоенного урожая. И я думаю, Игорь, что мне важно будет и то, что ты будешь рядом со мной тогда, когда нормандовцы выйдут с нами, волговцами и Стрельцовыми на видеосвязь. Я знаю, с базой они почти разобрались и сейчас готовятся к уборке урожая в районе, где расположена база. Такое вот у них необычное желание появилось. Необычное — и очень понятное.

— Джон знает…

— О тебе? Конечно, Иг. — Светлана утвердительно кивнула. — И он будет очень рад, что именно ты будешь рядом со мной.

— Верю. — Ваганов обнял Светлану, прижал к себе. — Верю, Свет. — он помолчал. — Хорошо. Давай вернёмся к гостям.

— Давай вернёмся, Иг. — Стрельцова открыла дверь кабинета, вышла в холл первая. Зирда привычно открыла глаза, увидела, что с хозяйкой всё нормально и снова задремала. Остальные овчарки спали на своих ковриках — шум разговоров им совершенно не мешал.

Ваганов присел в своё кресло, Светлана отошла к креслам, где сидели родители.

— Успокоила? — Валентина взглянула на Игоря, пододвинувшего к себе ридер.

— Да. Он слишком волновался и был слишком напряжён, мам. До последнего момента нашего разговора он не чувствовал себя нужным мне. Пришлось… убедить. Хотела бы поверить, что убедила.

— Убедила. — отец оторвался от чтения ридера. — Это заметно.

— Тогда я — рада.

Валерий Степанович отметил, что Светлана вернулась из кабинета с Игорем Вагановым. Генерал знал, что это — важный и нужный для младшей Стрельцовой человек — как то Валентина сказала, что он — первая любовь Светланы. Потому к его присутствию на встрече семьи Стрельцовых Валерий Степанович отнёсся с пониманием, спокойно.

Ему было понятно, что вышедшая из кабинета Светлана выглядела гораздо более спокойной и расслабленной, чем тогда, когда она вместе с Вагановым заходила в кабинет. Наверное, им необходимо было поговорить вот так, наедине. Они поговорили — и были оба довольны и разговором и его результатами.

Для Светланы всегда были важны люди. С ними она не просто работала — с ними она жила. Да, её жизнью стала армия Империи, её специальные части, войска специального назначения. И сейчас она с трудом адаптировалась к мирной жизни. Да, для разведки, где продолжала служить Светлана, мирных времён не бывает в принципе, но всё же, всё же. Мир наступил — это настолько же очевидно, насколько, к примеру, очевиден и вполне ожидаем очередной восход солнца. А Светлана неспокойна. И, по всей вероятности, не будет спокойна ещё долго. Меньше года прошло с момента окончания войны с Жнецами, слишком мало времени прошло с момента, когда в Галактике прекратились полномасштабные боевые действия. Даже сейчас в разных звёздных системах добивают разрозненные подразделения Жнецов и их сообщников и эта работа не обещает быть лёгкой и быстрой — пройдёт как минимум несколько лет.

Наверное, Светлана теперь сможет написать ряд статей. Столько, сколько захочет и столько, сколько сможет. Ведь она по-прежнему очень занята, крайне загружена работой, службой, семьёй. Валентина говорила, что до сих пор Светлана так ещё и не определилась, где она теперь будет жить с Джоном. Выбор у неё, конечно, большой, но, насколько он знает внучку, Света не будет кидаться в излишества: семейная квартира и две личные квартиры — для себя и для Джона. Может быть со временем они решат обзавестись загородным домом. Виллой или особняком — всё равно. Жаль, что Джон не смог прибыть на встречу семьи Стрельцовых — он был бы здесь желанным и дорогим гостем. А уж для Светланы его присутствие было бы абсолютно необходимым. Но — не сложилось. Зато Джон верен себе — он неуёмен. Надо же — поучаствовать всем личным составом экипажа и команды крейсера в самом мирном созидательном труде — уборке первого послевоенного урожая. С базой, насколько было известно Валерию Степановичу, нормандовцы уже разобрались, фрегат-крейсер тоже обихожен, теперь нормандовцы готовятся к самому непосредственному участию в уборке первого послевоенного урожая. Важный момент, что уж тут особо говорить. А после уборки, по слухам, точнее, как принято выражаться в среде военнослужащих, по не подтверждённым данным, после окончания уборочной страды нормандовцы планируют устроить концерт для всех жителей района, где теперь расположена база фрегат-крейсера «Нормандия». Это — тоже событие не последнего десятка по важности и значимости. Концерт обещает стать событием в культурной жизни не только России и Британии, но и человечества.

Валерий Степанович отметил, что к сидевшей рядом с родителями Светлане подошёл Кирилл, они о чём-то коротко поговорили и он вышел из каюты. Выходили, конечно, и другие Стрельцовы, ведь Светлана не вводила никаких особых ограничений на возможность побывать в самых разных уголках крейсера. Своего крейсера. Так, самые необходимые и общепонятные. Всё равно очень скоро, не пройдёт и несколько месяцев, как корабль будет серьёзно, очень серьёзно модернизирован — ведь наука и производство в Империи не стоят на месте. А разведкорабли модернизируются в самую первую очередь — неприятности, проблемы, опасности надо всегда встречать во всеоружии.

Наверное, следует уговорить Светлану на то, чтобы совершить несколько полётов на истребителе. Всё же не зря он прилетел в «Ликино» на «спарке» — предполагал, что и Светлана будет рада попилотировать маленькую, юркую, но очень злую машину. Крейсер она пилотирует виртуозно, как и полагается командиру, значит, и с истребителем справится.

Кирилл, вышедший из командирской каюты, направился в дата-центр крейсера. Туда, как гласило сообщение, полученное на инструментрон, поступили новые данные. Надо посмотреть, какие и чего именно они касаются. Всегда надо быть во всеоружии.

Идя по коридорам крейсера, Кирилл всё острее и полнее понимал, что и об этой встрече он напишет. Почти автобиографическую главу, но напишет. Это — важное событие. Конечно, ничего особо личного там, в этом тексте, не будет, но… Эта глава будет важна. Она станет частью его письменного наследия. Хотя, конечно, о наследии думать вроде бы и рано — он ещё, к счастью, не настолько стар годами, но… после такой войны хочется учитывать всё и сразу максимально быстро, уделять всему внимание. Почему? Да просто потому, что в будущем на многое просто не хватит времени. Жизнь мирная обещает быть предельно разнообразной и очень насыщенной. Да, не напряжённой, а именно насыщенной.

Среди тех, кто присутствовал в командирской каюте, Кирилл не отметил Зару и Аликс. Несомненно, обе киборгессы занимались своими прямыми обязанностями и именно в дата-центре — своём любимом месте на корабле. Лекси оставалась в командирской каюте, поскольку была более как-то ориентирована на гражданскую жизнь, а вот Аликс и Зара, как более ориентированные на войну, старались занять себя соответствующими заботами. Зато никто из гостей не отмечал исчезновения всех сразу киборгесс — вне всяких сомнений, их полное отсутствие в командирской каюте многие бы сразу заметили и заинтересовались причиной.

В датацентре действительно нашлись обе киборгессы — Зара проверяла целостность данных на накопителях, а Аликс загружала новые данные в обрабатывающие виртуальные компьютеры.

— Кирилл? — Аликс обернулась. — Рада видеть вас. Чего вам не сидится?

— Я получил сообщение. — Кирилл уселся перед терминалом, включил клавиатуру.

— А-а-а. Помню, помню. — киборгесса кивнула и едва заметно усмехнулась. — Третий блок. Шестой ряд.

— Спасибо. — Кирилл выбрал в экранном меню названные Аликс блок и ряд и углубился в чтение многостраничного файла. На несколько минут он выпал из реальности, полностью погрузившись в чтение и обдумывание прочитанного.

Данные касались военной истории человечества, но, что особенно было важно для Кирилла — они касались и военной истории войны с Жнецами. Накопление информации по обоим направлениям шло постоянно и непрерывно, приходилось отслеживать каждое профильное сообщение. Без этого слежения нет настоящего военного историка. Есть только функционер-историк, для которого история — способ заработать деньги на жизнь. Если, конечно, этот формализм можно назвать жизнью.

Дочитав до конца содержимое файла, Кирилл погасил экран, откинулся на спинку кресла. Киборгессы продолжали работать — он уже привык к их неподвижности и безмолвию — теперь он знал, что даже тогда они обе продолжают напряжённо работать и всегда готовы к немедленным молниеносным просчитанным действиям. А уж скорости и полноте обработки информации, доступным этим ИИ, могли позавидовать многие более молодые ИИ, появившиеся на свет за последние месяцы.

Ему вспомнился мотоцикл. Да, теперь, скорее всего — послезавтра, он сможет уговорить Светлану и они сгоняют на нём в город. Вдвоём. На ревущем, рычащем и вырывающемся из под ног железном коне. Скорость, быстрота, натиск. Как раз то, что любят и он, и Света. Но рисковать и экстремальничать он не станет — ни к чему это.

Встреча действительно получилась. Хотя, конечно, до традиционного для имперцев застолья ещё дело не дошло, но всё же даже неформальное, предельно свободное общение Стрельцовых — да и не только Стрельцовых было прекрасным началом Встречи. Светлана рада и довольна — он это чувствует и радуется потому, что рада Светлана, его старшая сестра. Завтра утром или в полдень они все обязательно посетят Мемориал. Потом часть Стрельцовых улетит, но очень многие останутся.

Таир Федосеевич Стрельцов погиб. Теперь это установлено совершенно точно. Кирилл получил чуть раньше на свой инструментрон целый пакет документов. Возможно, он покажет часть из них Светлане, хотя прекрасно знает и понимает, как тяжело ей будет их читать, а потом много часов размышлять над прочитанным. Когда за оружие берутся все поголовно гражданские люди — начинается другая война. Имперцы привычно называют такие, другие войны отечественными. Таир Федосеевич не был пригоден к службе в регулярной, как говаривали в старину, армии — возраст, болезни. Но он решил и он сделал. Ушёл в ополчение. Туда брали всех желающих. А от желающих послужить Родине, послужить Отчизне не было отбоя. Империя выжила и победила только благодаря массовому героизму, массовому самоотречению, массовому самопожертвованию многих гражданских людей. Да, почти все из них когда-то раньше отслужили в армии — и мужчины, и женщины, но… Если бы это был межрасовый конфликт или конфликт внутричеловеческий — вполне хватило бы сил регулярной армии Империи. Для войны с Жнецами и тем более — для полной и окончательной победы над этими полумашинами требовалось нечто другое — требовалось участие всего народа, всех без исключения имперцев. Деятельное участие. Не словами — делами. И только делами. Слова в такие моменты теряют значительную часть ценности. Важны дела. И дела были. Если уж такие известные люди становились в строй Ополчения, победа над Жнецами становилась неминуемой, а не просто возможной.

Прасковья Вениаминовна овдовела. Она до последнего надеялась, что Таир Федосеевич выживет. Были ведь такие случаи — и немало было известно именно таких случаев, когда люди возвращались. Бои с подразделениями Жнецов и их приспешников в Галактике продолжались и по сей день и будут продолжаться, как минимум ещё несколько месяцев. Теперь уже точно установлено и место гибели Таира Федосеевича и место его могилы. И, конечно же, установлены более точно обстоятельства его гибели. Дочка Стефания и её муж — Герман не хотели лететь на встречу в «Ликино», протестовала против отъезда и их дочь Виктория, но Прасковья Вениаминовна настояла на поездке, убедила их обоих, что уж сутки-двое вполне сможет побыть одна. Теперь ясно, что Стефания и Герман с дочерью Викторией завтра вечером улетят обратно — по-иному они не поступят. Пообщаются, конечно, со всеми прибывшими на семейную встречу Стрельцовыми, но улетят обязательно, чтобы быть рядом со вдовой.

Общение с Таиром Федосеевичем многое дало всем Стрельцовым. Очень многое, понятное только на чувственно-эмоциональном уровне. Завтрашний выезд Стрельцовых на мемориал становился достойной, необходимой и важной частью встречи.

Альбина смотрела на расцветшую Ренату и радовалась, скрывая улыбку. Сестра счастлива. В кои веки она действительно, непоказно счастлива, истинно счастлива. У неё всё получилось. Она побыла рядом с Титовым, прогулялась вместе с ним по лесополосе космодрома, может быть, да не может быть, а точно — почти разобралась в своих чувствах, эмоциях, ощущениях. И теперь она спокойна. Да, Титов тоже здесь, в командирской каюте присутствует — так, вполне вероятно, захотела Светлана. Всё же она — хозяйка крейсера, потому вполне может организовать для Станислава небольшой, хотя бы суточный отпуск от всех старпомовских забот и проблем. Рената не всегда смотрит на Станислава, понимает, что некрасиво и невежливо не выпускать его из-под «колпака». Но то, что он ей приятен, важен и необходим — это стопроцентно. Пусть Рената немного переключится, станет не только женой, но и хранительницей семейного очага, настоящей подругой для настоящего мужчина. В том, что Рената сможет это сделать — Альбина была уверена. Теперь Рената не будет, ища спокойствия, погружаться раз за разом в дебри фундаментальной науки, теперь она будет общаться с важным и дорогим для неё человеком. Приближается, конечно, время застолья, а потом… потом Рената уединится со Станиславом, конечно же в его старпомовской каюте. И все Стрельцовы, да и не только Стрельцовы поймут это правильно. Титов и Стрельцова нашли друг друга. И теперь хотят быть вместе и рядом. Что может быть более естественным? И уж конечно же Рената забеременеет и будет с нетерпением ждать появления уже не первенца, но новых, желанных и важных для неё детей. Одного или нескольких — всё равно. Она теперь будет рада и довольна всем детям, сколько бы их ни было. Она будет счастлива дарить детей своему Станиславу. Наступил мир и теперь женщины могут рожать детей уже не опасаясь за их близкое или достаточно отдалённое будущее — Жнецы уничтожены, а остатки их войск добивают. И добьют обязательно.

Оказалось, что предвидение Альбину не обмануло — Рената действительно ответила на чувства очень достойного человека. Которого даже можно назвать молодым. Не зря Рената смотрела, как сама сказала, восемь минут на фотографию Станислава. Не зря она чувствовала, что пропала. Конечно, Рената проявила осторожность, хотя Альбине было очевидно — на этот раз её сестру ждёт успех и удача. Сердцу действительно не прикажешь, а уж если два любящих сердца нашли друг друга — тут уж мало что может разрушить такой союз. И не зря кадровичка выписала Ренате отпуск на десять суток — этого времени хватит для того, чтобы и Рената и Станислав обговорили всё, что касается их будущей, вне всякого сомнения совместной жизни. А если повезёт, то через декаду самое большее — Рената и Станислав станут мужем и женой. Перед богом и людьми. Да, Станислав рад, что его освободили на ближайшие несколько часов от ежедневной старпомовской рутины, это по нему очень заметно, но, наверное, он всё же ещё ни разу не побывал в своей каюте — всё здесь, рядом со Светланой пребывает. Потому и не знает, сколько всего интересного, ценного и полезного купила для него Рената. Влюблённая по уши, нет, по макушку в своего, без малейших сомнений, Станислава. Рената сумеет сделать Станислава за эти десять дней абсолютно счастливым. И сама будет счастлива.

Кибрит, устроившись в угловом кресле, раз за разом оглядывала холл командирской каюты, изредка останавливая свой взгляд на ком-то из присутствовавших в холле людей. Интересно было наблюдать за Стрельцовыми в такой момент. Очень интересно. Победа над Жнецами пробудила в людях жить в мирное время достойно. Спокойно, свободно. Жить не только для радости, но и для труда. Для того, чтобы Галактика и её обитатели быстро и полно восстановили всё, что Жнецы и их приспешники разрушили, всё, что удастся вернуть из небытия.

Муж Зинаиды Яновны сидел рядом. Ему происходящее нравилось. Даже очень нравилось. Хотя… он не любит многолюдья, но такая встреча семьи для него была приятным исключением.

— Зин, теперь я понимаю, почему в гостинице аншлаг. — тихо сказал он, склонившись к жене.

— Ну так ещё же прибудут два крейсера. Потому места в гостиницах придерживают и для их экипажей и команд, и для родственников, которые обязательно прибудут в «Ликино». — уточнила Кибрит.

Муж кивнул:

— И когда, как думаешь, сегодняшняя встреча завершится?

— Наверное, далеко за полночь. И, полагаю, большая часть здесь присутствующих будет размещена на корабле. Места на крейсере хватит всем. Уверена, Светлана уже всё продумала. О том, что мы с тобой размещаемся в городской, а не в базовой гостинице, я помню. Думаю, что транспорт для тех, кто должен уехать поэтому в город, на космодроме найдётся.

— Найдётся, конечно. — муж кивнул, одарил супругу мягким взглядом. Зина, в очередной раз окинув взглядом холл каюты, убедилась, что никто из присутствующих не обращает какого-либо особого внимания на то, что многие так и не сняли форму. К полковничьему званию самой Кибрит все Стрельцовы отнеслись спокойно, с пониманием. Поздравили, конечно, когда узнали, что это звание она получила сравнительно недавно. Было приятно слышать и отвечать на эти искренние тёплые поздравления. С тех пор, как она стала частью команды, руководство стало придерживаться правила — почти одновременно присваивать всем троим ЗнаТоКам очередные, а случится — и внеочередные звания. И сейчас три полковника полиции — оперативник, эксперт и следователь чувствовали себя комфортно. Все Стрельцовы были в курсе, почему это трио присутствует здесь и сейчас. Только вот Паше очень тяжело. Ксения совершенно расклеилась и сдерживается только постоянными усилиями воли. Не дай Бог, конечно, она сорвётся. Вполне понятная, где-то даже рядовая ситуация, но срыв надо предотвратить. А впереди — застолье. Без него в Империи никакая встреча не обходится — в любом случае гостю или родственнику надо предложить не перекусить, а именно поесть. Так, чтобы гость или родственник был реально сыт и доволен.

Зина поёжилась, представив, как за столом собираются все Стрельцовы и не только они и как кто-то, скорее всего Титов или Светлана, предлагают выпить тост за ушедших. В этот момент, как понимала Кибрит, Ксения может сорваться. Очень даже может. Надо потому сделать всё, чтобы этого срыва не было.

— Беспокоишься? — спросил муж.

— Да. — подтвердила Кибрит. — Неспокойно как-то. Боюсь я тостовой части застолья. — уточнять чего она именно боится и почему, Зина не стала — верила, что муж поймёт её правильно без уточнений. Сколько раз уже бывало, что женщина в тяжелейшем психологическом состоянии вдруг обнаруживала чрезвычайно острый слух. Малейшее неосторожно брошенное кем-то из окружающих слово или фраза — и готово, срыв по полной программе, истерика, конвульсии. В общем, полный пакет. Неприятно будет, если такое случится с Ксенией. Очень неприятно.

— Зин, всё будет нормально. — к сидевшей в кресле Кибрит подошёл Томин. — Все уже постарались сделать всё возможное и постараются ещё. — он говорил не указывая прямо, о ком идёт речь, но Зина поняла — Саша слушал её и слышал, что было самым важным сейчас. А ещё он понимал не сказанное ею вслух. Очень хорошо понимал. — Ты постарайся, как начнётся застолье, быть поближе.

Кибрит кивнула. Правильно. Не дело мужчине успокаивать нервничающую женщину, особенно, если женщина выходит из себя. А Ксения своим срывом может выйти из себя. Далеко выйти. Потому будет лучше, если её будут за столом окружать женщины. И не только за столом, конечно.

После застолья будет ночной отдых. Где именно — не столь важно. Зинаида верила, что Светлана уже обо всём позаботилась и обо всём подумала, всё подготовила. А с утра надо будет кончать официальщину и представительские функции, оказаться как можно быстрее в городе и попасть к коллегам-экспертам. Там она уж сможет развернуться по полной программе — даром ли столько всего всякого-разного по экспертной части привезла. Как раз хватит для того, чтобы поработать эту декаду. Светиться постоянно рядом со Стрельцовыми ей нет никакой необходимости, поедет она в город в гражданском, а там, в Центре или в Управлении — как повезёт, переоденется в форму. В конечном итоге в экспертных частях она всё равно поверх формы наденет халат-комбинезон. Традиция плюс необходимость. Саша, конечно, не утерпит, поможет. Муж, в чём Кибрит была уверена, сам найдёт себе занятие на всю декаду.

Взгляд Зины скользнул по лицу Знаменского. Да, он опять напряжён, опять впоминает, опять размышляет. Что-ж. Неудивительно. Лишиться вот так сразу дочери… Трудно и больно. Очень больно, особенно, когда это — единственный ребёнок. Ксения долго ещё не оттает, но, может быть, Паше следует немножечко сориентировать подругу на то, чтобы она… ну, снова забеременела. Кто знает, а может быть будет двойня. В конечном итоге она сама, как эксперт, сможет поспособствовать, посоветовать специалистов-медиков. Может быть беременность отвлечёт Ксению от многого тяжёлого, что связано накрепко с утратой… Ох, скорее бы прошло застолье. Ночь у Паши будет сложная. Очень сложная. Потому, наверное, ей стоит быть поближе к Ксении и в эту ближайшую ночь. Далеко не всё доступно мужчине. Даже если этот мужчина — муж женщины. Лучше, если она, Зина, будет где-то очень поблизости. Самого Пашу тоже надо сопровождать, оберегать. Он ведь такой, всё держит в себе, никого не грузит. А ведь ему сейчас очень больно. Очень. Потому-то она решила при вылете сюда сесть не в тот флайер, где муж забронировал ей место, а в тот, где были Знаменские. И действительно, её присутствие тогда очень помогло Паше. Да и Ксения в её присутствии была более спокойна. Держит она себя, мёртво держит. Но эта мёртвость… слишком тонкая. Слишком. Того и гляди — прорвётся. Обычное, конечно, дело, но лучше, если срыв будет тогда, когда рядом не будет много людей. Для Ксении это будет лучше всего. Потому сегодня она, Зинаида Кибрит, просто не выпустит Ксению из-под своего внимательного взгляда, постарается быть к ней поближе, чтобы в любой момент помочь…

Хорошо, что Инга успела родить сына. И теперь у Ксении хотя бы зять есть. А у неё — внук. Сейчас зять с внуком на Луне, на одной из тамошних баз, которых на этом естественном спутнике колыбели человечества — несметное количество. Сейчас даже цифра самая общая — и та не вспоминается. Ни к чему сейчас эта точность.

Светлана встала, захлопнула экран инструментрона. Все, кто присутствовал в этот момент в холле командирской каюты, обернулись к хозяйке крейсера.

— В офицерской столовой крейсера — всё готово. — тихо, но очень внятно сказала Светлана. — Время — неурочное, так что мы никому не помешаем. — она первая направилась к двери. За ней пошли все остальные Стрельцовы. Титов вышел из командирской каюты последним, после Знаменских, закрыл дверь, убедившись, что все четыре овчарки уже вышли в коридор и направились к лестницам.