Борт крейсера «Волга». Единение Шепарда и Стрельцовой

— Джон, ты так ничего и не понял? — не размыкая объятий, Стрельцова повлекла старпома к выходу из ангара. — Вся твоя группа высадки желает, чтобы мы, ты и я провели вместе несколько суток. Мы с тобой. Вдвоём. — они прошли по короткому коридору и на этот раз Шепард согласился воспользоваться лифтом. — Да, они осмотрят процессор, мои спецы кое-что раскопали. А Явик побудет в тишине и покое в челноке. Он это любит и ценит, я знаю. — она открыла дверь своей командирской каюты, их обступили собачата. — Они тоже рады тебя видеть. — Светлана подвела Шепарда к дивану и легко надавив на плечи, усадила, садясь рядом. Овчарки дипломатично отошли, направляясь к своим коврикам. — Джон, только не говори ничего. Я всё понимаю. Всё. И очень тебе благодарна. — её руки методично и быстро размыкали защёлки и фиксаторы, освобождая старпома от брони и частей скафандра. Шепард не сопротивлялся, даже пытался помогать. Наконец, оставшись в комбинезоне, он обнял Светлану. — Вот, вот, правильно, Джон. Поцелуй меня, а?

— Обязательно, Свет. — Шепард обнял девушку покрепче, приблизил свои губы к её губам… и выпал из реальности.

Очнувшись, он увидел, что Светлана крепко спит, устроив свою голову у него на груди и обняв за торс рукой, чтобы он не смог незаметно уйти.

Происшедшее он помнил смутно. Они долго целовались, затем с трудом расцепили губы, в глазах Светланы он прочёл такую любовь и такое желание, что не заметил, как Светлана встала, легко сняла комбинезон, свет в каюте притушился и Шепард не смог даже успеть двинуться, как обнажённое тело девушки накрыло его тело, прошла горячая волна, охватившая обоих и их губы снова соединились. Мягкие губы Светланы жарко, ищуще отвечали на его поцелуи, горячая волна обжигала их тела раз за разом и несколько раз они оказывались на вершине полного блаженства. Совершенно незаметно Светлана дала возможность Шепарду взять инициативу в свои руки и он, подняв девушку на руки, встал, прошёл в спальню и они снова и снова долго целовались, постепенно переходя к более жарким ласкам.

В этот раз Шепард дал себе волю и Светлана ответила с такой страстью и с такой естественностью, что на несколько минут он почувствовал себя парящим в воздухе. А когда их губы соединились в очередной раз, Шепард ощутил и, как ему казалось теперь, даже увидел на мгновение, как обнажённое тело Светланы полыхнуло от плеч и до кончиков пальцев ног сине-белым сиянием. Дальнейшее он помнил урывками, но ощущал, что Светлана не просто удовлетворена, она счастлива. И это счастье Шепард смог доставить ей сегодня и сейчас. Полное счастье женщины.

Осторожно сняв с себя руку девушки, Шепард подложил под голову Светланы подушку и прикрыл её тело покрывалом. Плавно сев в постели, Шепард спустил ноги, не сомневаясь, что Светлана уже не спит. Спустя несколько секунд её губы коснулись его шеи, а руки обвили плечи.

— Не спится, Джон?

— Думаю об этом процессоре, Светлан. — Шепард прикрыл её руки своими. — Это настоящая машина Судного Дня. Если геты…

— Жнецы, Джон, Жнецы. — Светлана прижалась к спине старпома, положила голову ему на правое плечо, он ясно ощущал её дыхание. — Они всего лишь пытаются ослабить нас чужими руками. Истощить нас настолько, чтобы самим не особо напрягаться, когда придёт финальная фаза. Но мы им не позволим этого сделать. Мы будем сильными.

— Будем. Но будет много жертв. — сказал Шепард тихим голосом.

— Будет. И для этого, Джо, мы с тобой и работаем. Мы к моменту прихода Жнецов соберём самую актуальную информацию о состоянии большинства исследованных разумными органиками звёздных систем. Она уже сейчас регулярно передаётся после обработки из Штаба Астросил Империи всем заинтересованным сторонам. Не всем вся возможная, но минимум мы даём всем. И благодаря этому очень многое меняется. Органики готовятся, Джон. Готовятся благодаря добытой нами информации. Благодаря тому, что мы сделали на Цитадели и на Омеге, на ряде планет, где пришлось воевать с гетами, пиратами, наёмниками. Знаю, Джон, будет много у нас впереди таких планет и таких оппонентов. Но информация, актуальная информация о состоянии дел в Галактике, которую мы собираем и передаём, те разрушенные базы врагов и спасённые от экспансии гетов миры разве не стоят того, чтобы продолжать эту работу?

— Стоят, Светлан. — Шепард повернулся, коснулся губами её щеки. — Спасибо тебе, Свет.

— И тебе спасибо, Джо. — Светлана улыбнулась несмелой, но очень тёплой улыбкой. — С первым днём тебя.

— И тебя, Свет. С первым днём новой жизни. — улыбнулся старпом, обнимая девушку крепче и поворачиваясь к ней всем телом. — Зацелую тебя сейчас.

— Целуй, Джо. — тихо проворковала Светлана, — Целуй. Ты — мой, только мой. А я — вся твоя. Только твоя.

— Моя, моя, Светлана, только моя. — Шепард позволил девушке накрыть его тело своим телом и теперь покрывал поцелуями её плечи и шею. — Моя и только моя. Навсегда.

— Навсегда, Джон. Навсегда. Сколько бы у нас с тобой ни было впереди дней — все наши будут. И — наших с тобой детей. — шептала Светлана, обнимая Шепарда и давая ему возможность зацеловать себя так, как он хочет.

Потом они долго лежали повернувшись лицами друг к другу и Шепард видел перед собой другую Светлану. Уже не девушку, а молодую женщину, знающую, чувствующую, понимающую всю глубину перемен, происшедших с ней и с ним за эти часы, проведённые вместе и наедине. Вдали от «Нормандии», от «Волги», от членов группы высадки, от экипажей крейсера и фрегата, от всегдашних забот и проблем. Это были только их глубоко личные часы. И такими они вошли в их совместную историю.

Светлана видела перед собой уже не жениха, а мужа, отца её детей. И ей было глубоко всё равно, что никаких свидетельств о бракосочетании у них ещё нет, что никакой церемонии ещё не состоялось, что никто, даже её родители и многочисленные братья и сёстры не знают, что она скакнула ещё на одну высшую ступень, стала замужней женщиной, матерью, совершенно взрослым и зрелым человеком. Её глаза лучились счастьем и удовлетворённостью редкой, высочайшей степени. И Шепард, она знала это совершенно точно, чувствует её счастье и удовлетворённость, потому что для него её душевное состояние всегда было очень важным.

Шепард смотрел на Светлану, запоминая, закладывая в глубинах души её образ. Такой она останется для него навсегда. Будет зрелость, будет старость, но для него она всегда будет именно такой. Счастливой и полной, удовлетворённой и цельной. Сколько бы дней у них впереди ни было. Сколько бы ни было впереди лет.

— Я люблю тебя, Светлана. — сказал Шепард, ощущая, что именно этих слов ждёт она от него.

— Я тоже тебя люблю, Джон. — ответила Светлана и в её голосе прозвучала такая убеждённость и такая глубина, что Шепард не удержался и обнял девушку, покрывая её лицо жаркими поцелуями и ощущая, чувствуя, что это — именно то, чего она сейчас, в этот момент хочет, желает больше всего на свете.

Так прошли ещё несколько десятков минут. Полутёмная, погруженная в полумрак небольшая спальня командирской каюты казалась огромной и бесконечной. Так им двоим людям, землянам было мало нужно пространства для полного, самого полного счастья.

Светлана ощущала и осознавала, что теперь её всегда одинокая девичья спальня стала, наконец, супружеской. А совсем скоро в ней зазвучит детский голос и может быть — даже не один. Зазвучит, прося, требуя к себе внимания, понимания, уважения.

Встав с кровати и, совершенно не стесняясь своей наготы, Светлана медленно прошла к шкафчику, стоявшему в углу, открыла створку и достала лёгкий халат, сразу набросив его на себя. Открыв другую створку, она взяла с полки пакет с мужским халатом, вскрыла упаковку, одним движением расправила и подошла к Шепарду, уже сидевшему на кровати, спустив ноги на пол.

— Это — тебе, муж мой. — сказала она.

— Спасибо, Светлан. — ответил Шепард, вставая и набрасывая халат на себя. — Какой мягкий. Но ты — мягче.

— Благодарю за комплимент. — она присела рядом, обняла левой рукой Шепарда за плечи. — Думаешь?

— Да. О многом. Мы сделали так мало… А времени, чтобы сделать больше, стало ещё меньше. И количество того, что надо успеть сделать… страшит. Потому что если мы не успеем это сделать — будут жертвы. Много жертв. Коллекционеры, Жнецы, «Цербер». Как же низко мы пали, чтобы собрать такую прорву проблем за полсотни тысяч лет…

— Будем исправлять, Джон. Будем исправлять. И мы — не одни. Я регулярно отправляла собранную информацию в Штаб Астросил Империи и по ответам знаю, что Империя делает много, очень много. И Альянс, его здоровые подразделения пытаются делать что-то реально полезное. И помни, пожалуйста, Джон, о том, что мы, люди, всего лишь три десятка лет крутимся в горниле Большого Космоса. А у ключевых рас были два-три тысячелетия.

— Но…

— Знаю, Джон. Знаю. И о Мирале знаю, и о Лиаре, и об Этите и о Бенезии. Знаю о Шиале, знаю о Тали. Знаю, что все они тебе дороги и не только они, но и их соплеменники и соплеменницы. И знаю, что у тебя душа болит потому, что они не успели. Многого сделать не успели. И сейчас мало успеют. Знаю. Но у нас есть столько времени, сколько есть и больше уже не будет. Мы сделаем всё возможное, Джон. Потому что мы сделаем это вместе. Вместе и рядом. Ты и я. — она прикоснулась губами к щеке мужа. Да, мужа. Светлана теперь признавала за Шепардом только такой статус. Статус полного доступа. Статус полной открытости. — И наши дети, Джон.

— Прости меня, Свет. Я не…

— Глупости, Джон. Я ту запись из пилотской кабины фрегата раз пятьдесят смотрела. Вот сидела и смотрела в повторе. И плакала. Плакала так, что Зирда уже не знала, с какой стороны подойти и как меня облизать, чтобы я успокоилась. Плакала, потому что я понимала раз за разом всё глубже, насколько я счастлива. Счастлива тем, что ты, Джон, у меня такой есть. Такой, какой ты есть. Тебе красивейшие и умнейшие азари в любви объясняются ежечасно и ежеминутно, а ты видишь только меня. И никто кроме меня тебе, Джон, не нужен. Я счастлива, Джон. Это — редкое счастье, поверь. Потому что ты способен любить так, как очень немногие люди могут. Ты любишь других намного больше, чем себя. Ты видел, ты знал, ты чувствовал, что мы предназначены друг другу, Джон и ты тем не менее заботился не о себе, а обо мне, ты не хотел осложнять мне жизнь, ты сопротивлялся вполне понятным человеческим обычным желаниям и стремлениям раз за разом и я знала, насколько это было для тебя естественно, но в то же время — невероятно тяжело и трудно. И ты эту тяжесть и трудность преодолевал, потому что хотел сберечь меня. От проблем, от боли, от забот. Поверь, Джон, так поступить не каждый человек сумеет. И ты не отвечал никому взаимностью — ни Бенезии, ни Лиаре, ни Мирале, ни Тали, ни многим другим. Ты терпел и ждал. Я очень ценю это, Джон, очень высоко ценю и всегда буду помнить. Ты смог, Джон, сделать больше, чем даже я могла бы ожидать. Ты сделал многих органиков счастливыми, Джон. Настолько счастливыми, насколько вообще это сделать в силах человеческих. Ты спас Шиалу, ты спас Тали, ты спас Бенезию, ты спас Миралу. Да, Джон, без тебя бы они не спаслись, поверь. И ты не стал требовать от них ничего взамен, потому что для тебя, Джон, их личная судьба и жизнь неприкосновенны, равно как неприкосновенны их воля и выбор. И потому я, Джон, счастлива. Потому что ты умеешь заводить не партнёров, не подчинённых. Ты умеешь заводить друзей и сподвижников. Не принуждая, не заставляя, не насилуя. И я верю тебе, Джон. Верю, как никому другому. Потому что убедилась в твоей цельности и честности. Ты мог бы стрелять по многим органикам на поражение, Джон. И никто бы тебя не осудил. Но ты предпочёл договариваться. Ты предпочёл им пояснить словами их проблемы, их собственные проблемы, причём сделать это так, как не сделал бы никто кроме тебя. И достичь нужного результата. То, как ты обломал Хакета — это вообще теперь классика психологического давления. Ты защитил от Хакета Андерсона, потому что понимал, что Хакет будет давить не на тебя, ты старпом, а на Андерсона, поскольку именно он, а не ты — командир фрегата. Потому что понимал, что в провале первой попытки Андерсона стать Спектром Хакет тоже виновен. Увы, я знаю это, читала материалы Астроразведки Империи. То, как ты надавил на этого делягу от политики — Бернса, обеспечило тебе самую искреннюю любовь и истовое реальное уважение всех биотиков-землян, получивших столь проблемный имплантат, каким является Эль-второй. Ты, Джон, скромный. Довольствуешься минимумом. Не шикуешь. Хотя знаешь, что спектровский статус позволяет тебе многое. И ты всегда задвигаешь своих подчинённых за свою спину при малейшей опасности. Турианцы признают твоё превосходство без звука, без тени сомнения в справедливости такого решения. И не потому, что ты неимоверно крут или всесилен. А потому что ты честен, скромен и добр, Джон. Добр. Поверь, в наших военно-космических монастырях доброта иногда очень быстро становится условным понятием. А у тебя оно единое и абсолютное. Ты для восьмисотлетней с гаком азари стал легендой и легендой стала «Нормандия», потому что ты — её старпом, знающий и любящий и корабль, и экипаж, и команду. Тали поверила, что под твоим руководством Аленко стал реальным джентльменом, настоящим офицером, у которого есть и честь и достоинство и понимание о пределах допустимого и возможного. Ричард Дженкинс готов убить любого, кто на тебя бросит косой взгляд, потому что благодаря тебе он превратился в настоящего младшего офицера, перестал быть вешалкой с кителем и брюками. Офицера, за которым в огонь и в воду пойдут полисмены, ставшие высококлассными десантниками. Джеф Моро теперь благодаря тебе не одинок — у него есть постоянный собеседник и друг, такой же профессиональный военный пилот. И теперь пилотская кабина фрегата не походит на убежище отшельника. Адамс, инженер, глава технической службы корабля знает, что ты разбираешься в двигателях, ценишь и любишь фрегат не показушной, а реальной любовью. И потому, Шепард, я счастлива. А сегодня я счастлива в миллион, в миллиард, секстилион раз больше, чем когда либо. Потому что дала начало детям, в которых сохранятся все твои ценнейшие и лучшие качества, Джон. Потому что знаю, что они будут лучшими и сильнейшими, наши с тобой дети. Потому что знаю, что рядом с тобой я выдержу всё, что бы ни приготовила мне дальнейшая судьба, что бы ни припасло будущее. — Светлана с жаром поцеловала Шепарда и ещё крепче обняла его. — Потому что я верю тебе и в тебя. И теперь смогу ещё больше и глубже поверить в себя. Потому что знаю теперь — ты рядом со мной, ты во мне. Навсегда, Джон, навсегда. — она запечатлела на губах старпома поцелуй и легко отстранилась.

— Светлан, ты ничего не ощущаешь?

— То, что твои сокомандники учудили нам торжественную встречу с церемонией бракосочетания устроить?

— Колдунья… Настоящая колдунья. — Шепард удивлённо и изумлённо смотрел на Светлану, а она лучилась счастьем и нежилась в поле его внимания, понимания и обожания. — Моя колдунья.

— Ага. — Светлана запахнула халат, направилась к шкафу. — Переодевайтесь, сэр. Точнее — облачайтесь. В вашу броню. И не забудьте оружие, сэр. Мужчине-воину на церемонии бракосочетания в военное время следует быть в форме, броне и при оружии. — она скинула халат, одела бельё и стала надевать комбинезон с золотыми командирскими знаками различия и наградными планками. — А я, так и быть, обойдусь парадной формой.

— Слушаю и повинуюсь, мэм. — Шепард поправил халат и вышел в холл, собирая с дивана части брони, комбинезона и скафандра. Облачившись, он прицепил укладки и оружие, а обернувшись, замер: в проёме спальни стояла Светлана, облачённая в парадную офицерскую командирскую форму с полным комплектом многочисленных наград и сверкающими знаками отличия. Берет с эмблемой Астросил Империи и флагом России придавал её лицу строгое и в то же время мягкое выражение — она действительно не надела броню, ограничившись лёгким скафандром. — Разрешите? — он подал ей руку, согнутую в локте, она с готовностью оперлась и они в сопровождении всех троих собачат направились к дверям командирской каюты.

— Честь — командиру крейсера и старшему помощнику командира фрегата! — провозгласил старший помощник командира «Волги», вскидывая руку к виску. За ним воинское приветствие в полной синхронности отрепетовали выстроившиеся по обеим сторонам командирского коридора старшие средние и младшие офицеры крейсера. Навстречу Светлане и Джону, вышедшим из командирской каюты шёл облачённый в парадную офицерскую форму капитан Дэвид Андерсон. Шепард подобрался, почувствовав, как также синхронно подобралась и Светлана. Старпом командира крейсера сделал шаг назад, повернулся направо и отступил ещё на два шага, возглавив строй старших офицеров крейсера. Остановившись в пяти шагах от Джона и Светланы, Андерсон выпрямился и, выждав две секунды, сказал:

— Властью командира фрегата «Нормандия» в соответствии с Законами Земли, я имею честь объявить вас, Джон Шепард и вас, Светлана Стрельцова, в этот год, в этот день, в этот час и в эту минуту мужем и женой. Будьте счастливы! Совет вам и любовь!

Грянувший марш Мендельсона завершил церемонию. Поцеловав руку Светланы и обменявшись крепким рукопожатием с Шепардом, Андерсон отступил, давая возможность подойти к молодым всем членам группы высадки. За ними поспешили подойти с поздравлениями и пожеланиями и члены экипажа крейсера.

В плотном окружении коллег Светлана и Джон прошли в офицерскую столовую крейсера, где их усадили во главе стола, заставленного яствами. Светлана улыбалась, кивала сослуживцам и очень часто взглядывала на Джона, немного сбросившего с себя психологический кокон недоступности и расслабившегося. Традиционный клич «Горько!» не застал ни Стрельцову, ни Джона врасплох: они плавно и синхронно встали, обнялись и удерживали поцелуй целых две минуты под восторжённые крики и аплодисменты офицеров крейсера и членов группы высадки фрегата. Сидевший рядом с Шепардом Андерсон откровенно радовался, равно как и старпом крейсера, занимавший место по левую руку от своего командира. На экранах на стенах столовой была видна общая столовая крейсера, в которой находились средние и младшие члены экипажа «Волги», сидевшие за не менее богато уставленными столами и поднимавшие тосты за здравие и долголетие молодых.

— Зайдём через десять минут к ним. — шепнула Светлана, взглядом указав на экраны. — У меня на борту такая традиция. Я не выделяюсь.

— Обязательно, Светлан. — так же шёпотом ответил Шепард. — Надо и собачатам дать чего-нибудь вкусненького.

— Забежим на пять минут в каюту. Там у меня им кое-что праздничное припасено. — Светлана погладила Зирду и жестом разрешила ей вернуться к кавалерам. — Твой командир очень доволен.

— Да. — Шепард кивнул, понимая, что большего он сказать здесь не сможет. Да в этом и не было необходимости.

Второй возглас «Горько!» также не застал молодых врасплох и весь экипаж крейсера слаженно вслух считал секунды, изумляясь длительности поцелуя. На этот раз Шепард и Светлана продержались четыре минуты. Под аплодисменты коллег они коротко поклонились и почти бесшумно покинули офицерскую столовую в сопровождении собачат.

Светлана насыпала им в миски что-то очень вкусное, но и Зирда, и Зорд и Грей по-прежнему уминали свои порции не спеша и с достоинством. Пока Шепард сминал пакеты и складывал их на поддон утилизатора, Светлана подошла к рабочему столу, открыла самый нижний ящик и достала маленькую коробочку. Взяв её в левую руку, она подошла к Джону, как раз набиравшему команду на пульте прибора.

— Джо. — тихо сказала Светлана, уловив момент, когда палец Шепарда надавил клавишу «выполнить». — Давай соблюдём традицию.

Шепард медленно повернулся, увидел в руке Светланы коробочку и всё понял. Мягким движением он принял коробочку в свою ладонь, открыл её, надавив на пластиковый язычок и удивился совершенному блеску двух колечек — маленького и большого. Понимая в глубине души, чего именно ждёт от него Светлана, он развернул коробочку к жене и замер.

— Муж мой. — с этими словами Светлана взяла большое кольцо из коробочки и, медленно и плавно надвинула его на безымянный палец руки Шепарда.

— Жена моя. — в тон ей сказал Шепард, видя, как светлеет лицо Стрельцовой, наблюдавшей за движением малого кольца по её безымянному пальцу. — Отныне и навсегда.

Отложив коробочку на стул, они обнялись и застыли в долгом жарком поцелуе. Все трое овчарок обступили их, ластясь и помахивая роскошными хвостами.

Спустя десять минут они уже входили в большой зал общей столовой крейсера. При их появлении все находившиеся там члены экипажа встали. А когда Светлана подняла руку так, чтобы обручальное кольцо блеснуло, раздались аплодисменты и восторженные возгласы. Все убедились, что их командир соблюдает все писанные и неписанные традиции, протоколы и ритуалы и все радовались, что в этот день их командир пришла к ним и разделила с ними и радость, и стол, и пищу. Откушав и отпив традиционные порции, Шепард и Стрельцова задержались в большой столовой ровно на полчаса, потом в сопровождении овчарок вернулись в офицерскую столовую. Большинство столов там были уже сдвинуты к стенам, образовав танцпол и несколько офицеров уже собрались с музыкальными инструментами в руках за отдельным столом.

— Просим соблюсти традицию, молодые. — на правах самого старшего офицера с командирским статусом сказал Андерсон, подходя к молодожёнам.

— Охотно. — сказал Шепард, чётко поворачиваясь к Светлане и отвешивая уставной церемониальный полупоклон. — Разрешите?

— Разрешаю, сэр. — Светлана присела в церемонном реверансе, подала Шепарду руку и спустя несколько секунд под звуки вальса они уже описывали первый круг, слыша, как нарастают аплодисменты и радостные возгласы. Все убедились, что звёздная пара старших офицеров двух кораблей соединилась всерьёз и надолго, что их союз — не обман, не мистификация и не подлог.

Завершив танец, Шепард, подчиняясь протоколу, сопроводил Светлану за столик, отодвинул стул, подождал, пока она сядет и только после этого сел рядом сам. А на танцпол одна за другой выходили всё новые и новые пары — вальс продолжался. Теперь праздновали и веселились все. Несколько часов танцев и свободного, неформального общения привели всех — и нормандовцев и волговцев — в самое лучшее расположение духа.

Шепард видел, как Светлана буквально светится от счастья и удовлетворённости, как она радуется и улыбается совершенно не дежурной, а настоящей, открытой и полной улыбкой, даря её всем — и своим коллегам и членам экипажа «Нормандии». Он видел, что Светлана довольна, что её радость — не поддельная, не сыгранная. И ему стало вдруг так тепло и спокойно, что он не замедлил обнять и поцеловать свою жену. Кто то из офицеров тут же воскликнул «Горько!» и никто не стал возражать, что на этот раз молодые целовались сидя.

Среди офицеров крейсера находились все члены группы высадки, даже Явик не отказался оказаться в окружении землян и, как видел и чувствовал Шепард, находил их соседство приятным и ценным для себя. Никто из нормандовцев не сидел за отдельным столиком, все сидели вперемешку с членами экипажа и команды «Волги».

— Джон, сейчас мы все, все мои офицеры и все ваши коллеги в полном составе вернёмся в большую столовую. Там мы тоже должны побыть хотя бы полчаса — у меня на корабле такая традиция есть.

— И станцуем вальс? — хитро прищурившись прошептал на ухо Светлане Шепард.

— Откуда ты узнал? — она изумлённо просканировала взглядом его лицо.

— Традиция имеет свою логику. — улыбаясь, ответил тем же мягким приятным шёпотом Джон. — Уже Андерсон встаёт. Идём.

В большой столовой для офицеров уже были накрыты праздничные столы, а в центре зала белел прямоугольник, обозначая место танцпола. Когда офицеры начали заходить следом за молодыми в зал, все присутствовавшие члены экипажа крейсера встали и сели только тогда, когда место за офицерским столом занял лейтенант-техник. Пятнадцать минут собравшиеся отдавали должное искусству крейсерских поваров и кулинаров, а затем под звуки вальса аплодисментами сопроводили Шепарда и Стрельцову на танцпол, восторжённо наблюдая за столь красивой и совершенной парой.

Андерсон наблюдал за молодыми и чувствовал, насколько он счастлив и горд: его старший помощник нашёл свою настоящую половинку и обрёл семейную цельность и единство. С самого начала Дэвид видел, что Джон и Светлана будто созданы друг для друга, что Джон, которому явно или неявно признавались в любви самые красивые и самые разумные и умные азари, перед которым млела Тали и отступали самые железобетонно уверенные в своей непобедимости оппоненты мужского пола, уважает, любит и преклоняется в наивысшей степени только перед Светланой, только перед ней, но одновременно Шепард никогда не грузил Стрельцову своими проблемами, предпочитая решать и предупреждать её проблемы. Командир фрегата догадывался, что сегодня Шепард и Стрельцова не только стали мужем и женой. Сегодня они стали родителями. И значит они будут вместе и рядом долго, очень долго.

Аплодисменты возросли, когда Шепард чётко, но в то же время очень естественно сопроводил Светлану к её столику и сел только тогда, когда она, повернув к нему горящее восхищением и любовью лицо, кивнула, выражая и благодарность за танец, и признательность за вежливость и радость за то, что они в очередной раз были вдвоём, но одновременно — среди стольких дорогих им разумных. Пятнадцать минут они отдавали дань уважения мастерству поваров и кулинаров, после чего встали, церемонно поклонились собравшимся и вышли из столовой, сопровождаемые собачатами.

Светлана шла слева от Шепарда, склонив голову ему на плечо и слушая как лучшую в мире музыку биение его сильного сердца, чувствуя его руку на своей талии и зная, что сегодня — только их день, лучший день в их судьбе, ставшей теперь предельно общей и цельной. Левой рукой Светлана легонько поглаживала Зирду по голове и овчарка жмурилась, что всегда говорило о том, что она удовлетворена и рада. Зорд и Грей шли в двух шагах сзади, помахивая роскошными хвостами.

Побывав в Центральном Посту, они вдвоём вернулись в командирскую каюту. Овчарки заняли свои коврики и, посчитав свои обязанности на этот раз выполненными, получив разрешающий жест Светланы, завалились спать.

Стрельцова с облегчением избавилась от парадной формы и скафандра, оделась в обычный комбинезон с комплектом автоспасателя, подошла к Шепарду, также сбросившему с себя броню и скафандр и оставшемуся в комбинезоне.

Обнявшись, они подошли к иллюминатору командирской каюты, подождали, пока автоматика уберёт бронестворки и, погасив свет в холле, долго смотрели на космос. Шепард повернулся, привлёк к себе Светлану и они снова соединились в долгом поцелуе, а их фигуры впечатались в черноту пространства Вселенной, запечатлеваясь в её памяти, хранившей каждую секунду бытия любого живого и разумного существа.

Разомкнув поцелуй, Шепард приобнял Светлану и усадил её на диван, развернув его к иллюминатору и только после этого сев рядом. Её правая рука нащупала его левую руку, пальцы переплелись и они замолчали, вглядываясь в черноту полумрака космоса, засыпанного мириадами звёзд.

— Мне хорошо с тобой, Джон. — тихо сказала Светлана, чуть повернув к Шепарду своё лицо и мягким взглядом сканируя его глаза.

— Мне тоже с тобой хорошо, Свет.

— Жаль, что мы не можем сейчас найти по-быстрому какую-нибудь маленькую планету и поселиться там, чтобы провести остаток своей жизни вместе, в тишине и покое.

— Я постараюсь, Свет, чтобы мы смогли это сделать как можно скорее. И для этого мы победим Жнецов, Свет. Сколько бы ни было у них приспешников и помощников. Чтобы у наших детей было мирное небо над головой, чтобы они могли расти в тишине и в покое, чтобы никогда не знали боли, горя, лишений, утрат.

— И я тебе в этом помогу, Джон. — сказала Светлана, целуя его нежно и мягко в щёку. — Давай помолчим, посмотрим на пока ещё мирное космическое великолепие.

— Давай. А потом ты вместе со мной посетишь «Нормандию». Фрегат тоже хочет поздравить тебя, подарившую целостность его старпому.

— Политесно выражаетесь, сударь. Не премину это сделать. — усмехнулась Стрельцова. — Мы тут празднуем, прохлаждаемся, а нормандовцы пашут за двоих.

— Не накручивай, Свет. Твои тоже не спят, и не бездельничают. Я многих за столами не видел.

— Шерлок… — улыбнулась Светлана. — Отметил таки. Да, я такая командирша, что у меня одни отдыхают, а другие работают. А потом меняются местами. Всегда и везде. — она повернула голову к иллюминатору и вперила в полумрак космоса ищущий взгляд. Ей так не хотелось сбрасывать с себя чарующее состояние и надевать психопанцирь командира разведывательного крейсера, но что делать. Что делать?! Жить и действовать дальше, поскольку теперь рядом с ней её Шепард, её Джон, её Джо. А под сердцем скоро, совсем скоро забьётся маленькое сердечко и быть может даже и не одно…

Через час с небольшим она взошла на борт челнока, кивком поблагодарила Явика, уступившего ей кресло у бокового иллюминатора, отметила, как плавно и незаметно водитель вывел кораблик за пределы защитного поля «Волги» и мягко развернув, направил челнок к фрегату.

Пока на борту «Волги» вершилось таинство и шли праздненства, экипаж фрегата и дежурная смена специалистов крейсера исследовали крошечную бесплодную скалу — Тенузи, когда-то располагавшую атмосферой из двукоиси углерода, а сейчас от этой атмосферы остались только следы криптона и ксенона. Не составило проблем для специалистов и исследование планеты Сиано, вращавшейся вокруг звезды Дирада в обратном направлении. Большинство исследователей сходилось во мнении, что эта планета попала в звёздную систему Дирада несколько миллионов лет назад из неисследованной области космоса. Внешний из двух астероидных поясов Дирады мог состоять из обломков малого планетоида, разбитого во время захвата Сиано звёздной системой. К звезде планета Сиано, состоявшая из лёгкого камня, всегда была обращена одним и тем же полушарием. Были представлены достаточные доказательства существования на севере области, обращённой к местному светилу искусственных сооружений, но за тысячи лет, как показали регулярно проводившиеся исследования, эти постройки оказались практически полностью разрушены радиацией и жарой. На тёмной стороне планеты были обнаружены несколько бункеров, наполненных радиоактивными отходами. Некоторые специалисты признавали, что эти отходы являлись продуктом работы примитивных ядерных реакторов.

Ближайшим к местному светилу объектом оказался пояс астероидов, достаточно быстро обследованный кораблями отряда.

Именно в момент окончания обследования и подошёл к борту «Нормандии» челнок с молодыми. Моро не утерпел, включил парадное расцвечивание и зев ангара осветился праздничной иллюминацией. Захваты подхватили прибывший кораблик и мягко доставили его к платформе трапа. Первым, как и полагается, на борт фрегата взошёл его командир, которому отдал рапорт штурман Пресли, обменявшийся с Шепардом и Стрельцовой уставными воинскими приветствиями. В этот момент вахтенный офицер фрегата оповестил нормандовцев о том, что корабли отряда возвращаются в звёздную систему Нариф и после заправки у топливного склада проследуют к ретранслятору для перехода в туманность Орёл.

Чтобы не вынуждать членов экипажа и команды собираться в трюме, Шепард и Стрельцова, переглянувшись, решили обойти корабль сами, своим ходом и вместе. Это оказалось лучшим решением. Едва только створка лифта упала вниз, доставив прибывших членов группы высадки на этаж боевого информационного центра, специалисты командного поста фрегата повернулись к ним и чётко взяли под козырёк, после чего под сводами уровня раздались слаженные аплодисменты.

Обойдя кольцо пультов и приняв поздравления от друзей и коллег, Джон и Светлана поднялись на постамент к Звёздной карте и подождали, пока неугомонный Моро не запечатлит их для истории — всех членов дежурной смены специалистов, членов группы высадки, обоих командиров и старшего помощника.

Аплодисментами встретили нормандовцы и самого Джефа, который ради такого случая сам вышел к ним в БИЦ и встал среди своих коллег перед объективами нескольких автоматических фото и видеокамер. Спустя несколько минут на ридеры и инструментроны всех членов экипажа фрегата поступили файлы с отснятыми изображениями и впечатанными точными датами и координатами кораблей на момент съемки.

Обойдя весь корабль, все его уровни и посты, молодожёны остановились у медотсека. Они были только вдвоём — члены группы высадки постепенно разошлись по каютам, пользуясь тем, что начался перегон в «ретрансляторную» систему.

— Джон, тебя хочет видеть командир. — тихо сказала Светлана. — Он ждёт тебя в своей каюте. А я пока должна поговорить с Карин. — она указала взглядом на открывавшуюся дверь владений Чаквас. — Иди. Встретимся у тебя в «каютке». Иди. — она легонько подтолкнула Джона по направлению к обиталищу Андерсона.

Дверь командирской каюты была приоткрыта, но Шепард всё равно постучал и, дождавшись словесного разрешения, переступил порог. В каюте было полутемно, только горел софит над рабочим столом капитана, а сам Андерсон стоял у иллюминатора по-прежнему закрытого бронезаслонкой и о чём-то размышлял.

— Заходите, Джон. Присаживайтесь. — сказал Дэвид. — Поздравляю.

— Спасибо. — Шепард осторожно примостился в свободном рабочем кресле, наблюдая, как властелин корабля возвращается на своё привычное рабочее место, садится и складывает сцепленные руки на столешницу. — Сэр?

— Пока мы идём в систему Нариф, Джон, считайте, что вы не на службе. Вообще-то полагается давать неделю или десять дней отпуска, но сейчас… Это невозможно.

Шепард кивнул, ощущая, что любые слова будут здесь излишни. Он видел боль в глазах командира и понимал, что тот искренне, совершенно искренне сожалеет, что не может освободить от службы хотя бы на десять дней своего первого помощника, чтобы тот смог ощутить себя главой семьи в полной мере. Он догадывался, что Чаквас и Андерсон договорились между собой ненадолго разлучить молодожёнов, дать им возможность адаптироваться к своему новому положению порознь.

Понимая, как незаметно отошла в прошлое его холостяцкая вольница, Шепард в то же время ощутил, что он готов к новому этапу в своей жизни, что под его защитой теперь находятся жена и ещё нерождённый, но уже живущий ребёнок. «Волга» становилась его вторым домом, местом обитания Светланы, в глазах которой он неизменно видел доброту, участие и понимание, знал, что она всегда поможет ему независимо ни от каких условностей статуса, положения, гражданства и подчинённости. И он был благодарен судьбе, побудившей его к этому непростому и очень ответственному шагу.

Андерсон смотрел на Шепарда, замечая, как меняется выражение его лица, как меняется фигура, манера сидеть. По этим деталям он мог с долей определённости догадываться, о чём думает его старший офицер, правая рука и самый вероятный сменщик на посту командира фрегата. Андерсон допускал, что рано или поздно обстоятельства сложатся так, что именно Шепард встанет во главе экипажа фрегата, а сейчас, видя как Джон взрослеет на глазах, он уже не желал никому другому передавать право на управление кораблём и командование экипажем. Отметив, что Шепард немного отвлёкся от дум, Андерсон встал, вышел из-за стола и протянул Джону руку. Тот понял, встал, ответил на рукопожатие, крепко обняв командира.

С минуту они стояли обнявшись. В каюте было тихо. Опустив руки, Андерсон взглядом указал Шепарду на кресло.

— Давайте выпьем по чашке чая, Джон. — Андерсон открыл бар, быстро приготовил кипяток, расставил на рабочем столе чашки в блюдцах, выложил сахар и три пиалы с вареньем. — Ничего крепче не предлагаю — не то теперь у нас время, чтобы употреблять горячительное. И так горячо. А как горячо потом будет — подумать страшно. — он подождал, пока Шепард сядет в кресло и пододвинул к нему по столешнице блюдце с чашкой. — Угощайтесь.

— Спасибо, Дэвид. — Шепард осторожно отхлебнул глоток, сделав это почти беззвучно.

— И, Джон, все понимают, насколько ваша жизнь теперь изменилась. Все без исключения нормандовцы. Так что если будут какие-то проблемы или вопросы — не стесняйтесь, приходите ко мне или к Карин. Надо будет — помогут все нормандовцы. Не сомневайтесь. И ещё. — он открыл ящик своего рабочего стола и положил перед старпомом карточку доступа. — Это — ключ доступа на фрегат. Для Светланы. Пусть у неё будет. А она надлежаще воспользуется им, верю. Он же открывает многие внутренние помещения корабля.

Шепард кивнул, убрав карточку в нагрудный карман и беря в руки чашку с дымящимся напитком. Взглянув на командира, он поразился тому, как быстро изменился он. В нём не чувствовалось старческой расслабленности, медлительности, зажатости. Перед ним сидел вне всяких сомнений, сильный и умелый боевой офицер. Одновременно Шепард понял, что схватка с Жнецами и этот длительный полёт перед ударом вершителей Жатвы станут для Андерсона последним парадом. Сегодня был не только день свадьбы Шепарда и Стрельцовой, не только день зарождения их ребёнка, но и день, когда Андерсон в последний раз и — настолько надолго, насколько хватит его сил и возможностей, надел на себя полный панцирь психозащиты, сформированный в Академии Эн Семь. Только такой командир имел все права и возможности повести фрегат в бой с Жнецами и с их пособниками. Только такой командир был способен вывести фрегат победителем из любой, самой тяжёлой схватки. Потому что теперь Андерсон знал, видел и помнил: у него есть тот, кому он передаст и корабль и экипаж и команду.

В молчании они допили чай, затем Андерсон встал, прибрал чашки и пиалы в шкафчик, подошёл к Шепарду, продолжавшему сидеть.

— Спасибо вам, Джон. Идите. Светлана вас ждёт в вашей «каютке».

— Спасибо вам, Дэвид. — Шепард встал, повернулся к Андерсону. — За всё.

Уловив прощальный кивок командира, старпом покинул каюту и направился по затихшему фрегату к себе.

— Вернулся. — Светлана порывисто встала с кресла. — Я тут… немного прибралась у тебя. — она сделала короткий жест, приглашая сесть рядом на свободное кресло. — Поговорила с Карин. У вас уникальная врач, Джон. Берегите её. Алла боготворит Чаквас, говорит, что в искусстве оперативных вмешательств ей мало кто может составить конкуренцию. — она мельком взглянула на часы. — Давай-ка спать, Джо. А утром я вернусь на крейсер. И — продолжим работу.

— Давай, Свет. — Шепард наклонился, коснулся губами её щеки. — Давай спать. Ты устала, вижу. Церемониалы выматывают. Вот, передал Андерсон. Ключ-карта фрегата. Возьми. Знаю, что воспользуешься правильно. — он вложил в протянутую руку жены карточку и сжал её пальцы в кулачок, наблюдая, как она убирает карточку в боковой кармашек комбинезона.

— Рядом с тобой, Джон, я быстро восстановлюсь. — Светлана встала. — А Андерсона я обязательно поблагодарю перед отлётом. Спокойного сна.

— Всем спокойного сна. И доброго пробуждения. — ответил Шепард, приглушая свет в «каютке».

Светлана уснула быстро, успокоенно чувствуя присутствие рядом самого дорогого для неё человека. Шепард уснуть быстро не смог — слишком много дум обуревало его. Но постепенно присутствие Светланы, её спокойное дыхание и полумрак «каютки» сделали своё дело. Глаза старпома закрылись и он погрузился в сон без сновидений, чтобы утром приступить к обычной работе и проводить Светлану, улетавшую на свой крейсер.