Светлана Стрельцова. Проводы деда Георгия на космодроме «Ликино»

В половине шестого адмирал получил от Светланы сообщение. Короткое и приятное. Волговцы подготовились к проводам. Как именно — Светлана в сообщении не уточняла, но адмирал понял.

— Аликс! — Георгий надавил на сенсор наушного спикера.

— Слышала, понимаю. — отозвалась старшая киборгесса. — Я уже предупредила дочерей, мы скоро будем.

— Ясно. — адмирал переключил каналы, взглянул на Машу, склонившуюся над архаичными дисплеями старых компьютеров. — Маш…

— Да, деда, я помню. Сейчас, минуточку. — отозвалась дочь командира крейсера.

Адмирал кивнул, отошёл, понимая, что если Мария сказала — значит, так и будет. Не прошло и минуты, как она отошла от столов, на которых были установлены старые ЭВМ, подошла к адмиралу, взглянула на него спокойно и уверенно. Да, снизу вверх, но именно так — спокойно и уверенно. В этот момент вошли Александр с Олегом.

— Адмирал, мы готовы. — улыбнулся помощник.

— Вижу. — улыбнулся в ответ Георгий. — Рад.

Следом в зал вошли все трое киборгесс.

— Нас ждут, адмирал. — сказала Аликс. Обе дочери согласно кивнули. — И ждут, что мы прилетим. Уже прислали флайер.

— Поня-я-тно. — протянул Георгий, вызвав улыбки на лицах Александра и Марии. — Небось наш флайер уже вылизали и полностью подготовили к отлёту.

— Деда… — чуть укоризненно произнесла Маша.

— Маш, я понимаю. — отозвался адмирал.

— Тогда — идёмте. — сказала Аликс.

Пропустив адмирала вперёд, вся компания вышла из здания на крыльцо. Раззъездной флайер действительно ждал пассажиров.

Адмирал с молчаливого согласия киборгесс устроился в штурманском кресле. Олег занял место за пультом управления, убедился, что все погрузились, пристегнулись и устроились максимально удобно, поднял машину в воздух.

Несколько минут — и впереди показался ангар, скрывавший «Волгу». А рядом… на ближайшей рулёжной дорожке был выстроен весь экипаж крейсера. Олег мастерски вывел флайер на традиционную «коробочку», давая возможность адмиралу увидеть строй волговцев в деталях. Маша увидела в глазах деда-адмирала слезинки и поспешила отвести взгляд, чтобы не смущать командира «Двины». Александр увидел маму и Титова на правом фланге, увидел всех гостей, стоявших отдельной группой на левом фланге. Традиция.

Флайер опустился на траву газона, Аликс кивнула адмиралу и тот первым покинул салон машины. Следом за ним вышел Олег. Пока они вдвоём шли к серой полосе рулёжной дорожки флайер покинули киборгессы и дети.

При приближении адмирала Титов сделал шаг вперёд, повернулся и скомандовал:

— Для встречи слева. Смирно! Равнение нале-во!

Волговцы повернули лица к подходившему адмиралу. Георгий дошёл до левого фланга, чуть кивнул, попривествовав всех гостей, увидел ответные кивки, улыбнулся, спрятал улыбку, проходя мимо левофланговых. Олег шёл чуть сзади, в двух шагах, отлично видя, как волнуется его шеф, как ему приятно и необычно видеть такие проводы.

Когда он дошёл до правого фланга, Светлана и Станислав вышли из строя волговцев, повернулись лицами к коллегам. Адмирал остановился рядом со Светланой.

— Спасибо, Света. Уважила… старика.

— Да какой же вы старик, деда? — улыбнулась командир крейсера. — Вы ещё ого-го.

— Угум. — усмехнулся адмирал.

— Они ждут, деда. — ответно улыбнулась Светлана.

— Понял. — адмирал подобрался, вытянулся, поднял руку к виску. — Здравствуйте, товарищи волговцы!

Две секунды тишины и — стройный, слаженный ответ:

— Здравия желаем, товарищ адмирал!

Георгий скользил взглядом по лицам волговцев. Несмотря на команду «смирно» они почти все улыбались, смотрели по-доброму, приветливо, не по-служебному. Он видел волговцев, с которыми работал и на корабле, и в КДЦ, и в подразделениях базы. Все эти люди были ему знакомы. Все стали его как минимум добрыми друзьями.

Краем глаза он отметил подлетавший флайер. Тот самый, на котором он сюда прилетел вместе с Олегом. Чистый, ухоженный. Заправленный. Адмирал не сомневался — все его вещи уже были собраны. Кем — не важно. Собраны с любовью, бережно. Все до единой. Он — доверяет волговцам. Они стали для него своими. Да, он и раньше знал их, заочно знал, но за эти несколько суток… они стали для него не просто своими, они стали для него родными. Вот они стоят — все несколько сотен человек. Офицеры, старшины, рядовые. Они провожают его. Провожают, как коллегу, как друга. И от этого так приятно щемит сердце. Совсем не больно. Очень приятно. Он смотрит на волговцев, они — смотрят на него. Да, сейчас они — в строю. Здесь нет особых вольностей. Но они сами решили проводить его вот так. Общим построением. Он стоит, не опуская руки от виска и они знают — он приветствует их всех, независимо от ранга, от должности, от звания. Всех. И может быть, они уже чувствуют, что он всех их любит. Не только как коллег, но и как людей.

Светлана что-то говорит. Он знает, все волговцы сейчас слушают своего командира. Смотрят на неё. И смотрят на него. Потому что Светлана говорит о нём, о своём деде Георгии. Говорит совершенно не прощальную речь, говорит искренне, от сердца, спокойно и чётко. В этом спокойствии в этой чёткости чувствуется волнение и… любовь. Да, любовь. Любовь внучки к своему деду, а не любовь генерала к адмиралу. Светлана сейчас в генеральском форменном комбинезоне, но ведь волговцы знают её всякую. Они знали её как капитана первого ранга, они знали её как капитан-лейтенанта, они знали её как маму… Да, да, маму для всего огромного экипажа.

В нескольких десятках метров позади строя — ангар, скрывающий в себе крейсер. «Волга» слушает своего командира, свою маму. Слушает, внимает и понимает. Она… тоже провожает адмирала. Наверное, теперь она лучше знает свою новую подругу — линкор «Двина». Знает не формально, не по скупым строчкам форматок и спецификаций.

— Дед. — к адмиралу подходит Маша. — Волговцы ждут.

— Да, внука. — Георгий с трудом выныривает из оцепенения. Приятного такого оцепенения. Уже понятно, что Светлана сказала о нём, адмирале Георгии, своём деде много хорошего. Что и без того знают волговцы. Почти все знают. А теперь… Теперь надо пройти вдоль строя волговцев. Медленно пройти. Спокойно. Совсем не строевым, не парадным шагом. Они вышли все его проводить. Почти все. На корабле остались только вахтенные, но и они краем глаза, безусловно, смотрят на экраны, транслирующие церемонию проводов. Вот как… церемонию проводов. Твоих проводов, дед Георгий. Думал ли ты, прилетев сюда с Олегом, что тебя вот так будут провожать? Что в грузовом отсеке твоего флайера будут картина и модель… твоей «Двины»? Нет, не думал. Просто не знал, как оно повернётся. Такая война завершилась. Такая война.

Адмирал чуть заметно кивает, Светлана отступает на шаг и он, не опуская руки, не чувствуя в ней ни онемения, ни усталости, идёт, медленно идёт вдоль строя. От правого фланга, к левому. Медленно, вглядываясь в лица. Не скользя взглядом по лицам, а именно вглядываясь. Мягко так вглядываясь, стараясь увидеть лица не только тех волговцев, кто стоит в первом ряду, но и лица тех волговцев, кто стоит во втором, третьем, четвёртом ряду. Им будет приятно, что адмирал хотя бы постарался, попытался увидеть их лица. Они сами приняли решение проводить его вот так, торжественным построением. Построением всего экипажа.

Дойдя до левофлангового, адмирал чётко поворачивается на месте кругом и идёт обратно, к правому флангу. Сейчас, когда он дойдёт до правофлангового, церемонию можно будет считать завершённой. Рука адмирала у виска неподвижна, Георгий идёт медленно, пристально вглядываясь в лица, стараясь увидеть и лица тех, кто стоит в пятом, шестом, седьмом ряду. Иногда ему это удаётся, всё же он идёт вдоль строя, значит, может посмотреть на волговцев с разных ракурсов.

Остановившись на правом фланге, адмирал поворачивается направо и замирает.

— Они рады и довольны, дед. — тихо говорит Светлана. Адмирал чуть заметно кивает. Он согласен с мнением внуки. Сам видел удовлетворение на лицах волговцев, чувствовал их сдержанную радость. — И ждут, что ты им скажешь.

А что тут можно сказать такого особого? Адмирал опускает руку, выпрямляется чуть больше. Прощальная короткая речь. Совершенно непротокольная, простая. Неформальная. И волговцы радуются её ещё больше. Над строем летит троекратное «Ура». Церемония построения подошла к концу. По команде, поданной Светланой, строй рассыпается. Адмирала обступают. Офицеры стараются пропустить вперёд рядовых, сержантов, старшин. Георгий едва успевает пожимать протянутые руки, отвечать на вопросы, слышит реплики, подтверждающие радость волговцев и одновременно — их сожаление, что командир линкора «Двина» пробыл среди них столь мало времени.

Больше получаса продолжалось это прощание. Светлана и Станислав держались на заднем плане, нисколько не ограничивая адмирала во времени. Георгий успел попрощаться со всеми — и с киборгессами, и с Александром, и с Машей, и с Аллой, и с Ренатой и Альбиной. Даже со всеми четырьмя собачатами. Со всеми. Когда он оказался у своего командирского флайера в компании Олега, волговцы отхлынули назад. Несколько секунд — и перед адмиралом снова возник строй. В этот момент Георгий понял — экипаж и команда крейсера приветствуют его. Гости крейсера собрались на левом фланге строя. Такова традиция, таков порядок.

— Командир, время. — тихо говорит Олег, делая шаг назад.

— Вижу и помню, Олег. — тихо отвечает адмирал, поправляя спикер. — Я скажу только несколько слов. Потом — летим.

— Ясно, командир. — Олег отступает ещё на шаг, а Георгий делает шаг вперёд, отходит от флайера ближе к строю, касается спикера и прощается. Прощается со всеми, традиционно выражая надежду, а может быть — уверенность в том, что он обязательно прилетит к волговцам в гости ещё не один и не два раза. Много раз.

Окончив короткую речь, адмирал встретился глазами со Светланой. Та кивнула. Не едва заметно кивнула, а очень заметно. Кивнула и соглашаясь с тем, что он сказал в своей прощальной речи и одновременно — прощаясь с ним. Она — командир, её экипаж — в строю и ей нельзя сейчас проявлять родственные чувства слишком открыто. Взгляд адмирала скользит по строю волговцев, Георгий видит глаза, лица, фигуры гостей крейсера, членов большой семьи Стрельцовых. Жалко улетать вот так, всего лишь через три дня. Три дня, столько вместившие в себя. Но — надо. «Двина» ждёт своего командира. Служба продолжается. И продолжается жизнь. Теперь уже — мирная жизнь. Послевоенная жизнь.

Георгий поворачивается к флайеру, подходит к машине. Олег уже сидит за управлением. Неугомонный… молодой. Адмирал устраивается в кресле, пристёгивается. Помощник поднимает машину в воздух, медленно, спокойно поднимает, без рывков, без форсажа. Понимает, что адмирал будет смотреть на волговцев. Здесь — все волговцы, хоть гражданские, хоть военнослужащие. Они все — волговцы. И очень даже может быть, что многие, очень многие из них сегодня стали двинцами.

Флайер проходит над строем волговцев, выполняет традиционную "коробочку" и уходит к границе базы. Адмирал смотрит назад, туда, где рядом с ангаром стоит в строю экипаж и команда «Волги». Смотрит, скрывая волнение, сдерживая сожаление. Такое острое сожаление о том, что слишком мало мог пробыть среди таких людей. И не только людей… Так мало времени он пробыл среди них. Как же хочется снова увидеть их. Надо. Надо сделать всё, чтобы ещё не раз увидеться с ними…

Проводив взглядом улетавший флайер, Светлана распорядилась и строй волговцев рассыпался. Несколько минут — и рулёжная дорожка очистилась — все члены экипажа и команды крейсера вернулись к выполнению своих обязанностей.

— Мам… — к Стрельцовой подошла Маша. — Он… он такой молодой…

— Ты права, доча. — тихо ответила Светлана. — Он — молод. — она не стала продолжать, просто посмотрела в глаза дочери.

Александр, присевший на корточки, обнимался с собачатами, те ластились к нему, виляя хвостами. Киборгессы разделились — Аликс вернулась на борт крейсера, а её дочери направились к пешеходной дорожке, чтобы через несколько минут прибыть в расположение КДЦ. Предстояло подключиться к решению многих проблем и не только базы, но и города, возле которого располагалась база.