Вегетарианцы

Всё меняется, совершенствуется, специализируется, проходит путями своего естественного развития, где за шагом «А» кажется логически и совершенно неизбежно следует шаг «Б», разворачивается, реализуется, широкими шагами стремясь к окончательной сужденной форме. И вот эта форма приходит. Бьёшься лбом об эту форму, об эту стену и удар высекает искру мысли: где же произошла ошибка, где был сбой, как случился на твоём, таком правильном и светлом пути тупик? Судорожно начинаешь перебирать в памяти все повороты пройденного пути. Дальше хода нет, и ты знаешь, что для того, чтобы продолжить путь и выбраться из этого тупика надо найти ту тропку благого намерения, на которой ты впервые когда-то свернул сюда — в ад.

Похоже, настали светлые времена, о которых говорили в веках пророки всех религий и всех великих учений. Эпоха торжества разума и гуманизма. Вечный город пришёл, наконец, к законам, данным строителями града небесного. Великое воссоединение. Эпоха сострадания и ненасилия. Гуманизм, завладев сердцами и умами людей, перекинулся из сферы человеческих отношений в сферу отношений человека и природы. Когда-то, ещё на заре становления сегодняшнего общества, когда в спину дышали века инквизиций, мировых войн, крови и мракобесия, люди, наконец, поняли, что можно использовать друг друга с большим коэффициентом полезного действия и остановили эпоху убийств и разрушений. Ещё они поняли, что если не сделают так же с природой, то не выживут. Именно тогда впервые на практике произошёл этот странный синтез: государство, стая приняла к действию законы сострадания. Скептики щурили глаза и сомневались: стая не может принять закон сострадания, он из другой сферы бытия, из другого мира. Государство по природе своей способно существовать лишь в мире законов Дарвина, поднимись выше — не будет и государства, а законы Дарвина, прими они самую необыкновенную форму, не поменяют от этого своей сущности.

Первыми социум принял законы, запрещающие вивисекцию. Сердце людское содрогнулось от уродливых сцен мук живых существ. Далее последовали запреты лабораторных опытов над высшими животными. Эксперименты теперь ставились над культурами тканей, системами органов: слизистая, желудок, печень, вся пищеварительная система, она же с соединительной тканью, соединительная ткань с опорно-двигательной системой и так далее в различных вариациях, в зависимости от цели эксперимента. Всё выращено искусственно. Чем ближе испытываемая биосистема к естественной, тем достовернее результаты опытов: эксперимент по влиянию изучаемого воздействия на сердце, скажем, будет много достовернее, если сердце не будет ничем отличаться от натурального и будет находиться в условиях, максимально приближенных к естественным: оно выращивается, пронизанное теми же нервами, кровеносными сосудами, по нему циркулирует, переливаясь из искусственного резервуара, кровь, так же лабораторного происхождения: продукт жизнедеятельности выращенного тут же красного костного мозга. Разумеется, желательно, чтоб нервы, иннервирующие искусственное сердце, были соединены с соответствующими группами нейронов, в природе представляющие собой прямо или опосредованно управляющие работой сердца центры головного и спинного мозга, некоторые важнейшие гормональные органы, влияющие на работу сердца и так далее. Ведь возможность опосредованного воздействия гораздо больше и непредсказуемей, чем прямого.

Так, варьируя в различных сочетаниях системы тканей и органов, в том числе и мозг, можно воспроизвести комплексную проверку нового препарата, обходясь без самого животного. Правда, встал вопрос: на какой стадии "собранности" биосистема уже "существо", а на какой ещё система тканей и органов. Решено было, что существо целиком без мозга — ещё не существо. И мозг, выращенный в сосуде без тела — ещё не существо, по крайней мере, на определённой стадии своего развития, на какой-то… А если от этого обособленного мозга к обособленному телу провести несколько второстепенных специфичных нейрональных связей, то это ещё не будет называться воссоединением мозга и тела. А мозг, к слову сказать, можно вырастить вообще без центров боли и страха, с повышенной активностью центров познания и любознательности, всякие операции по частичному воссоединению и рассоединению с телом заякорить на центры удовольствия для моральной надёжности. Конечно, это относится только к незначительной интеграции мозга и тела. Разногласия по допустимому уровню интеграции и по допустимому уровню развитости исследуемого мозга не устранены до сих пор: на определённой стадии сформированности мозг уже чувствующее существо по законам Великобритании, а по законам Соединённых Штатов это всё ещё органная культура. Но скоро будет завершена серия важнейших экспериментов, проводимых сейчас по плану одного из национальных исследований, и Соединённые Штаты тоже поднимутся на новую ступень гуманизма: то, что было тканевой системой сразу станет существом и на территории США.

Ещё интересно, что при экспериментах над отдельным органом электронные системы контролируют его состояние, мгновенно реагируют на ничтожные изменения хотя бы одного из сотен биохимических и биофизических параметров, характеризующих жизнедеятельность органа, затем информация об этом изменении может анализироваться и посылаться электронной системе, контролирующей другой орган. Система контроля же может имитировать при этом одно или комплекс из сотен воздействий, которые претерпевает второй орган при изменении параметра функционирования первого. Так, через общую сеть хранения и переработки информации можно создать единый организм, отдельные ткани и органы которого находятся в лабораториях на разных концах Земли. Итак: гуманно ли проводить эксперименты над такими искусственно состряпанными животными? Ведь знающий человек скажет, что фактически оно не отличается ничем от настоящего. Вероятно, не гуманно. Так и порешили. Но проблема в том, что произвести "сборку" в той или иной степени полную, такого химерного существа, причём не обязательно существующего в природе, не обязательно с идентичными природным причинно-следственными внутриорганизменными связями может любой хакер, объединив в единую систему через Всемирную Сеть несколько лабораторных систем, контролирующих и управляющих жизнедеятельностью отдельных органов. А если такое незаконное соединение произошло, как выключить из этой надсистемы отдельные системы по одному, чтоб это было гуманно, чтоб это было не расчленение, не убийство?

В сущности, что тут не гуманного, отдельный орган ничего не почувствует: сердце будет продолжать биться, мозг пастись на травке в своей виртуальной реальности, только сердце не будет получать порции гормонов, учащающих и замедляющих его биение, что раньше происходило при расшифровке нервных и нервно-гормональных импульсов, поступающих от определённых нейронов головного мозга, живущих в своём сосуде.

Но если химерный организм идентичен натуральному и обладает теми же правами, почему бы ради опыта не расчленить существо, сделав его химерным, правда, без права отключения от общей системы того или иного органа. Но орган можно заменить. Уровень идентичности замены, входящий в рамки гуманности тоже установлен законом. Чаще всего эти рамки довольно широки, однако уникальны для каждого типа животных и для каждого органа. Особенно учёные ограничены в заменах различных отделов головного мозга, вплоть до полного запрета, что соответствует абсолютной индивидуальной специфичности. Технологии таких замен — это технологии фантастичного уровня сложности даже до нашего времени.

Но это всё узкоспециальные вопросы. Гораздо интереснее гуманизация законов, касающихся обычной жизни простых людей. Зайдём на бойню. Мясо люди едят по-прежнему. Учёные давно и точно установили, сколько грамм мяса нужно съедать в день обычному человеку, и ниже этого предела не опускается ни один гуманизм. Гуманизм в подобном случае уступает место здравомыслию и благополучно кладётся в карман до случая следующего его применения. Правда, некоторые, самые гуманные члены социума не согласны с тем, что ради этих грамм всё же надо кого-то прибить. И они очень правы, в мире современных технологий этого делать не обязательно. Давно существуют и успешно работают технологии промышленного синтеза белка, мышечных волокон и отдельных органов с различными тонкими вкусовыми градациями для гурманов. Кто не хочет употреблять мясо убитого природного существа, может довольствоваться искусственными выращенными органами или культурой отдельных тканей, или уж в крайнем случае белком, синтезируемым генетически модифицированными бактериями.

Но вернёмся на бойню. Убийство как таковое давно изжило себя, даже такое быстрое и безболезненное, как то, что применялось в конце XX века. Сегодня животному вводят яд, впоследствии полностью распадающийся в трупе, который одновременно действует, как снотворное и как сильнейший, совершенно уникальный тончайший активатор центров удовольствия головного мозга. Блаженство, счастье и умиротворение, которое животное испытывает при этом, недоступно ему в обычной жизни. Палач, собственноручно взращивающий каждое животное в стаде, заботящийся о нём, когда приходит срок, дарит ему несколько минут высшего блаженства, вводя ему яд. Животное доверительно ластиться к его рукам и с благодарностью засыпает в них. При таком отношении к живым существам качество мяса значительно повышается. Следит за стадом и усыпляет животных хрупкая молодая девушка, которой от природы чужды сцены насилия и которая спасает кузнечика, попавшего в лужу. Впрочем, в некоторых странах сохранились бойни, где животных усыпляют обычным снотворным. Там очень гибки нормы допустимых средств усыпления. В большинстве стран они чётко определяют законно обязательный уровень активации центров удовольствия во время смерти и отсутствие каких-либо нежелательных побочных ощущений при этом.

На случаи же простого усыпления нашлись свои вегетарианцы, употребляющие только мясо от животных, умерших блаженной смертью. Впрочем, здесь всё сложнее. Некоторые гурманы совести употребляют мясо животных, усыплённых только с помощью средств, дающих уровень удовольствия не ниже определённого порога, потому покупают мясо только из определённых стран и от определённых производителей. Уровень удовольствия, которое должно получать животное, чтоб усыпление его было гуманным, каждый вегетарианец определяет сам, потому существует целая градация вегетарианцев, самые лояльные согласны на уровень удовольствия идентичный возникающему при простой ласке во время засыпания умелой нежной рукой высокопрофессионального палача. Вообще, сегодня, чем добрее, нежнее и заботливей палач, тем легче ему найти работу. А из одного такого усыплённого животного учёные взяли частичку ткани, и генетически модифицировав её, чтоб сделать культуру бессмертной и усовершенствовать вкусовые качества, и теперь штампуют "пробирочное" мясо для абсолютных вегетарианцев. С одного усыплённого животного питается теперь весь мир вегетарианцев — ортодоксов.

Так же существуют вегетарианцы, отказавшиеся есть только тела высших животных (опять же, с бесчисленным количеством градаций, рассыпанных по всей эволюционной лестнице). Но вот интересно: двустворчатый моллюск целиком, как существо, с его примитивным организмом, нервными ганглиями и элементарными глазками — фоторецепторами стоит выше или ниже, например, отдельно сервированной лапки лягушки, которая с эволюционной точки зрения гораздо более продвинута (если рассуждать о гистодифференцировке, системе иннервации и прочем), чем весь моллюск. Ну, а если взять лапку с иннервирующим его отделом спинного мозга, то тем более. Таким образом, если существо определённого эволюционного уровня можно съесть полностью, то у вышестоящих вегетарианцами употребляемы только отдельные органы и системы органов, у ещё более вышестоящих — культуры клеток, биомассу синтезированного белка… Оставь надежду всякий, входящий сюда.

Из книги «Миры».