Тридцать лет

Круглый столик со светлой скатертью, набор из соли и перца, бумажные салфетки, пара длинных бумажных упаковочек сахара с логотипом кафе, поданных вместе с чаем. Обычное кафе, хорошее, уютное, но через дорогу есть почти такое же. Так вот для человека что-то объективно не отличающееся от бесконечного множества подобных аналогов, может иметь столь уникальное значение. Она носила пакетики сахара из этого кафе в кармане весь год. Сейчас она достала из кармана эти старые, уже потрепавшиеся, но ещё целые пакетики, и спрятала в тот же карман пару новых. Тот же запах, наверное, это главное, у каждого кафе свой уникальный запах, видимо слагающийся из запаха меню, предметов интерьера и окружающего пространства. Принесли маленькую горячую булочку с растопленным внутри кусочком масла. Божественный вкус. Она не пыталась приготовить или заказать подобное где-либо вне стен этого кафе, пусть это вкус остаётся только здесь. В прошлом году они сидели за столиками снаружи. Тогда погода была почти как в тот день, который память запомнила, как первый: солнце, нежное тепло, запахом лета и зелени, шумом пальм на ветру. Сегодня тоже уютно и хорошо, тёплый летний дождик, они будут сидеть внутри кафе. Кажется, в прошлый раз были какие-то другие скатерти, по крайней мере, она запомнила их по-другому. Что-то по мелочам всегда меняется. Кстати, вот пальмы должны были за эти годы сильно вырасти, но она уже как будто вовсе не помнит их маленькими, не обращала внимания, слишком незаметно для глаза они растут.

Она ждёт. Морось, лежавшая россыпью капельек на поверхности её шляпки, уже высохла. Она всегда приходит раньше, во-первых, ей хочется тут подольше побыть, всё заканчивается слишком быстро, особенно в последние годы, словно становится прошедшим ещё не начавшись, у неё возникает впечатление, что она начинает уже «вспоминать» встречу, которая сейчас происходит, и причём, не может её «вспомнить» с той детальностью, с которой ей бы хотелось. Во-вторых, всегда есть шанс, что он тоже придёт раньше, тогда они смогут побыть вместе несколько лишних минут. Каждый год тридцать лет они встречаются здесь в этот летний день, плюс-минус несколько дней, он приходит, но не хочет остаться, всё-таки он её не любит. А она готова жить только этими встречами, этим единственным днём в году. Если он может предложить ей лишь это, значит такова её судьба. Да, трудно, но кто сказал, что должно быть просто? Да и она уже не согласилась бы остаться с ним, она не хочет разрушать его семью, она переживёт, она привыкла. Если только к этому можно привыкнуть. Но она продолжает любить его и только его.

«Нормально ли это, что её жизнь напоминает ей сюжеты прочитанных книг» — значит, этот вопрос возникает не только у Кэтлин Келли, значит, она не одинока. В «Снежной королеве» сестра идёт через бурю и снег, через леса, полные разбойников, и волшебные сады — ловушки, идёт, доходит и спасает брата, в «Сказке странствий» путь поиска и скитаний длится десять лет, а сама ситуация её жизни, с этими встречами раз в году — она же встречается не раз в фантазийной памяти человечества. Всё романтическое, лиричное искусство — сплошное провозвестье единственности выбора, борьбы и преград, завершающихся воссоединением любящих сердец, даже не обязательно любовников, но обязательно воссоединением или смертью. Сказки окружают её с беспамятства раннего детства, в каждом возрасте приходят свои сказки, в книгах, музыке или фильмах, меняется язык, но не меняется идея. Идея, создающая её веру, её мечты, её жизнь. Есть, конечно, и другие сюжеты, но эти сюжеты не создают центральные мифы её жизни, так не трогают и не проникают так глубоко в её сердце.

Год за годом она встаёт по утрам с нежеланием жить, она гладит себя в душе, она идёт на ту же работу, на которой немного отвлекается, и страшные мысли о проходящей в никуда жизни ненадолго отступают на второй план, чтоб вернуться вечером снова. Что было в её жизни — множество простых человеческих радостей, не принёсших ей ни счастья, ни удовлетворения, случайные редкие связи с людьми, которых она сознательно на впускает глубоко в свой мир, и сохранение верности тому, что действительно важно, то, ради чего она живёт, единственного, что есть в её жизни и чем, по сути, является её жизнь, но этого мало, совсем ничего, один день в году, одна встреча, которая завтра уже станет постепенно угасающим воспоминанием, она будет согревать и поддерживать его в свой памяти так долго, как только сможет.

Она просыпается утром и видит сон. Сознание ещё не проснулось до конца, и разум ловит мгновение совсем иного мировосприятия. Воспаленное, всё сокрушающее желание близости, такое, будто природа сошла с ума. Всё, что она делает в своей жизни, все причины и принципы, её вера, всё её мировоззрение, все движущие и ограничивающие мотивы вдруг низводятся до уровня умственных идей, которые она пока не вспомнила, они ещё покоятся в непроснувшейся части сознания. Она выгибается, она страстно хочет любви, жизни, близости, ей кажется, что она сейчас одна по какому-то глупому недоразумению, по странному недоразумению, ибо это желание близости — это безусловно главное, что может быть в жизни, это единственное, что важно. Поэтому нужно срочно бежать, бежать в мир, строить, наконец, свою реальную жизнь, знакомиться, общаться, искать забытые номера, принимать иные решения, разговаривать со старыми и новыми людьми по-другому. Взволнованное сознание, наконец, окончательно просыпается. Она вспоминает. Она вспоминает свой выбор, своё прошлое, себя, свои решения, своё я. И остаётся лежать. С тяжестью внутри, но успокоенная и уверенная. Нет, пожалуй, не совсем уверенная. Она вспоминает, что с ней только что было, и в сознание проникает страх неуверенности. А вдруг это всё — самообман? Вдруг эти чувства и решения — лишь стереотипы? Кто сказал, что именно так всё устроено? Вдруг это не единственный способ жить, вдруг возможны другие реакции, восприятия, вдруг это не абсолютные ценности или вообще не ценности, вдруг это просто стрелочки, указатели на тропинках, которым она безоговорочно следует, но которые не так уж много значат? А ведь жизнь почти прошла. Настолько ли она уверена в своей правоте, как ей всегда казалось? Она вспоминает удивительную статью в одном из номеров старого молодёжного журнала. В нём молодая девушка, которую она назвала для себя «солдатом любви», описывает историю своей жизни, как она в 12 лет поспорила с дворовыми друзьями на бутылку водки, что влюбит в себя парня с её двора. И не только влюбила, но и ещё сделала так, что он до сих пор считает, что они расстались по его вине. Потом, в те же 12 лет, она стала любовницей школьного учителя, потом влюбила в себя отца своей ближайшей подруги. Она делала то, что другие девушки всегда считали низким, травмирующим, ужасным, неправильным, аморальным, но тут она контролировала ситуацию полностью, она была абсолютным хозяином положения, без малейшего упрёка в безупречности своего контроля. Она сама создала из старых элементов свой новый мир, свою жизнь и свой путь. Потом, лет в 20, родила ребёнка, растит его сама и продолжает жить по своим принципам и законам, полностью отвечает сама за каждый шаг своей жизни, причём, как за действия, так и за их оценку. Подобные примеры иногда поражали её, но они никогда не были частью её душевной жизни, она не могла встроить их в свою жизнь, они были как бы удивительными примерами из жизни инопланетян. А сейчас её столь крепкое «я» немного пошатнулось, и все эти истории начали просачиваться из памяти в её разум. Она начала вспоминать истории девушек, уходящих от кого-то, потом снова встречающихся через много лет, рожающих ребёнка от первого встречного, говорящих после первого же секса с ним: «О боже, как это было божественно», девушек, по природе своей даже не знающих о возможности существования таких идей и принципов, решений и чувств, которые организуют её жизнь, даже не знающих!

Тишина повисает в воздухе. Только тикают часы на стене, но и звук тиканья часов через минуту уходит, она снова начинает засыпать. Когда проснёшься утром и снова засыпаешь, сон уже не крепок. Какие странные и одновременно запоминающиеся сны снятся в это время. Ей снится, что она просыпается, открывает глаза, садится на кровати. И тут под её волосами, под кожей головы начинается шевеление. Она как бы видит себя со стороны. Шевеление всё интенсивнее. Наконец, становятся видны большие лапки с члениками и длинные тревожно шевелящиеся усики. Потом появляется голова огромного насекомого. Насекомое, перебирая лапками, вылезает из головы, всё больше становится видно огромное хитиновое тело. Теперь уже можно различить, что это за насекомое — это гигантский таракан. Он ведёт себя так, будто вылезает из яйца, он шевелит головой, перебирает лапками, пытается выкарабкаться на поверхность. «Какой огромный» — думает она. Как он мог вместиться в её голове? Где же тогда был её мозг? Где же был её мозг?

Из книги «Миры».