Соприкосновение

Начинается новый день

И машины туда — сюда

Если солнцу вставать не лень

И для нас значит ерунда…

Последний концерт Цоя приветствует моё пробуждение. Я не люблю тишину, когда нахожусь один на станции. Мультимедийные пространства вокруг меня постоянно включены, так что я, просыпаясь, утопаю взглядом в чреде светящихся плоскостей и объёмов. Тут и видеозаписи концертов, несколько книг и журналов, открытые окна графических программ с незавершёнными проектами, коммуникаторы и новостные ленты, панели управления станцией, видео с камер, недописанные рассказы и отчёты, учебные программы по латыни и древнеславянскому и ещё бесконечное количество окон, программ, приложений, сервисов и проектов. Мой взгляд скользит по сканерам состояния систем жизнеобеспечения, связи, систем внешней безопасности, состояния реактора. Я даже не думаю о них, если в показателях что-то изменится, это привлечёт мой взгляд автоматически.

Я встаю, обычно, рано. Слишком многое хочется успеть сделать. Первые проблески пробуждающегося сознания захватывает информационный вихрь, вихрь идей, планов и реализаций. Вчера я заснул за работой. Просто откинулся и заснул, конструируя очередной трек своего нового альбома, творческая мысль замерла на время сна и теперь полетела дальше, мгновенно соединив в памяти сегодняшний и вчерашний день в единую нить творческого процесса. Но нет, ещё рано, надо сделать то, что не требует отлагательств. На станции много ежедневной работы. Я просматриваю отчёты метеостанции, биологических, астрофизических, геодезических ботов, суммированные для меня системой станции данные со спутников, раз в неделю отправляю краткие отчёты, обновляю базы данных, прицельно более подробно исследую зоны локального изменения биоценотической, тектонической, климатической динамики планеты, изменения потоков океанов и атмосферы. Я перераспределяю по орбите спутники, провожу полевые эксперименты, запускаю в разные части планеты дополнительные исследовательские боты. Я на Пенте единственный человек, лишь я снабжаю человечество систематизированным знанием об этой планете. Но, несмотря на свою физическую оторванность от других людей, я совсем не чувствую себя одиноко. Вообще люди моей профессии обычно слишком деятельны и разносторонни, чтобы скучать или чувствовать одиночество. Когда главный этап работы закончен, я просматриваю ленты новостей, отвечаю на сообщения и занимаюсь творчеством. Я ввожу звуки этого мира в культурное пространство человечества. Многомерное пространство виртуального звукового редактора очень эффективно использовать для создания пространственных многослойных звуковых треков, поскольку вы можете легко задавать даже направление, скорость и траекторию движения звукового слоя в пространстве. Музыка становится очень «визуальной», можно создать настоящий звуковой эффект полёта на американских горках. Хотя я чаще использую не слишком быстрые движения в пространстве природы Пенты. Иногда, когда чувствую, что начинаю тонуть и захлебываться в стремительных потоках виртуального бытия, я выхожу на балкон на крыше станции, нависающей над огромным ущельем, долина на дне которого покрыта влажным мягким лесом, и слушаю тишину, ветер, долетающие снизу звуки лесной жизни. Вообще, это удивительно, как живя здесь безвылазно годами, я вообще не чувствую одиночества. Мне не хватает времени на общение. Человечество распространилось через виртуальное пространство на всю Вселенную. Человечество разорвало четырёхмерную ткань пространства-времени бесконечностью виртуальных степеней свободы. Теперь человек — многоликое и многорукое существо, живущее одновременно во многих мирах. У вас столько возможностей самореализации и самопознания, что можно утонуть только в просмотре и в перечислении всех этих возможностей. Творческая личность, обладающая разумом, разогнанным в два раза по сравнению с веками реального мира, может оставить после себя огромный массив творческого отражения реальности, по которому, возможно, когда-нибудь можно будет восстановить эту личность, как живую.

Я могу смотреть бесконечно на три вещи: на эволюционирующий виртуальный дым, на реальный огонь, и на ветер в лесу. Вот снова поднялся ветер, волны катятся над лесом, гладя верхушки деревьев. Стало темнее, стекло задели первые капли дождя, оставляя длинные линии, сверху ещё одни, и ещё, вот уже на стекле скопилось достаточно воды, чтоб капли начали стекать под собственным весом, оставляя русла, в которые впадают другие капельки. Я бегу на площадку. Свежесть дождя, прям как на Земле, этот запах летней свежести, влажного леса, тёплый влажный ветер, это такое блаженство, что стараешься делать глубокий вдох во время каждого его порыва, и стоишь лицом к нему, будто летишь, и жалко только, что у меня плотное тело, что не могу полностью раствориться в нём и улететь. Природа Вселенной едина. Земля — лишь одна из планет природного пространства мироздания. Пусть генетически она довольно изолирована, но общность законов мироздания делают её естественной частью природы Вселенной, я это чувствую, я не на Земле, но этот мир мне совсем не чужероден.

Дождь позвал меня в лес. По записям первопроходцев, разведывательным отчётам компаний, публикациям институтов, занимавшихся этой планетой, записям путешественников, забредавших сюда, я значительно продвинулся в понимании этого мира. Я годами анализировал информацию ботов, соотнося её с собственными наблюдениями и делая дополнительные эксперименты. Теперь я могу ориентироваться в этом лесу, предсказывать погоду, знаю, как находить и готовить еду, каких животных стоит опасаться, а каких нет, какие растения помогут от болезни, а какие изменят моё сознание. Я часто ухожу в лес на несколько дней, на станции меня не теряют, многодневные исследовательские походы — добровольная часть моей исследовательской деятельности в этом мире.

Лифт разгоняется к середине высоты ущелья и начинает заметно тормозить, приближаясь к верхушкам деревьев, ощущение полёта вниз на качелях. Когда пол лифта сравнивается с вершинами деревьев, лифт начинает идти совсем плавно. Я постепенно погружаюсь в полумрак чащи. Вот и земля. Стеклянная дверь отодвигается, я оказываюсь в атмосфере леса, этот запах, как он так быстро проникает в лифтовую кабину? Даже если воздух неподвижен, и стеклянная дверь скользит вбок, практически не создавая движения воздуха, как вдох в следующее же мгновение после открытия двери приносит мне дух леса? Я ступаю на мягкую подстилку из толстого мягкого ароматного сухого слоя листочков-иголочек. В таком влажном лесу пористая подстилка остаётся всегда сухой, так что можно спать прям на земле, вот и сейчас, дождь прошёл только полчаса назад, а поверхность лесной подстилки уже подсохла.

Каждый мой многодневный выход в лес я прорабатываю свою способность выживать там с всё меньшим количеством приспособлений, взятых с собой со станции. Стоит ли отказываться от портативного анализатора токсичности? По-моему, я сам чувствую по запаху и по виду растения, по общему ощущению от него, по тому, как оно себя позиционирует в лесу — стоит ли к нему прикасаться. Каждый мой выход в лес наполнен новым опытом, новой способностью видеть, чувствовать, понимать. Наполненность, откуда берётся эта наполненность здесь, в трёхмерном размеренном мире, где нет ничего от того мира, в котором я вырос, куда не долетает ни одно дуновение виртуальных потоков, где, казалось бы, нет ничего для индивидуальной творческой реализации уникальной личности? Лес живёт по своим законам, а ты просто учишься к ним приспосабливаться. Но я не чувствую его жизнь замедленной, или одномерной, или ограниченной. Я чувствую жизнь, полную и полноценную, до краёв заполняющую меня всего, каждую минуту, каждый кусочек моего сознания. Я будто перерождаюсь, всё, что волновало меня в человеческом мире, на станции, становится в лесу каким-то сном. Мне некогда об этом думать, не хочется это вспоминать, здесь не место и не время, здесь само время идёт по-другому. Если на станции день промелькивает мгновенно, так что совершенно не замечаешь, куда он делся, разве что просматривая сделанную работу, понимаешь, что он вообще был, а если тебя вдруг не станет, ты растаешь бесследно, как пар, в сущности, ты можешь растаять в любую секунду, это не важно, ну что-то не закончишь, что-то даже не начнёшь, но в каждую секунду своей такой жизни ты много чего не закончишь и ещё большего даже не начнёшь. А какой жизнью будут жить твои творения — на самом деле это тебе не важно, ты создал их и потерял к ним интерес. Тут же каждое мгновение наполнено длением и в конце дня чувствуешь всю его протяжённость, чувствуешь, что ты прожил этот день, помнишь его, он останется частью тебя, и тысячи таких дней создадут толщу твоей памяти, твоей личности, твоей мудрости, твоего духа. Тут ты, всходя на сопку и оглядывая дали, смотря на огонь и на звёзды, вдыхая первый глоток утренней свежести при пробуждении, каждый раз соприкасаешься с ощущением бесконечности. И пусть ты знаешь, что мир одной планеты много меньше мира, на который сейчас распространилась человеческая цивилизация, ты осознаёшь, что вселенские пространства её экспансии — лишь умственная иллюзия, человек слишком мал, чтоб воспринять это, и даже одна планета для него — бесконечность. И от того, что он проскакивает с помощью человеческих технологий в миллионы раз большие пространства, даже не осознавая этого, не говорит о том, что его способность к постижению бесконечности стала больше. Бесконечности одной планеты вполне достаточно, если ты идёшь по ней своими ногами и постигаешь её своими чувствами.

Тут меня посещает ещё одно интересное ощущение — будто я только что проснулся, ощущение вдруг пришедшей реальности. Будто жизнь на станции была сном, интересным, но призрачным и не важным. Какой-то россыпью деталей, времяпровождений, которые не складываются в единое целое. Суетой, уходящей в никуда. Но когда я возвращаюсь на станцию, у меня не возникает ощущение леса — как сна, восприятие жизни в лесу, как реальности, остаётся во мне, со всей её цельностью, протяжённостью и наполненностью. Опыт леса остаётся во мне, конечно, потихоньку затихает и отходит на второй план, но лишь временно и не полностью, только пока мозги заняты другим. Лес меняет меня навсегда и остаётся всегда со мной.

Когда я ухожу в лес, мне не хочется возвращаться назад. Всякий раз возникает мысль остаться тут навсегда. Уйти в одном направлении вглубь планеты и забыть путь назад. Выбрать эту жизнь, жизнь в лесу. Когда я возвращаюсь на станцию, меня снова захватывает мир людей. Миллионы блестящих идей, решений, открытий, ускоряющийся поток освоения новых миров, бесконечность степеней свободы творчества и самореализации. Мои выставки, виртуальные и реальные, объединяющие в себе звук и картины, проходят в разных пространствах и на различных планетах, звуки моих альбомов наполняют космическое пространство, книги мои, напечатанные на бумаге, старой доброй бумаге, лежат на реальных полках тихих университетских библиотек и пахнут типографской краской. Я — часть истории человечества. В некоторых из своих проектов я несу в шумный яркий мир людей тишину. Тишину здешнего мира. В мои картины местной природы вписаны хайку, иногда одно четверостишье я вынашиваю днями — чудовищно медленно для мира людей. Эти картины, эти стихи — мгновенные снимки вечности, в них дух леса, дух тишины, тумана, капли росы, сорвавшейся с кончика листа и через мгновение уже впитавшейся в лесную подстилку, дух всплеска рыбы в реке среди утреннего безмолвия, дух высохшего дерева, тянущегося корявыми ветвями к звёздам на макушке высокой сопки среди бескрайнего зелёного простора. Я не могу пока выбрать окончательно ни один из миров. Каждый из них затягивает меня, кажется, в каждом я — настоящий, в каждом есть путь, свой путь.

Четыре дня я уже брожу по лесу. Вышел на берег широкой реки. Я никогда ещё не был на том берегу. Что там, за теми сопками на горизонте, за рекой? Какие, собственно, чудеса может скрывать лес? Лес — это не цивилизация, здесь всё естественно, что здесь, то и там, я не встречу там гигантских зеркальных шаров, висящих в воздухе, и порталов в иные пространства. Но мне и не хотелось бы их тут встретить, мне они тут совсем не нужны. Я не видел ещё того неба, той земли, тех озёр и перевалов, тех закатов и рассветов. Я не ночевал там, не жёг там сухие ветки в костре и не вдыхал там запах дыма, я не собирал там ещё ягод и не оставался на ночь на вершине вон той сопки, чтоб быть поближе к звёздам и представлять, будто этот лес — это всё, что когда-либо существовало в моей жизни, и эти звёзды для меня недоступны. Я недавно поймал себя на удивительном размышлении — иногда, лежа в лесу и глядя на звёзды, я ловлю себя на мечтах о них, как будто я принадлежу человечеству в тот период его истории, когда оно ещё даже не видело звезды вблизи. Я фантазирую о тех бесконечно далёких мирах! Не сознательно, я действительно забываю о том, что я знаю — что там. А сейчас меня тянет туда, за горизонт, за реку, за те высокие зелёные сопки, за долину между ними. Мне кажется, я всё хожу около станции, я хочу идти дальше. В кустах зашуршало, на полянку выполз бот, посмотрел на меня одним глазом, отсканировал плоским лазерным лучом пространство, сорвал листок с какой-то травинки для ДНК анализа и снова скрылся в кустах. Ладно, в следующий раз пойду за реку. Теперь пора возвращаться назад.

Из книги «Миры».