Архитектор

— Здравствуйте, господин Элдерман. Я представитель Международного клуба развития урбанистической архитектуры. Наш закрытый клуб состоит из небольшого числа влиятельных членов, содействующих развитию и реализации архитектурных проектов определённых направлений. Ваши работы заинтересовали наших членов. Мы бы хотели с Вами встретиться.

— В принципе, можно. А чем именно занимается ваш клуб, я не совсем понял?

— Я расскажу подробнее при встрече. Вам когда удобнее?

— Да хоть завтра, у меня свободный график. Только желательно не очень рано, я обычно работаю по ночам, поэтому рано не встаю.

— Хорошо, давайте тогда завтра в час в «5 o'clock». Знаете, где это?

— Конечно, я часто там бываю.

— Отлично, тогда до встречи.

… — тогда политика клуба была несколько иной, как и поддерживаемые им стили и направления. Теперь мы снова вернулись к современным формам модерна, конструктивизма, постмодерна, сосредоточившись на содействии отдельным архитекторам, работающим в данных направлениях. Мы продвигаем архитектора, помогаем ему получать крупные проекты, заказы, выигрывать гранты, сами при этом стараемся оставаться в тени, не создавая вокруг себя ажиотажа. Зачем? Мы всё равно осведомлены о ситуации в архитектурной среде, сами выбираем тех, с кем хотим работать, исходя из личных планов и мнений членов клуба, поэтому широкий пиар нам просто не нужен. Роль нашего клуба, как и подобных ему клубов в иных областях науки, творчества, промышленности, политики на самом деле очень велика, хотя сам клуб остаётся в тени. Если Вы посмотрите на список архитекторов, с которыми работал наш клуб за всё время его существования, если посмотрите на список проектов, которые были созданы с той ли иной долей его участия, Вы поймёте, что весь облик современных мегаполисов — это отчасти заслуга клуба. Деятельность клуба меня лично впечатляет.

Представитель улыбнулся и протянул мне распечатку алфавитного списка архитекторов с аннотациями, в которые входили годы и места работы, а также самые известные проекты. Этот список сначала показался мне просто списком всех работавших и работающих более или менее успешных архитекторов этого и прошлого века. Но потом я заметил отсутствие в нём некоторых имён, и понял, что список включает в себя только архитекторов, работающих над стилями, имеющими хоть какое-то отношение к урбанистической архитектуре. Здесь не было известных эко-проектировщиков, не было архитекторов, работающих в кантри-стиле, в классических стилях прошлых веков или их современных реконструкциях.

— Да, список впечатляет. А скажите теперь, почему вы решили пригласить меня?

— Решение принимают действительные члены клуба, причём любой из них может принимать решение по своему усмотрению, я, кстати, сам не являюсь действительным членом клуба, я просто агент, работающий за зарплату. Если Вас всё устроит, Вы встретитесь с членом клуба, который решил вас пригласить, и он обсудит с вами план и детали сотрудничества. В целом же, можно сказать, что мы прилагаем основные усилия в двух направлениях — поддержка конкретных крупных проектов, выполняемых уже известными архитекторами, согласившимися с нами сотрудничать, и помощь в продвижении ещё не известных, но явно талантливых и перспективных архитекторов, вербовка, так сказать.

Агент засмеялся. Он был очень тихий, интеллигентный, аккуратный, невысокий, задумчивый. В процессе разговора уминал уже вторую булочку с тунцом и выкладывал из красивого кожаного портфельчика всё новые и новые распечатки, которые старался не заляпать жирными крошками и не залить чаем.

— Мы немного изучили Ваш путь, видели Ваши конкурсные и проектные работы. Думаю, рано или поздно Вы и сами станете архитектором с широко известным именем, так что мы заранее хотим включить Вас в свои ряды и помочь с реализацией Ваших творческих планов. Практицизм. Мы одни из первых Вас опознали, хотим, чтобы Вы были наш (закончил фразу он иронично-заговорщическим шёпотом, улыбнувшись).

Дополнительная поддержка мне бы не помешала. Недостатка в работе нет, но всё как-то по мелочи. Провинциальный университет, отсутствие крупных заказов, не выигранные конкурсы. Понятно, что каждый считает себя лучшим, но, видимо, всей моей объективности не хватает, чтоб понять или хотя бы предположить, в чём именно я там был не лучшим. Я верю, что в наше время труд сам пробьет себе дорогу, обществу, наконец-то, стал нужен конкретный результат, а не связи и регалии, рационализм — самое справедливое устройство общества, по крайне мере по сравнению с теми, что были раньше. Но, пока мир только на пути к рационализму, и чтоб начать выигрывать действительно серьёзные проекты, даже такому архитектору как я, живущему и дышащему лишь своим творчеством, видимо, нужно немало времени, может быть, пол жизни. Я задумался, а агент, видя, что я молчу, чтоб закрыть паузу, деликатно продолжал говорить, хотя не был уверен, что я его слушаю.

— … скорее творческий клуб, клуб идей, влиятельных лиц, клуб вдохновения, как я его для себя называю. Если архитектор соглашается внедрять элементы стиля и общую концепцию в проекты, то ему даётся зелёный свет. Детали остаются на нём, конечно, главное — общая концепция, заказчиками которой мы и являемся. Всё работает так: Вы соглашаетесь проектировать аэропорт в кубистически-модерновом стиле, и мы делаем так, что Вы выигрываете конкурс. При этом заказчик не имеет сам стилистических предпочтений, он даже не знает о нашем существовании. Да, при этом здесь нет коррупции, вы выигрываете заказ, только если ваш проект действительно объективно лучший, поэтому нам и нужны такие, как Вы.

Агент снова почти извиняющее улыбнулся.

— Это что-то вроде мета-заказа. На самом деле я не знаю, как это можно назвать. Да, когда мы заключим с Вами контракт, одним из пунктов будет обязательство держать личности членов клуба в тайне. Ну и это всё довольно серьёзно, не то чтобы члены клуба были аутистами, но всё-таки, это богатые черти, знаете, лучшие судьи на их стороне и всё такое, поэтому контракт и деловую порядочность лучше соблюдать буквально, так же, как это делают они сами, кстати. Если Вас всё устраивает на этом этапе обсуждения, и Вы можете дать предварительное согласие с нами работать, мы можем назначить встречу с действительным членом клуба, который ввёл бы Вас в курс дела более конкретно.

— Да, пока что мне всё нравится. Хотя я до сих пор плохо понимаю, что конкретно от меня будет нужно, то есть, за что именно я буду иметь те бонусы, которые вы мне обещаете. И в чём интерес самого клуба. Что им до того, в каком стиле будет сделан проект аэропорта?

— Ну, вот это вам и расскажет действительный член. На мне в основном организационные вопросы, а не Ваши, профессиональные. Как насчёт встречи через три дня, в воскресенье вечером?

— Замечательно.

— Хорошо, тогда нам нужно прямо сейчас утвердить одну вещь. Часть контракта, в которой говорится о неразглашении личностей клуба, я о ней только что упоминал, подписывается отдельно и заранее, прямо сейчас. Вы ведь встретитесь с членом клуба, то есть уже увидите его, даже ещё до подписания основного контракта. В этой отдельной части контракта подробно расписано, что Вы никому не должны раскрывать ни личность, ни имя, ни внешности члена куба, прямо или косвенно описывать его черты, по которым можно было бы восстановить его личность и прочее. Вот, почитайте. Внизу Ваша подпись, дата и расшифровка подписи.

В воскресенье я поехал по указанному в визитке адресу, найти дом было несложно, он оказался настоящим оазисом в одном из самых дорогих жилых районов города и красовался на одном из самых дорогих участков земли в этом районе с видом на Сити. Среди пальм и кипарисов стояло, отражая стеклом своих граней силуэты окружающей растительности, трехэтажное здание, имитирующее обломок чёрного кристалла. Да, сам этот дом говорит уже о многом. Члены клуба, видимо, очень последовательны в своих убеждениях. Я позвонил, мне открыл тот же агент.

— Хотите чаю или кофе? Агент придерживается строгой диеты, поэтому не сможет составить Вам компанию за чашечкой кофе, а одному Вам будет пить неудобно, поэтому он попросил меня предложить Вам что-нибудь выпить заранее. У нас, кстати, есть не только кофе, есть и Bunnahabhain, и Macallan Fine Oak 30-летней выдержки. Я составлю Вам компанию.

— Спасибо, я вообще всегда что-нибудь пью за работой, в основном зелёный чай, и сейчас ничего особо не хочу, а вот встречей с Вашим агентом вы меня порядком заинтриговали, так что если чего и хотелось бы мне сейчас больше всего, так это поскорее увидеться с ним.

— Хорошо. Тогда ещё несколько моментов. Агент выглядит несколько необычно, не в плане экстравагантности, а в плане того, чем наградила судьба, так сказать. Будьте к этому готовы, и я бы хотел предложить Вам выпить вот это. — Агент открыл коробочку с таблетками и вытащил пару стандартных белых таблеток, протянув одну мне. — Просто, даже если Вы, как и всякий порядочный человек, будете делать вид, что не видите его необычности, он ясно прочитает это по Вашим глазам, взгляду, эмоциям, те, кто необычен — очень чувствительны, они всё видят, их не обманешь. А это — совершенно безвредная смесь, на время притупляющая эмоциональную сферу, оставляя кристально чистым и не замутненным разум, даже более чистым и работоспособным, чем обычно, потому что эмоции не мешают, опять же. Я вторую приму вместе с вами, чтоб Вы были уверенней. Я делал это тысячу раз уже, и на меня совершенно не повлияло. Если через полгода Вы сделаете любые тесты и найдёте любые следы этого вещества в организме, то можете подавать на нас в суд. Это реально полностью не оставляющий последствий препарат.

Агент, не дожидаясь моего ответа, взял одну таблетку, разжевал и проглотил, запив водой в стакане. Всё это очень странно, агент — явно изнеженный богатенький эстет, что бы там ни было с его внешностью. На вопрос — что конкретно содержится в таблетке, я получил перечень невоспроизводимых по длине и сложности химических названий, которые сам агент, видимо, долго заучивал и произносил теперь, как китайскую грамоту, сам не понимая, что означают эти химические синтаксические навороты. Ладно, бизнес есть бизнес. Я выпил таблетку. Мы прошли в лифт, двери закрылись, в лифте включился свет, и мы поехали, но не вверх, как я ожидал, а вниз.

Проехав, судя по времени, 3-4 этажа, лифт остановился и мы вышли. Пошли по длинному коридору. Коридор находился под землёй, поэтому освещался искусственным светом, сам свет этот явно был не только функционален, но выполнял функцию формирования стиля и настроения, мы постепенно переходили от одного цвета к другому, пройдя все семь цветов, мы зашли в зону густого красного света, агент что-то включил на стене, и я почувствовал это. Не то чтобы звук, но какая-то вибрация или излучение, не воспринимаемое прямо, но регистрируемое телом косвенно. Пока мы шли, я начал чувствовать, как действует принятая мной таблетка, но оценить действие её в полной мере я не мог, поскольку мы попали в очень необычную, новую для меня обстановку, в корой всё было по-другому и воспринималось тоже иначе: этот ужасный монохромный свет, замкнутое подземное пространство, у меня возникло впечатление, которое я запомнил из подросткового возраста, когда мы баловались дешёвыми и слабыми нейролептиками, входя в состояние сознания, которое не имело никаких специфических проявлений, нельзя было описать, что же изменилось, кроме самого факта: что-то действительно по-другому. Наконец, мы вошли в большую залу, также залитую бордовым светом. Что за ужасное освещение. Зала, как и весь дом, была словно из дорого современного глянцевого архитектурного журнала, она была столь хороша, что ей, пожалуй, было место на обложке этого журнала. Матовые чёрные журнальные столики с бликами от зажженных свечей, горящих красными огоньками, модернистский симметричный диванный комплекс, скорее стильный чем удобный, очень хорош для комнаты деловых переговоров, строгие геометрические, слегка изогнутые формы. Чёрно-бело-красная композиция интерьера образовывала безупречное целое, кубизм форм сочетался с плавностью абстрактных статуэток, напоминающих то скруглённую спираль ДНК, то выполненную из метала и дизайнерски изогнутую ленту Мёбиуса. Типичный стиль современных дорогих городских апартаментов. Правда, мы в частном секторе, наверху всё утопает в зелени. А такие строгие интерьеры характерны для дорогих квартир в небоскрёбах большого Сити. Впрочем, тут, под землёй, по-видимому, свой мир. Агент сказал мне подождать члена клуба здесь и тут же ушёл. Через минуту из двери с противоположной стороны комнаты вошёл член клуба.

Лишь когда я увидел вошедшего члена клуба, я понял, насколько сильно действие принятой мной таблетки. То странное ощущение изменённого сознания, которое я как бы ощущал по дороге, было ничто, следовой эффект, на который не имеет смысла обращать внимание. Препарат, видимо, был действительно хорош, потому что он проявлял своё действие лишь там, где он должен был работать. Глядя на члена клуба, я чувствовал, что во мне действительно не осталось никаких эмоций. Одинаково бесстрастно я воспринял бы сейчас любое чудо, любое явление, любую новость, любую неожиданность. Отдел мозга, отвечающий за любые эмоции, за растерянность, шок, страх, радость, неуверенность, даже интерес, полностью онемел. Остался чистый разум. Разум, не стесняемый эмоциями, а может, и подстёгнутый той же таблеткой, стал кристальным, другого слова не подобрать. В комиксах обычно мысли героев отображаются в виде облачков, какими они, наверное, у большинства людей в нормальном состоянии и являлись бы, если бы их можно было увидеть. Но разум — это лишь механизм сбора и анализа информации, обработки данных и моделирования окружающей реальности. Только сейчас я это почувствовал. Всё течение моих мыслей стало работать, как программа компьютера: чётко, правильно, быстро, концентрированно и направленно. Не стало тех самых мыслей заднего плана, о которых говорят, когда они приходят: нет-нет, ничего, это я так, неважно. Мысли и первого, и второго плана имели своё логическое, практически обоснованное начало, развитие и завершение. Я поразился скорости и многопоточности своего мышления. При этом, возможно, реально я мыслил не намного быстрее обычного, но из-за разорванности и затуманенности процесса мышления в своём обычном состоянии я не замечал его скорости и сложности, как если бы полуслепой человек смотрел в окно быстро мчащегося поезда.

Член клуба представился.

— Здравствуйте, меня зовут Грлах.

— Очень приятно. Эрик Элдерман. — ответил я. Точнее подумал. Грлах общался со мной мысленно. Но я чувствовал, что общение двустороннее, я отчётливо и ясно, даже более отчётливо, чем, если бы мы общались при помощи слов, где что-то можно не расслышать или недопонять, воспринимал его молчаливые слова в своей голове и знал, что он слышит мои. Бессмысленного роя периферических мыслей в голове не было, я так же контролировал всю свою мыслительную сферу, как обычно человек контролирует свою речь на деловой встрече. Также я знал, что он воспринимает только те мои мысли, которые я в форме законченных выражений формирую для него, будто моё тело само знало, как это делать и сейчас лишь впервые воспользовалось этим знанием. Работа моего мозга в целом, обдумывания, не облечённые ещё в слова, оставались только моими. Мне казалось, что будь у всех людей в естественном состоянии столь кристальная чёткость и концентрированность мыслей, все смогли бы общаться мысленно. Грлах, впрочем, и мог общаться со мной только мысленно, ведь человеческого рта у него не было. На месте рта была трубка, которая, видимо, была предназначена для долгих гласных звуков. Он имел две длинные руки, две ноги, был тонок и высок, вытянутая лысая голова, глаза похожие на глаза какой-то рептилии.

— Да, вы правы, я не человек. Я игв.

— Кто это?

— Чтоб понять, кто такие игвы, Вам необходимо получить некоторую дополнительную информацию фундаментального плана. Сколько у Вас свободного времени? Я предложил бы Вам ознакомительную экскурсию, в процессе которой я рассказал бы Вам то, что Вы должны знать для успешного и сознательного сотрудничества с нами, и главное, Вы многое увидели бы своими глазами. Экскурсия получится краткой, потому что то, что Вы узнаете, будет столь новым для вас, что подробное знакомство с этой сферой бытия заняло бы слишком много времени. Но Вы сможете получить дополнительную информацию от нас позже, если Вам станет интересно. Как правило, люди находят это интересным. — Грлах улыбнулся! Да-да, он мысленно передал мне улыбку. Но эмоций у меня не было, я понял, что нет их и у него, и таблетка была предназначена на самом деле не для того, что бы не ранить его чувства, как объяснял агент, а чтоб я не отвлекался на шоковые состояния, которые были бы неизбежны у меня, увидь я его в своём обычном сознании, и мы сразу могли бы перейти к конструктивной беседе, причём более конструктивной, чем было возможно с моей стороны в обычном состоянии даже в отсутствии шока. Но улыбка, некий мысленный смайлик, идея улыбки, переданная мне мысленно, была неким политическим междометием, улыбкой встречающихся на переговорах политиков или бизнесменов. Я сказал, что совершенно свободен и могу уделить разговору и экскурсии столько времени, сколько потребуется. Грлах жестом предложил следовать за ним и открыл ту дверь, из которой сам вышел несколько минут назад. За дверью оказался небольшой узкий коридор, заканчивающийся небольшим сигаровидным помещением, эдакой стеклянной, судя по текстуре стен, капсулой. В капсуле было несколько кресел и столик. Мы сели. Дверь капсулы, через которую мы вошли, автоматически плотно закрылась (я слышал характерный пневматический звук воздушной изоляции, установившейся в капсуле при закрытии двери). Капсула освещалась изнутри слабым темно-красным светом, таким же, как и комната переговоров, только более тусклым. Стены капсулы были темны, но так как я видел по текстуре и по наличию рамы, что это стекло, я не мог решить, то ли это тёмное стекло, то ли прозрачное, но сама капсула находится в тёмном пространстве. Почему-то у меня возникло ощущение, что стенки капсулы всё-таки прозрачны, но вокруг неё чёрная пустота.

Только мы сели, я почувствовал, что капсула пришла в движение. Это была не отчётливая регистрация направленного движения, а смутное ощущение то ли головокружения, то ли потери ориентации. Мы начали разговор. Кстати, что разговор начинается, я тоже отчётливо и вовремя понял. До сих пор не понимаю, откуда брался столь ясный уровень взаимопонимания. Либо в том состоянии кристаллизации и сосредоточения сознания естественные интуитивные психологические маркеры, позволяющие нам невербально контактировать с собеседником и синхронизировать с ним свои действия, воспринимаются как отчетливые, непосредственно передаваемые невербальные сообщения или, действительно, как мы с Грлахом передаём вербализованные мысли, так же мы, если надо, способны передавать невербальные. Интересно, способны ли мы мысленно обмениваться звуками или образами?

— Ваши научные знания о мире пока что несколько одномерны, они охватывают лишь одну сторону физической реальности. Правду о другой стороне повествуют различные мистические тексты, но они тонут в море бреда, их губит отсутствие методологии верификации, поэтому эту информацию нельзя назвать валидной, до зерна истины в ней обычному человеку всё равно не добраться. Если же расширить картину мира, мы увидим, что вся таблица Менделеева — лишь одна достаточно узкая группа материальных структур. Вообще, различия между материей и энергией довольно размыты, слегка мы смещаем одно из свойств материи, и вот она уже не видна и не имеет плотности, взаимодействие её с тем миром, который остался видим и ощущаем, тоже становятся довольно сложными.

На планете Земля, так же как на других планетах, существует целая система миров, взаимодействующих лишь комплексными причинно-следственными связями, основная связь между ними — разумные существа, которые могут жить в разных своих формах в том или другом мире. Вы — представитель одного мира, я — представитель другого. Но вы не представляете, какой уровень практически вселенского торжества разума сделал возможным то, что вы увидели меня в моей оригинальной телесной оболочке внутри своего мира и сейчас посетите в своей оригинальной оболочке мой мир. (Грлах улыбнулся). Даже если я объясню вам технические детали этого процесса, вы всё равно не впечатлитесь так, как следовало бы, поскольку не знаете, сколько ступеней ведёт к этой пирамиде и высоту самой пирамиды.

В процессе разговора мне показалось, что движение капсулы стало более явным и направленным, я стал чувствовать, какой конец капсулы передний, а какой задний.

— А что это за помещение? Где пространственно находится ваш мир?

— Капсула сначала трансформирует материю, переводя её через промежуточные состояния, в которых она способна преодолеть твёрдую оболочку земли и переводит её на уровень материальности нашего мира, который пространственно находится в нескольких километрах ниже поверхности планеты, поверхности вашего мира. — Грлах сделал паузу.

— Я даже не знаю что спрашивать. Просто тут нужно спрашивать всё.

Пока мы разговаривали, вдали появилась небольшая красная точка, только сейчас подтвердилось моё предположение, что капсула прозрачная. За пару секунд точка увеличилась, и мы вылетели с огромной скоростью из тёмного тоннеля в воздух высоко над поверхностью нескончаемого города. Мир, залитый красным светом, в небе висит красное солнце. До горизонта горные массивы, многие из них имеют правильную геометрическую форму, тысячи транспортных систем пронизывают горные гряды, миллионы летающих механизмов перемещаются, кажется, даже не соблюдая законов гравитации. Мы поднялись выше, я с каждой секундой всё больше поражался индустриальной красоте и величию этого бесконечного мира-мегаполиса. Поражался интеллектуально.

— А кто-нибудь из людей, кроме меня, уже посещал ваш мир?

— Да, у нас давние и серьёзные связи с вашим миром. Учёные, деятели искусства, политики и общественные деятели постоянно посещают наш мир, а наши представительства в вашем мире вообще стали обыденностью.

— Вам есть чему поучиться у наших учёных? — этот вопрос пришёл мне в голову, глядя на простирающийся внизу мир, мне казалось, что они несколько впереди людей по уровню развития.

— Нет, нам нечему учиться у ваших учёных, наша наука далеко впереди. Наши контакты направлены на обогащение вашей науки и культуры.

Я взглянул на Грлаха. Он понял мой немой вопрос.

— Всякая цивилизация, как и всякий биологический организм, стремится к экспансии. Период экспансии дикой, подобной тому, что вы можете наблюдать в биологических сообществах, остался в нашей истории далеко позади. Впрочем, он остался позади у большинства развитых стран вашего мира. Я говорю о концепции открытого общества. Под экспансией мы подразумеваем культурную экспансию, если мы будем существовать на достаточно общем культурном поле, границы между нашими мирами, как и между самыми развитыми вашими странами, станут простой формальностью, наша цивилизация — слишком сложная и тонкая, хотя и устойчивая система, войны и катаклизмы нужны нам меньше всего. Мы верим, что когда-нибудь мы сможем свободно жить в вашем мире, как и вы — в нашем. Такой мир имеет максимальный потенциал развития, он наиболее безопасен и устойчив. Поэтому мы делаем со своей стороны шаги к развитию в вашем мире тех достижений, которые может предложить наша культура.

— Вы сказали, что существует система миров, и в них есть жизнь?

— Не во всех, но во многих. Если жизнь разумна и цивилизация достаточна развита, чтоб с ней можно было адекватно взаимодействовать, мы работаем в этих мирах тоже.

— То есть, для вас уже нет белых пятен в освоении мира?

— Белые пятна есть всегда. И не малые. Но не все миры заинтересованы в сотрудничестве с нами.

— Почему же? Они ещё более развиты, чем вы?

— Их развитие другое. Иные базовые принципы. Разум и технологии — это по сути нечто абстрактное, отделённое от природы окружающего мира, то, что пытается взаимодействовать с миром, как бы находясь в стороне от него. Хотя, этот путь вполне эффективен и, в конце концов, безграничен, но природа существ иных миров сама по себе содержит безграничный потенциал развития, они не абстрагируются от мира, работая с ним как бы изнутри. Поэтому интеллектуальное и техническое развитие для них второстепенно. Кроме вашего мира мы совместно инспирируем и создаём законы существования целого ряда миров, и наш подход несколько отличается от их подхода. Мы — приверженцы системы и закона, они же более волюнтаристичны. Не то чтобы их законы были не обязательнее или менее строги, это трудно объяснить, они более нелинейны что ли, менее формальны. Нам приходится создавать чёткую формальную систему организации общества, как и систему познания мира. В этом вы ближе к нам, чем к ним. Но мы все искренне стремимся к устойчивости, развитию, максимальному взаимопониманию, расширению своих связей. Все мы, жители системы наших миров, и системы миров внешней Вселенной искренне считаем, что наша природа и наш путь перспективнее, оптимальнее и совершеннее, чем у кого бы то ни было, все мы объективно и неустанно работаем над собственным развитием и совершенствованием, становясь день ото дня совершеннее.

— Чем же таким отличается ваша природа? Разве может быть, чтоб мир, породивший столь совершенный разум, как ваш, обделил вас в сравнении с существами иных миров?

— У разумных существ подавляющего большинства других миров природа принципиально иная. Мы — создания, можно сказать, искусственного мира.

— Кто же вас создал?

— Одна из самых мощных разумных единиц нашей планетарной системы. Сама материя нашего мира принципиально иная, она не связана с материей системы ваших миров физическими связями. Поэтому взаимодействия между нашими мирами столь сложны. Когда-то мы организовали высадку на поверхность вашего мира в тех пространствах, которые наиболее близки нашей природе. В тех пространствах поверхность вашего мира безжизненна. Но и там мы зарегистрировали следы присутствия вашей расы. Как я уже сказал — ваша природа безгранична. Некоторые ваши практики развития тела и разума позволяют вам силой собственной воли менять материальность своей природы и путешествовать внутри всей системы миров вашего мироздания. Такие путники чрезвычайно редки, но они существуют. Конечно, они не могут проникнуть в наш мир, потому что он находится вне природы вашего мира. Но, мы существуем, и мы открыты для контакта. Наш разум к вашим услугам.

— То есть, вы хотите сказать, что вся Вселенная создана естественным путём, а ваш мир — это амбициозный план какого-то отдельного существа? И много во Вселенной других таких обособленных миров?

— Во Вселенной всего хватает. В нашей планетной системе были и другие попытки создания миров с нуля, но наша оказалась наиболее успешной. Нельзя сказать, правда, что наш мир вообще не имеет физических контактов с природой вашего мира, поскольку разумные начала создатель нашего мира не создавал, игвами и иными одухотворёнными разумными существами нашей системы миров становятся разумные единицы внешнего мира. То есть, и тот, кто когда-то был человеком, может стать игвом, и игв может стать человеком.

— И часто так бывает?

— В последнее время всё чаще. Особенно любят наш мир ваши учёные и представители некоторых старых наиболее эффективных практик развития сознания. Им у нас есть, где развернуться. Но не всякий человек способен стать игвом.

Мы медленно летели между гигантскими скалами, превращенными в небоскрёбы. Меня потрясал и захватывал масштаб этого города.

— Вы используете, как я вижу, естественные горные массивы?

— Да, в этом отношении развитие технологий нашего строительства пошло иным путём. Возможно, потому, что ваши предки на ранней стадии разумной эволюции покинули пещеры, переселившись в леса, на просторы прерий и, главное, на побережья крупных водоёмов, осваивая технологии строительства зданий с нуля на ровном месте. Наш народ не был привязан к побережьям водоемов и источникам пищи, произрастающей на открытых пространствах, возле которых селились люди, мы смогли остаться в пещерах, развивая технологии преобразования горной среды обитания. Впрочем, наша горная порода гораздо более удобна для освоения, чем ваша по своей однородности и строительным свойствам. Впрочем, в наше время, как вы могли заметить, параллельно с освоением скальных массивов, мы также успешно строим небоскрёбы и отдельные невысокие здания с нуля, так же, как это делаете вы. Наша архитектура, как и искусство в целом, в последние века имеют много общего. Конструктивизм, модернизм, индустриальные стили, стиль городских апартаментов характерны как для вашей архитектуры, так и для нашей. Большинство образцов интернационального стиля ваших высотных зданий вы можете встретить в нашем мире. Это обусловлено как нашим влиянием, так и естественным развитием вашей культуры. Всякая традиционная культура в мирах, подобных вашему, заканчивается цивилизацией, а последняя порождает смесь математического, натуралистически-интеллектуального творчества, в смеси с хаотическим.

— Как же рациональность и математика сочетаются с хаосом?

— В математике и рациональности воплощается строгость единства формы, функциональность, сочетаемая с эстетикой больших объёмов. Хаос же оживляет конструкцию, в вашем мире это биоморфность форм, растительность сама по себе или моделирование форм растений, структуры, порождаемые самоорганизацией, паутины, пористые фигуры, текучий сюрреализм, эдакая природная иррациональность, она есть и в нашем мире.

Мы подлетали к центру мегаполиса, гигантские статуи, огромные кристаллоподобные строения, составляющие гармоничные комплексы, окружали несколько титанических остроконечных сооружений, напоминавших растущие с земли сталактиты. Мир игв, несмотря на то, что я действительно находил в нём разбросанные то тут, то там формы современной земной архитектуры, производил гораздо более фантастическое и урбанистское впечатление, чем земные города. Архитекторы этого мира проявляли более смелый полёт фантазии и масштабность в реализации форм интернационального стиля.

— Нам пора возвращаться. Действие вашей таблетки скоро пройдёт.

Я заметил на горизонте озёра и моря какой-то светящейся белой и розоватой лавы, делающие ландшафт ещё более фантастическим. Мы облетали вокруг сталактитоподобного комплекса, казалось, возвышающегося своими остриями до самых небес, мы находились при этом где-то на уровне высоты его средней линии. Видимо, здесь уже начинался закат, на теневой стороне комплекса зажглись миллионы огней. Я увидел невероятную по красоте, масштабности и смелости задумок подсветку большинства зданий, небо осветилось трансформирующейся сетью лучей мощных прожекторов, огромные экраны замелькали яркими красками, гигантские изображения появлялись как на двумерных экранах, так и в трёхмерном пространстве, начался праздник жизни вечернего мегаполиса. Мне неудержимо захотелось туда, вниз, окунуться в этот неведомый сверкающий мир. Кажется, я только сейчас ощутил его не как идею, не как что-то абстрактное, но как город, реальный город, самый фантастический и невероятный из всех, которые только может посетить человек. Я даже не представляю, какие чудеса я мог бы встретить там, у меня не хватит воображения, как не хватило бы воображения у человека из XVII века, если бы его прокатили на вертолёте над Нью-Йорком. Грлах поймал мой взгляд:

— Надеюсь, у вас ещё будет возможность не раз побывать в наших городах.

— А почему же вы не начинаете контактировать с нами открыто, на уровне государств?

— Мы начинаем такие контакты, но только со странами первого мира, да и то ограниченно, ваша раса ещё слишком непредсказуема и агрессивна для нас, пока принципы рационального развития и разумного мирного сотрудничества не проникли в ваше сознание прочно и окончательно, вы остаётесь потенциально опасны для нас.

— Мне понравилось то, что я увидел, я согласен сотрудничать с вами. Расскажите, в чём будет заключаться наше сотрудничество?

— Вы обязуетесь реализовывать в своей работе стили, инспирируемые нами, а мы обязуемся делать всё возможное для обеспечения Вашего благосостояния и карьерного роста. Всё просто. Под инспирацией мы подразумеваем как теоретическое ознакомление с особенностями рекомендуемых стилей и направлений, так и непосредственная инспирация Вашего творческого «я».

— Вы и такое умеете?

— Мы умеем больше, чем Вы можете представить, привыкайте ничему не удивляться.

— Но если вы сможете повлиять на такой интимный и глубокий процесс, как моё вдохновение, почему же тогда вы, в целях естественной экспансии, не обработаете сознания всех людей на земле и не соедините, таким образом, наши культуры?

— Во-первых, мы встретили бы большое сопротивление со стороны миров вашей природы, они так же инспирируют ваш мир, мы находимся в отношениях со многими из них в состоянии политического нейтралитета, а с некоторыми — в состоянии холодного противостояния, между нами действуют определённые договорённости, и постоянно идёт напряжённая борьба за сферы и величину влияния. Всё, что мы можем, это агитировать людей вашего мира сотрудничать с нами по своему свободному выбору. А во-вторых, всякое развитие должно осуществляться естественно, проходя все характерные для своей среды естественные стадии, иначе рано или поздно такой конструкт рухнет. Так что мы — рациональные гуманисты. Итак, если мы договорились, вскоре наш агент передаст Вам для подписи договор, там Вы найдёте все теоретические материалы, их просмотрите просто для ознакомления, детали мы оставляем за Вами, нам интересно лишь общее направление. В качестве вознаграждения мы начнём с того, что отдадим Вам дом, из которого мы начали сегодня наше путешествие. Это наш подарок. Наверное, не стоит напоминать, что никто не должен знать о подвальных этажах этого дома ниже третьего. Да и Вам самому я не рекомендую посещать их без нашего сопровождающего, эти этажи в высшей степени технологичны, уже в коридоре Вы подверглись глубокой перестройке Вашей материальной природы, как, впрочем, и я, лишь благодаря такой перестройке, мы физически смогли встретиться друг с другом, и лишь благодаря ей, я смог показать Вам свой мир. Кроме того, через два месяца будет объявлен международный конкурс на строительство высотного делового центра в новом строящемся сейчас районе Шанхая. Можете начинать работать над проектом сейчас. Документы, касающиеся проекта будут также переданы Вам агентом. Надеюсь, Вы хорошо поработаете и выиграете этот проект.

— Спасибо, не ожидал такой щедрости. Вы меня в очередной раз удивили. Это же проект колоссального масштаба.

— Не за что. Сотрудничество всегда взаимовыгодно, иначе мы бы его не предложили. Скажите, Вы хотели бы ознакомиться подробнее с проектными образцами нашей архитектуры, которую Вы обозревали сейчас с высоты?

— Непременно, если это возможно.

— Конечно, агент передаст Вам подборку проектов некоторых из самых интересных проектов нашего мира. Только сохраняйте свою творческую оригинальность, когда-нибудь близость наших миров приведёт к постановке вопроса об авторских правах, не хотелось бы, чтоб тогда начались проблемы, к тому же, мы хотим лишь инспирировать Вашу архитектуру нашей, а не заменить её.

— О, не беспокойтесь. Я не откажусь от творчества даже ради вас.

Мы вернулись назад. Агент встретил меня в той же комнате, в какой оставил и передал мне все документы на дом, контракт, бумаги по проектам. Несколько дней я занимался переездом и обживанием своего нового дома. Вечерами я до глубокой ночи, не в стоянии удержаться, изучал проекты архитектуры мира игв, делая по ходу заметки и зарисовки в своих рабочих блокнотах. Когда же я окончательно переехал и, наконец, решил вплотную вернуться к работе, я почувствовал колоссальный творческий подъём и жажду деятельности, осознал, сколько мне теперь нужно сказать людям в своём творчестве, я буквально захлёбывался идеями. Наброски следовали один за другим. Общий план уточнялся россыпью проявляющихся следом нюансов и более мелких ноу-хау. Проработав в общих чертах одну идею, я оставлял её и начинал следующую, принципиально другую. Но было в моих проектах что-то общее. Они были крайне фантастически урбанистичны. Перед моими глазами стоял простирающийся до горизонта мегаполис, утопающий в огнях, раскрашивающий небо сетью лучей прожекторов и лазеров, пестрящий огромными экранами, формирующими гигантские изображения прямо в пространстве.

Из книги «Миры».