Kevin Millet

Я — первый человек, побывавший в своей собственной форме в городе всех городов, там, откуда пришёл к нам этот незабываемый дух никогда не спящего, полного тайн, чудес, открытий, вечно шумного и постоянно меняющегося города без границ. Город, ставший новой формой существования человека, новой реальностью. Таких мегаполисов на Земле несколько, но первый мегаполис появился не в нашем мире. Мир конструкций и отражений, мир переполненности и одиночества, мир вечного обновления, вечный город. Танахрагор — крупнейший город изнанки метакультуры Северо-запада, крупнейший мегаполис мира Игв, который я полюбил много лет назад, открывшийся мне теперь для непосредственного восприятия. Достижения науки игв невероятны. Если извне их мир казался моему глазу бордово-красным, то теперь, после настройки восприятия, мне открылся весь естественный спектр его красок, теперь я могу вдохнуть его запах, услышать его звуки, прикоснуться к его стенам, встать собственными ногами на его землю. Любимый город.

Туннель

Это удивительное ощущение четырёхмерного пространства, мир стал неизмеримо насыщенней, каждая единица пространства будто включает неизмеримые дали, можно стоять и любоваться окружающим вечно. Фантокосмогоничности добавляет смещающаяся точка приложения силы тяжести. Достаточно перейти на одну из вертикальных стен, как весь мир переворачивается. Небоскрёбы, уходящие в небеса и заключавшие тебя в колодец, вздымающийся к облакам, становятся туннелем, заканчивающимся светом. Когда я впервые встал на вертикальную стену здания и перевернул мир, у меня случилось deja vu. Будто я видел уже всё это, стоял здесь, в начале туннеля, созданного стенами монстроподобных стеклянных небоскрёбов. Может во сне. По стенам разрешено ходить не везде, о чём говорят знаки, нарисованные по периметру зданий, но здесь можно. Подул холодный воздух, туман начал тяжёлыми хлопьями наполнять пространство, стелиться по стенам, втекать в туннель из соседних улиц, свиваться турбулентностями вокруг углов зданий. Свет, спускавшийся из конца туннеля и проникавший из боковых улиц, многократно отражаясь от зеркальных стен, расчерчивал туман каустическим ансамблем лучей, тёмных и светлых линий, оптических линз и светлых точек, ставших видимыми в густом тумане. Вскоре стемнело, и небоскрёбы вспыхнули искусственным светом, разрисовав туман голубыми, белыми и жёлтыми пятнами. Ассиметричный узор загорающихся и потухающих окон, уходящий куда-то вдаль, завораживал своей масштабностью. Я оттолкнулся от земли и медленно полетел. Бесконечные светящиеся окна неспешно проплывали со всех сторон вокруг меня в тумане и всё не кончались, а я всё летел и летел…

Рассвет

Если вечерний город потрясал меня необъятностью и красотой, то не менее прекрасным был и рассвет. Мы вышли из дома заранее, когда небо только стало светлеть, и пошли выбирать место, которое я хотел бы увидеть в лучах восходящего солнца. После часовых блужданий я выбрал наиболее открытый вид. Огромный проспект, уходящий за горизонт, ограниченный стенами чёрно-белых небоскрёбов, иногда правильной прямоугольной формы, иногда многогранных как кристаллы, со скошенными гранями, игольчатых или алмазоподобных. Выделялось одно прозрачное здание, светлевшее вместе с воздухом и постепенно наполнявшееся крошечными двигающимися внутри него игвами. Приглушённые звуки просыпающегося города гармонировали с пастельными цветами утреннего полумрака. Какие-то далёкие редкие монотонные удары расходились по громадам улиц, ритмично наполняли улицы эхом, соединяя город в одно звуковое целое. Наконец, из-за крыш небоскрёбов появился первый яркий луч, ещё через несколько секунд стал виден кусочек солнечного диска. Матовые утренние цвета сменились феерическим блеском зеркальных, стеклянных, металлических и каменно-глянцевых отражений. Невозможно описать словами игру света и тени этих городов. Я стоял как заворожённый, пока солнце совсем не взошло. Говорят, самые потрясающие оптические эффекты были рассчитаны и спроектированы архитекторами города специально. Когда стало совсем светло, непрекращающийся поток летящих машин погасил свои огни и начал поблёскивать в естественном свете первых утренних лучей, поворачиваясь почти боком к земле на самых крутых виражах. Звуки стали громче и звонче. Улицы наполнились миллионами игв.

Угол мира

На пресечении четырёх центральных улиц города есть зеркальный небоскрёб. Он относится к одному из самых больших зданий мегаполиса, но знаменит он не только этим. Все его конструкции и окна скрыты под визуально монолитной и зеркальной снаружи поверхностью. Поверхность действительно зеркальна и, не зная, что перед тобой стена, можно решить, что там продолжение улицы. С непривычки осторожно ступаю на зеркальную поверхность. Мир поворачивается. Мы медленно идём вдоль угла здания. Проходим через воздушный слой несущихся машин. Вскоре шум города начинает затихать, оставаясь позади. Ощущение, что идёшь по воздуху, не исчезает. Небо сверху и небо снизу. Под ногами невидимая, но твёрдая плёнка, натянутая в пространстве. По сути, ступаешь в небесах. Далеко вверху и в пропасти под ногами стены соседних небоскрёбов. Но достаточно ступить за угол, как мир снова переворачивается, отражаясь теперь по-другому, будто вступаешь в другое пространство. Угол здания визуально образует нереальный угол преломления самого пространства. Идём дальше. Соседние небоскрёбы остаются позади, мы подходим к крыше. Теперь мы идём среди облаков. Облака со всех сторон. Будто небо, ставшее твёрдой и гладкой поверхностью, разделило небосвод на две половины, и нижняя половина осталась под стеклянной поверхностью, по которой мы сейчас ступаем. Да, возможно, только в этом мире можно прогуляться по небесам.

Индустриальный район

В индустриальном районе переплетение зданий и конструкций достигло такого масштаба, что превратилось в многомерный город без земли и неба. Бесконечные дорожки, дороги, целые автострады и аэрострады, прицепные дороги, лифты, скользящие во всех направлениях среди титанического размера конструкций. Когда низ всегда под ногами, на какой бы поверхности ты не стоял, появляется бесконечное разнообразие точек восприятия окружающего. Некоторые дороги входят прямо в здания, оказывающиеся изнутри подобны сыру, представляя собой уменьшенную версию всего индустриального района — конструкты здания подвешены среди внутренних площадей, пересекаемых внутренними дорогами и соединёнными лифтами и виадуками. В места с самым фантастическим видом выходят смотровые площадки и балкончики. Мы определяем где, всё же, должно быть небо, и двигаемся по системе пересекающихся дорожек в том направлении, иногда погружаясь внутрь зданий, проходя через бесчисленные внутренние улицы, и выходя вновь на поверхность. Через полчаса мы выходим к небу. Из моря колышущихся низких облаков выступают макушки леса индустриального района. Ощетинившиеся острыми углами сверкающие кристаллы зданий, шпили и шаровидные смотровые площадки. Хаотическое нагромождение индустриальных конструкций самых фантастических форм, о которые разбиваются волны тяжёлых облаков. Я иду к вершине одной из конструкций. Сбоку, под углом девяносто градусов к ней подходит острый угол другого здания, покрытого квадратами тёмного стекла, так что здания почти соприкасаются своими вершинами, перпендикулярными друг другу. Дохожу до края, встаю на цыпочки, чтоб дотянуться рукой до вершины соседнего стеклянного здания. Подо мной — бездна.

Труба

Огромная вентиляционная труба на вершине индустриального района создаёт поток среди облаков. Заклёпки, скрепляющие части трубы размером с мою голову. С этой трубы открывается замечательный вид на весь город, в том числе на его центральную часть. Индустриальный район остаётся позади, впереди вдалеке — центр города с центральным зданием мегаполиса — гигантским сталагмитом с тянущимся в небо вокруг него лесом самых высоких небоскрёбов. Слева от центра — исторический район с частично разрушенными и уцелевшими старыми зданиями, пережившими шрастрические войны времён рождения уицраора Западной цивилизации, справа — жилые районы с самыми большими храмами, светомузыкальными залами, торговыми центрами, площадями, на которых каждую ночь проходят потрясающие масштабные представления. Этот район ярко выделяется среди других районов города тысячами прожекторов и объёмных световых картин, появляющихся в небе над ним после заката. Мой друг игва указывает в разные части простёртого до горизонта гигантского города и рассказывает о его истории и современной структуре. Потом мы «вращаем мир», медленно обходим вокруг трубы, так что вектор притяжения плавно непрерывно смещается и, кажется, что весь мир медленно вращается вокруг нас.

Сколько ещё чудес скрывает этот город, который можно познавать бесконечно, никогда не познав до конца. Я хочу посвятить ему свою жизнь. Жаль, мне некому рассказать о нём, пока некому. Надеюсь, другие люди рано или поздно откроют для себя этот мир, и их станет столько, что мне удастся показать кому-нибудь из них мой город и подарить им его маленькие секреты, в россыпи которых скрывается его дух, дух Танахрагора. Ветер, который всегда дует возле трубы, принёс запах ночи.

Из книги «Миры».