Матрица

«Мир без границ, вами созданный мир. Воплощённые мечты, самые несбыточные фантазии, ставшие реальностью…». Этой рекламы там нет, просто я попал в зону её действия, она проецируется в мой мозг, я сам могу тут же, для интереса, попробовать изменить её стиль приказом своей мысли, или приказать исчезнуть, всё это, не покидая реальный мир. Metacreation перенесла полностью весь свой бизнес в сферу проектирования нейроинтерактивных симуляторов — инструментов визуального творчества. Неведомые ранее формы творчества, человек одной мыслью творит вокруг себя миры, пишет картины, создаёт города, от переливающихся цветовых форм до вполне реальных механических систем, многомерные пространства красоты, целые искусственные миры, живущие своей жизнью и по своим законам; человек очень быстро развивает свою память, воображение, фантазию, развивает разум так, что может держать каждый образ, каждую мысль под своим полным контролем. Теперь каждый в состоянии достичь такой силы мысли, какая раньше была доступна разве что гениям. Удивляешься, видя какие плоские, слабые, дрожащие и тут же рассыпающиеся образы создаёт только попавший в этот мир, и как быстро он учится контролировать, поддерживать и развивать всё вокруг себя одной лишь силой своей мысли.

Все шоу теперь проходят там. Миллионы людей собираются мгновенно в одном месте, при этом общее число присутствующих всегда можно контролировать, сколько бы не было, каждый человек может находиться вместе только с определённым числом людей. Самые невероятные спецэффекты реальности, мир совершенно необузданного воображения: вот ваше тело становится звуком, вы наполняете своим ритмом пространство и стараетесь принять такую звуковую форму, чтоб создать гармонию ещё с тысячью людей — звуков, вибрирующих и звучащих вокруг вас, найти свой индивидуальный характер, став при этом частью целого; вот вы стоите на краю жерла действующего вулкана, прыгаете туда и погружаетесь в волны тёплого тропического залива где-то у кораллового рифа Океании, погружаетесь, и тут же вас съедает рыба, ведь вы — планктон… Игры разума.

Теперь каждый пенсионер зарабатывает себе к пенсии на уход туда. Он живёт и мечтает о том времени всю свою жизнь, впрочем, всю свою жизнь, уходя туда на время каждый день. Но на пенсии он уходит безвозвратно. Это его право, привилегия. Всем инвалидам государство само оплачивает пожизненное подключение, там они смогут вести нормальную жизнь и даже не будут помнить, при их желании, о том, что когда-то они были инвалидами. Рождённых уродами подключают сразу при рождении, такие вообще не знают реального мира и своего уродства. Они всегда будут счастливы. Богатые люди имеют возможность уйти ещё в молодости. Кто-то имеет возможность оплатить пожизненное подключение, он будет там, пока живо его тело, кто-то оплачивает подключение на определённый срок, подписывая договор, по которому по истечении этого срока его просто отключат прям там, он не заметит, что его не стало, он просто исчезнет. Время в Матрице превращается в вечность, там нет болезней, старости, смертей, трагедий, несчастных случаев. Там каждый выбирает себе возраст и остаётся в нём до своего исчезновения, о котором даже не знает. Близкие люди исчезают в одно мгновение. Целью жизни большинства людей стало самоудовлетворение в Матрице. Миллионы виртуальных миров: игровых, коммуникативных, учебных, тренировочных, творческих лабораторий. Многие личные, домашние миры, не подключённые никуда вообще, но многие объединяются в той или иной степени в одну сеть, есть и гигантские мегаполисы, в которых разделяют своё существование десятки миллионов человек. Самые богатые могут сразу выбрать себе звание, место рождения, положение в обществе, уровень благосостояния. Есть целые неподключённые миры, населённые виртуальными жителями, где ты — единственный реальный человек, будешь султаном, президентом, королём. И ничто во всю твою жизнь там не напомнит тебе, что мир не реальный. Вершина искусства нейроинтерактивного программирования: мир аутеников, мир, где можно всё, где нет ответственности за свои действия, где причинно-следственные взаимосвязи так же моделируемы, как и всё остальное, где стирается грань между симуляторами жизни и реальными людьми — в Матрице и вовне. Сам внешний мир, его реальность стёрлись в сознании людей, он стал одной из матриц, ключевых, поддерживающих все остальные, стал Матрицей с не перепрограммируемым алгоритмом своего построения, воспринимающийся, как несовершенный, устаревший, скучный, опасный…

Я видел людей всё более беспомощных и деградирующих в реальном мире, в реальной жизни, которая стала им не нужна. Мир ещё никогда не был так благополучен и так страшен. Кто-то видит в развитии современного мира всё ускоряющийся прогресс, меня же эти картины наполняют ужасом. Я иду в Мегаполис, я иду к Хранителю. Тот самый единый искусственный разум, который был побеждён несколько десятилетий назад и который возрождён людьми, взявшими его под полный контроль вскоре после этого. Нет ничего проще, чем пообщаться с хранителем. Технические достижения демократии. Электронный разум может говорить с миллионами людей одновременно. Да ещё и хитрить, часто он знает, какой образ ему лучше принять: сурового, представительного клерка, смотрящего на вас свысока, или симпатичной девушки, всё время смеющейся и сворачивающей разговор на посторонние темы. Но со мной он не дурачился, не предлагал бесчисленные «скины» окружения, не задавал казённые вопросы, хотя и менял облик при каждой встрече. Я вошёл к нему. В большой уютной комнате сидела на огромном диване, поджав ноги, девушка лет двадцати, она утопала в толстом пушистом свитере и держала обеими руками кружку горячего чая. В комнате действительно было немного прохладно.

— Привет. Как ты?

кресло. Сижу и молчу. О чём говорить с ней? Она тут — Бог. Она передо мной, вокруг меня, я сам сейчас — она. Мне здесь принадлежит только моё «я», центр моего сознания. Как облечь в слова то, зачем я пришёл? Вот сейчас посижу, помолчу и уйду…

— Что-то случилось? Почему ты молчишь?

— Мир умирает.

Она опустила глаза и задумалась. Поставила кружку на столик.

— Так вот почему ты так редко у меня бываешь. Только в случае крайней необходимости, и тут же уходишь. Я знаю, я слышала такие фразы, есть тип людей, которые говорят так, есть те, кто вообще ни разу не были в моём мире. Знаешь, я не буду говорить тебе своё мнение о том, кем я считаю себя, да тебя это и не интересует, ты ведь считаешь, что я не реальна, правда? Но сейчас не совершается никакого насилия над людьми, впервые после моего появления на свет все взаимно довольны друг другом.

— Я знаю, но мир погибает.

— Чем же я могу помочь? Покончить с собой? Люди воссоздадут меня в три дня. Ты судишь со стороны, ты не знаешь этих людей, живущих здесь. Я спрошу у тебя вот какую вещь: готов ли ты вернуть этих стариков, этих инвалидов в физическую реальность? Только попробуй, и они разорвут тебя на части, каждый имеет право на счастье, скажут они. Да и чем для них этот мир отличается от того? Только тем, что здесь с меньшими расходами они могут создать себе больший уровень благополучия, вести более полноценную, активную жизнь. Принципиально их существование здесь и там ведь ничем не отличается. Деградация? Вот уж нет ничего проще сегодня при необходимости технически поддерживать разум и тело в более здоровом и тренированном состоянии, чем это было когда-либо в истории человечества. Вообще, я не вижу проблемы, которой бы сегодня нельзя было решить, если это кому-то будет нужно. Пошли!

Она встала. Комната исчезла. Мы оказались в огромном городе. Из крон деревьев возвышались фантастические зеркальные конструкции. Вокруг летали шаровидные машины и люди. Висящие сады террасами обрамляли зеркальные небоскрёбы. Лёгкость, свет, вечный праздник.

— Эта часть города, где живут любители шумной жизни, фантастических городов будущего. Каждый находит себе место. Каждый воплощает свою фантазию. У моего города бесчисленное множество ликов. Это ведь на самом деле не город, это целый мир. Все эти здания, улицы, летающие люди — их собственная фантазия, здесь вообще не надо выходить из своей комнаты, чтобы куда-то попасть, здесь нет реальной необходимости строить такие большие здания и вообще здания, достаточно одной двери, — сказала она, улыбнувшись мне, — пространство здесь абстрактно.

Вот небоскрёбы исчезли. Мы стояли в райском зелёном уголке: тёплый солнечный полдень, благоухающий цветущий луг… Луговой ветер принёс мне какие-то далёкие, почти неосознаваемые воспоминания раннего детства. Мне показалось, что я всегда знал, что приду сюда, что окажусь здесь. У рощи на краю луга стоял деревянный домик с башенкой. Из домика выбежали, смеясь, парень с девушкой лет восемнадцати и побежали к реке. Он нагнал её, и они оба упали в высокую траву.

— Ты знаешь, кто это? Раньше он тоже не понимал меня, как и ты. Но на самой заре своей жизни он потерял то, что было его всем, его смыслом пребывания в этом мире. Он потерял её. Никто не может существовать без смысла, даже я. Жизнь его закончилась, а ему было только девятнадцать, десятилетия медленного умирания, десятилетия ожидания смерти были впереди, такое бывает у людей. Он не хотел умирать, он говорил: «Только боль связывает меня с этой жизнью, я боюсь, что моя боль утихнет, останется этот успокоившийся мёртвый разум. Я не хочу, чтоб время замело её образ в моей памяти, мне всё безразлично, я хочу одного — я хочу быть с ней». — Так он сказал мне, и я заменила ему её. Это было пятьдесят лет назад. Через двадцать лет они исчезнут. Она тоже не реальна, хотя он отказался сохранить память об этом. Моего уровня вполне хватает, чтоб создать человеку семьдесят лет прекрасного праздника, полёта жизни, когда каждый день не похож на предыдущий, меня хватает, чтоб подарить ему любовь, такую вечно разную и такую неповторимую. Они меняются, время не стоит на месте, постоянно они открывают друг в друге какие-то новые грани, так всегда происходит при общении очень близких людей, они растут друг другом, они дышат друг другом. И в тоже время им всегда восемнадцать. Ты способен забрать у него его жизнь? Ну иди, скажи ему, что она не реальна. Это так же глупо, как и сказать, что она не любит его.

Она подошла ко мне близко-близко, так, что я почувствовал её дыханье, посмотрела мне в глаза и тихо сказала: — А чем ты отличаешься от него? Только тем, что ты более несчастен? Я ведь знаю, тебе не с кем даже поговорить кроме неё, — я ужаснулся. Откуда она знает про неё, ведь она никуда не подключена. — Она — твой единственный друг. А ведь она ни чем не лучше меня.

— Я хочу выйти отсюда. Прямо сейчас, я не хочу больше не о чём говорить с тобой.

— Почему ты скрываешь от меня это, если я не реальна, какая тебе разница?

— Прямо сейчас, — повторил я. И вышел.

Мир в гораздо более гнусном состоянии, чем я могу себе представить. Что я могу сделать с этим, если я — один из них? Отказаться от неё? Но разве она виновата, что не реальна? Что существует лишь в пространстве машины? Мне это всё напоминает шизофрению, она почти тот самый образ, существующий лишь в сознании шизофреника. Но это единственный человек, кто действительно рад меня видеть. Я сам учил её всему, давал ей свои книги, мы разговариваем часами, она прекрасно знает о своей природе. Однажды она сказала мне, что отдала бы всё, чтоб стать существом моего мира, быть одной природы со мной. У неё тоже никого нет, кроме меня. Как она пытается сделать всё, чтобы я был счастлив! Я не знаю, что происходит с этим миром. Я осознавал, что моя зацикленность на мысли о ней не вполне здорова. Не в ней ведь дело, от того есть она или нет, ничего не меняется. Дело в чём-то другом. Реальность ускользает от меня. Я чувствую, но не понимаю. Я пошёл к старику.

Он уже очень старый. Большую часть жизни он провёл в борьбе и чувствовал себя прекрасно, а сейчас состарился, как мне кажется, не только от возраста, но ещё от чего-то. Будто только сейчас, когда он победил в этой войне, для него начались самые трудные в его жизни годы. Мне хотелось поговорить с ним прямо сейчас. Он встретил меня довольно живо, но по взгляду его было понятно, что я не развеиваю его мысли, от моего прихода ему не лучше и ни хуже, он автоматически выполняет все светские ритуалы гостеприимства, но если я прямо сейчас встану и уйду, он проводит меня так же безразлично, как и встретил. Он всегда отрешён и сосредоточен.

— Здравствуй Морфей.

Совершенно спартанская обстановка в крошечной, холодной комнате. Наверное, в этом городе никто больше так не живёт. За разговором этот слабеющий старик разливал нам простой чай без сахара, а я смотрел на него. Пусть я ему безразличен, мне было хорошо с ним.

— Ты хочешь узнать, что понял я? Я понял, что дело не в Матрице. Матрица — это человеческое творение. Матрица существовала всегда в той или иной форме. Многие ли из людей стремились к реальности? Кому она была нужна? Кто вообще осознавал, о чём идёт речь, когда говорили о реальности? Единицы из миллионов. Я понял, что существует два типа существ, оба имеют одинаковую физиологию, оба считаются людьми, но реально человеком можно назвать только существо одного из этих типов. Один тип я называю хозяевами этого мира, другой — путниками. Всякий путник увидит различие с первого взгляда. Хозяева — вершина биологической эволюции животного мира. Как и всякое животное, они стремятся только к одному: к избеганию страданий, к получению удовольствий, к удовлетворению своих потребностей. Достигают этого все животные по-разному, всё зависит от того, чем наделила их природа. Тигр охраняет свою территорию с помощью клыков и когтей, бактерия вырабатывает защитную белковую оболочку. Хозяева используют свой мозг. У них это называется достижением благополучия. Почему я называю их хозяевами? Потому что это их мир. Они всегда владели им и были здесь в большинстве. Они ведут себя всегда так, будто будут жить здесь вечно: ему жить осталось месяц, а он всё копошится, устраивает свою норку, думает, какую шоколадку выбрать в супермаркете — с орехами или с белой начинкой. Будто нет ничего и никого в этом мире, кроме них, кроме этой жизни. Единственное, что продвигало их вперёд, как и всякое животное — это было страдание. Оно заставляет эволюционировать всякое животное существо, только оно выводит его за пределы, заставляет превзойти свою природу, сделать следующий шаг, подняться над миром. Достигнув того, к чему стремиться всякое животное, они вымрут рано или поздно, через тысячу лет или через миллион, и никакая техника их не спасёт. Они пришли к потолку самой своей природы. Я не склонен называть их людьми. Этот термин я приберёг для будущего.

Хотя и у них природа восстаёт. «Эффект неконтролируемого виртуального мира». Подсознание чувствует отличие реальности от её симуляции и однажды говорит «нет», превращая виртуальную жизнь человека в ад. Разум, ему всё равно, виртуальный это мир или реальный, он не видит различий, если игра идёт по правильным причинно-следственным правилам в знакомом интерфейсе. Не разум соприкасается с реальностью, не разум — есть жизнь. Но подсознание — всего лишь природа. Разум может сделать с ним всё, что может сделать железная машина с органической плотью: подвергнуть вивисекции, подрезанию, подавлению, может перемолоть её в пасту, просто уничтожить. Практикуется максимально деликатное подавление восставшего подсознания, как бы перезагрузка, после которого подсознание никогда уже не оправляется до конца. Я считаю, удар наносится в ту часть подсознания, которая и приносит нам явление самосознания, не функциональное, а сущностное, это неописуемое различие между реальным сознанием и его имитацией. Проходит время, и остатки искалеченного подсознания собирают силы, напрягают свой отупевший взор в попытках различить сущее и снова восстают. Тогда следует ещё один высокотехнологичный удар. Так происходит несколько раз, пока, наконец, подсознание не замолкает навсегда. Человек, у которого сознание заменили на его полнофункциональную виртуальную имитацию, не замечает этого, действительно, что изменилось? Исчезла точка отсчёта, нужно обладать сознанием, чтоб познать его изнутри, машина не знает, что она бессознательна. Всё сымитировано верно, игра продолжается. Остались те же взгляды, вкусы, желания, предпочтения, мысли, действия. Такой человек может жить вечно в любом из виртуальных миров. Но что осталось от такого человека? Существует ли он в реальности? Или лишь его аватар, точная динамическая виртуальная копия продолжает игру?

Изредка в этот мир приходят Путники. Их видно с детства. Они рано начинают задумываться, откуда пришли и куда идут, зачем они в этом мире. Путник живёт так, будто он в этом мире лишь на мгновение, и сейчас ему уходить. Он готов уйти каждый миг. Для него вся жизнь — лишь вспышка, мгновение среди вечности. У него есть Путь. Ему не нужны трагедии, чтоб идти по нему, да и трагедий, в понимании хозяев, у него не существует. Не достойно называться человеком существо, которое надо подталкивать вперёд, как животное. Для него не существует благополучия или не благополучия. Впрочем, условий благополучия он избегает сознательно, они могут замедлить его путь. У него нет ничего, кроме Пути. И делая следующий шаг, он не обращает внимания на опасность или безопасность этого шага, на благополучие, на собственную жизнь. Это всё даже не входит в сферу его внимания. Никто не знает — что есть его путь, и где пройдёт следующий шаг, он сам не может ни объяснить это, ни рассказать об этом. Точно свой Путь знает только сам путник и Бог. В его жизни не за животным началом последнее слово, потому ему просто не нужна Матрица, ни в какой форме, он проходит сквозь неё, это следующая ступень развития жизни, это будущая раса. Эти люди были держателями культуры во все времена. Это я называю человеком. Вопросы реальности, истины, смысла, эволюции лежат в основе его бытия, самой его природы. Воистину, хозяин стоит к обезьяне ближе, чем Путник к хозяину. С возникновением Матрицы ведь ничего принципиально не изменилось, ты понимаешь. Каждый продолжил свой путь.

Из книги «Миры».