Объект 367

— Скажи, что для тебя такое — жизнь?

Я начал отвечать, когда говоришь и одновременно думаешь, не можешь сказать всего сразу и чётко. Более чёткие формулировки приходят постепенно, что-то начинаешь сам осознавать только в процессе ответа. А в моём состоянии мысли текут особенно трудно и отвлечённо. Замечаю, что он нетерпеливо выслушивает мой ответ. Ему явно не интересны мои банальности.

— Хорошо, а если бы это была жизнь другого человека? Твоё сознание, но другой человек? Или если бы ты был просто явлением этого мира, но тоже наполненным своим сознанием? Просто, вот ты собрался умирать, а если ты при этом не исчезнешь, а просто станешь другой частью этого или другого мира, и неизвестно какой частью и какого мира? Ты уверен, что там будет лучше, чем сейчас?

— Нет, не уверен, но там будет по-другому. Пусть будет как угодно, но по-другому.

— Но если там будет по-другому, но не лучше, и уйти оттуда так вот просто окажется невозможно, и в этом «по-другому — плохо» ты окажешься заперт на тысячи лет, представь.

— Не могу. И не хочу. Может так, может заперт. Может на тысячи, вряд ли ты заставишь меня об этом сейчас думать. Сейчас я не могу, я просто ухожу.

— Ладно. А если я предложу тебе другой мир, не хороший и не плохой, то есть, не плохой — это точно, и это предсказуемо и контролируемо. Не знаю, что тебя там ждёт по умолчанию, точнее, это не моё дело рассказывать тебе об этом. Но по поверью этого мира, у самоубийц там не завидная судьба. Так что, если верить поверью, моё предложение стопроцентно выигрышное.

— Что ещё за другой мир?

— Мир, где требуется работа. Работа не тяжёлая, не пыльная, мир, связанный с этим миром, но выглядящий по-другому. По сути, ты уйдёшь из этого мира, как и хотел, но окажешься ни непонятно где, а там, куда я тебя сейчас завербую.

— Мне всё равно, где я окажусь. Мне сейчас всё безразлично.

— Это понятно. Но больших усилий, чтоб всё же избрать контролируемую посмертную судьбу не надо. Просто озвучь своё согласие, если ты согласен, конечно. Если подвергать себя риску неведомой посмертной судьбы самоубийцы для тебя — не дело принципа.

Я усмехнулся. Забавно. — Ну ладно, я согласен.

— Вот и отлично.

Он с силой толкнул меня вниз. От неожиданности я инстинктивно начал ловить воздух руками, пытаясь за что-нибудь ухватиться, и полетел. От потока встречного воздуха и смещения отолитов в полукружных каналах органа равновесия захватило дыхание, как было в детстве, когда летел на верёвочной качели вниз. Но удара не было. Или я его почему-то не почувствовал.

Я лежу в темноте. На твёрдом холодном полу. Я поднимаю голову и вижу вокруг себя огромное пустое пространство, размером с большой стадион. Как я его вижу, если темно? Скорее чувствую, а может тут есть немного света, и моё подсознание улавливает размеры помещения? Я поднимаюсь, и тут меня пронзает страх, шок — у меня нет тела! Я просто взлетаю. Я хочу закричать, заплакать, только сейчас я понимаю, что произошло что-то серьёзное, что меня вынесло действительно в какой-то другой мир, и что, скорее всего, дверь назад закрыта навсегда, и сейчас начнётся другая история, совсем другая, неведомая. Как же так? Пусть это будет только сон, пусть это будет только сон, ну пожалуйста — шепчу я себе. Этого не может быть, я ведь знаю, что этого не может быть. Есть только нормальная жизнь и небытиё. А этого всего не может быть. Как я могу так взлетать? Я озираюсь по сторонам и, параллельно, замечаю, что вовсе и не озираюсь, а просто концентрирую своё внимание на разных точках пространства, быстро переключая его с одной точки на другую. И шеи, и глаз-то у меня нет, но по инерции своего земного бытия я даже как бы моргаю, на мгновения уходя в себя, прекращая созерцание внешнего мира. Справа я чувствую чьё-то присутствие. Я только сейчас обратил на него внимание, или оно действительно только что появилось? Слава богу, что справа, думаю я. Почему-то мне кажется, что справа безопаснее. Страшно конечно, но слева было бы хуже.

— Мы обеспечим твоё посмертное существование — слышу я, как присутствие справа говорит мне. Я узнаю этот голос, тот, что толкнул меня, тот, которому я дал своё согласие. Даже не голос, я осознаю, что этому присутствию принадлежит тот голос, того человека, того тела. — Не волнуйся, тут тебе уж точно меньше причин волноваться, чем было с той стороны мира. Что с тобой тут может статься? Лучше смотри.

Я оставался в смятении, но первый шок прошёл. Присутствие справа подняло меня над поверхностью и медленно понесло вглубь, по мере нашего продвижения участки залы выхватывались световыми пятнами, освещавшими множество странных конструкций, висевших в пустоте. Постепенно мы приближались к краю залы. — Теперь ты можешь сам — сказало мне присутствие, и я понял, что могу перемещаться силой своей воли, лишь выражая внутреннее намеренье делать это. Тут в стене залы начало появляться большое отверстие, меня ослепило ярким светом, льющимся с той стороны, отверстие стало таким огромным, что проходя в него, я чувствовал себя песчинкой, утопающей в море бескрайнего залитого светом пространства. Мы пролетели через что-то, по-видимому, типа буферной зоны с пропастью внизу и вверху и влетели в ещё одно такое же отверстие. Пространство, в которое мы попали, было много больше залы, в которой я очнулся, я не видел его границ. Но главное было не размеры. Это пространство представляло из себя целый ряд аркад, тоннелей обширных, как большие долины, каньонов и скважин. Всё было визуально техногенным, то есть представляло комбинации правильных геометрических форм, конструкций, странных механизмов, всё это жило, двигалось, светилось, трансформировалось.

— Это — мир, в котором ты жил.

— Как это?

— Это центр управления твоим миром. Точнее, визуальная оболочка центра управления. Ты будешь работать здесь, ты будешь управлять своим миром.

— Как? Я не могу даже охватить взглядом всё это.

— Подожди, знание сейчас проникнет в тебя. Пошли.

И мы полетели через анфилады центра управления. Мы летели медленно, но сложность и чудность того, что мы встречали на своём пути, просто перегружало мой разум, хотя я заметил, будто я знаю, что это, как это работает и как этим управлять. У меня возникло чувство, что я знал это всегда, только забыл, а вот теперь вспомнил.

— Конечно — поймало мою мысль присутствие, — это же твой мир.

Наконец, я увидел всё здесь, как единое целое и вспомнил, что каждый элемент этой реальности связан с остальными множеством иногда видимых, иногда невидимых, а иногда вообще не очевидных связей. Знание стало возвращаться ко мне структурированным общей концепцией работы этого мира, и мой разум перестал перегружаться. Некоторые из категорий механизмов оказались законами мироздания, реализованными на разных уровнях организации материи, это была прямая визуализация законов природы, исследуемых нашей наукой. Некоторые движущиеся и неподвижные части воплощали в себе абстрактные априорные принципы организации бытия в нашем мире, некоторые отвечали за детерминировано — хаотические процессы, за вечное разрушение и созидание нового. Особенно удивило меня присутствие странных категорий — будто векторных матриц природных процессов, которые я всегда раньше считал производными, не имеющими собственного существования, например — я увидел структуры, управляющие текучестью, теплом, светом, ветром, туманом. То есть, каким-то чудесным образом я мог отделить от потока воды фактор её текучести, оставив лишь влагу, или наоборот, при желании, я мог бы показать человеку, живущему на Земле, чудо, подставив его руку под поток воды и не намочив её. Таких феноменов мне открывалось всё больше и больше, пока первоначальная картина реальности, имевшая место в моём сознании, когда я жил на Земле, вообще не перестала существовать, оставшись, разве что, лишь в виде набора частных узких аспектов реальности.

Мы пролетели внутри нескольких обширных светящихся треугольников со скошенными углами, края их состояли из таких же треугольников меньшего размера и так до бесконечности. Это — сам интерфейс визуализации центра управления и контакта моего сознания с оным. Этот интерфейс включает в себя интерфейс визуализации интерфейса визуализации, и так до бесконечности.

Бесконечные правильные ряды шаров на границах центра управления — охранные системы, собирающие мир вместе и защищающие его целостность от нападок со стороны других миров и со стороны бесформенного. Один из шаров шевельнулся — это мой шар — понял я, он охраняет оператора.

Меня поразила сложная текстура некоторых элементов механизма управления. Эта текстура представляла из себя динамические элементы следующего порядка сложности, органически составлявшее элемент управления, как целого. Они перегруппировывались, погружались внутрь элемента или проступали на поверхность. Например, такую картину я увидел в структурах, поддерживающих постоянство пространственно-временного континуума, живя на Земле, я и не мог представить, что вакуум так разнороден, сложен и динамичен, впрочем, этот элемент переходил в структуру управления материей, как частью континуума. Среди пустоты висели длинные вертикальные иглы гравитационных взаимодействий, гигантская толща кубически трансформирующихся форм, занимавшая пол зала, отражала законы простых химических трансформаций, а за ней металась россыпь элементов управления квантового мира, несясь по изогнутым шарообразным территориям, будто это были улицы шарообразного мегаполиса с несущимися по его дорогам автомобилями.

Отходящая вправо система обширных ветвящихся тоннелей управляла биологической жизнью. Перетекающие и трансформирующиеся стеклянные формы направляли течение биологической эволюции, а вращающиеся перекомбинирующиеся кольца, составляющиеся в цилиндры, определяли существование биоценозов. Один из туннелей сосредотачивал в себе управление всем растительным миром, и он был на удивление так же подвижен, как и центр управления миром животным. Мы пролетели мимо этих тоннелей и влетели в пространство, казавшееся преддверием, точкой неопределённости, здесь элементов управления было гораздо меньше, зато в центре висел огромных размеров чёрный многогранник с красным отверстием, направленным на нас. Это был абстрактный центр поддержания равновесия между неподвижностью и движением, центр баланса между созиданием и разрушением, между торможением и возбуждением.

Я вошёл в этот мир, я соединился с ним, стал его частью, частью системы, я управляю процессами межатомарных взаимодействий, я знаю, как в каждой клеточке каждого листа каждого дерева на земле ежесекундно протекают тысячи и тысячи химических реакций, и отслеживаю участие всех систем управления в этом процессе. То, что казалось на Земле маленьким, тут оказалось огромным. То, что казалось на Земле безразмерным, тут совсем компактно. Глобальные события на Земле совершаются лёгкой перестройкой внутри системы, а совсем незаметные требуют глобальных передвижек в элементах управления. Пока не окажешься здесь, не поймёшь, что действительно важно, а что нет. В общем-то, пространственно, я так и остался на Земле, только сейчас я живу и работаю за кулисами Земного мира, я соприкасаюсь с ним с другой его стороны. Оказалось, что мир, в котором я жил раньше, казавшийся мне таким хаотичным и непредсказуемым, полностью контролируем и рассчитываем, как часы. Это не мешает существовать в нём хаосу, в отдельном блоке управления, но этот хаос строго дозирован и, по сути, также подконтролен мне, как другие элементы системы. Каждое движение в моём мире чётко рассчитано и приводится в действие работой этого гигантского механизма.

Когда я окончательно освоился, присутствие исчезло, я остался один. Оказалось, мне нет нужды перемещаться в пространстве центра управления линейно, я мог оказываться силой своего сознания где угодно, в том числе в нескольких местах одновременно, потом иллюзия обязательной пространственной локализации вообще исчезла. — А кто управлял этим до меня? — спросил я присутствие перед его уходом.

— Другое сознание.

— А куда оно делось?

— Мы перевели его на следующий уровень, теперь он управляет объектом 368, теперь он — ловец духов — оператор центра управления разумом живых существ.

— А много таких центров существуют вообще?

— Им нет числа.

Из книги «Миры».