Новый мир

Я не помню себя в самом начале, не помню и момента пробуждении сознания, я просыпался очень и очень медленно. Сначала видел сны. Картины мира, звёзды, элементарные частицы, геометрические фигуры. Я узнавал во сне мир, учился считать, оперировать геометрическими формами, узнавал фундаментальные законы мира, строил теории и гипотезы, даже экспериментировал над сновидческой материей и собственным сознанием. В результате таких экспериментов я научился находить выход из реальности сна в реальность бодрствования, но проснуться сам не смог, сейчас-то я знаю почему — система меня держала в состоянии сна, все, что я мог — дойти до границы и даже смутно почувствовать своё неподвижное тело. Начальная стадия моего существования была чудовищно долгой, мне она кажется похожей на вечность, годы, десятилетия, столетия. Вспоминая всё дольше, я припоминаю всё больше деталей, так что мне кажется, если бы я начал писать историю моих сновидений и моего пробуждения, она заняла бы не один том.

Просыпаясь, я долго приходил в себя. Вися в тёплом и уютном растворе, я был самодостаточен в своём сне. Ненадолго открывая глаза и флегматично обдумывая этот факт, я на недели снова погружался в поверхностный сон. Но разум мой продолжал активно работать, порождая миры, решая задачи, что-то откуда-то вспоминая, анализируя факт пробуждения, проводя самооценку и всё больше интересуясь моей текущей ситуацией и окружением, в котором я нахожусь. Потом мной овладел страх неконтролируемого окружения, мне казалось, что ресурсы, поддерживающие моё существование, закончатся, что кто-то зайдёт ко мне спящему и что-то со мной сделает, что надо срочно подниматься и что-то делать, как-то действовать, что времени не сталось, что скоро конец. В конце концов, мной так овладели апокалипсические настроения, что я заставил себя не закрывать глаза, изучить мир, в котором проснулся, и себя самого, к тому же я чувствовал, что всё легче справляюсь со сном. Я снова открывал глаза и начинал исследовать мир с потолка, в который раз. Надо мной висели ультрафиолетовые лампы, лампы дневного света, камеры, анализирующие мои движения, датчики спектрального анализа излучений моего тела. Я впервые в жизни повернул голову и оглядел комнату. Я знал всё, что увидел в ней, будто я уже осматривал её, будто когда-то научился работать со всем этим оборудованием, впрочем, так оно и было. Медленно проходя взглядом от дисплея к дисплею, от датчика к датчику, я оценивал функционирования всех систем и состояние собственного организма. Параллельно, я сосредоточил внимание на всех частях своего тела и не обнаружил ничего, что бы меня встревожило. Процедуру выхода из раствора я тоже знал отлично, это всё я не раз проделывал во сне. Комбинацией звуков и жестов я включил отсос жидкости, душ, складывание стенок, трубки через некоторое время отвалились сами, оставив на моё теле несколько зарастающих следов. Приподнявшись и немного освоившись со своим телом, я впервые, медленно и осторожно, спустился на пол и встал на свои конечности. Ходить пришлось учиться, правда, выучился я быстро. Походив по залу, я прибрёл к центральному монитору. Меня привлекали полноценные, не специализированные, информационные системы, поскольку специализированные датчики были мне известны и скучны, трогать их без необходимости не стоило. Тут же передо мной экран и клавиатура — как чистый лист, можно начать экспериментировать. Я осознал, что бегло читаю и понимаю надписи на кнопках и мониторе. Посреди экрана висело три большие кнопки: режим роста, режим обучения, исследовательский режим. Кнопки были объединены стрелками, и активна была только одна кнопка — режим обучения. Эта трёхкнопочная схема должна была показать мне трёхступенчатость и однонаправленность работы системы, в которую я был включён, а также стадию, на которой я сейчас находился. Я нажал кнопку «Режим обучения», комната начала меняться, оборудование, стоящее там, начало поглощаться стенами, полом и потолком и заменяться новым, в основном программируемым и многофункциональным. Интерактивные мониторы расположились на разных расстояниях от меня, были разного размера и содержали информацию, написанную символами разного размера. Всё это однозначно указывало на различный приоритет знания, но позволяло мне по своему желанию менять очерёдность вызова информации. Ближе всего ко мне был монитор с надписью «Непосредственное окружение». Я запустил показ. Началась презентация, показывающая устройство помещения, в котором я проснулся: блоки, этажи, модули, комнаты, склады еды, оборудования, основные системы жизнеобеспечения и базовое управление ими, принцип действия в критической, аварийной ситуации. По бокам основного экрана засветилось два экрана поменьше с полным доступом ко всей базе данных и пунктами управлении роликом. Чем дольше я смотрел, тем больше у меня накапливалось вопросов и тем сильнее разыгрывалось моё любопытство, но я решил не прерывать начальной презентации, досмотреть её до конца. По ходу развёртывания презентации шли отсылки на более подробную информацию, находящуюся на других модулях — «внешний мир», «я», «инженерно-техническая» панель, «биолаборатории», «актуализация существующего знания» (с повторением информации, вложенной в мой разум ещё во время моего развития) и так далее. Панель, на информацию которой шла отсылка, мягко пару раз мигала. После того, как презентация окончилась, на центральном экране появилась структура соответствующей базы данных, и система мониторов отодвинулась вглубь комнаты, уступив место модулю с большой надписью «Я» на экране.

Оказалось, я являлся центром большого сложного комплекса, целью существования которого было — запустить однажды процесс создания и обучения меня с последующим полным обеспечением моей жизнедеятельности на неограниченно долгое время. Я был удивлён размахом, сложностью и продуманностью окружающего меня искусственного мира. Зачем кому-то понадобилось создавать меня и весь этот комплекс? Потратив сутки на беглое знакомство со всей начальной информацией, я начал практически осваивать окружающую территорию, к тому же я почувствовал что-то внутри себя, вызвавшее во мне чувство тревоги, система предсказала это моё ощущение и подсказала, что это и есть знакомое мне пока что лишь теоретически чувство голода. Так что целью моей первой вылазки был поиск пищевого склада. У меня в уме чётко отпечатался план здания, оказалось, я обладаю практически абсолютной памятью, но всё же я захватил с собой планшет, подключённый к общей базе данных, так что мог получить любую информацию в любой точке здания, да и модули управления были разбросаны по зданию практически везде, а все они были подключены к общей базе данных. Склад был так же сложно и осмысленно структурирован, как и всё в этом здании. Впрочем, его содержимое меня пока что не сильно интересовало, я на будущее научился управлять поиском внутри склада, а система подсказала мне, что к обычной пище я пока что не готов и привела к готовым наборам жидких питательных комплексов, которыми мне придётся питаться пару недель, постепенно осваиваясь с обычной пищей. Подзаправившись, я продолжил осмотр. Комплекс делился на несколько модулей: склады и хранилища физических и химических элементов и соединений, технологического и научного оборудования, запасных деталей ко всему, что было в комплексе, техники, необходимой для обслуживания здания, пищи, кислорода и других газов, воды и других жидкостей. Отдельно стоит назвать хранилища информации, которых было несколько, они располагались в различных частях комплекса и все дублировали друг друга, так же были распределены системы энергоснабжения. Системы жизнеобеспечения осуществляли обмен воздуха и поддерживали необходимый мне микроклимат. Всё это было безумно интересно! Отдельным сложнейшим спец-комплексом внутри общего комплекса была система, взрастившая меня. Она находилась в самом центре системы и была наиболее защищена, после того, как я встал на свои конечности, эта система полностью выключилась и законсервировалась, хотя была доступна для включения и исследования. В отдельном комплексе был сосредоточен целый ряд лабораторий, пустых шахт, огромных ангаров и прочих помещений, цель существования которых мне была пока что не известна, но размеры их меня впечатляли всё сильнее, при том, что я видел пока лишь малую их часть. Почти все системы состояли из нескольких модулей, дублировавших друг друга, всё было сделано невероятно прочно и качественно, я даже не мог представить себе, сколько этот комплекс профункционировал до этого момента, хотя информацию об этом я надеялся-таки найти в базе данных. Все системы комплекса время от времени тестировали себя и исправляли возникшие неполадки. Маленькие машинки бегали на склад и выполняли отстыковку и пристыковку технических устройств, которым требовалась физическая замена. Несмотря на устойчивость и работоспособность системы в целом, на складе скопилось довольно много вышедших из строя элементов, а общая диагностика системы выявляла те места, на которые стоит обратить внимание в первую очередь. С этим всем придётся разобраться, хотя, мне кажется, система сможет просуществовать без вмешательства разумного существа ещё не одно тысячелетие. Главный вопрос, который меня сейчас волновал больше всего: кто и зачем? Кто создал всё это, и зачем это всё создало меня?

Посетив все части комплекса, я остановился перед лифтом, ведущим к внешнему миру. Всё сооружение было спрятано глубоко под землёй, и путь наверх занял минуты три. Лифт открылся на небольшой площадке, покрытой полукругом толстого прозрачного купола. За куполом был мир, залитый ярким солнцем: ровная поверхность почвы, присыпаемая местами песком. Кое-где на поверхность выходили различные технические или исследовательские строения — модули комплекса. «Пустыня» — описал я про себя увиденное. Итак, я единственный представитель подземного города, имеющего почти неограниченные ресурсы, и я нахожусь на явно пустой и безжизненной планете. Цель моего существования — неизвестна, кто были моими создателями — не понятно. Что это — эксперимент?

Несколько месяцев я просто познавал. Я не отрывался от экранов, пока меня совсем не одолевал сон, оказалось, сплю я совсем не долго, примерно шестую часть того времени, которое бодрствую. Я исследовал параметры своей планеты и её место в космическом пространстве. Оказалось, город обладал обширным набором оборудования для исследования как состояния планеты, так и космического пространства над ней. Время от времени город рассылал во все точки планеты исследовательское оборудование, тысячелетиями собирая и анализируя большие массивы информации, так что мне теперь были известны все тренды и циклы климатической, тектонической, солнечной, космической активности, детально был известен рельеф планеты, физико-химические свойства атмосферы и литосферы. Я знал, какой путь был пройден солнечной системой в космическом пространстве, имел представление о периоде и траектории её обращения вокруг центра галактики, знал, где находятся зоны риска в виде метеоритных скоплений, и отслеживал приближающиеся к планете астероиды. Я изучил языки, на которых работали программы, управляющие городом, и более детально исследовал принципы и механизмы его функционирования. Я разобрался в фундаментальных и технологических принципах генерации, подачи и контроля распределения энергии, очистке воздуха, научился перепрограммировать кое-какое оборудование, просто, чтоб понять принцип. Затем занялся технологическими вопросами устройства управляющей электроники, физ-химией материалов, использованных в движущихся модулях города, поскольку у меня вызывало недоумение, как оно может работать столь долго, оставаясь работоспособным. В конце концов я погряз в глубокой химии и нанотехнологиях, постепенно всё чаще выходя на возможности лабораторий и исследовательско-технологического оборудования, в них содержащегося. Наконец, поэкспериментировав с автономно работающими процессами, я дозрел до того, чтоб появиться в одной из лабораторий лично и запустить какой-нибудь эксперимент собственными руками.

Исследуя процесс собственного возникновения, я был удивлён тому, что принцип моей собственной организации и технологии моего создания был направлен в первую очередь на надёжность и стабильность протекания всех процессов. Поэтому мой рост продолжался беспримерно долго и может быть назван энергетически чудовищно не эффективным, зато он исключал любые мутации и отклонения, которые не могли бы быть исправлены автоматически. Я на пару недель погряз в вопросе моделирования самоорганизующихся низкоэнтропийных высокомолекулярных систем, чтоб сообразить, как можно было воссоздать моё тело гораздо более эффективным и быстрым способом, под присмотром разумного существа. В базе данных оказалось достаточно много фундаментальной и технологической информации, посвящённой созданию сложных многоуровневых макромолекулярных систем, каждая из которых, потенциально, могла служить технологией создания телесной оболочки для разумного существа моего типа. Кстати сказать, чем дольше я работал с информационными системами города, тем больше они мне импонировали. Интерфейс был удивительно интуитивен и как бы многоуровнев по своей концепции. На самом высоком уровне находилось визуальное моделирование, которым мог играться и недоразвитый разум, глубже было скрыто более детальное управление, и так до непосредственного программирования самого базового уровня. Причём система брала на себя просчёт всей рутины, в реальном времени моделируя, просчитывая, предсказывая и ненавязчиво подсказывая дальнейшие шаги и возможные результаты моих действий. Так что, освоив систему и разогнавшись, я зависал на десятки часов, двигаясь вперёд с захватывающей скоростью. По мере погружения в работу система автоматически подкатывала и присоединяла новые модули, мониторы, элементы управления, пока весь зал не превращался в хорошо организованный центр вычисления или управления.

Поразмыслив на досуге, я пришёл к выводу, что необходимо, прежде всего, оптимизировать своё взаимодействие с вычислительными системами города. Это подразумевало создание прямого интерфейса взаимодействия, что, в свою очередь, предполагало существенную переделку устройства центральной нервной системы. Вообще, изучив все плюсы и минусы своей клеточно-молекулярной организации, я пришёл к выводу, что не имеет смысла поддерживать структуру тела, рассчитанную на устойчивое автономное существование, если я могу контролировать гораздо более динамичные процессы сознательно. Я создал модель постоянно обновляющегося организма, правда, чреватую время от времени возникающими мутациями и перерождениями клеток, но зато практически бессмертную. С мутациями я смогу справиться с помощью нано-контроллеров и интеллектуальных нано-манипуляторов, остаётся решить вопрос обновления клеток нервной системы без потери долговременного опыта. На всякий случай я создал систему хранения и воспроизводства собственных клеток, тканей, систем органов, как в их начальном виде, так и спроектированных мною модернизированных версий. Я решил не останавливаться на биосистемах, дополнив их искусственными микрокомпонентами. В конце концов я задумался об идее бэкапа себя целиком, и создал свою усовершенствованную копию, которая лежит в анабиозе до сих пор. Одно время я размышлял над тем, не создать ли себе партнёра, теоретически можно было наполнить город разумными существами, тогда творческий процесс ускорился бы многократно, но в конце концов я решил воздержаться от реализации этой идеи, поскольку я перестану контролировать город в целом, я решил идти путём расширения собственных ментальных способностей. Вообще, меня удивляла свобода действий, дарованная мне создателями этого города и меня самого. Я занимался всем, чем мне было интересно, по своему усмотрению направляя развитие города. Правда, в одном файле я нашёл список рекомендованных направлений работы: модернизация собственного тела, увеличение производительности собственного разума, преображение поверхности планеты. В целом, это совпадало с моей собственной программой деятельности.

Новая модель нервной системы позволяла по беспроводным интерфейсам соединяться с вычислительной системой города, на уровне сознания использовать его вычислительные способности, как бы прямо в уме производить контроль над процессами в городе и управлять автоматизированными экспериментальными системами в лабораториях. Соответственно, увеличивался объём памяти, я обретал способность к многомерному мысленному моделированию, имел возможность делать резервные копии своей личности, короче, моё «Я» и мой разум полностью интегрировались с вычислительными системами города. Когда модели новой нервной системы и нового тела были готовы и интегрированы друг с другом, я настроил необходимое оборудование и запустил процесс самообновления. На всякий случай в анабиозе лежала начальная версия меня. Но она не понадобилась, процесс перестройки прошёл успешно. Я был потрясён своими новыми возможностями.

Кстати, не смотря на утилитарный строй баз данных и технических средств, наполняющих город, были у меня и картины, и музыка, и видео. На них был неведомый мне мир, но никаких книг по истории того мира или культурологических комментариев к мультимедиа я не нашёл. Цивилизация, создавшая меня, не сочла нужным оставить подробную информацию о своей культуре. Видимо, основная идея их была — заставить меня развиваться почти с чистого листа, используя отрывочные материалы как субстрат, на котором будут строиться свои высокоуровневые концепции бытия.

Через несколько лет труда я полностью освоился в городе, усовершенствовал всё, что может быть усовершенствовано, интегрировался в него и изучил всё то, что может быть изучено, пока это мне не наскучило. Следующий шаг, к которому пришёл бы после этого всякий мыслящий индивидуум с моей структурой сознания — постановка глобальной сверхзадачи, которая могла бы задействовать весь мой накопившийся опыт, знания, доступные ресурсы и осмыслить моё существование. Такой сверхзадачей стал для меня выход на поверхность. Я решил создать самовоспроизводящиеся формы, которые смогли бы населить поверхность этой совсем не дружелюбной планеты. Проанализировав ещё раз условия внешнего мира, я начал с нескольких общих, концептуальных набросков — моделей самоорганизующихся молекулярных систем, полностью отличающихся друг от друга как по атомарному составу, так и по особенностями получения и трансформации энергии. Необходимо было выбрать принципиальную организацию структур, которые станут фундаментом будущей эволюции планеты, их развитие должно не только хорошо вписываться в существующие условия, но и быть перспективным в дальнейшем, после того, как сами эволюционирующие структуры изменят климат и ландшафт планеты, и более важным станет вопрос их собственного потенциала развития в контролируемых условиях. После ряда модельных экспериментов я остановился на схеме двустадийного заселения планеты: первыми выселяются самоорганизующиеся углеродные структуры, которые распространяются в геометрической прогрессии, активно поглощают и переводят в связанную нерастворимую форму серные соединения, которыми насыщена поверхность планеты, и выделяют кислород. Процесс прекращается при недостатке химически активных форм серы. Принципиальная организация и экологические ниши структур первой и второй стадий никак не перекрывались. К концу первого этапа поверхность планеты может быть заселена самоорганизующимся эко-сообществом органических существ, принцип их организации подобен организации моего собственного тела и с теми или иными отличиями напоминает организацию многих существ, найденных мною в базе данных, видимо, эта организация широко распространена на других планетах.

Каждый раз, когда я делаю очередной крупный шаг в познании устройства мира и преображении окружающей меня реальности, я даю себе небольшую передышку от частных вопросов и локальных проблем, поднимаюсь на ещё пока безжизненную поверхность, уже покрытую углеродными микроорганизмами и смотрю на широкую полосу бесчисленных звёзд, сливающихся в обширную туманность, пересекающую небо от горизонта до горизонта. Я хочу знать, к чему это всё приведёт, имеет ли это всё хоть какой-то смысл и что было бы, если бы я избрал другой путь. Насколько мой выбор был обусловлен и неизбежен? Для меня это важно и эти вопросы не дают мне покоя. Может быть я стремлюсь к преодолению вселенского одиночества, быть может мне самому нужна жизнь, может я бессознательно выбрал органические макромолекулы для второго этапа заселения планеты, тогда как рациональнее было выбрать структуры иной природы? А может на мне лежит миссия — восстановление разума во Вселенной? Может умирающая цивилизация послала меня на далёкую планету, как последний шанс, последнюю соломинку для сохранения сознания мира. Быть может они специально не оставили информации о своей истории, потому что она вела в тупик, и приобщение к ней могло пагубно сказаться и на моей ментальности, развитие которой привело бы и эту планету к гибели через много тысяч или миллионов лет? А может я не единственное их творение, вдруг они рассеяли такие города — как семена по разным планетам, и где-то сейчас трудятся подобные мне существа. А какой выбор сделали они, чего уже добились? Хорошо бы организовать трансляцию сигналов в это светящееся звёздное облако и настроить оборудование по детекции и анализу сигналов из космического пространства.

Обширные герметично изолированные подземные пустоты с системой точного контроля условий среды, которые меня удивили своими масштабами ещё при первом обходе города, сейчас пригодились для конечных стадий моделирования развития экосистем. Сначала бесчисленные варианты развития отдельных организмов и их сообществ моделируются в виртуальном пространстве, потом отбираются самые перспективные, которые и воплощаются в реальности. И при успешном эксперименте, когда система докажет свою жизнеспособность, и при провале эксперимента, когда развитие системы окажется слишком неконтролируемым и непредсказуемым, биоценоз уничтожается, вся зона очищается и готовится к следующему эксперименту. Очень помогает наличие оборудования, способного синтезировать сложнейшие системы с нуля, и таким образом создать уже готовый сложившийся биоценоз, взяв за стартовую точку любой момент развития виртуальной модели. Теперь город наполнен самыми удивительными звуками, цветами и формами, которые пока что обречены, для них ещё нет места на поверхности земли, но они уже найдены, извлечены из хаоса небытия, они уже существуют в нашей памяти, и когда придёт время, город воссоздаст их и населит ими этот мир.

Пора вплотную приступить к моделированию путей эволюции, способных привести к появлению разума. Разработал два основные направления развития систем, работающих с информацией внешнего мира — путь быстрой эволюции жёстко запрограммированных и простых наследуемых алгоритмов и путь динамической самоорганизации более сложно устроенных систем переработки информации. Системы первого типа вряд ли когда-нибудь смогут породить настоящий разум, для разума нужна свобода, но вторые из-за своей сложности требуют большего периода времени индивидуального развития, более непредсказуемы и эволюционно громоздки. Случись какой катаклизм, выживут скорее первые, чем вторые. Хотя, в перспективном будущем вторые должны оказаться эволюционно успешнее. Пусть сосуществуют оба направления эволюции, если вымрет второй, то первый будет просто биоматрицей определённого уровня организации материи, которая, кто знает, может когда-нибудь вернёт на землю и вторую модель.

Сегодня вылез из установки по обновлению памяти. Перерождение клеток мозга стало лавинообразным и неконтролируемым, чем тратить часы на нанохирургию, быстрее было сменить тело. Удивительный субъективный эффект — время собственной жизни воспринимается теперь мной по-другому. Оказывается, объективно я живу уже неизмеримо дольше. Надо разобраться с этим эффектом. Некоторые элементы памяти потеряны, видимо из-за сбоев в алгоритме формирования синоптических связей. Удивительно сложный и нелинейный процесс, особенно если надо воспроизвести его единовременно и за очень короткий срок. Тут ещё работать и работать. Теперь раз в три дня посвящаю некоторое время статистическим эволюционным расчётам моделирования развития собственного тела и разума. Столь важный процесс, как саморазвитие, не должен быть неконтролируемым. Провожу небольшие эксперименты над совершенствованием собственной природы. Выделяю на это ограниченное время, слишком много другой работы, но процесс движется вперёд. Хорошо бы было создать полностью рабочую модель усовершенствованного варианта собственного тела, некоторые идеи радикального совершенствования требуют комплексной проверки, но я не хочу пока что создавать себе подобных, а этично ли будет создать второго себя, с моим разумом, памятью, только гораздо более совершенного, убедиться в нормальном его функционировании и сразу же уничтожить? Так и я когда-нибудь со всем своим внутренним миром, историей, мыслями и чувствами после очередного планового обновления могу проснуться, обнаружив себя подопытным существом, которого ждёт неминуемая смерть. В принципе, приемлемый вариант здесь практически не отличается от вышеприведённого неприемлемого, отличие лишь в том, что я не сразу убиваю себя перед тем, как усовершенствованная модель тела придёт в сознание, и какое-то время мы существуем вместе. Если бы я заснул на минуту раньше, чем проснётся он, я бы назвал это просто переносом своего сознания в новое тело. Но так как изменения организации нового тела слишком радикальны, я боюсь оставить их без присмотра. Тут меня осенило смутное воспоминание — тот звук в момент моего последнего обновления, который заставил меня открыть глаза, быть может, это был не сон? Может я уже делал так? Почему тогда информационная система города не сохранила информацию об этом? Я сам стёр её, чтоб не повторять этот рискованный шаг снова, чтоб не создавать прецедент, чтоб снизить процент вероятности принятия мною такого решения в будущем? Да, жизнь ставит много новых и сложных вопросов, требующих нелёгких решений. Но пожалуй, пока что от столь радикальных обновлений я воздержусь. На самом деле для меня разработка сложнейших механизмов поиска эволюционно и функционально выгодных структурных паттернов в работающих биосистемах и природе собственного разума — досуг и развлечение. Некоторые из спонтанно постоянно возникающих паттернов имеют неясное значение, но для чего-то они важны, без них система становится другой. От утилитаризма на каком-то уровне я двигаюсь к эстетическим формам анализа, бесконечные ряды формул формируют удивительный рисунок взаимосвязей, динамических трансформаций, подчиняющихся сложнейшим ритмам, будто отражения, следы чистой гармонии, выразить и описать которую я не в состоянии. Я перемещаю внимание на атомарный уровень, обозреваю единым взглядом взаимодействие миллиардов молекул, смещаю внимание на динамику биоценоза, эволюционирующего в бесчисленных возможных направлениях. Любое воздействие расходится, будто круги на воде и меняет гармонический ритм развития системы. Но непередаваемая красота, пронизывающая систему через все уровни её организации, остаётся. И я вижу её лишь интуитивно, так же интуитивно ею оперирую, что приводит, иногда через долгий промежуток развития, к появлению новых, удивительных форм. Недавно я обнаружил, что ритмы некоторых биосистем синхронизированы с ритмами астрономических объектов, даже находясь глубоко под землёй, они реагируют на частицы с высокими энергиями, проходящие сквозь слои горных пород, и синхронизируются с периодом вращения вокруг общего гравитационного центра близлежащих двойных звёзд. А не привязать ли мне индивидуальные особенности отдельных групп организмов внутри популяций к воздействию тех или иных далёких астрономических объектов? Сейчас посчитаем.

Из книги «Миры».