Таможня

Здесь никогда не бывает нерабочих часов и дней, праздников и выходных, таможня должна действовать всегда. Мы все собрались в рекреационном зале и пьём чай. Все пьют чай вместе и заранее, раньше обычного времени, потому что скоро прибывает большая группа, и работы хватит всем. Нам лень возвращаться к работе, и мы остаёмся в зале, пока не открываются двери, и в коридоры таможни не начинает вливаться поток прибывших. Но у нас всё готово заранее. Все бумаги на месте, мы знаем, кто прибывает, куда направляется, знаем всю личную историю, предугадываем все вопросы, которые могут возникнуть, и уже знаем на них ответы. Мы — профессионалы. Кто-то домывает за собой кружку, а кто-то уносит кружку недопитого чая с собой в офис.

В холле с приятным пружинящим ковровым покрытием, толпясь, встречают прибывших родственники и друзья. Прибывшие удивлённо осматривают всё вокруг, будто ни разу здесь не были. Некоторые родственники с табличками, потому что прибывшие сейчас встретятся с ними впервые. Группа переговаривается:

— А как у вас всё прошло, по плану?

— Да, всё превосходно. Я не люблю неожиданностей.

— У меня-то тоже по плану, но план всё же был ужасен.

— Ну что ж, значит, вы много выиграли, не поскупились. Вас можно только поздравить. А вот для меня этот переход сам по себе не имел никакого значения. Всё случилось мгновенно.

К разговору подключается мужчина справа: — А я вообще ещё лежу в коме. Обгорелый кусок распотрошенного мяса. Чёрт бы побрал эти автоматы жизнеобеспечения.

— Так вы, значит, возможно, и назад скоро?

— Ну уж нет, не дождутся.

— А сколько вы там были?

— 60 лет в этом году.

— А, ну это нормально. Для смерти в авиакатастрофе вполне.

— Да, да, вполне, — соглашаются все участники беседы.

— Самый молодой у нас кто был?

— А вот этот мальчик из самого начала салона, года четыре, наверное, отроду.

— Быстро обернулся. Туда и обратно. Надо же.

— Ну, у всех свой план работ. А он, кажется, скоро назад. Подработал себе бонусов, теперь можно и на подольше. Он, кстати, довольно болезненно, мне кажется, переходил, вы не заметили?

— Не, в этой суматохе заметишь разве.

Ко мне в кабинет стучится парочка из вновь прибывших. Молодые парень и девушка летели вместе в отпуск.

— Здравствуйте, мы по вопросу планирования безвременного перехода, это к вам?

— Можно ко мне. Проходите, садитесь. Чем могу вам помочь?

— Видите ли, этот переход, насколько мы знаем, не был в нашем плане. Может что-то напутали готовившие авиакатастрофу, или мы не совсем разобрались с нашим планом?

— Так, сейчас разберёмся. Действительно, случаются иногда и накладки. Но в случае ошибок выплачивается страховка, превосходящая в несколько раз стоимость запланированного страдания и перехода, так что только на таких счастливых случаях чьих-то накладок многие остаются в истории того мира в качестве самых знаменитых или талантливых, или богатых представителей цивилизации. Но и кармический план — явление замысловатое, тут часто без специалиста не обойтись. Я погружаюсь в анализ их прошлого, в сверку баланса, в хитросплетения их плана. Вопрос разъясняется. Парочка, успокоившись и повеселевши, уходит. Такие частные вопросы нужно решить до начала общего собрания. Вскоре группу соберут в одной просторной уютной комнате, с удобными креслами, большой белой маркерной доской и улыбающимся кармическим агентом, они сядут полукругом и будут обсуждать, как прошли их жизни, сделали ли они намеченное, каковы у каждого основные достижения и разочарования, они будут заполнять анкеты и делиться впечатлениями. Важно, чтоб члены группы узнали о путях других людей, их ошибках, чувствах, целях, победах и успехах. Вскоре для всей группы начнёт проясняться, как тянущийся из глубины тысячелетий клубок сложнейших хитросплетений индивидуальных судеб вдруг сходится в единой точке одновременного перехода нескольких десятков человек.

Заглядывает девушка. — Здравствуйте, я хочу заказать город.

— Вы не из группы?

— Нет. А вы только из группы принимаете?

— Нет, что вы, все в порядке общей очереди. И так, какие у вас пожелания?

— Хочу быть богатой девочкой, дочерью богатых родителей в Нью-Йорке.

— Дайте-ка мне свою карточку. Так, поглядим… Вы знаете, что для такой жизни у вас баланс никак не сводится?

— Знаю, иначе бы не обратилась к вам. Может, есть какие-нибудь пути? Я готова на всё. Это моя мечта.

— Ну тогда, скажем, как вам такой расклад: первую часть жизни вы проживаете в богатой известной семье, вас знает весь Нью-Йорк, потом ваши родители погибают, вы сходите с ума, теряете память и пропадаете, становясь бомжихой, каковой и умираете лет через семь жизни в мусорном баке.

— Гм. А сколько будет длиться первая часть жизни?

— Двадцать четыре года.

— Заманчиво и пугающе одновременно. Надо подумать. Скажите, а можно оставить просто детство? На сколько лет у меня баланс сойдётся?

— Можно просто детство. Сейчас посчитаем. К сожалению, с мгновенным переходом, получается только семь лет.

— Да, немного. А с трудным и долгим переходом?

— Ну, опухоль мозга в сложнейшей форме может вам добавить ещё семь лет.

— Ой нет, это слишком. А метастазирующая лимфобластома и смерть в течение года?

— Ну, то один из самых лёгких способов досрочного перехода, просто курорт, некоторые просят её сами, просто ради нового опыта, это добавит вам ещё пару лет, максимум.

— Итак, девять лет на Манхеттене в богатой семье и смерть в течение года от лимфобластомы, метастазирующей в другие органы.

— Хорошо, оформляем. Когда отправляетесь?

— Через пару месяцев.

— Кстати, чуть не забыл, у нас есть постоянные вакансии на гениев. Земля крайне нуждается в гениях, недостача кадров. Никто не хочет.

— Нет, спасибо. Это не для меня. Место в истории человечества, творчество, слава, влияние на судьбы мира и за всё это — плата в реальном времени. Я повешусь сразу.

— Вот это-то всех и пугает. Плата за гениальность так высока, что никто не хочет. Недавно был, кстати, забавный случай. Я оформил желающего побыть гением ребёнком. Гением уровня Леонардо, но до восьми лет. Такие любители находятся. Это не серьёзно.

— Пусть Бодхисатвы гениями работают, они всё равно за общественный счёт работают, им отрабатывать не надо.

— У них своей работы невпроворот. Гениальность из общественной кассы не оплачивается. Пригласите в коридоре следующего пожалуйста.

— Здравствуйте, я хочу быть красавицей, но у меня баланс не сходится.

— Задолженность хотите оплатить при жизни, в следующей жизни или в предварительном воплощении?

— При жизни, сразу.

— Тогда так: в первой половине жизни, до рождения двоих детей вы — красавица. После рождения второго ребёнка — толстая тупая злая тётка. И пьющий муж. Подходит?

— Ну, что делать, оформляйте.

Заходит охранник с задержанным. — Докладываю о правонарушении. Смотрите, что он пытался пронести с собой.

— Господи, опять! Ну куда ж вы всё время что-то тащите. Неужели вы не понимаете, что наша граница — это не просто условная граница. Это действительный экзистенциальный барьер первого рода, понимаете — первого! Миры по ту сторону границы и по эту — это миры различной материальности. Вы что, хотите быть мессией, что ли? Если хотите осуществлять проекты глобального исторического масштаба, основанные на врождённой природе, дорастите до общественной кассы, получите неприкосновенность, пройдите путь Бодхисатв. А пытаться делать такие глупости, которые делаете вы, крайне предосудительно. Предъявляю вам первое предупреждение. В случае повторения инцидента изолирую от мира воплощённых на сто пятьдесят лет.

— Следующий, пожалуйста!

— Здравствуйте, я бы хотел, чтоб вы помогли мне заполнить анкету для подробного сведения баланса.

— Что ж, присаживайтесь. Сколько у вас? Так-так. Вот расценки, что сколько стоит. Иногда цена рассчитывается нелинейно, зависит от сочетания свойств и качеств, стоимость некоторых качеств является функцией времени, прямой или обратной, или зависит от уровня проявленности. Градация бывает дискретной или непрерывной. Как видите, все очень интересно. Что вас особенно интересует?

— Математические способности, начнём с них.

— На уровне?

— Карьера с применением их, но не математика.

— Ну, это не дорого, кстати, мало кто обращает внимание на этот пункт. Что ещё?

— Красота, привлекательность, интуиция, литературные способности…

— В принципе, среднестатистический уровень всего не стоит ничего, вы можете распределить имеющийся у вас баланс равномерно по всей анкете, став во всём немного выше среднего, а можете выбрать несколько пунктов и динамически распределить доступный баланс по ним, убирая в одном пункте и добавляя в другом, пока не найдёте баланс, который бы вас устроил. Только помните, цена бала в различных пунктах может отличаться на порядки. Интуиция крайне дорога, поскольку относится к трансцендентным пунктам, привлекательность дешевле красоты, литературные способности — ну, в наше время это смешно, обычно их берут в качестве довеска, когда больше ничего не взять на оставшуюся мелочь, либо мы оформляем их как подарок.

— А вот блондином сколько стоит стать?

— Гм, блондином — довольно дорого. Но вы можете подождать пятьдесят лет, тогда цвет волос вообще уберут из списка.

— Как так? Блондинов на земле не останется?

— Нет, чудеса генетической инженерии. Цвет волос ничего не будет стоить, здесь, по крайней мере. Об этом будут договариваться с будущими родителями индивидуально или менять самостоятельно уже в сознательном возрасте.

— А как насчёт места жительства?

— Те же законы. Вы можете быть ничтожеством в отличном месте, хоть кошкой в царском дворце. Можете быть большим человеком в провинциальном городишке. Смещение вверх по обоим показателям влияет на общий баланс. Кстати, почему у вас в анкете указан мужской пол, вы ошиблись?

— Нет, я хочу быть мальчиком.

— Но вы в прошлой жизни были мальчиком, значит в этой должны быть девочкой. Иначе вы будете «голубым».

— Ну пусть «голубым», всё равно хочу мальчиком.

— Как пожелаете.

— А может быть, можно бисексуалом?

— Тогда придётся немного доплатить. Приблизительно, как за математические способности.

— Хорошо, просто вычеркните математические способности.

— Пожалуйста. Вот ваши родители будут рады… Шучу.

— Да уж, хорошо, что они уже там и не могут решать.

Входят странные светящиеся тонкие высокие фигуры.

— Добрый день.

— Рад вас видеть. Чем могу быть полезен?

— Мы хотим в грубоматериальную Вселенную.

— Вам грубоматериальный мир противопоказан. Вы это знаете. Вы хотите обречь себя на непредсказуемое воплощение и заставить меня пойти на нарушения? Вы прекрасно эволюционируете и здесь, в отличие от людей, кстати.

— Мы считаем, что для эволюции нам необходим опыт воплощённого грубоматериального существования.

— Попробуйте себя в других мирах. С переходом второго, а лучше — третьего родов. Или подождите сто — сто пятьдесят лет. Искусственный интеллект дозреет до уровня, при котором сможет принять вас. Пока я ничем вам помочь не могу. Попробуйте обратиться в метакультуру толтеков. Возможно, вы пройдёте в качестве неоргаников каких-нибудь, кого они только не поддерживают.

Коллега заглядывает ко мне в офис и просит помочь провести миссию. Несколько Бодхисатв отправляются в грубоматериальный мир со своими миссиями. Я проверяю входные-выходные данные, идентифицирую личности и пропускаю, пожелав счастливого пути. У них дипломатическая неприкосновенность, абсолютно неограниченный общественный баланс, у каждого — важная миссия в своём конце земли и абсолютное отсутствие личностных корыстных целей и предпочтений. Их путь — абсолютно рабочая, причём благотворительная и анонимная командировка. Они проходят прямо через все ограждения, они могут проносить всё, что захотят, они помнят и тот мир и этот так, будто живут в обоих мирах одновременно. Они спокойно появляются в грубоматериальном теле, живя здесь, и заходят сюда по делу, живя в грубоматериальном теле. Мы лишь следим, чтоб под их видом не прошёл кто-нибудь другой, и отмечаем перемещения для статистики.

Вот и обед. Короткая планёрка. Не возникло ли у кого каких проблем, какие планы по пропуску людей в обоих направлениях, есть ли особые путники. Кажется, этот день не оставит особого следа в грубоматериальной истории. Хотя, один вопрос всё же возник на сегодняшней планёрке: снова не хватало выезжающих. На нашей стороне количество жителей практически неограниченно и возле каждой пары в грубоматериальном мире ошиваются десятки наших туристов. Но если пускать этих недоумков туда бесконтрольно, недолго же продержится наивный маленький и хрупкий грубоматериальный мир. Среди простых граждан приоритет имеют регулярно воплощающиеся в том мире, хорошо зарекомендовавшие себя граждане. Поэтому мы первым делом сводим баланс подавших заявки на переход граждан, имеющих опыт эволюции в грубоматериальном мире и возвращающихся. Так как популяция в грубоматериальном мире беспрерывно растёт, остаток мест восполняется теми, кто переходят границу нашего мира впервые, для таких существует особая, довольно долгая и нудная процедура проверки, которую ленивые сотрудники нашей службы всегда пытаются избежать. Сегодня нам немного помог Китай — необычно большая группа из китайский метакультуры решила присоединиться к нашему народу на Земле, и нам пришлось взять её транспортировку и оформление в свои руки. Также, в который раз, помогла Уганда. Одно из немногих мест на земле, где в этом году смертность опять превысила рождаемость. По давней договорённости мы приняли большую группу вернувшихся пару месяцев назад угандийцев, чтоб отправить их на грубоматериальные просторы нашей родины, присоединив, таким образом, к нашей метакультуре, возможно — навсегда. Несколько десятков человек выпустили назад, не дожидаясь сорока дней после их возвращения. Это, конечно, не поощряется, но энергетическое состояние их оболочек позволяло запустить новый цикл раньше минимально положенного срока. Будут несколько слабее в том мире, но патологий не предвидится. Для досрочного перемещения лучше всего подходят те, чьи грубые тела были кремированы. Во сне они не раз будут видеть свою прошлую жизнь.

Сразу после обеда пошли парочки. Парень отправляется на отработку баланса, уходит на два года, когда вернётся, его баланс сравняется с балансом его девушки, и они вместе пойдут проживать незамысловатую, но романтичную и счастливую жизнь на архипелаге маленьких островов Тихого океана. Они родятся почти в один день, будут жить в одной рыбацкой деревне, расти вместе, дружить, взрослеть, познавать первую и последнюю в их жизни любовь в волнах вечернего прибоя. А пока парень отправляется мучиться в повреждённое генетическим дефектом тело мальчика, дефект приведёт его обратно после двух лет мучительной жизни в том мире. Ещё одна техническая, промежуточная жизнь.

Кстати, через наш пропускной пункт проходят не только парочки. Мы рассчитываем маршруты, пути и судьбы целых групп, становящимися родами, друзьями, близкими и любовниками там, за порогом нашего мира. Кто когда и за кем уйдёт, кто когда вернётся, кто будет мужчиной, а кто женщиной, у кого с кем будет какая разница в возрасте. Кто будет первым ребёнком, а кто вторым, кто успеет побыть и первым, и вторым, кто станет мужем и женой, а кто любовницей, имеющей большее значение, чем жена. Любой из нас хочет получить группу, расчёт групповой судьбы — действительно сложная и творческая работа. Необходимо рассчитать кармические уроки так, чтоб закрыть максимальное число щелей за минимальное число ходов и связей. Иногда для сведения такого многокомпонентного уравнения приходится вводить в группу нового члена со стороны или исключать кого-то из группы на три поколения. Отдельная и очень особенная роль в группе, это роль того, о ком говорят: «в семье не без урода». Трагичная роль. Он отрабатывает свой баланс, группа — свой. Там, за рубежом нашего мира, его никто не любит, зато здесь — это самый популярный, любимый и уважаемый член группы. В группе, пришедшей сегодня (я уже работал с ними раньше), треть членов была уже на той стороне, сегодня в ней появились три новых члена, один ушёл из группы, это создало новый расклад в сложнейших кармических переплетениях, я избегал тупиковых узловых сингулярностей и деструктивных критических переходов, просчитывал альтернативные варианты событий, предлагал, спрашивал, рисовал схемы и многомерные графы. В результате, я предложил группе найти ещё одного члена, обладающего составленным мною списком свойств и векторов развития, что кардинально повысило бы эффективность работы группы и, главное, развязало бы несколько старых узлов, тянущихся за группой уже столетие по временному исчислению того мира.

«Здравствуйте. Я из Японии, но давно уже живу на вашей стороне и хотел бы окончательно присоединиться к вашей метакультуре, совершив визит через врата вашей таможни в грубоматериальный мир.» В последние годы всё интенсивнее становится обмен с иными метакультурами. Большая масса народу приходит из иных метакультур и уходит в иные метакультуры. В целом, это поднимает общий уровень путешественников, поскольку слияние специфичностей различных путей ведёт к синтетическому совершенству. Особенно много таких путников появляются на границах государств в том мире и на границах метакультур в этом. Некоторые кармические нюансы заставляют делать переход более плавным. Например, вы замечали, как много японофилов в регионах нашей страны, граничащих с Японией в грубоматериальном мире? За два-три перехода иммигрант окончательно вливается в сообщество новой для себя метакультуры, а пока этого не произошло, остаётся связан деловыми, эмоциональными, духовными и территориальными связями со своей старой родиной. В крупных мегаполисах роль буферных зон выполняют этнические кварталы, итальянцы, китайцы, арабы вливаются в метакультуру Северо-запада, рождаясь в родственных им этнических кварталах американских городов. Для некоторых этот переходный этап становится постоянным, и они жизнь за жизнью проводят в этнических кварталах. Теперь это что-то вроде неформальных микро-метакультур нового времени, хотя и в другие эпохи возникали свои микро-метакультуры, например, в колониях. Эти этнические микро-метакультуры, оставаясь связаны со своей метакультурой — прародительницей, обогащают метакультуру, внутри которой возникают, и обеспечивают её адептам — крайне интересный путь на грани двух метакультур (иногда трёх, если пути людей проходят на границах двух этнических кварталов больших западных городов, и они являются членами групп, состоящих из представителей всех трёх метакультур). Составлять карты путей для таких интернациональных групп — вершина мастерства работника нашей службы, жаль, что шанс заняться этим выпадает очень редко. Впрочем, для желающих просто попутешествовать есть путь попроще: человек просто рождается сразу в другой метакультуре. Да-да, всё так просто. Но он при этом с вероятностью 90% потом сам переезжает в страну своей родной метакультуры. Зоны притяжения. Он, при этом, по своей ментальности и часто даже внешне остаётся похож на представителя своей метакультуры. Сейчас, когда расстояния между странами сократились и можно, живя в одной стране, свободно попасть в зону влияния другой, таких людей стало много. Интересно, как это объясняют люди на той стороне, они же не могли это не заметить. Будто в мире существуют генетически не обусловленные типажи, соответствующие представителям тех или иных стран и метакультур, так что иногда в стране, относящейся к одной метакультуре, вдруг рождается человек из другой метакультуры, он там явно не совсем в своей тарелке, и в сознательном возрасте сам переезжает в страну своей метакультуры.

— Добрый вечер. У меня к вам несколько необычная просьба. Видите ли, я бы хотела выйти на ту сторону, но не в качестве человека.

— Вы хотите стать духом места или каким-нибудь представителем искусственного интеллекта? Эта сфера находится ещё в стадии разработки.

— Не совсем (она немного замялась) — Я хочу быть там — обезьянкой.

— Обезьянкой? — я искренне не понял.

— Да, я знаю, как велико генетическое сходство между шимпанзе и человеком, мне кажется, опыт жизни в теле не Homo Sapience, вообще вне каких-либо метакультур, вообще вне исторического контекста человечества — это уникальный опыт, такой уникальнейший опыт, который только может быть мне доступен.

— Гм, в такой интерпретации это уже не кажется извращением, звучит логично, действительно, опыт в теле животного для человека сродни опыту воплощения существом иных планет. Но вам известно, что человек не может соединяться с телом низшего по уровню развития существа, по крайней мере, здоровым, естественным образом. Для уровня развития человека нужна развитая нервная система.

— Да, это рискованно, но стоит попробовать, интеллект самых развитых человекообразных обезьян выше, чем обычно считают.

— Но процесс интеграции может пройти непредсказуемо, и вместо удивительно умной самоосознающей обезьянки вы станете аутичной больной обезьянкой, которая, засыпая каждую ночь, рискует не проснуться утром.

— Всё же, я хотела бы рискнуть.

— Ладно, попробуем. В конце концов, это выход из нашей метакультуры, который не требует тех формальных процедур, которые нужны для перехода в иные метакультуры. Вы будете шимпанзе самцом, рождение детёнышей в вашем случае — слишком неконтролируемый акт…

В кабинет заглянул явно спешащий, запыхавшийся парень, я узнал художника, проходившего через мой офис некоторое время назад.

— Простите, что врываюсь. Можно вас отвлечь всего на минутку. Вы оформляли меня не так давно, поэтому я именно к вам, а у меня буквально минута времени, я очень спешу.

— Да, а в чём дело?

— Я в клинической смерти, заскочил на минутку. Каков мой баланс из-за этой болезни?

— Сейчас распечатаю, сами посмотрите. Вот, пожалуйста. — Парень, видно, серьёзно и осмысленно помучился, баланс был совсем не плох.

— Но я же ещё буду жить тридцать лет?

— Похоже, что так.

— Хочу использовать имеющийся баланс уже в этой жизни. Хочу пятьдесят выставок в крупнейших городах западного мира.

— Ладно, как скажите. Распишитесь здесь, я всё оформлю.

— Спасибо, я побежал.

— Удачи, берегите себя.

После девушки, отправившейся экспериментировать с телом шимпанзе, и художника в коме, я взял перерыв на пятнадцать минут. Подошёл к окну. Какой вид был снаружи. Я специально выбрал кабинет с таким видом, для меня это важно. Самые необыкновенные явления реальности рождаются на границах миров. Будто уходящие в бесконечную высь просторы нашего мира, возвышающиеся на самых высоких отрогах гигантские, но легчайшие на вид, потрясающие и возносящие своей красотой храмовые комплексы — порталы системы миров восходящего ряда, виднеющиеся тут и там среди зелени шпили соборов наших городов, тех городов, о которых на Земле живут предания, как о рае, подсвечивались снизу лучами земного заката, навивавшего бесконечную, невыразимую грусть, которая, наверное, и влечет путников назад на Землю, снова и снова, пока они не станут Бодхисатвами и не пойдут выше или не останутся здесь, но для них уже не будет существовать понятий мира того и этого. Энергии двух миров, соединяясь, формировали невиданно сложные и красивые, постоянно меняющиеся узоры, по которым я мог считывать те процессы, проходящие в обоих мирах, знание о которых уносят с собой на Землю только Бодхисатвы, но которые видны и понятны каждому из живущих здесь. Некоторые виды эманаций поднимались и опускались в виде хлопьев облаков, объединяясь в спиралевидные циклоны, но, не смешиваясь окончательно, другие создавали игру света и тени, третьи пролетали, как стайки светящихся бабочек, оставляя за собой сверкающую пыльцу знания. Я и не заметил, задумавшись, как прошли пятнадцать минут. В дверь заглянул охранник.

— Я вас не отвлекаю? Я привёл нелегала. Был в том мире приведением. Вручаю его вам. Приведение прошло в кабинет с виноватым видом и в мятом пиджаке. — Думает взять меня жалостью? Поддерживать на себе мятый пиджак в нашем мире сложнее, чем выглаженный с иголочки, сложнее текстура, нужно лучше владеть визуализацией. Да и не становятся привидениями робкие, тут нужна и смелость, и фантазия.

— И зачем вам это?

— Я уже тысячу лет живу в Лондоне, мне слишком дорог этот город, а для нормального воплощения у меня баланс не сходится. Я не хочу больше страдать, я просто хочу жить в своём городе, жизнью, которая мне нравится.

— Но и здесь есть Лондон, получше того, на мой взгляд.

— Я люблю тот мир.

— Неужели существование привидением удовлетворяет ваши потребности и желания?

— Стараюсь приспособиться. Я растворяюсь в том мире, в наслоениях истории тех стен, знаете, сколько там таких, как я?

— Да уж знаю. А чтоб стать духом места, у вас тоже баланс не сходится?

— Неа.

— Ладно, решайте свои проблемы с балансом, а пока я накладываю запрет на переход сроком в пятьдесят лет. Закон есть закон. Всего вам хорошего.

— Погодите. На самом деле меня не поймали, я сам пришёл. Я познакомился с человеком, который может помочь мне с Лондоном. Но, конечно, надо, чтобы всё было официально.

— Человек? Помочь? С балансом? Вы о чём вообще?

— Если можно, я его приглашу. — Приведенье открыло дверь, и из коридора вошёл человек в хитоне и шлёпанцах.

— Здравствуйте. Я друг этого человека. Сам я — учитель из монастыря Трёх рассветов, что под Лхасой, но очень люблю Лондон и часто там бываю. Там я и встретил своего друга, влачившего жизнь в качестве местного приведения. Мне кажется, я могу дотянуть его баланс за счёт своего до уровня, при котором он сможет прожить жизнь в любимом городе в грубоматериальном теле.

Невероятно. Я конечно слышал об искусстве адептов монастыря Трёх рассветов, но никогда ранее не встречался ни с одним репрезентантом этих практик. Они действительно могли перекидывать свой баланс другим людям, при этом, если человек, получивший часть их баланса, воспользуется им во благо, приумножит его и восполнит до уровня полученного или больше, то баланс самого адепта восполняется с излишком. Тут мы имеем дело со сложными специфическими приложениями законов кармы, преломляющейся на границе миров, тонкими технически сложными узорами какой-то карма-йоги, которую научились плести эти посвящённые. Адепт в двух словах описал мне нюансы реализации этой техники, описал на языке, который был понятен каждому работнику нашей службы, а ведь он сам сейчас был представителем того мира, сидел в глубокой медитации где-то в горах Тибета. Потрясающе. Я воочию созерцал ещё один мост построенный людьми из того мира в этот, из мира, в котором они находятся, казалось бы в полном забвении себя, своей природы и природы мира.

— О господи, куда ж вы с кошкой?! Вы что, ушли прям с ней? Она ждала вас? Удивительно. В следующий тур тоже вместе поедете? Вы, кстати, не забыли, что вас тут ещё пять кошек ждут?

— Забыла, конечно, но тут вспомнила.

— Отпустите вы их. Это же не игрушки. Пусть хоть хомячками там побудут.

— Нет. Я их люблю, и мы будем эволюционировать вместе.

Вот так люди выключили целую популяцию животных из цикла естественной биологической эволюции на Земле, и пытаются выключить их из эволюции духовной в нашем мире. Причём я, специалист по кармическим вопросам обоих миров, даже предположить не в состоянии, что она подразумевала под словами: «будем эволюционировать вместе».

— Вы лучше скажите мне, как специалист, почему я тут выгляжу не так, как на Земле? Почему я тут не могу быть такой же стильной, как там? Как-то раньше я над этим не задумывалась, но теперь, видимо, мои потребности выросли. Я вдруг обнаружила, что у меня здесь нет тех возможностей работать над своей внешностью, которые были в том мире. С другой стороны, я уже видела здесь необыкновенно привлекательных людей, хотя, мне показалось, это их естественная красота. От чего это зависит, не от генетики же?

— Очень просто. Нужно было развивать воображение, пока вы были там. Хотите носить тут платье, которое вам нравилось там? Сшейте его там сами.

— Я только что прибыла.

— С возвращением.

— Спасибо. Но я что-то не пойму, судя по моему раскладу, мне нужно через сорок дней обратно, к чему такая спешка? Я что-то сделала не так?

— Вы не реализовали и половины намеченного на срок вашего последнего пребывания в грубоматериальном мире. Вас ждёт продолжение работы и завершение ступени.

— Как же так получилось? Если дело в осознанности выбора, то чем я слепее других, когда оказываюсь там?

— Не в этом дело. Вы уже прошли через зал встречающих?

— Нет, меня некому встречать, все мои родные ещё там.

— Во-первых, у вас есть предки, во-вторых, у вас есть группа, вы не видели и половины своих родственников на Земле, они просто ещё не родились. — Я нажал кнопку и сказал пару слов в микрофон. Через минуту дверь моего кабинета открылась, и в неё вошла симпатичная девушка. Посетительница узнала её. Как всегда бывает с вернувшимися, на её лице была смесь радости и недоумения — как столь близкий человек мог совершенно вылететь из памяти, будто его вообще не существовало.

— Здравствуй.

— Привет.

— Давно не виделись.

— Ну и что это ещё был за аборт?

— Аборт? Ты о чём?

— О твоём аборте.

— А что с ним было не так? — по неуверенному голосу посетительницы было заметно, что до неё что-то начинает доходить.

— Это была я!

— Вот чёрт.

— Мало того, что ты испортила свой путь, ещё и мне пришлось тут околачиваться всю твою жизнь, ожидая тебя. Мне что, больше заняться нечем? А теперь ты пришла сюда раньше срока, не оставив мне даже шанса.

— Но откуда я могла знать. Аборт аборту рознь. Это мог оказаться кто угодно, какой-нибудь новенький совершенно со стороны, о котором я бы никогда и не узнала, потому что к тому времени, когда я вернулась сюда, он был бы уже десять раз снова там.

— Но тем не менее это оказалась я.

— Прекрасно, извини. Я была там, ты знаешь как это. Я была лишь тем, что создали из меня обстоятельства той жизни. Я вообще была не в курсе всего, чем является и моя жизнь, и мой путь, я даже тебя не помнила! Я вспомнила о тебе только когда ты вошла сюда.

— Ну что ж, давай планировать снова. Мы по-прежнему самый лучший вариант для эволюции друг друга. Скажите, — она повернулась ко мне, — могу быть я в этот раз её матерью?

Я взглянул в их бумаги. — Да, с этим проблем нет.

— Отлично. Теперь принимать решение буду я! — сказала девушка, с твёрдостью посмотрев на несостоявшуюся в этой жизни родственницу.

Прибыла партия беженцев из марсианской брамфатуры. Уже много лет там всё плохо, пути закрываются один за другим, утеряны все школы, разрыв между высшими и средними мирами становится практически непреодолим. Мир умирает, и мыслящие монады оставляют мир, ведший их миллионы лет, и уходят в неведомое — на Землю. Земля даёт им всё необходимое для существования в тонких слоях, почти автоматически, хотя технически процесс довольно сложен — одеть монаду из иного мира во весь спектр своих оболочек. Но вот в плане появления их в грубоматериальном мире, эти монады чаще всего идут по общему конкурсу месте с ещё ни разу не воплощавшимися, то есть появляются в грубоматериальном мире крайне редко. Некоторые оспаривают такую политику, ведь ни разу не воплощавшиеся представители земли представляют собой довольно малоразвитые создания, только вступающие на путь человеческого развития, с Марса же пришли в основном зрелые монады, некоторые даже уровня Бодхисатв. Поэтому наша контора организует акции выдачи разрешений целым отрядам избранных марсианских беженцев. Сегодня проходит один такой отряд. Мы всех их поздравляем, желаем счастливого пути, встраиваем в различные кармические группы, нуждающиеся в добавлении новых членов, или пропускаем поодиночке. Работаем мы и с беженцами из других брамфатур, но те крайне редки, и случаи их появления очень экзотичны. Столь же экзотичны, как и случаи беженцев из нижних антимиров. Технически беженцев из антимиров быть вообще не должно, они не смогли бы существовать в наших слоях, но мир оставил много лазеек и путей обхода для мыслящих существ, способных их найти. В любом случае — принятие в свою брамфатуру мыслящего существа из антимира — крайне сложная задача, каждый такой случай — это отдельный проект. Добро пожаловать в мир людей. Добро пожаловать в Африку. Да-да, а вы что думали? Люди не представляют себе, как многое они имеют. Но это хорошо представляют себе выходцы из давно умершего мира. Даже самые дикие части африканского континента — это тысячи лет истории в прошлом и тысячи лет неведомого развития в будущем, это бесконечные слои легенд и мифов, героев, живых богов и демонов — для тех, кто умеет к ним прикоснуться, это века открытий, восхождений и падений, это просторы для творчества, познания и эволюции, любыми доступными в той части мира путями, это воздух и небо над головой, это живой мир, родственный человеку, окружающий его беспрерывно, это тело и разум удивительной сложности и гармонии. Это свой мир и это будущее.

Дверь моего офиса широко распахнулась, кажется, её открыли ногой. На пороге стол мальчик лет одиннадцати. Интересный эксперимент, монада создавшая спираль восхождения, состоявшую из очень коротких витков. За всё время существования человеком он никогда не был взрослым. Девочка или мальчик, доживающий максимум до пятнадцати лет и возвращающийся назад. Это удивительным образом отразилось на его природе, хотя с первого взгляда что-либо необычное было трудно заметить — ребёнок как ребёнок. Вечный ребёнок.

— Я погиб за год до выхода приставки Сони-5. Когда я там снова подрасту до неё, она уже будет старьём!

— Когда ты подрастёшь, как раз выйдет в продажу приставка Сони-6, а по сравнению с ней пятая — это барахло и пустая трата времени, так что ты как раз вовремя вернулся.

— Только мне нужна семья с достаточным благосостоянием, чтоб не жилились год, прежде чем мне её купят, у меня нет времени ждать, пока они созреют.

Ребёнок имел избыточный баланс, позволявший ему избирать себе любое место перехода и семью с любым уровнем благосостояния. Карма его была столь мобильной, что следствия шли практически незамедлительно за поступками, и в следующую жизнь он входил уже с чистого листа. Ещё немного и он начнёт проходить сквозь стены, как Бодхисатва, при этом Бодхисатвой не являясь. Возможно, ребёнок знаменовал собой появление какого-то особого вида, который, быть может, так и останется представлен в нашей брамфатуре единственной уникальной личностью.

— Сейчас выпишу тебе пропуск. Какой город ты желаешь выбрать на этот раз?

— Что это вообще было?

Впервые вышедший за пределы нашего мира и соединившийся с грубоматериальным телом Homo Sapience гражданин вернулся назад через девять месяцев эмбрионального развития.

— Мёртворождённый. А вы чего хотели при ваших запросах? Они не покрываются базовым балансом.

Работать с новичками хуже всего. Это как бы ещё животные, но формально они уже люди, потому, что человеческое тело в грубоматериальном мире способно принять их сознание, условно выражаясь. Я бы вообще не пропускал на Землю новичков, а изыскивал бы иные человеческие ресурсы, например, пропагандировал бы ускоренную эволюцию среди вечно торчащих в этом мире тунеядцев, принимал бы отовсюду беженцев, экспериментировал бы с внедрением в человеческое тело монад неоргаников и прочее. Трудно было удержаться от раздражения, работая с этими тупыми созданиями природы, не имеющими представления об этике разумных существ, не способными создать хоть какую-то адекватную иерархию ценностей, даже не задумывающихся об ограничении своих желаний, которые всё равно невозможно реализовать.

— Ну теперь-то мне балов хватит для прямых светлых волос?

— Конечно, теперь для этого балов хватит.

Я распечатываю план следующего перехода и молча протягиваю его клиенту.

— Ровно через сорок дней.

— А пораньше нельзя?

— Скажите следующему, чтоб заходил.

— Чёртовая система.

Выхожу в коридор, иду в холл нашего этажа и ступаю на большой балкон, опоясывающий кругом всё здание. Здесь такой же вид, как и из окна моего офиса, но воспринимается он уже по-другому. Вдыхая запах вершины мира, впитывая всем телом свежесть его ветров, ощущаешь живую причастность ко всему тому, что видишь из наглухо закрытого окна. Там, в офисе, это представляется какой-то ментальной абстракцией, с которой соприкасаешься лишь разумом, она вводит в задумчивость, подстёгивает воображение. Здесь эти просторы воспринимаются всем телом, здесь я — участник всего это действа, его частица, здесь нет времени для размышлений, жизнь переполняет. Я вижу среди людей фигуру, которую узнаю по специфической модальности исходящего от неё излучения. Похоже, на балконе не было больше таможенных специалистов, и никто не обращал на эту личность внимания, а если кто и замечал странность его излучения, никак не мог себе его объяснить. Действительно, такое излучение — большая редкость в нашем мире.

— О боже, а вы что тут бродите? Вы проходили таможню?

— Нет.

— Вы что, с миссией или просветлённый какой-нибудь? Вы же ещё в том мире, у вас бьется сердце.

— И что, сердце? Я там — овощ. Мне скучно! В конце концов, я мыслящее существо, я не могу быть запертым на годы в груду бессмысленной органики, у которой нет даже сознания животного.

Изредка те, кто оказался из-за генетического уродства или несчастного случая в том мире в состоянии овоща, бродя в неструктурированном хаосе потёмков разума, попадают в те или иные миры, где и проживают свою настоящую жизнь. Некоторые оказываются у нас. Они как бы спонтанные нелегалы, некоторые так и остаются в нашем мире даже в момент своей смерти на Земле, лишь свечение их вдруг изменяется. Такое существование не приносит им никакого земного опыта, только баланс немного выравнивается за счёт вынужденной потери времени. Но уровень бессознательности бывает различным при разных патологиях. Иногда такой человек что-то даже видит, знает и осознаёт на Земле, и всё равно приходит к нам, туда, где он может жить полноценной жизнью. Обычно такие выходцы с того света находят себе занятие, известное им по собственному опыту — они охраняют границы нашего мира, встречают путников с Земли, беженцев и посланцев иных миров, путешественников, дошедших до нашего мира с помощью множества практик — религиозных, сновидческих, психологических. Они первыми предстают перед бесчисленными сонмами разумных существ, рождённых нашей удивительной бесконечной Вселенной. Самопосвящённые. Жители обоих миров. Космополиты. Граждане мира.

— Красиво здесь, правда?

— Красивее, чем где-либо.

Я люблю стоять на балконе, не только любуясь видом этих залитых светом просторов. Я люблю смотреть, как все эти бесчисленные путники приходят, я вижу в их глазах и в их сиянии радость новой жизни, нового рождения, новых открытий и вдруг открывающегося им бесконечного неизведанного, и как они уходят, растворяются вдали, становясь россыпью едва заметных звёздочек. Я думаю, что у каждого из них свой неповторимый путь, тянущийся откуда-то из глубин тысячелетий, и все они — строители нашего общего будущего. Я думаю, увижу ли их ещё когда-нибудь, а если увижу — узнаю ли, а если узнаю — будет ли это важно для меня. Открою вам один секрет — я, на самом деле, никогда не был человеком, я никогда по-настоящему не жил там, внизу. Да, во время обучения я посещал землю, даже путём хитрой манипуляции провёл некоторое время в грубоматериальном теле человека, я отлично знаю тот мир, знаю его историю, психологию, традиции, я разговариваю с людьми так, будто я сам человек, причём только что вернувшийся из того мира. Умом я понимаю, что нет ничего такого, чего бы я не знал или не понимал в них, нет, или по крайней мере, не должно быть ничего такого, что отделяло бы меня от них, но всё равно во мне остаётся ощущение какой-то тайны того мира, кажется, что я что-то упускаю, кажется, что они знают что-то, чего не знаю я. Я подобрал аналогию своих чувств для нижнего мира: я — работник аэропорта, который сам никуда в своей жизни не летал. Вокруг меня проходят куда-то ежедневно тысячи людей, кто-то вернётся, а кто-то нет. Тысячи улетающих вдаль жизней. Я всегда в курсе новостей и знаю, что происходит там, куда они летят и откуда прилетают, но одно дело новости, а другое — миры. Они улетают в небо, в неизведанное. А я остаюсь. И меня наполняет тоска. Есть среди них люди, которые сами любят этот аэропорт, это их главная и настоящая жизнь, они тут встречают друг друга, и я встречаю их постоянно. Есть люди, которые появляются тут на мгновение и, хотя я знаю, куда и зачем они уходят, мне кажется, что я, на самом деле, не знаю об их жизни и их пути ничего. А есть такие, ритм ухода и возвращения которых настолько антисинхронен, что они никогда не встречаются ни в том, ни в этом мире. Это самое грустное. Они будто не существуют друг для друга вообще. Возможно, другой на моём месте описал бы это всё другими словами, проблема в том, что словами нижнего мира всё, что происходит вокруг меня описать вообще невозможно, приходится придумывать аллегории, аналогии, сочинять сказку, хоть как-то отражающую ощущение реальности. Всего того, что я описал, не существует буквально в таком виде, в каком я об этом рассказал, это просто такой способ говорить.

Из книги «Миры».