Смерть

С начала двадцатого века продолжительность жизни каждого последующего поколения становилась больше предыдущего, развитие медицины и улучшение условий и принципов организации жизни делали своё дело, так что к середине двадцать первого века средняя продолжительность жизни достигла ста пятидесяти лет. После этого порога постепенный рост продолжительности жизни прекратился, открытия в области клеточных и генетических технологий, наконец, сделали реальностью одну из главных целей человечества — бессмертие. Государства сделали всё возможное, чтоб технология стала бесплатной и доступной каждому своему гражданину, поскольку, во-первых, слишком фантастично было бы различие между возможностями людей той страны, где люди имеют возможность обессмертить свою жизнь и той, где люди этой возможности не имеют. Что-то вроде различая между людьми и богами. Против этого аргумента умолкал другой аргумент, апеллирующий к национальному самосознанию. Ради этого аргумента продавалось всё, и вопрос о долге и иных приоритетах чаще всего безоговорочно снимался. Кроме того, очевидна выгода государства от обессмертивания человеческих ресурсов, уже обученных, опытных, профессиональных, имеющих собственность и способных отвечать за свои поступки, ресурсов, которые не будут десятилетиями расти и стареть, не производя ничего, но лишь потребляя.

Итак, с середины двадцать первого века все желающие смогли остановить беспрерывный процесс своей деградации и смерти, желающих оказалось подавляющее большинство, и смена поколений человечества прекратилась. Обычно, первая мысль, которая приходит в голову при разговоре о победе человечества, как целого, над смертью, это мысль о перенаселении. Но проблема перенаселения — это лишь техническая проблема, а технические проблемы человечество научилось решать, иначе цивилизация давно прекратила бы своё существование. Конечно, всегда будет существовать «прогрессивная» часть человечества, которая считает, что всё не просто плохо, а вообще катастрофично и человек — это зло, надо возвращаться к своим животным корням, всякое развитие ужасно и идёт в совсем не правильном направлении и вообще, если не сегодня, то завтра грядёт апокалипсис. Такие любители апокалипсиса обычно тусуются в религиозных сектах и экологических движениях, они не заметили, как снялся вопрос об источниках энергии и не возобновляемых ресурсах, поскольку человечество нашло им альтернативы, не заметили, как пропал смог над крупнейшими мегаполисами, как исчезли свалки, как дикие животные поселились в непосредственной близости от человека. Чем благополучнее и устойчивее становилось человечество, тем больше росли их апокалипсические настроения. Фактически, проблема перенаселения перестала стоять перед человечеством больше столетия назад. Прежде всего, был введён закон, запрещающий иметь детей тем, кто стал бессмертным. За право иметь ребёнка нужно было заплатить своей смертью. Но в случае случайной смерти одного из супругов или близких родственников освободившееся в социуме место могло быть отдано новорождённому. Во-вторых, естественный прирост населения к моменту изобретения технологии, продлившей человеческую жизнь до бесконечности, уже прекратился, и наблюдалась его некоторая убыль. В современном обществе реализация человечка слишком многогранна и динамична для того, чтоб зацикливаться на детях. Вкусившие бессмертия останавливали своё старение в возрасте восемнадцати лет, и им всегда было «рано» иметь детей. В-третьих, новые колонии на иных планетах, возделывание марса, плавающие в океане города, полностью обеспечивающие ресурсами и энергией своё существование приводили скорее к нехватке человеческих кадров, чем к их избытку, так что государства всегда держали прирост населения в плюсе. Да и многогранное развитие и усложнение общества, появление всё новых отраслей производств и технологий, областей знаний и типов услуг требовало всё большего количества специалистов. Конечно, автоматизация труда и вечно бродящий на горизонте призрак искусственного интеллекта, всё пытающийся подняться над уровнем идиота, но уже выполняющий множество посильных ему работ, освобождали массы людей от труда, но мода на hand-made и продукты человеческого творчества, постоянно множащееся созвездие виртуальных миров, требующих освоения, а также колоссальные человеческие ресурсы в лице экологов-биотехнологов и биоинженеров, требующиеся для контроля состояния биосферы Земли, в которую вливались всё новые творения генетической модификации, служили противовесом и спасали от безработицы.

В-четвёртых… Это самый интересный пункт. Но я всё сижу и не знаю, как приступить к нему. Сколько людей, столько и мнений относительно происходящего. Знаете, у психологов есть понятие сопротивления, необходимого для познания реальности, всякое взаимодействие с чем-либо есть давление на это и сопротивление, производимое этим в ответ. Если бы у нас была абсолютная память, мы не знали бы, что это такое, мы знаем что такое память, потому что способны забывать. Если бы наша кожа не чувствовала сопротивления при прикосновении к твёрдым предметам, мы не знали бы, что такое тактильные ощущения, что такое текстура, тяжесть, форма. Что-то подобное теперь можно сказать о смерти. Пока смерть была неизбежной, люди жили так, будто её нет, с появлением бессмертия люди, наконец, почувствовали, какое место в их человеческой жизни и судьбе она занимала, люди, наконец, осознали, что такое смерть.

Бессмертие изменило не всех, степень воздействия коррелирует, например, с уровнем личностного развития человека. Массы самых убогих, классических потребителей, конечно, живут, как жили всегда, и будут так жить вечно, пока их не истребит что-нибудь, что обычно истребляет животных в биосфере. Время от времени они становятся голодными, время от времени у них возникают индуцированные социумом желания, они их удовлетворяют и ищут новых желаний, новых целей и занятий, которыми они могли бы заполнить свою бессмысленную вечность. Они просто рады наступлению бессмертия, поскольку ещё одной биологической опасностью, опасностью смерти, стало меньше. Такие личности иногда оседают в своём неменяющемся мире, если и развиваясь, то только под давлением требований общества, их вечность — тихий приятный угол, неизменный, максимально устойчивый и благополучный. Они не задают себе лишних вопросов, а если задать им такой вопрос, воспримут его как белый шум или бессмыслицу, с таким же успехом можно задавать вопросы о концах и началах, о смысле и пути тараканам. Некоторые из них, наоборот, любят время от времени меняться, как бы перерождаться. Возможно, они стоят на немного более высокой ступеньке эволюции по сравнению с неподвижными конформистами. Такие раз в несколько десятков лет рвут все свои социальные связи, меняют имя, профессию, облик, иногда и пол, активно используя психотехники, меняют все те свои личностные качества, какие только могут изменить: привычки, шаблоны реакций, темперамент, глубинные психологические ассоциации, у них меняется даже походка. Импровизированное перерождение. Но проходит сто пятьдесят лет, проходит двести. Проходит триста, вы наблюдаете за таким человеком, и видите: за всеми этими перерождениями проступает одна и та же личность, один и тот же внутренний стиль и смысл, одна и та же игра. И смысла в продолжении этой игры становится всё меньше, и всё более неподвижен взгляд играющего, и всё активнее приходится ему погружаться в мир своей игры, экстраверсии, деятельности и собственных образов. Вероятность попадания такого человека в инциденты со смертельным исходом увеличивается во много раз, и знаете почему? Глубоко в душе ему становится совершенно всё равно жить или не жить.

Массовые самоубийства стали нормой в сектах, в которых раньше они не практиковались, чем крупнее секта, тем многочисленней акты самоубийства, в действе участвуют иногда до нескольких тысяч человек. Самоубийства вошли в моду и в традиционных «религиях», таких как христианство, мусульманство, иудаизм. Вообще субъективная цена человеческой жизни заметно снизилась. Формально законы не изменились, но к человеческой жизни стало заметно больше пренебрежения, из-за чего участилось число несчастных случаев, преднамеренных и не преднамеренных убийств и самоубийств по поводу и без. Соответственно, увеличились сроки тюремных заключений, но не сильно, за тридцатилетним сроком заключения следовала смертная казнь.

Но и это не самое интересное. Важнее, как мне кажется, влияние бессмертия на мироощущение развитых личностей, которые заслуживают внимания как индивидуумы, а не как социальные массы. Такие личности, прожив века, начинают чувствовать, будто они заперты в этом мире, как в ловушке. Такие люди начинают сознательно искать смерти. Тот, кто потерял близкого человека или любовь, или кому не дано было в мире того, о чём он мечтал, веря или не веря в то, направляют свой мысленный взор туда. За пределы текущей жизни, в иные жизни и в иные миры. Через сто — триста лет существования они чувствуют, что их путь исчерпал себя, и больше жить им смысла нет, чем бы они не занимались. Накапливается что-то, чего они не могут изменить, что-то, избавиться от чего можно лишь умерев и снова родившись. Эвтаназия стала законной. В любой аптеке без рецепта можно купить молниеносный безболезненный яд. Сегодня на государственном уровне принято всем новорождённым вкладывать отсроченную программу бессмертия, она начинает работать в 18 лет, и их тело в 18 лет перестаёт меняться. Но на личном уровне принято уходить из этого мира добровольно, в среднем, после двухсот лет жизни. Бессмертие рождает безмолвие и тоску. Смерть больше не стоит за правым плечом, и вся жизнь стала поиском смерти. Смерть — естественная мистерия, голос иных миров. Она теперь не воспринимается как явление жизни, она приходит либо с хаосом ещё не контролируемых явлений внешнего мира, либо с добровольным решением ухода. Наверное, лишь после того, как смерть стала добровольной, она перестала пугать, только сейчас человек взглянул на неё смело и осознано, и увидел её, как противоположность жизни, дополняющую её в единстве человеческого пути, он почувствовал, что за исключением некоторых особых путей, и исключая насекомых в человеческом обличии, жизнь человека рано или поздно приходит к своему экзистенциальному завершению, и в отсутствии смерти человек уже не может разрушить стены той башни, которую сам себе построил, и проще просто умереть, чтобы родиться вновь, уже без них. Конечно, некоторые сомневаются в возможности второго рождения, но чаще путь человека основывается именно на этом ощущении, отдельная человеческая жизнь — явно лишь небольшой, причём у каждого свой, отрезок пути, у которого есть предсуществование и продолжение, и только с продолжением его можно в принципе осмысленно рассматривать. Есть среди людей и те подвижники, которые разрушают стены своего «я» ещё при жизни, они стирают все свои личностные ограничения и больше не нуждаются в смерти. У них нет теперь прошлого, у них есть только путь и они могут жить вечно. Без особой надобности и желания с их стороны вы их не встретите, а если и встретите, то не узнаете. Но и из них многие рано или поздно уходят, исчерпав в себе этот мир и отправляясь к иным мирам.

Так смерть не ушла из мира. Люди сами отказались от вечной жизни, и смена поколений возобновилась на добровольной основе. Когда путь в этом мире исчерпан, смерть становится радостным праздником на пути. Человек наполняется самыми светлыми мечтами и мыслями, он вспоминает всё то, о чём мечтал в этой жизни и чего не смог добиться, и верит, что где-то там, в беспредельности, все его мечты сбываются. Он наполняется торжественностью и светом, глядя в бесконечность над головой и зная, что это лишь небольшая видимая часть той бесконечности, с которой ему предстоит соприкоснуться. Он наполняется восхищением и трепетом, оглядывая мысленным взором непознаваемую величественность гармонии бытия и ощущая себя столь же бесконечной и непознаваемой частичкой сущего, как и всё вокруг, не больше и не меньше. Как пассажир, сходящий с поезда в незнакомом городе, с тревогой и надеждой он думает о том, каким окажется мир за пределами знакомого ему вагона. Он заберёт с собой лучшее, что дал ему этот мир, но мысли его уже не здесь. Люди не умирают теперь в замкнутых пространствах своих комнат, люди не умирают в мягких постелях, люди умирают на перине из луговых трав под безбрежностью звёздного неба, и в момент смерти их последний вздох наполнен ароматом ночного луга, на их тело спускается паучок, а их взгляд устремлён в беспредельность.

Из книги «Миры».