Проект «Земля»

Текст составлен по материалам многочисленных статей, передач и интервью, взятых у членов команды создателей известного проекта «Земля», и систематизирован по дате публикации. Текст адаптирован к сознанию оператора данной знаковой системы. Имена, события, описания, относящиеся к реальности членов команды, переведены в аналогии, имеющиеся в мире читателя.

13.02.36

— Скажите, как возник ваш проект?

— Ну, сначала это был такой же проект, как другие, вы знаете, подобных проектов в своё время было начато довольно много, это считалось перспективным направлением исследований, на это выделялись довольно большие деньги, несколько подобных проектов было начато даже частными исследовательскими лабораториями. Некоторые из них развились и дожили до настоящего времени, какие-то канули в Лету.

— Но ваш проект особенный.

— Да, я тоже считаю, что наш проект особенный, хотя некоторые оспаривают его ценность для фундаментальной науки, мне кажется, это просто смешно, его ценность, конечно же, неоспорима. К текущему году накоплено такое количество ценного материала, и прикладного и сугубо фундаментального, что, несмотря на большие расходы, которые требуют все проекты подобного рода, проект более чем себя окупает.

— Расскажите, как всё начиналось.

— Да, так вот, как я уже сказал, сначала это был более менее стандартный проект по созданию небольшого искусственного мира. Созданию с нуля, я имею в виду. Внимание при этом акцентировалось всего на одной не очень большой планете. Конечно, создавался отдельный космос, писались и корректировались законы, по которым он будет существовать. Обычно написание проекта, теоретические разработки, которые будут лежать в его фундаменте, требуют больших трудовложений, это несколько лет кропотливой работы команды профессионалов самого высокого класса. Но экономить на этом этапе нельзя, это уж точно. То есть, вы понимаете, в этом весь смысл всей дальнейшей работы, быть может, целых поколений исследователей. Конечно, далее, по ходу, многое приходится корректировать, причём иногда кардинально, но если фундамент слаб и не интересен, то и проект долго не проживёт, или на него просто не захочется тратить усилия. Вы, наверное, знаете, множество таких проектов так и не были никогда реализованы по той или иной причине, и так и остались лежать в столах.

— А некоторые были заморожены.

— Да, а некоторые были заморожены, и остаются таковыми, хотя далеко не исчерпали свой потенциал. Как правило, причина этого — финансовые трудности спонсирующих организаций, урезание бюджета и подобные, совсем не научные вещи.

— Чем же именно отличается ваш проект от других проектов такого рода?

— Всё началось, кажется, в мае двадцать пятого года, когда Майк пришёл с отпуска и бросил мне на стол план № 175.

— Да, сегодня этот план известен всем, интересующимся данной сферой. Он породил впоследствии целый ряд не менее успешных разработок подобного типа в других исследовательских группах. Но опишите суть плана подробнее.

— Суть заключалась в том, что Майк взял всего четыре самых перспективных материальных элемента того мира и начал оперировать их комбинациями, связанными в сложные структуры. И оказалось, что эти структуры устойчивы, могут поддерживать свою сложность, и даже саморазвиваться, совершенствоваться. Подобные примеры были известны и ранее, но именно структуры, найденные Майком, позволили создать столь щедрое на открытие отдельное направление эволюции.

— Двумя годами позже, когда структуры, найденные Майком, доказали свою жизнеспособность и ценность для исследовательского сообщества, он был награждён за свою разработку Альценовской премией, если не ошибаюсь?

— Да, совершенно верно, Альценовская премия двадцать седьмого года досталось нашему сотруднику.

02.03.36

— Алекс, наверное, работа в таких исследовательских коллективах, как ваш, полна споров, открытий, ошибок, каких-то критических моментов, смешных или грустных историй. Расскажите какой-нибудь забавный случай, на свой выбор.

— Забавный случай… дайте подумать. В голову пришло, как год назад я проиграл Эмми червонец и напоил её в тот вечер в баре пивом. Ну, это у нас стандартная, так сказать, рабочая ставка. Дело было так: в человеческой культуре созданного нами мира использовались для еды ягоды и семена растений. Одни такие, как правило, твёрдые и сухие, другие водянистые и мягкие. Что принципиально новое тут можно придумать? Эмми стала утверждать, что создаст принципиально новую пищевую нишу, создаст что-то, что одновременно будет отличаться как от семян, так и от ягод и фруктов. Как это? Я вообще не мог представить. Но к концу недели она сделала это. Она создала орехи. Это было удивительно. То есть, её создание, конечно, встраивалось в ранее существовавшие общие концепции растительного мира, но это была реально новая ниша, отличавшаяся и от семян, и от ягод. В тот же день мы опробовали, одобрили и вставили её постфактум в эволюцию. Потрясающе. Мы отмечали это до часу ночи. Была очень запоминающаяся вечеринка. Может, благодаря вечеринке я и запомнил этот случай. Шутка.

12.03.36

— Расскажите, били ли критические моменты в существовании вашего проекта? Стояли ли вы когда-нибудь на грани закрытия?

— Трудно говорить об этом сейчас, что было бы если бы то, да это, но узкие места, конечно, были и в нашем проекте, и тяжёлые дни наступали не раз. Но здесь большое значение имеет личность руководителя проекта. Сколько раз на протяжении биологической эволюции он принимал непопулярные решения и уничтожал почти все прежние наработки для того, чтоб начать всё практически заново из нескольких неспециализированных форм и запустить, таким образом, новый этап проекта. Первый раз это было, помнится, несколько лет назад. В созданном нами мире прошло уже где-то три или три с половиной миллиарда лет эволюции, планета расцвела множеством форм, но мы погрязли в этом, по сути, абстрактном творчестве, и грантодатели со всё большим скрипом продлевали с нами контракты, они говорили нам: это всё, конечно, очень интересно, но, и что дальше? Вот тогда Леонид уничтожил, ну, не соврать бы, девяносто процентов созданных форм, причём, мы к ним так и не вернулись больше, жалко, конечно, столько труда. И он запустил очень экспериментальный в то время, надо заметить, проект с позвоночными. Он просто на свой страх и риск выудил эту идею из толстой стопки подобных идей, и, как теперь надо признаться, его научная интуиция его не подвела.

— А какой кризис в работе вашего проекта был последним?

— В целом, мы уже достаточно долгий срок развиваемся стабильно и у нас ещё много не реализованных идей, которые ждут своей очереди. А если говорить о критических моментах, пожалуй, последний был, когда развитие культуры, с которой мы связывали дальнейшие планы развития нашего мира, зашло в тупик, в застой. Конечно, параллельно существовало довольно много культур, но долгосрочных проектов их глобального развития не существовало. Почти все они должны были ассимилироваться в дальнейшем одной магистральной культурой, на которую и пускались почти все силы. И вот, эта магистральная культура заходит в некоторый тупик. Пусть не столь критический, с какими мы сталкивались, занимаясь биологической эволюцией, но всё же. Через три месяца надо начинать писать отчёт, а у нас тупик. Ну, мы собрались вместе. Шеф взял в руки маркер, ещё раз протёр доску. И мы начали мозговой штурм. Так родилась идея Ренессанса. Достали из архивов старые идеи, немного их видоизменили, подкорректировали с учётом накопленного опыта. Вот эта доска за мной, видите? Вот на ней отпечатались все разработки и планы Земной эволюции, удачные и не удачные.

— А чья это была изначально идея?

— Ренессанс? Кто-то говорит, что Рудольфа, кто-то, что самого Леонида. Но я думаю, что никто из них не прав. Это же мозговой штурм. Это была общая идея. Никто в одиночку не придумал бы её и не довёл до ума.

— А были ли в работе вашего коллектива моменты разногласий, когда судьба вашего мира была не ясна из-за того, что разные члены коллектива видели её по-разному?

— Конечно, такие моменты всегда встречаются. Как же без этого. У нас собралось много талантливых, амбициозных, активных и творческих людей, у таких людей, как правило, большое эго, и, опять же, талант руководителя в этом случае — «разрулить» такую ситуацию, чтоб это было на пользу проекту, чтоб никто не остался обиженным, не потерял интерес к совместной работе. Особенно критическая ситуация, пожалуй, одна из самых критических за всю историю существования проекта, была с динозаврами. Никто не хотел уступать. Понимаете, на кону были плоды многолетнего успешного труда, много перспектив, много неисследованных моментов, много дальнейших планов. Наш паровоз, как говорится, вперёд летит. И вот, какое-то время спустя мы запускаем параллельный небольшой субпроект. Точнее, им занималась группа всего из трёх человек. Давайте договоримся о терминологии: видите ли, всю эту нашу кашу мы называем «проектом», потому что это проект «Земля», но этот глобальный проект состоит из множества больших и маленьких подпроектов, к примеру, проект «Вторая мировая война», проект «китайская культура», проект «рептилии», проект «параллельный перенос генов». И все их мы, между собой, тоже называем проектами, потому что это то, над чем мы ежедневно работаем. Давайте, я буду называть их субпроектами, или, если забуду и назову «проектом», вы будете иметь в виду, что я не имею в виду какой-то другой глобальный проект, а говорю лишь о субпроекте внутри проекта «Земля», договорились?

— Хорошо, договорились.

— Так вот, проект с динозаврами был очень хорошим проектом. То есть, это был мощный такой проект для всей группы. Все в той или иной степени им занимались. Даже модераторы астрономических событий в свободное время занимались динозаврами. Ну и, кстати, к модераторам астрономических событий в конце концов и обратились за планом сворачивания проекта. И тут появляется альтернативный пока что маленький, но перспективный проектик с теплокровными. Надо сказать, что мы все уже тогда чувствовали потенциал этого начинания. Не правильно будет сказать, что это был проект трёх человек: Адама, Лоры и Сары. Это был общий проект, просто им поручили начальную стадию, доведение его до ума, так сказать. Но, в принципе, это было естественное развитие идеи эволюции: более глубокий и совершенный контроль состояния внутренней среды, большая дифференцированность всех систем, от молекулярного до органного уровней, лучшая забота о потомстве, более быстрая и лабильная эволюция группы в целом. В общем, естественно возникший в рабочем порядке качественный такой апгрейд. Все мы, конечно, понимали, что рано или поздно именно на группы теплокровных перебросятся основные силы и средства. Но одно дело — рано или поздно, а другое, когда ты приходишь утром на работу, и тебе говорят, чтоб ты выкинул в корзину всё, чем занимался последний год, на что получал гранты, по которым тебе ещё отчитываться. Да, на нас тогда висело несколько крупных грантов, полученных именно на эволюцию крупных рептилий. И хотя к тому времени эксперименты с особо крупной фауной в целом прошли, знаете, были периоды, когда у нас любая стрекоза достигала метровой длины, но, тем не менее, публикации шли полным ходом, было запланировано, насколько я сейчас помню, не менее сотни направлений развития. И нам говорят: ребята, мы всё сворачиваем и с сегодняшнего дня полностью переходим на теплокровных, астрономическому отделу задание к вечеру спустить нам метеорит. Некоторые сотрудники тогда хотели навсегда покинуть проект. Ушёл один, Кевин. Ушёл, захватив свои собственные разработки по рептилиям. Причём, у него были лучшие разработки в этом направлении. Сейчас он благополучно реализует их в другом, аналогичном нашему, проекте, насколько мне известно. Ну мы не стали разбираться, что именно он там захватил, подавать в суд, трясти контрактом, всё равно нам эти разработки уже не были нужны, и, к тому же, я думаю, Леонид прекрасно понимает, что, по-человечески, он не очень хорошо поступил с динозаврами. Знаете, такие резкие движения, революции сверху плохо влияют на моральное состояние коллектива, тут не бывает, чтоб не было обиженных. И, хотя, в результате всё пошло как нельзя лучше, я до сих пор считаю, что Леонид тогда погорячился с динозаврами.

25.05.36

— Роберт, не могли бы вы сказать пару слов нашим читателям о сегодняшнем состоянии проекта, над чем конкретно вы сейчас работаете, ну, и, может быть, о планах на будущее.

— С радостью расскажу о сегодняшнем состоянии, что касается планов на будущее, тут есть, конечно, непубликабельные моменты, вы знаете, сейчас много групп во всём мире работают над подобными проектами, некоторые из них очень схожи с нашим, в некоторых проводится прямая перепроверка наших работ, то есть прокручивание отдельных идей след в след, а нами накоплено много уникальных разработок, ноу-хау, благодаря которым мы и являемся одними из лидеров в данной области исследований. Но что-то я, конечно, расскажу, к тому же и этого «что-то» так много, что вряд ли вы сможете рассказать обо всём, у вас же формат издания тоже не безграничный, я думаю?

— Конечно, нет.

— Так вот, сейчас у нас очень интересное время, пожалуй, такого количества разработок не было со времён внедрения многоклеточности. Сейчас мы проводим унификацию и объединение всех мировых культур, полностью отказываемся в ближайшем будущем от традиционных культур и переводим эволюцию культуры человечества в пространство цивилизации, развитие которой будет ускоряться в прогрессии, пока не достигнет точки сингулярности развития, это будет очень интересный момент, мы переведём общество в состояние перманентной научно-технической революции. Отчасти это будет связано с появлением искусственного интеллекта, созданием биотехнологической ноосферы и взрыве сопутствующих ей технологий, направленной и контролируемой биологической эволюции, а также развитием технологий искусственного совершенствования человеческого мозга.

— Ясно. Напомните нашим читателям, пожалуйста, скольки мерное пространство-время в вашем мире?

— Сейчас его разумным жителям доступно три пространственных и только одно временное измерение. По результатам расчётов это оказалось необходимым и достаточным числом измерений для эволюции разума разрабатываемого нами типа. Но потенциально жителям созданного нами мира доступно, как и нам самим, неограниченное число пространственно-временных измерений, если они сами их достигнут.

— Вот как?

— Конечно. Ограничивать разумных существ, пусть и нами же созданных, четырьмя измерениями не гуманно. Нас бы просто помидорами закидали и по судам затаскали. Знаете, сколько общественных организаций следит за нашей деятельностью? Пикеты под окнами время от времени — это обычное дело. Но, к сожалению, в нашем мире последнее слово за деньгами. Если бы общественные активисты нам платили, мы бы слушались только их. (Смеётся).

— А как же идея духовной эволюции, о которой вы рассказывали нашим читателям в прошлый раз?

— Ну-у-у, с тех пор две тысячи лет прошло, по часам нашего проекта. Всё меняется. (Смеётся). Я шучу. А духовная эволюция никуда не делась. Что касается развития культуры, тут мы немного поменяли сам подход, отделили, так сказать, зёрна от плевел. Во-первых, структурные элементы культуры, формы её реализации и развития практически все уже собраны и открыты, осталось распространить качество овладения ими доступное ранее единицам на большее число разумных существ. И сейчас наступила эпоха синтезов и ремиксов, испытаний комбинаций различных форм и реализаций. А этот процесс оставлен на личностные пути роста. То есть практически изжила себя идея общей волны культурной эволюции. Для социума, как целого, мы оставили только цивилизацию. А культура стала путём духовной эволюции каждого индивидуума в отдельности, ну и неформальных мелких объединений таких индивидуумов.

— А скажите, потенциально, хотя бы теоретически, возможно развитие их сознания до нашего уровня?

— В той форме, в которой они сейчас существуют — нет. Но алгоритм нашего проекта хорош тем, что мы можем дорабатывать его «в реальном времени». По крайней мере, его высокоуровневые элементы. А разум — это достаточно высокоуровневый элемент. И он очень хорошо конструируется путём надстроек новых элементов. Мало того, конструируемость и лабильность этого мира в целом и разума его существ в особенности, приводит к появлению внутри него явлений, не предусмотренных и не прогнозируемых нами. Вы, конечно, помните прямой контакт Гаутамы с нами, эта новость облетела весь мир, пожалуй, это был единственный момент в истории нашего проекта, когда мы действительно были первыми в мире. Импульс, в том числе рекламный и финансовый, данный проекту тогда, продолжается по сей день. Заметьте, разумное существо того мира не смогло бы достичь такого уровня за одну жизнь. И первый поднял вопрос о реинкарнациях, а это было ещё на заре биологической эволюции, знаете кто?

— Нет, но интересно было бы узнать.

— Я.

— Серьёзно?

— Да. Пришлось в корне перестроить концепцию органической жизни. Запустили параллельные эволюции материального и духовного мира, со сложным взаимоотношением между ними. Причём, эти взаимоотношения до сих пор до конца не формализованы. То есть, в основе лежат некоторые аксиоматические, с точки зрения того мира, логически ниоткуда не вытекаемые алгоритмы.

— Наверное, это сильно тормозит исследование этих взаимоотношений разумными существами того мира?

— В какой-то степени. Но если они не будут держаться за свои мировоззренческие шаблоны, то чистая эмпирика работы со всеми гранями их мироздания им рано или поздно поможет.

— Спасибо Роберт. Я от имени редакции и от имени всех наших читателей желаю вашему проекту процветания и дальнейших открытий. Мы все с интересом следим за вашими исследованиями. Надеюсь, мы ещё побеседуем в будущем.

— Не сомневаюсь. Спасибо и вам.

14.08.36

— Итак, сегодня я в гостях у основателя и руководителя всемирно известного проекта «Земля» — Леонида. Здравствуйте, Леонид.

— Здравствуйте, Людмила.

— Я хочу сегодня выяснить с вами некоторые детали вашей работы и устройства создаваемого вами мира, которые ещё не известны нашим слушателям. Например, начнём с такого вопроса: скажите, вы привлекаете к работе над проектом молодые кадры?

— Конечно. У нас постоянно работают и учатся молодые сотрудники, защищают дипломы и кандидатские, тех молодых людей, которые покажут себя самыми заинтересованными исследователями мы, в дальнейшем, приглашаем в свой коллектив.

— И как вам современная молодёжь?

— Вы знаете, по-разному. Но талантливые молодые люди, несомненно, есть. Иногда, конечно, возникают трудности, как без этого. Особенно много молодёжи у нас было в период индустриальной революции, и мы не могли за всем уследить в должной мере, они делали довольно большую часть работы, часто с переменным успехом, теперь мы сократили число студентов и аспирантов и усилили контроль за их работой. На данный момент территориально Австралия и Новая Зеландия отданы под присмотр нашим молодым аспирантам, которые уже вполне компетентные специалисты. Австралией занимаются два молодых человека, ну и по континенту видно, что им занимаются парни, тут много экспериментов, часто не удачных, поэтому большая территория покрыта пустыней. Все эти странные животные — тоже продукт их творчества, ну да бог с ними, пусть живут. Но, в целом, континент процветает. Сейчас мы поставили перед ними задачу — озеленение континента, чтоб убрали эту свою пустыню, которую они там накуролесили. А Новой Зеландией занимается наша на данный момент единственная аспирантка — девушка Майя. Она же им занималась, когда была ещё студенткой, Новая Зеландия была темой её дипломной работы. По её созданию можно прекрасно увидеть характер создателя: всё очень аккуратно, очень гуманно, очень проработано и осмотрительно. В целом — тепличный остров. Никаких ошибок, никаких революций. Даже опасных животных и насекомых там нет.

— Расскажите теперь нашим слушателям про ДНК. Кому пришла в голову идея создания этого материального основания биологической эволюции, и как эта идея развивалась?

— Идея эта, на самом деле, не нова, в структуре нашего мира в любом случае был бы необходим алгоритм записи и передачи биологической информации, какой природы — не так уж важно, то есть он мог быть той или иной природы, и всё прекрасно работало бы. У нас было несколько рабочих проектов, так вышло, что мы остановились именно на этой идее, но если бы решили реализовывать другую, то выглядело бы всё немного иначе, но я не думаю, что не работало бы. Кто написал проект с ДНК, я уже не припомню. Но точно не я. (Смеётся). Честно говоря, он до сих пор мне не так уж нравится, если сравнивать его с некоторыми другими моделями, но, надо признать, он работает. В первоначальном варианте кодон содержал всего две буквы, потом оказалось этого мало, мы проголосовали за добавление одной дополнительной буквы. Опять же, изначально информация записывалась на одиночную молекулу, потом мы усовершенствовали конструкцию, решив записывать информацию на две закрученные друг вокруг друга молекулы. Это нововведение, кстати, предложил Лисп, тогда он был ещё аспирантом. Очень талантливым аспирантом. Мы быстренько переделали весь код и стали работать с новым.

— А сейчас не назрели новые усовершенствования кода? Быть может, вы нашли какие-то ошибки в самой конструкции или появились новые открытия, позволяющие ещё больше оптимизировать работу этой структуры?

— Конечно, ошибки всегда время от времени находятся, и новые разработки, также, появляются. Но ошибки не такие критические, чтоб всё менять, пока что обходимся заплатками, латаем добавлением новых биохимических модулей. Нововведений накопилось много, большинство из них лежит в ящике моего письменного стола. Затраты на их воплощение были бы слишком велики. Но некоторые мы продали нашим коллегам, занимающимся другими подобными проектами. Недавно запущены два новых проекта с гораздо более совершенным генетическим, биохимическим и общим кодом, проекты разрабатываются известными командами исследователей.

— Изменился ли за годы существования проекта сам подход к планированию, проектированию и реализации идей, воплощаемых в вашем мире?

— Основные изменения технические. Пройденные, хорошо отработанные этапы проекта формализуются и становятся автоматическими. Но, в качестве дополнительного задания члены команды всегда ищут возможности усовершенствования даже в уже хорошо автоматизированных алгоритмах. Некоторые, самые простые этапы эволюции скоро будут выпускаться в качестве детских конструкторов, каждый ребёнок сможет поэкспериментировать с физической, астрономической, химической и даже, возможно, начальными стадиями биологической эволюции. Далее мы сталкиваемся с морально-этическими вопросами, которые решить гораздо сложнее, чем технические.

— Ну и в завершение нашей беседы, Леонид, удивите наших слушателей чем-нибудь.

— Что ж, в качестве новости-сюрприза могу сообщить, что совсем скоро к реализации проекта сможет подключиться каждый желающий. Мы переводим проект на открытый программный код, и исходный код будет доступен каждому. Мы создадим достаточно простой для понимания код, который позволит даже любителю, хорошо владеющему скриптовыми языками, самореализовываться в конструировании нашего мира. Кроме того, в наших планах внедрение визуальной оболочки проектирования. Но, конечно, с помощью визуальной оболочки не сделаешь что-то столь принципиально новое, что можно было бы сделать, оперируя непосредственно кодом, но к проекту смогут подключиться, скажем, школьники и домохозяйки. Любой желающий сможет программно разработать свою идею и прислать её нам на рассмотрение, те идеи, внедрение которых мы сочтём интересным с научной точки зрения или целесообразным с точки зрения оптимизации, мы обязательно осуществим. При этом сохранение авторских прав и соавторство в публикациях гарантируется.

— Потрясающе. Насколько я знаю, это будет первый в мире проект такого уровня с открытым исходным кодом.

— Да, вы правы.

— А ваш мир не превратиться в помойку идей?

— Нет, мы будем продолжать тщательно отбирать реализуемые идеи. И, к тому же, мы планируем расширить площадку проектирования на соседние планеты, так что нашим существам станет немного просторнее.

— У вас ранее не было опыта привлечения сторонних разработчиков?

— Был, и не малый. Некоторые волонтеры работают и сейчас. Одно время их было очень много. Мы заключали контракт о неразглашении технологии и кода, проверяли их, и разрешали участвовать в проекте в качестве тестеров, наблюдателей или даже исследователей, технологов и программистов. Теперь мы сократили их число, возникало слишком много эксцессов. И теперь они, в основном, могут только наблюдать, собирать информацию, планировать. Некоторым нравится жить жизнью существ моделируемого мира. Мне кажется это странным, но каждому своё. Эти волонтёры даже вошли в культурное пространство разумных обитателей проекта, у них они известны, как «ангелы-хранители». Не все их, так называемые «ангелы-хранители» это волонтёры, есть и настоящие «ангелы-хранители», вы понимаете, структура создаваемого мира неизмеримо сложнее, чем те отдельные моменты, которые мы обсуждаем. Но есть среди «ангелов-хранителей» и волонтёры. Кстати, вкус спагетти «Болоньезе» разработал тоже волонтёр. Но общее направление в развитии мира, одно из направлений, заключается в том, что мы делаем мир всё более автономным, самостоятельным в его развитии. То есть, концепция организованного хаоса и была в нём ранее ключевой, но сейчас мы боимся хаоса ещё меньше. Всё, что может умереть, должно умереть, если так случится.

— Кстати, о разрушении. Некоторые члены вашей команды критикуют вас за слишком революционные решения, которые вы принимаете время от времени.

— Да, я знаю. Но проект важнее всего. Это то, ради чего мы все работаем. Как-то я создал одну очень красивую форму, это было ещё до внедрения позвоночных. Мы все игрались бесконечным проектированием и внедрением всех этих безумных созданий мирового океана, это было почти чистое творчество, молодость проекта. Самую красивую форму, которую я создал, я посвятил своей дочери. Но всё это пришлось уничтожить, когда мы утвердили проект с позвоночными.

— И когда же ждать публикации исходного кода и появления визуальной оболочки?

— После достижения созданной нами цивилизацией точки сингулярности развития.

— Спасибо Леонид. До новых встреч.

— Спасибо и вам.

Из книги «Миры».