Цитадель. Светлана и Джон с детьми. Перед отлётом Отряда от станции

Ночью Шепард снова первым просыпался, едва ощущал, что дети проголодались. Пока Светлана в полусне садилась на кровати, он успевал принести ей дочь: она всегда первая получала своё молоко — так Джон молчаливо договорился с подругой. Потом наступала очередь сына получить своё молоко. В тёмное время суток у Светланы было меньше молока, поэтому она не рисковала кормить детей одновременно и кормила их по очереди, а вот днём наоборот стремилась приложить их к грудям одновременно. Едва только они насыщались, Джон относил их в кроватки, провожаемый полусонным, но очень благодарным и нежным взглядом подруги.

Возвращаясь в кровать, Джон целовал Светлану и помогал ей устроиться поудобнее, не забыв опустить подголовник, чтобы она не провела полночи сидя в кровати. Светлана моментально засыпала, чувствуя присутствие, нежность и тепло главного друга. Так незаметно они снова стали спать вместе — Шепард подчинился желанию и стремлению своей любимой.

Он с опаской думал о том, что Селезнева не сказала им — ни Светлане, ни ему — главного: сохранила ли Светлана способность беременеть и рожать. Внешне, с виду всё было по-прежнему, Джон не мог найти, как ни пытался, никаких признаков того, что Светлана не сможет больше никогда стать матерью, но что-то в глубине его души настойчиво твердило, указывало — не обманывайся, проблема существует и она никуда не делась.

Может быть, Алла хотела просто подождать до конца карантина, ведь тогда она обещала Светлане провести полное госпитальное обследование. Да, это необходимо, понимал Шепард. Молодая мама должна пройти такое обследование, чтобы получить визу на окончательное возвращение к обычной жизни. Будет ли эта жизнь для Светланы обычной, то есть связанной с уверенностью в своей способности и в будущем стать много раз матерью? — на этот вопрос у Шепарда сейчас ответа не было. И он боялся получить этот ответ — слишком многое свидетельствовало о том, что проблема не устранена и Светлана рискует больше никогда не ощутить радость и счастье нового материнства. Что такое для подруги понять, что она никогда больше не станет матерью — Джон понимал очень хорошо, конечно же, настолько, насколько ему это было возможно понять как мужчине.

Сейчас Светлана свыкалась с ритмом кормления, с ритмом ухода за детьми и, наверное, отодвинула размышления на эту тяжёлую тему в глубины своего сознания. Да, она наслаждалась материнством, что было ей необходимо именно сейчас, в эти первые дни. Потом… потом может быть всякое. Она неизбежно захочет реально быстро вернуться к командованию крейсером, к управлению экипажем, к заботам о своих волговцах. И, следовательно, она не обойдётся без выяснения ответа на этот вопрос — сможет ли она ещё раз стать матерью? Хотя бы один раз… Для неё получить ответ на этот вопрос крайне важно и она дожмёт Селезневу. Дожмёт. У Аллы не останется другого выбора и другого выхода. Но будет ли Светлана, получив ответ на этот вопрос, счастлива? Ведь даже Алла сейчас не уверена в благополучном положительном ответе на этот вопрос, а ведь она — медик, врач, ей многое доступно из того, что по понятным причинам недоступно в полной мере Светлане. И если Алла сейчас продолжает гнуть «театральную» линию в стиле «всё хорошо, прекрасная маркиза», поддерживает энтузиазм и увлечённость подруги процессом реального материнства, то не является ли эта линия ширмой?

Шепард не мог не думать об этом, не мог думать об этом сугубо положительно. Он сам видел — Светлана измотана гораздо полнее и глубже, чем её могла бы измотать самая реальная беременность, самые реальные роды и самая истовая забота о детях. Эта измотанность никуда не делась и сейчас Светлана просто расходует резервные ресурсы организма, которые природа приготовила именно на случай рождения детей. Вряд ли Светлана сможет воспользоваться другими ресурсами, да и эти тоже не бесконечны.

И потому утром предотлётных ходовых суток он почувствовал, как Светлана колеблется. Да, она улыбалась, радовалась, вроде бы была весела и спокойна, но Джон ощущал — она напряжена и взволнована. Именно предчувствием того, что теперь он, Джон Шепард уже не сможет уделить ей столько внимания, поскольку вернётся к службе. Вернётся с «Волги» на «Нормандию», вернётся к работе на фрегате и на высадках. Светлана понимала, что он не сможет усидеть на борту фрегата. Не сможет.

Она делала над собой усилие, отпуская его. Она впервые в своей жизни стала матерью, по всем канонам она имеет права на исключительную заботу и внимание своего мужа и друга и тут она должна отпустить его… Это для неё сложно, но она это делает, ослабляя себя. Заставляя себя напрягаться всё больше и больше, понимая, что со многим ей предстоит справляться самой. Да, дети у них — уникальные, спокойные, здоровые, не имеющие никаких проблем, с которыми достаточно часто сталкиваются их ровесники во многих освоенных человечеством мирах. И, тем не менее, Светлана остаётся один на один со многими вопросами, главным из которых для неё является вопрос о своём собственном будущем — сможет ли она стать ещё раз, хотя бы один раз матерью или эти дети станут для неё последними?

Потому в этот предполётный день Джон делал всё, чтобы Светлана получила максимум внимания, максимум заботы, максимум понимания. Он старался зарядить свою подругу всем положительным, что только мог ей передать. И она была ему благодарна за это стремление и за эти действия. Благодарна совершенно искренне.

Только дважды, всего в сумме — на три часа Джон ушёл в этот день в Зал Оперативного Управления крейсера, где состоялось ещё одно обсуждение деталей предстоящей операции. До обеда — полтора часа и после обеда — полтора часа. Шепард постарался, чтобы эти три часа совпали в максимальной степени с тем временем, когда Светлана спала или дремала между кормлениями. Конечно, присутствие Аликс, не покидавшей теперь надолго палату, несколько успокаивало старпома, да и возможность видеть своих собачат хотя бы на экране помогала Светлане, но уж такова была Стрельцова — она всегда концентрировалась на проблемах и вопросах, а не на том, что дарило успокоение и стабильность.

Первая «полуторачасовка» дала Шепарду понять — путь к грузовозу, изображавшему поломку у ретранслятора займёт как минимум пять суток. Ни Андерсон ни Титов не желали рисковать кораблями и экипажами Отряда, а потому даже не пытались объявить об использовании неких прямых путей, сокращавших сколько-нибудь существенно время перехода к точке встречи. Светлана поняла это, едва увидела входившего в палату Джона:

— Будем идти… к ретранслятору… почти неделю? — спросила она, привстав с ложа.

— Да. — Шепард подошёл, сел на матрас, посмотрел на Светлану, обнявшую его за плечи. — Титов и Андерсон не хотят рисковать кораблями. Жнецы постоянно перемещают свои флоты, эскадры и подразделения. Трудно предсказать, какой путь будет абсолютно безопасен через несколько часов, но всё же пилоты и штурманы пытаются сделать «сетку». Нельзя раскрывать содержимое этого грузовоза полумашинам и их приспешникам. Надо как можно быстрее брать «Араллах» на борты и двигать на эту планету. — говоря это, он понимал, что Светлана не отстанет от него, что для неё сейчас важны любые детали предстоящей операции — она очень хочет вернуться к реальному командованию и для этого насыщается информацией из всех доступных ей источников. Даже собственный муж не является для неё исключением из правила.

— Ты прав. Надо побыстрее забирать этот грузовоз от ретранслятора. Он, безусловно, уже привлекает внимание. Аликс убеждена, что вот-вот Жнецы и их приспешники заинтересуются деталями пребывания этого грузовика у ретранслятора и тогда «Араллаху» придётся принимать бой. Грузовоз построен по схеме корабля-ловушки, он только внешне такой безопасный, но если туда подтянется жнецовская эскадра… Нет, надо определённо постараться успеть забрать «Араллах» и отправить грузовоз в Пространство Кроганов. — она помолчала. — Знаешь, я очень соскучилась по Грюнту. Очень хочу его увидеть. Он ведь так возмужал и вырос… — она взглянула в глаза своего главного друга. — Он мне очень помог, Джон. И он остался моим приёмным сыном. Остался, не сомневайся. — повторила она.

— Нисколько не сомневался никогда в этом, Света. — ответил Шепард.

— Верю, Джон. — Светлана прикоснулась губами к левой щеке старпома. — Верю. И потому очень хочу, чтобы мы успели. Эта неделя перехода к месту дрейфа грузовоза… меня напрягает.

— Мы сделаем всё, чтобы успеть. — Шепард включил инструментрон. — Взгляни. Это график курсирования шаттлов между кораблями в походе.

— Джо… Это правда? Титов и Андерсон пошли на это? — изучив таблицу, Светлана обрадовалась.

— Да. Если уж идём неделю, то связь между кораблями должна быть надёжной. — подтвердил Шепард.

— Это хорошо, Джон. Значит, Явик сможет бывать и на «Волге» и на «Нормандии» — Стрельцова не стала озвучивать то, что и Джон может удобно совмещать работу на фрегате с работой на крейсере, это для них обоих было само собой разумеющимся.

— Конечно, хорошо. И Аликс сможет бывать у мамы почаще. Ей это тоже надо, ведь она и в самом деле решила стать мамой. Адамс уже озаботился поисками и закупками материалов. Похоже, у нас вполне могут быть ещё несколько ИИ на своих автономных самоходных платформах. — Джон приобнял Светлану и ей это очень понравилось — такие «обнимашки» помогали ей свыкнуться с тем, что период изматывающей беременности с сопутствующими ограничениями действительно остался в прошлом.

Осталось только выяснить, окончательно выяснить, сохранила ли она возможность забеременеть в будущем. Но Алла… Она непробиваема. Да и Чаквас с Хлоей… Отказываются сейчас говорить с ней на эту тему, наотрез отказываются. Все как одна говорят — вот пройдёшь обследование через несколько недель, как раз карантин для детей кончится и там многое станет яснее, чем сейчас. А прошло всего двое суток. В очень лучшем случае двое суток. Двое суток, вместивших в себя очень многое.

Хорошо, что Джон рядом. Аликс сидит в облюбованном ею кресле, она прикрыла глаза, полностью, как может посчитать невнимательный наблюдатель, сконцентрировалась на работе с информационными потоками, но ни эта неподвижность, ни закрытые глаза не обманывают ни Светлану, ни Джона — киборгесса находится в полной готовности к немедленному действию, она отслеживает состояние детей, состояние Светланы и состояние всех волговцев и нормандовцев. Случись что — она будет действовать быстро и эффективно. По-иному она не может, не умеет и не захочет. Хорошо, что она здесь. В отсутствие Джона, как, например, в эти полтора часа, когда он ходил к Титову в Зал Оперативного Управления, они очень мило поговорили на самые разные темы. Как это принято определять — посплетничали и посекретничали.

Аликс уникальна — редко когда Светлане удавалось пообщаться с такими собеседницами — не киборгессами, конечно, а с женщинами и девушками — органиками. Она, получившая от своей мамы подготовку агентессы глубокой разведки, умеет быть естественной и обычной и очень хочет ещё больше стать живой. В том самом смысле, столь привычном для разумных органиков. И она обязательно станет ещё больше живой, ведь она тоже решила в очень скором времени стать мамой.

Светлана помнит, что Аликс любит Джона. И помнит о том, что киборгесса обещала сделать своего первенца внутренне очень похожим на Шепарда. Так что можно считать, что у новорожденного ИИ будет отец. И, соответственно, у Аликс будет муж. Пусть им станет Джон Шепард — Светлана не будет возражать. Возможно, такова специфика взаимоотношений между разумными синтетами и органиками — быть всегда вместе и рядом и в то же время сохранять свободу и автономность друг от друга. Особую свободу и особую автономность.

Если Аликс стала членом семьи Шепардов-Стрельцовых, то она имеет право стать ближе к Джону. Стать больше, чем подругой Шепарда, стать его женой. Светлана в полудрёме «вращала» ситуацию и так и этак и не находила особой опасности во взаимоотношениях между Шепардом и Аликс, очень довольной, что Джон именует часто её не «Аликс», а «Али». Да и воспитывать новый искусственный интеллект Аликс будет легче не в Зале Информации, а в ходе реальных обычных взаимоотношений с близкими ей разумными органиками.

Конечно, в воспитании нового ИИ примет активное участие ставшая бабушкой Оливия, в этом нет ни малейших сомнений. Равно как нет никаких сомнений в том, что новый ИИ впитает в себя всё лучшее, чему его обучат отрядовцы — и люди, и турианцы, и саларианец, и протеанин. Этот ИИ будет особым — он будет рождён в особом окружении, в особой среде и обретёт особую судьбу. Совершенно не обязательно ему сразу брать в руки боевое оружие и становиться в строй группы высадки фрегата или группы высадки крейсера. Новорождённый ИИ успешно сможет действовать и не покидая пределов кораблей Отряда, ведь он явно не будет последним — Аликс, как и положено младшей киборгессе, на одном ребёнке не остановится.

Да, оказывается, стоило только начать. Стоило только ей, командиру разведкрейсера, родить успешно двоих детей — и уже появилась проверенная и неоднократно подтверждённая информация о нескольких парах, принявших решение обзавестись детьми в самом ближайшем будущем. А уж о том, что показала и рассказала Аликс во время той памятной волговцам — и не только женщинам и девушкам, кстати — тренировки в спортзале крейсера — по кораблям Отряда вообще легенды ходят. И разговоров на эту тему — предостаточно. Хорошо Аликс поступила, она смогла и с мужчинами-военнослужащими найти общий язык, и с женщинами-военнослужащими, как выражается молодое поколение отрядовцев, «законтачила». Всё, как и полагается умной и красивой киборгессе, сделала. Ни для кого не сделала исключения, со всеми поладила, но к каждому нашла индивидуальный подход. Оливия, безусловно, радуется за дочь. Аликс не стала себя ограничивать ролью сиделки и домработницы, она постаралась стать полезной для всех без исключения волговцев.

Несколько десятков минут рядом с любимым человеком. Много это или мало? Для Светланы — и много и мало. Одновременно. Она понимает, что Шепард не сможет остаться в палате ещё на несколько часов, что после обеда, до которого осталось всего ничего, он снова уйдет на полтора как минимум часа в Зал Оперативного Управления. Хотела ведь отпустить его, чтобы он вернулся к работе — вот он и вернулся. Его ждут, он нужен всем и каждому из отрядовцев. Конечно, его спрашивают и о жене и о детях, поздравляют с рождением детей. До сих пор поздравляют, ведь прошло ещё только несколько суток… Он востребован. С Титовым у него полный контакт — оба старпомы и для Шепарда не имеет никакого особого значения, что Станислав — капитан третьего ранга, а он, Джон — только капитан, фактически — капитан-лейтенант. Можно сказать, что Титов и Шепард прекрасно спелись между собой и теперь Светлана спокойна — вдвоём в Центральном Посту крейсера они всегда что-нибудь сообразят правильно, даже если придётся принимать бой с эскадрой Жнецов и их приспешников.

Светлана понимает — в этом случае Отряд будет драться. Потому что на это ориентировали нормандовцев и волговцев и Титов, и Андерсон. А теперь рядом с ними встанет Шепард, которому теперь точно есть, что следует особо защищать — свою жену и своих маленьких детей. Так что случись что — Отряд примет бой и будет воевать. Хотя в принципе разведкораблям воевать в линии не положено ни уставами, ни протоколами, ни стандартами. В такой войне, как эта, любые рамки — смертельны. И потому отрядовцы их нарушают, находя возможности нанести Жнецам и их приспешникам неожиданные и болезненные поражения.

В палату вошла медсестра. Принесла подносы с обедом. Аликс не стала прерывать работу — она уже договорилась с Джоном о том, что будет подключаться только в самых сложных случаях, требующих немедленного реагирования. В особенности — тогда, когда Джона в палате не окажется в этот момент. А пока она продолжает работу над информационными потоками.

Джон разложил тарелки и чашки, пододвинул столешницу поближе к кровати, помог Светлане принять полусидячее положение. Благодарно поцеловав Шепарда, Светлана принялась за еду, понимая, что в любой момент Джон готов покормить её с ложечки. Ей будет, конечно, приятно, но сейчас она хочет поесть сама и Джон это чувствует, не препятствует ей. Только следит, чтобы она съела до конца все порции. Повара крейсера делают ей специальное меню, большие порции, понимают, что энергии должно хватить не только ей самой, но самое главное — двум маленьким детям.

Как же Джону удаётся находить таких уникальных органиков? Вот, к примеру, та же Лиара. Кто знал, что она будет способна спасти от голодной смерти двух маленьких азари, не воспринимавших безопасно никакой другой пищи, кроме материнского молока? А Лиара сумела спасти их, в очередной раз доказав, что нет пределов возможностям разумных существ. Да, она рисковала, но она спасла обеих маленьких азари и стала их крёстной матерью. Они теперь даже играют в её рабочем кабинете Советника, а Лиара, играя с ними, прекрасно расслабляется и хорошо отдыхает. Вполне возможно, что через год с небольшим она родит от любимого человека своих собственных детей и в очередной раз покажет, что для того, чтобы стать матерью, азари не обязательно ждать достижения трёхсотлетнего возрастного рубежа. И Лиара станет матерью нескольких азари. Станет задолго до того, как ей исполнится триста лет.

Чувство сытости обволакивает Светлану. Шепард отодвигает столешницу от кровати, запечатлевает на губах жены поцелуй, опускает изголовье кровати. Понимает — сейчас ей необходимо отдохнуть, ведь совсем скоро наступит время кормления детей. Несколько десятков минут она может полежать вот так, спокойно и неподвижно.

Джон — рядом. Светлана чувствует, он уже настраивается на работу. Так уж устроены мужчины — без дела они не могут. Без настоящего, живого дела они чахнут, хиреют, превращаются в развалины. Мало кто из мужчин смог бы сравниться по занятости и востребованности с Джоном. И потому Шепард не ощущает мертвящего влияния безделья — вынужденного или обычного — всё равно. И сейчас и в будущем у Джона теперь будет большое и важное дело — его дети. Сын и дочь. Он будет их воспитывать собственным примером. Не только словами. Прежде всего — делом.

— Прости, Свет мой. Я должен идти. — смущённо говорит Шепард, склоняясь к лежащей навзничь Светлане. Он нежно целует её в губы — она чувствует сухость его губ и понимает, что её главный друг уже настроился на работу. Он снова уходит. Да, совсем скоро Отряд покинет внешний рейд Цитадели и впереди проляжет извилистая — от Жнецов же скрываться надо, как и от их приспешников — дорога к ретранслятору, у которого кроганы-спецназовцы тщательно изображают поломку двигательной установки и соответствующие ремонтные хлопоты.

Молча, коротким движением Светлана проводит рукой по щеке мужа и друга, давая ему понять, что ждёт его возвращения. Всегда ждёт. И желает только одного — чтобы он возвращался к ней почаще и оставался рядом с ней подольше. Возвращался живым. Любым, но живым…

Ей придётся привыкнуть кормить детей в одиночестве. Джон далеко не всегда сможет быть рядом в эти минуты. Светлана не сомневается, что он очень хотел бы, но… работа не предполагает столь свободного обращения со временем. Это ей можно несколько недель не покидать стерильную атмосферу палаты, пусть даже условно, весьма условно стерильную, но всё же постоянную и очень безопасную для деток, а Джон должен действовать и работать далеко за её пределами. Потому что он — мужчина и воин. Без него его коллеги не обойдутся. Он нужен им и он знает об этом. Ценит это ощущение собственной необходимости, нужности, востребованности.

Она провожает Джона, уходящего к двери палаты долгим внимательным взглядом. Совсем скоро наступит время кормления. Сначала она покормит дочь — девочка, как она безмолвно договорилась с Шепардом, имеет здесь приоритет. А потом — покормит сына. Она знает — так она приучает сына к тому, что женщина нуждается в дополнительной защите, в дополнительной заботе. Делом приучает, способствует рождению и укреплению многогранного понимания сыном этого важного жизненного момента. Нет, конечно, в случае необходимости и Маша покажет свою силу и мощь, но — только в случае необходимости.

Девочка довольно зачмокала — молока много и она радуется, наслаждается. Заряжается на долгую и сложную жизнь. Светлана уселась в кровати поудобнее, успокоила немного возбуждённое дыхание — слишком быстро подошла к кроваткам, слишком резко наклонилась, торопясь взять из кроватки дочку. Немного напряглась выше нормы. Ничего, совсем скоро она адаптируется к нагрузкам, прошло всего несколько суток. Много чего вместивших в себя суток.

Насытилась Маша. Уложив девочку в кроватку, Светлана прикрыла её одеяльцем, несколько минут смотрела на неё, убеждаясь, что с дочкой всё в порядке — она засыпает, успокоенная.

Теперь — очередь Александра. Он осторожно берёт сосок губками и начинает довольно едва слышно причмокивать. Дождался, спал всё это время спокойно. Настоящий джентльмен. Хорошо, что молока и ему хватит, что он не останется голодным. Несколько минут — и он сам отпускает сосок. Безмолвно благодарит маму своим довольным видом. И пусть пока его глазки не открылись, Светлана чувствует, как он засыпает в её руках ещё тогда, когда она осторожно несёт его в кроватку. Несколько минут она стоит у кроваток неподвижно. Смотрит на детей. Они спят. Спокойно спят. Наверное, видят сны. Сейчас на них, малышах, нет «конвертов», наверняка милых не одному женскому сердцу. Они свободны в своих движениях, ведь кругом — всё мягкое, всё сделано так, чтобы они не травмировались.

Убедившись, что с детьми всё в порядке, Светлана не спеша возвращается к кровати. Да, со временем она всё меньше времени будет проводить в лежачем или полулежачем положении, она внутренне и сейчас готова больше сидеть в кресле, но разве Аллу уломаешь? Главврач медслужбы крейсера здесь в своём праве — ей виднее и Светлане остаётся только смириться с тем, что как минимум неделю ей придётся больше лежать и полулежать, чем полусидеть и сидеть.

Пока можно и почитать. Светлана не находит на своём командирском инструментроне никаких новых сообщений, но это её не настораживает — сейчас все они переправляются прямиком на инструментрон Станислава. С Аликс она договорилась, что в любое время получит доступ к этим новым сообщениям, но только если там, в этих сообщениях будет что-то требующее её вмешательства. А пока такого нет и киборгесса статуей замерла в своём кресле. Другую женщину киборг могла бы и изрядно напугать — в палате сохранялся приятный для глаз полумрак. А Светлана привыкла, да и Аликс сидит в такой позе, которая не несёт в себе никакой угрозы — ни внешней, ни внутренней.

Надо подождать возвращения Джона. Полуторачасовка со Станиславом и членами смены Зала Оперативного Реагирования — это святое, на это Светлана претендовать не может.

Придётся занять себя чтением. Пока — чтением. А потом можно и заняться вязанием. Хорошо поддерживает пальцы в тонусе такое занятие, да и малышам будут обновки. Не стандартные магазинные промышленные одёжки, а то, что сделано руками их мамы. Хранит её уникальное тепло.

Светлана гасит инструментрон и берёт с полки большой ридер. Секунды бегут, утекают в прошлое. Сколько раз она позволяла себе мечтать о том времени, когда вот так будет сидеть в одиночестве рядом с кроватками и читать. Читать спокойно, свободно, зная, что дети здоровы и сыты, что они — в безопасности. Да, экипаж и команда «Волги» сейчас готовятся к боевому вылету, идёт обычная работа по подготовке корабля к бою, к походу. Не зря же есть целая серия команд и уставных ответов на них. Главные, это, конечно, «Корабль к бою и походу изготовить» и уставной ответ «Корабль к бою и походу — готов!». После этого ответа вахтенного офицера для экипажа и команды все мысли о «береге», о станциях, о колониях, о «земле» потеряют значительную часть своей ценности. Впереди — дорога. Впереди — поход. Впереди, возможно, бой.

Дремать и тем более спать хочется уже меньше — адаптация усиливается, углубляется, укореняется. Встряска, конечно, нешуточная, зато результат — прекрасный. Двое детей. Теперь она — не одна. Рядом с ней — сын и дочь. В них теперь всё лучшее, что есть в ней и в Джоне. Теперь у них обоих есть то, что уйдёт за пределы стапятидесятилетнего срока человеческой жизни. Джон приближается к сорокалетнему рубежу, раньше это считалось для мужчины опасным пределом. Теперь уже нет, всё же сто лет гарантированной жизни — большое достижение человеческой цивилизации. Если раньше все старались обзавестись как можно большим количеством детей в молодости, до достижения этого самого «предела сорока лет», то теперь рождение детей доступно женщинам и в восьмидесятилетнем возрасте.

Перенаселение преодолевается распределением человечества по множеству существующих колоний и постоянно нарастающему количеству строящихся и формирующихся. Да, инопланетяне могут называть человечество саранчой и заразой — но сами-то они как исследовали космос? Только распространяясь по нему, только расселяясь. Значит, им можно, а нам, людям — нельзя? Человечество пришло в Большой Космос всерьёз и надолго и появление в глубинах Пространства большого дальнего разведывательного крейсера «Волга» — очередное свидетельство неудержимости, неостановимости этого прихода. Этого распространения. Мы, люди, проникаем в космос и космос закономерно проникает в нас. Ибо мы меняемся и вместе с нами меняется весь окружающий нас мир.

Впереди — поход, впереди — полёт, впереди — решение большой и важной проблемы. Дилетантам нечего делать рядом с рахни. Эта раса не терпит непрофессионализма, не терпит детскости, незрелости. Она вполне способна стать непроходящим кошмаром для разумных органиков галактики — никакие Жнецы не потребуются. Приходится вот так учиться. Жестоко, на собственном горьком опыте познавать законы Вселенной. Настоящей Вселенной, без сусальной позолоты, без прикрас. Суровой Вселенной.

А на очереди — вселенная психики. Та самая, в которой пока что из разумных органиков полную власть имеет только Мирала. Рядом с ней, конечно, стоят её сёстры — Рила и Фалере, за ними уже стоят не толпой — рядами новые бывшие ардат-якши, а ныне — телепаты и псионики. Нет предела познанию, нет предела совершенству. Совсем скоро телепаты станут обычны для многих рас. Совсем скоро. Как это ещё будет — в деталях сейчас предсказать и даже просто попытаться сказать — невероятно трудно, поскольку слишком мало данных для чётких суждений, но то, что телепаты пришли в мир разумных органиков всерьёз и надолго — это факт, не подлежащий никакому сомнению.

Да, телепаты не всесильны. И даже Мирала не смогла определить, где сейчас находится возлюбленная Джоном Дэйна… Джон будет искать Дэйну, будет искать деятельно, будет искать столько, сколько будет жить. В этом Светлана не просто уверена — в этом она убеждена. Потому что Джон — верный. Он не бросается чувствами и эмоциями столь высоких порядков и рангов вот так просто. Если он полюбил — то полюбил всерьёз и надолго. Пока он не найдёт её тело — он не успокоится. В том, что он опознает её тело в любом виде, Светлана не имела оснований сомневаться — она уже успела хорошо узнать Джона. А найдя тело любимой, Джон развернётся на боевой курс и будет искать и уничтожать тех, кто лишил его, Джона Шепарда, счастья жить рядом с живой Дэйной. Будет уничтожать всех, кто хотя бы косвенно, а не только прямо виновен в её исчезновении. Уничтожать до конца, так чтобы и памяти о них ни у кого и нигде не осталось. Они виновны — и они понесут наказание от руки Джона. Да, у Шепарда есть зацепка — «Цербер». И значит, он будет уничтожать всех, кто имеет отношение к этой организации. Даже весьма косвенное отношение. Уничтожать и допрашивать. Допрашивать — и уничтожать.

Джон — такой. По-другому он не может. Верность для него — понятие абсолютное. И те, кто для него ценен и важен — находятся под его абсолютной защитой. Наверное в том числе и поэтому Светлана не просто полюбила Джона, но поверила ему, поняла, что он достоин быть отцом её детей, а не просто быть рядом с ней в бездетной семье. Если бы она отказалась беременеть от Джона — он бы и слова не сказал, ведь для него это решение — сфера женщины, её интересов и её выбора. Он убеждён, что он вправе только предложить. А решать будет женщина. Ибо она рискует здесь гораздо больше. Светлана помнит, что сказал ей Шепард: он очень хотел иметь сестру. Потом, позже, через Астроразведку Стрельцова узнала, что Джон ещё после вступления в ряды ВКС Альянса Систем долгое время искал по детским домам братьев и сестёр. Был у него период, когда он не верил, что он один, что нет у него никого — ни родителей, никого. Больно и горько это узнавать — Светлана это остро почувствовала, хотя сама была из многодетной семьи, где рядом жили три поколения Стрельцовых. Жили вместе и рядом.

Может быть встретившись с ней, Джон видел в Светлане поначалу прежде всего сестру? Может быть ему было так легче? Может быть. А может быть и нет. Отношение Джона к Светлане не очень походило на отношение брата к сестре и в то же время было очень целомудренным. Джон не торопил её с решением и эта неторопливость, неспешность, готовность ждать очень нравились Светлане.

Сейчас она понимает, что с рождением детей изменилась. Очень изменилась. Теперь она способна многое дать своим желанным, любимым, родным детям. Дать, зная, что будет она давать не одна, рядом будет и Джон, он тоже многое даст и сыну и дочери. Уже сейчас Светлана знает, что он не будет делать между детьми особых личных различий и в то же время будет воспитывать их очень индивидуально. Прошли только первые сутки жизни детей, а Светлана уверена и убеждена в том, что у них — прекрасное будущее. И Саша и Маша будут видеть не просто жизнь, обычную жизнь, но и работу родителей, будут видеть и чувствовать отношение к Светлане и Джону других разумных — и органиков и синтетов. И будут учиться жить не по книгам, не по учебникам, а на реальных богатых и разнообразных примерах.

Джон тоже изменился. Он становится отцом, становится им быстро, полно, раскрывается со стольких важных и приятных для Светланы сторон, что она удивляется, изумляется и влюбляется в Джона ещё глубже, ещё полнее, ещё сильнее. Он не хочет покидать её и детей даже на несколько минут и она сама даёт ему каждый раз позволение заняться работой и службой, и каждый раз они безмолвно, молчаливо условливаются о том, что как только сможет — он вернётся к ней и к её детям.

Если между кораблями хоть изредка, но будут ходить челноки, то это поможет Джону совместить работу, службу и семью. Совместить полностью и нормативно — в этом Светлана убеждена. И значит, её взаимоотношениям с Шепардом ничто не угрожает и угрожать не может. Она тоже не слаба и не беспомощна, она готова защищать безопасность своего семейного мира от любых опасностей и угроз. Двое детей дают ей силу для этой готовности и для многого другого.

— Светлана, я пришёл. — Джон вошёл в палату и мгновенно оказался рядом с кроватью, обнимая привставшую Светлану за плечи и целуя её в лоб, а потом — в губы. Долгий сладкий поцелуй сказал Стрельцовой всё остальное — полуторачасовка завершилась и теперь Джон будет с ней рядом.

— Когда? — легко отстранившись, Светлана просканировала взглядом лицо главного друга.

— В шесть утра. Завтра. Челнок уже готов. Будем двигаться к ретранслятору — тогда… — Шепард не стал многословить и уточнять вслух детали.

— Хорошо. — Стрельцова подождала, пока Джон выйдет из санкомнаты, присядет рядом с ней, подняла подголовье кровати, приняв долгожданное полусидячее положение. — Будешь рядом?

— Буду. — твёрдо говорит Шепард и Светлана зажигает на своём лице счастливую полную улыбку. Её глаза лучатся искорками, сверкают в полумраке россыпью блёсток отражений софитов. Да, всё это видит не открывающая глаз Аликс, она — киборг, ей и не такое доступно. Но Светлане нет нужды стесняться столь естественной реакции. Она рада и не собирается скрывать этого. Рада, что Джон до самого раннего утра будет рядом с ней. Только с ней. Да, он, конечно, прочтёт поступившие на инструментрон новые сообщения, ответит на большинство из них полными текстами, а не отписками — он по-иному не хочет и не умеет. При этом он не даст Светлане заглянуть и прочесть очень многие из них. Бережёт он её, защищает от перегрузок. Стремится к тому, чтобы как можно больше сил и времени она уделяла главному — их детям.

Природа мудра и очень к ней, Светлане Стрельцовой, добра. Аликс обратила внимание каперанга на то, что кожа детей приобрела нормальный вид и нормальный цвет, причём произошло это тогда, когда Светлана читала. Настолько зачиталась содержимым большого ридера, что ничего такого не почувствовала и не заметила. Наверное, потому, что это было естественно и нормативно и не потребовало никакого вмешательства с её стороны. Так что теперь сын и дочь стопроцентно обычные младенцы, каких любой землянин за свою жизнь перевидел во множестве, ведь в Экстранете, сегменте, отданном под управление Киберцентра Солнечной системы, фотографии и видео с маленькими детьми пользуются неизменной любовью и прочно занимают одно из первых мест во всевозможных рейтингах красоты.

Мало что в человеческой культуре представляется большинству разумных столь же чистым, безгрешным, безоружным, безопасным, чем эти только что родившиеся малютки. У большинства разумных к детям — особое отношение. Они — своеобразные камертоны, способные строго спросить взрослых. Хотя бы о том, насколько мир, в который они, их дети, пришли, готов их принять, сохранить до взрослости и дать им возможность развить все свои способности и возможности до максимума.

Мир, в который пришли младшие Шепарды-Стрельцовы, суров. Он воюет с внегалактическим врагом, нацеленным на тотальное уничтожение любой органической разумной жизни. Мир этот сопротивляется угрозе уничтожения, воюет с врагом не на жизнь, а на смерть и в то же время продолжает развиваться, совершенствоваться, продолжает утверждать жизнь.

Неожиданно для Светланы Джон одним слитным движением встал и направился к кроваткам. Склонился над ними, взял на руки спящего сына, прижал его легонько к своей груди. Тот даже не встрепенулся, только склонил головку поудобнее и едва слышно засопел, ещё крепче засыпая. Услышал стук отцовского сердца, услышал его дыхание и угомонился, поняв, что он теперь в ещё большей безопасности, чем раньше, ведь он — на руках у своего родного папы. А где для мальчика может быть ещё безопаснее всего? Разве что на руках у мамы, конечно. Но и папа, особенно такой папа, каким является Шепард, очень даже ценен для сына.

Шепард прошёл по палате, баюкая ребёнка, сопровождаемый взглядом Светланы. Добрым, спокойным, одобрительным взглядом. Джон не отказывается побыть не только с ней, но и с детьми. Да, он очень осторожен, временами — крайне осторожен, но так и должно быть — всё постепенно. Всё — со временем.

Пройдут дни, недели и дети увидят своих родителей своими собственными глазами. Интересно, какого цвета они у них? Чёрные, карие, серые, голубые, зелёные? Какие бы ни были — они для Джона и Светлана будут самыми родными, необходимыми, ценными — глаза их первенцев, глаза их долгожданных детей. Жадно впитывающие информацию об окружающем их огромном мире, считывающие эмоции, чувства, отношения, мысли… Да, да, мысли. Светлана верила, что столь маленьким детям высшие силы дают пользоваться этой способностью, что делает младенцев равными богам хотя бы в этом, очень немногом.

Шепард сменил сыну пелёнки, Александр довольно и успокоенно засопел, лёжа на спине, растянулся во весь рост, купаясь во взгляде отца, ощущая его сдержанную нежность и любовь. Мужскую любовь, мужскую нежность.

Светлана не торопилась подходить к пеленальному столику, не торопилась брать инициативу в свои руки. Она даже не наблюдала, она просто смотрела, наслаждаясь. Видела она разного Шепарда. Сделавшего всё, чтобы кроганы были свободны от генофага, рискнувшего для этого своей жизнью. Сделавшего всё, чтобы Раннох был свободен от ненавистного постояльца — Жнеца. Сделавшего многое из того, что доступно было мифическим и былинным героям. Сделавшего это многое в реальности. А теперь видела Шепарда опустившегося на колени перед пеленальным столиком и осторожно гладившего своего сына по голове. Александр спал, расслабившись, разметавшись. Шепард, Светлана была в этом уверена, не замечал, как идёт время. Он весь сконцентрировался на сыне. Наслаждался, до дна выпивал всю гамму новых ощущений, связанных с самим фактом существования своего ребёнка, долгожданного сына.

Стрельцова сама не заметила, как на её лице расцвела новая улыбка. Мягкая, неяркая, спокойная. Далеко не полная, но счастливая, предельно счастливая. Прошли всего лишь сутки, а Джон уже вовсю стремится заниматься с сыном, общаться с ним. Он не ждёт того обычного возраста — два — три месяца или тем более — два-три года, когда очень многие отцы наконец-то стремятся наладить плотное постоянное общение со своими сыновьями. Он рядом со своим сыном с первых часов, с первых дней его жизни. И он нисколько не стремится ускорить взросление сына, понимает, что ему нужно полное обычное детство.

Чуть скосив глаза, Стрельцова увидела чуть светящиеся в полумраке глаза Аликс. Киборгесса всё это видела и очень многое, была уверена в этом Светлана, запечатлела на видео. Чуть кивнув, младшая киборгесса подтвердила догадку Светланы и едва заметно улыбнулась.

Неслышно подойдя к столику, Светлана осторожно взяла Александра за ручку. Тот сразу же обхватил своими четырьмя пальчиками её указательный палец. Джон, не вставая с коленей положил свою руку сверху руки подруги и они несколько минут вдвоём смотрели на спящего сына. Светлана чувствовала и тепло ручки ребёнка и тепло руки главного друга.

Эти несколько минут она запомнила на всю жизнь. Александр соединил её и Джона, сделал их по-настоящему едиными. Никакая процедура бракосочетания не порождает родства между мужчиной и женщиной. Единственным связующим звеном, порождающим родство, является их общий ребёнок. Стопроцентно общий, родной, выстраданный, долгожданный. И теперь Светлана видела, что она по-настоящему составляет с Джоном единое целое, ведь у неё не только сын, но и дочка. Сын, как и положено, унесёт в будущее генный код Светланы и Джона, передаст его достойной женщине, чтобы она, соединив его со своим генным кодом, породила новое поколение. Лучшее поколение. То же самое, вне всяких сомнений, сделает по-своему их дочка.

Александр чувствовал присутствие рядом обоих родителей и ему нравилось купаться в идущих от них волнах любви, нежности, радости, гордости. Светлана знала — пройдёт совсем немного времени — и палата наполнится агуканием и гулением, смехом и улыбками. Да, конечно, будет и плач, ведь дети ещё очень малы и мало что могут выразить на понятном взрослым людям обычном языке. Зато они хорошо знают и умеют использовать безмолвные универсальные языки чувств и эмоций и Шепард знает эти языки в совершенстве. Дети будут плакать, но их слёзы не будут слезами горя и боли — она всё сделает для этого, равно как и Джон. Они пришли в далеко не райский мир, в котором предостаточно проблем и, значит, будут готовиться решать эти проблемы, будут готовиться противостоять злу во всех его обличьях.

В душе Светланы росла уверенность в том, что Джон будет уделять обоим детям максимум возможного внимания. Он не откажется с ними поиграть, поговорить, почитать им сказку. Он будет рядом с ними тогда, когда они заболеют обычными детскими болезнями — куда же без них, ведь иначе иммунитет не разовьётся в непробиваемую броню. Он будет рядом с ними, когда они будут пугаться, испытывать многочисленные детские страхи и рядом с ним они научатся преодолевать эти страхи, становиться смелыми и сильными.

Джон улыбался, глядя на сына, сжимавшего палец Светланы. Светлана улыбалась, чувствуя крепость хватки младенца, его нежную бархатистую кожу. Она знала, что Аликс всё пишет на видео и придёт время, когда они покажут подросшим детям многочасовой фильм о том, как они, Александр и Мария, пришли в этот мир.

Для них, всех пятерых, время в этой палате остановилось. Они были наедине друг с другом и с детьми. Да, за пределами бортов кораблей шла война, Цитадель принимала и отправляла военные конвои и гражданские караваны, руководила действиями Флотов Сопротивления, в самых разных квадратах, секторах, сегментах Галактики шли бои. Война с Жнецами продолжалась. И здесь, в этой палате медотсека разведывательного крейсера зрело и усиливалось очередное доказательство тщетности попыток Жнецов одержать новую полную и окончательную победу над разумной — неважно, органической или синтетической — жизнью.

Джон осторожно взял Александра на руки. Отошёл от столика. В этот раз он не баюкал сына — тот и без того спал крепко. Может быть, даже видел сны. Свои, детские, младенческие. Мирала, возможно, смогла бы пояснить и Светлане и Джону то, что он видел в своих снах, но, наверное, да не наверное, а совершенно точно она этого делать не будет — ведь такие сны полностью понятны только самим детям. Возможно, так захотела природа, возможно — так пожелала эволюция.

Светлана смотрела на сына, уютно устроившегося на руках Джона, перевела взгляд на лицо главного своего друга и изумилась — столько нежности и любви было в улыбке, игравшей на губах Шепарда. Для него, как почувствовала Стрельцова, сын был целью, был высшей ценностью, был звездой первой величины в его личном космосе. Не меньшей целью для Джона была и дочь, ценность и важность которой для него были абсолютны.

Светлана подошла к кроваткам, взяла на руки Марию, подождала, пока Шепард дойдёт до дальней стены палаты и начнёт поворачиваться, чтобы замкнуть круг.

Джон поднял взгляд и увидел у кроваток новую Светлану — с ребёнком на руках она выглядела просто божественно. В её взгляде, устремлённом на мужа было столько всего важного, глубокого, ценного, что Шепард остановился, наслаждаясь видением, ставшим реальностью.

Несколько минут — и Джон делает навстречу жене первый шаг. Она улыбается и делает шаг ему навстречу. Они встретились на середине палаты, Джон склонился и поцеловал жену в губы. Она жарко ответила на поцелуй, несколько секунд наполнили их обоих ощущением счастья и довольства.

Не сговариваясь, они повернулись к сидевшей в кресле киборгессе — ни для кого из них не было уже тайной, что Аликс всё видит и всё пишет. И теперь наступил момент для первой официальной семейной фотографии. Киборгесса единым слитным движением поднимается, её глаза несколько раз вспыхивают фокусировочными лучами подсветки и наконец на большом экране появляется «веер» из нескольких десятков фотографий — Аликс предоставила Джону и Светлане право выбора лучшей из них.

— Эта, Джон. — Светлана указала взглядом на одну из фотографий.

— Согласен. — ответил Шепард. — Она — лучшая. Ты здесь прекрасна, равно как и наши дети.

— Спасибо, Джон. — Светлана обернулась к Аликс. — Перешли на общий отрядный сервер эту, пожалуйста. Остальные пока придержим до окончания карантина.

— Хорошо. — киборгесса едва заметно кивнула, довольно улыбнувшись. — Сделано. Первые запросы на просмотр. — она зажгла экран одного из своих наручных инструментронов. — Быстро растёт количество. Похоже, эту фотографию ждали.

— Ждали. — убеждённо сказала Светлана, наблюдая, как растёт цифра просмотров в окошке малого экрана инструментрона Аликс. — Ждали. Как это приятно, Джон.

— Наши дети желанны не только для нас с тобой, Света. Но и для отрядовцев. — сказал Шепард и Светлана кивнула, молчаливо соглашаясь с мнением главного друга.

Они бережно уложили детей в кроватки, несколько минут обнявшись стояли и смотрели на них. Аликс беззвучно вернулась к своему креслу, опустилась в него, замерла, привычно возвращаясь к работе над информационными потоками.

— Идём, Джон. — Светлана взяла Шепарда за руку и потянула к большой кровати. — Я хочу тебя!

— Света. — несколько ошарашенно сказал Шепард, позволяя подруге повлечь себя к ложу. — А тебе…

— Для тебя — можно, Джон. Для тебя. Только для тебя. — Светлана лёгким толчком опрокинула Джона навзничь на постель и прыгнула на него. — Ты — мой, Джон, только мой. И я хочу, чтобы ты ещё раз в этом убедился!

— Я готов. — тихо сказал Шепард.

Светлана довольно улыбнулась, расстёгивая на Джоне зажимы и липучки. Наконец губы людей соединились в страстном жарком и долгом поцелуе. Светлана перевернулась на спину, давая возможность Джону лечь сбоку. Она была счастлива. Шепард целовал и обнимал её нежно и бережно, для него открытость Светланы стала наградой и он не собирался переходить границы дозволенного и необходимого. Стрельцовой нравилось ощущать руку Джона на своей голове — мягкую, сильную, мощную и, безусловно, любящую. Да, Аликс продолжает записывать видео, но и Светлана и Джон уверены и убеждены — эта запись никуда не уйдёт с кораблей Отряда. Она очень важна для них двоих. А со временем станет важной и для их детей.

Осторожно приподнявшись и ощущая на губах сладость поцелуя Джона, Светлана садится в кровати и чувствует руки Джона, обнимающие её полуобнажённое тело за талию. Ту самую талию, какую она мечтала восстановить, очень быстро восстановить после родов. И она обязательно её восстановит. А пока она чувствует благодарность, исходящую от Джона. Безмолвную и такую ясную благодарность, что губы Светланы смыкаются с губами Джона и они снова оказываются наедине вдвоём. Впервые за долгие декады и месяцы Светлана с особой силой и ясностью снова чувствует, что Джону она интересна, ценна, важна как женщина. Да, он осторожен, очень осторожен, он ограничился только обниманиями и поцелуями, но и в них он вложил столько чувств, столько прекрасных эмоций, что Светлана была ему предельно благодарна за эти минуты многогранного счастья.

Сколько минут они целовались и обнимались — никто из них не помнил — никому не нужно было наблюдать за временем в такие ёмкие и важные для них обоих мгновения. Аликс, сидевшая в своём кресле, была удивительно незаметна и неощутима. Они оба знали о её присутствии, но она для них не была помехой — они любили друг друга искренне и открыто.

— Знаешь, Джон, я мечтаю о том времени, когда ты возьмёшь меня на руки. — шёпотом проговорила Светлана, нежась под взглядом Шепарда и наслаждаясь его вниманием. — Как только Алла разрешит — так сразу. Я уверена — ты этот момент почувствуешь сам, мой рыцарь. — она игриво и озорно усмехнулась, увидев, как ответно улыбается Джон — всегда серьёзный, сосредоточенный и даже немного суровый для тех, кто его совсем не знает, настоящего Джона Шепарда.

— Постараюсь, любовь моя. — слышит Светлана ответный шёпот и в блаженстве прижмуривает глаза, не в силах справиться с волной нежности, исходящей от главного друга. — Обязательно. Как только Алла разрешит — пронесу тебя по всему крейсеру на руках. В сопровождении Аликс и собачат. Обещаю.

— Верю. — шепчет Светлана и обнимает Джона за плечи. — Ты мой, Джон, только мой. И я — вся твоя.

— Вся моя, Света. Вся — моя. — повторяет Шепард и Светлана снова в блаженстве прижмуривается. Да, возможно, будут морщинки, но потом, много позже, а пока Джон будет видеть её молодой и красивой. Такой, какой она будет только для него одного.

— Я люблю тебя, Джон. — шепчет Светлана. — Люблю. Люблю. Люблю. — повторяет она, запечатлевая на лице Шепарда всё новые и новые лёгкие поцелуи. — Люблю. — мягко повторяет она.

Шепард слушает её голос, наслаждается тембром, глубиной, чёткостью, всем многоцветьем и многозначьем спектра подтекста — не текста, а именно подтекста, ведь Светлана может для него в обычные слова втиснуть столь ёмкий подтекст, что большинство литераторов распишутся в бессилии своём за секунды… Слушает и понимает — Светлана осваивает свою новизну, новизну не просто замужней женщины, но и женщины — матери. Осваивает сейчас, в эти секунды и минуты и будет осваивать ещё несколько недель. Она, его Светлана, очень разная. В каждый момент времени она — особая. Не похожая на себя, какой она была секунду назад, а бывает и так, что она очень постоянна. Настолько постоянна, что Джон удивляется, изумляется и совершенно искренне не понимает, где его подруга, главная подруга берёт силы для такой степени постоянства.

В командирской каюте на одном из экранов, настенных экранов есть карта памяти. И там есть фотография Светланы. В белом бальном платье, с белым солнцезащитным зонтом Светлана чуть склонившись и присев, освобождает край юбки, зацепившийся за стебелёк. Вокруг — лесная поляна, солнце уже миновало зенит.

Светлана показала эту фотографию Джону только один раз. Пояснив при этом, что она была запечатлена тогда, когда её, тогда ещё лейтенанта Стрельцову, пригласили сниматься в одном историческом фильме. Только сниматься, далеко не в главной роли. Нет, она там не произвела ни малейшего фурора, она просто честно выполнила условия контракта со студией. Получила письменные благодарности и круглую сумму в качестве гонорара. Её имя было включено в титры в разделе «в эпизодах». Никто из зрителей тогда не узнал, что снимаясь, Светлана не отлипала от видеоинженеров, операторов, режиссёров и постановщиков. Эта самодеятельная учёба и дала возможность Светлане организовать видеоподдержку первого и второго концертов на вполне профессиональном уровне — если Стрельцова и бралась что-то сделать, то она это старалась сделать наилучшим образом.

Как Светлана прочла его мысли, Шепард так и не понял:

— А ещё, Джон, я мечтаю о том времени, когда моя дочка сможет одеть то самое платье, в каком меня запечатлели на той, известной тебе фотографии. Может быть, её тоже пригласят на какую-нибудь роль в каком-нибудь историческом фильме и это платье ей тогда очень пригодится. — улыбнулась Стрельцова. — Только представь, наша Маша — звезда экрана России. Да и не только России, но и Британии и многих других стран! Она будет просто неотразимо прекрасна в этом платье, я уверена!

— Я тоже уверен. И она тоже, как ты, не ограничится на съемочной площадке выполнением требований ролевого сценария. — улыбнулся Шепард, обнимая подругу. — Да у её ног тогда британцы будут штабелями складываться! А британки — шипеть и исходить недовольством и возмущением. Как же, уводит их женихов и даже мужей из под самого их носа.

— Ей это шипение и недовольство будут безразличны и совершенно неопасны, ведь мы с тобой ей дадим такую подготовку, что у неё будет толстенный иммунитет против таких попыток! — прошептала Светлана, отвечая на объятия главного своего друга жаркими поцелуями.

Сколько времени они вот так целовались — вряд ли они могли бы определить. Почувствовав, как напряглась Светлана, Шепард понял — ночь подошла к концу.

— Не вставай, Света. Не надо. Отдохни. — старпом поднялся, быстро вышел в санкомнату, вернулся уже облачённый в полную форму и скафандр. — Я обязательно вернусь. Как только смогу.

Светлана молча кивает. Ей больно отпускать Шепарда после столь важной для них обоих ночи. Больно и ещё… страшно за него. Он неуёмен в своём стремлении поработать, неуёмен в своём стремлении защитить отрядовцев… Он будет рисковать, будет воевать, будет защищать. Да, впереди, формально — неделя пути до первой точки маршрута, но кто может знать, что действительно произойдёт сразу после того, как фрегат, как и положено малому кораблю, первым покинет пределы внешнего рейда главной станции обитаемой части Галактики. Случись что — именно десант, именно группа высадки первыми будут рисковать. А значит, будет рисковать, отодвигая коллег себе за спину, её Джон…

Как она нашла в себе силы остаться лежать на кровати, на этой большой кровати, где она много раз за последние часы была предельно счастлива, знала, наверное, только она сама. А Джон… Он уходил к двери палаты, уходил и Светлана знала — он запомнил её такой… молчаливой, спокойной и ждущей. Ждущей его возвращения.

Грэг встретил Шепарда на пороге салона челнока. Откозыряв капитану, водитель улыбнулся, передавая старпому ридер с последними документами, требующими ознакомления:

— На фрегате всё готово к отлёту. Титов доложил о готовности «Волги» к вылету, но «Нормандия», как всегда, покидает внешний рейд первой. — Грэг проследил, чтобы Шепард сел в кресло и пристегнулся. — Капитан Андерсон распорядился, чтобы вы сразу по прилёте прошли к Звёздной Карте. До отлёта осталось меньше двадцати минут. — уточнил водитель, входя в кабину.

— Добро. Полетели, Грэг.

Кораблик за десять минут преодолел расстояние от крейсера до фрегата, вошёл в ангар и замер, зажатый лапами стабилизационного устройства.

— Готов к работе, командир. — Шепард козырнул стоявшему у трапа Андерсону.

Тот козырнул ответно, подождал, пока старпом сойдёт вниз и обменялся с ним рукопожатием:

— Идёмте. Время не ждёт. Вылетим немного раньше, чтобы журналисты чего не пронюхали. — пояснил командир фрегата, направляясь к выходу из ангара. — Как только выйдем на курс к ретранслятору — сможете вернуться в каюту. А пока уходим от станции — требуется ваше присутствие у Карты, Джон.

— Ясно, командир. — Шепард опустился в кресло перед Звёздной Картой, обменялся кивками с вахтенным офицером.

Обычная скороговорка контрольной предотлётной проверки. Доклады служб — в установленном порядке с установленной полнотой. Фрегат плавно сдвинулся со стояночного места, набрал маневровую скорость, лёг на курс и вышел за пределы внешнего рейда.

— «Волга» включила двигатели. Крейсер принимает ориентировку вылета со стояночного места. — доложил метрист. — Есть движение. До принятия ориентировки курса на ретранслятор — полторы минуты. — короткая пауза и звучит в корабельной конференцсистеме связи финальная часть доклада. — Крейсер — на курсе на ретранслятор. Всё в норме!

Шепард вгляделся в боковые экраны Звёздной Карты. Да, действительно, разведкрейсер плотно «приклеился» в кильватере у фрегата. Невольно мысли Шепарда ушли с рабочей настройки и старпому вспомнились глаза провожавшей его Светланы. Теперь у него, британца Джона Шепарда есть то, что он будет защищать и хранить — жена и двое детей. Девочка и мальчик. Его родные дети. И ждущая его возвращения подруга. Полная семья. Самые родные и близкие для него люди.