Глава 40. Перемена мест

Ночь была лунной. В полном молчании всадники ехали на юг, к тюремным воротам. Первой шла лошадь Шутера. За ним шериф. Замыкал шествие Купер, внимательно глядя по сторонам.

Подозрительность последнего была обычным делом для человека, выбравшего своей профессией охоту на преступников. Хотя он и был уверен, что те несколько солдат, скорее всего, предпочли исчезнуть, нежели упасть в глазах сослуживцев и того же офицера, Купер не исключал возможности, что кто-то из них попытается изменить ситуацию и освободить шерифа. Вторым успокаивающим фактором являлось громкое имя Генри, с которым связываться лишний раз вообще никто не любил. И все-таки привычка есть привычка.

Подъехав к воротам, они спешились. Оглушительный стук среди ночи разбудил часового, и тот открыл маленькое окошко в стене.

— Кто идет?

— Шериф и еще пара человек, — ответил Купер, не вдаваясь в подробности. — Откройте ворота, нам нужно попасть внутрь.

Голос за стеной не заставил себя ждать:

— Я подчиняюсь только офицерам!

— Тогда эта бумага тебя устроит.

Купер протянул свернутый лист в окошко и замер в ожидании. По ту сторону послышались шорохи, потом часовой подозвал кого-то из своих:

— Эй, посмотри-ка! — сказал он изменившимся голосом.

— Что еще за чертовщина?! — раздалось через минуту с подозрением. — Будь он жив, я бы решил, что это его почерк!

— Письмо наверняка старое. Или подделка.

— Вот, глянь сюда. Точно его рука, говорю тебе. Но что за бред здесь написан?!

Наконец, после непродолжительного разговора, часовой вернулся к посетителям.

— Вот что, друзья, — произнес он решительно. — Нам хорошо знакомы происки шерифа. Я не представляю, когда, для чего и в каких обстоятельствах была составлена эта бумага, но дело здесь нечистое. Уходите!

И окошко закрылось, скрипнув железом. Купер тут же постучал еще раз.

— Вы удивитесь, но письмо написано полчаса назад! — выкрикнул он и быстро продолжил: — И удивитесь еще больше, когда я докажу, что Фитчер жив! Да что уж там! Можете сколько угодно таращить глаза и изумляться. Только вам здорово попадет, если вы не исполните приказ офицера!

— За кого вы нас принимаете? — засмеялся часовой, снова приоткрыв окно. — Если уж он настолько жив, что может писать письма, то пусть придет сюда на своих двух ногах и лично скажет об этом.

— Проблема в том, что он не может прийти, — попытался объяснить Купер. — Но с нами шериф, и он побоится лгать под дулом револьвера. Ну же, достопочтенный мистер Прайс, скажите им!

Несостоявшийся губернатор и теперь уже проваливший всякую затею шериф упрямо сжал губы, не желая говорить. Время шло, а ворота все еще оставались запертыми.

— Хотел бы я развязать тебе язык! — раздраженно бросил Купер и ткнул шерифа оружием в бок. Тот вздрогнул. — Быстрее же, болван!

— Д-да, — пробормотал Прайс. — Он жив.

— Ничего не понимаю, — снова сказал часовой. — Я не могу верить этой бумаге. А человек, находясь под прицелом, может сказать все, что угодно. Вы что-то задумали, и пока мы не разберемся что к чему, помощи не ждите. Офицер умер! И все знают, от чьей руки. А уж тот бьет наверняка!

Шутер, которому надоело ждать, шагнул к окошку.

— Узнаешь ты меня?

— Вы, сэр?! — Часовой округлил глаза.

— Тебе знакомо мое настоящее имя?

— Теперь уж все его знают, сэр.

— Значит, тебе должно быть известно, что я никогда не иду против закона. Таково мое правило, и нарушать его я не собираюсь. Но если закон идет против людей, то это плохой закон. Все сказанное нами — правда. Сделайте то, что от вас требуется, и закончим эти бессмысленные переговоры.

Минутная пауза казалась чересчур длинной. Солдаты за стеной тихо переговаривались. Шериф скрежетал зубами. Купер посматривал по сторонам, не забывая придерживать револьвер.

— Черт возьми! — бросил последний. — Они там что — все разом отупели? Я был о них лучшего мнения.

Шутер прислонился спиной к стене, вынул сигару, покрутил между пальцами.

— Они правы, Джей.

— Да плевать я хотел! У меня рука устала. Долго мне еще держать на мушке этого остолопа?

Прайс гневно сдвинул брови. По ту сторону послышалось движение. Кто-то подошел.

— Есть у вас доказательства, что офицер жив, кроме этого письма и пустых слов? — произнес новый голос.

— Разве моего слова недостаточно? — отозвался Шутер, не двинувшись с места, и сунул сигару в зубы.

— Нет, — твердо ответил тот.

— Вы в своем уме? — выпалил Купер и, не выдержав, подошел к окошку. — Сначала были на стороне проклятого законника, будь он неладен. Потом против него, но и не с нами. Слово Генри Бланко для вас — пустое место. А письмо ничего не значит. Какого дьявола вам еще нужно, а?

— Почему офицер не явился сам?

— Потому что ранен. И после такой поездки он не встанет с кровати еще неделю, — объяснил Шутер. — Фитчера вы знаете, парни. Он вам припомнит это путешествие.

— В таком случае, мы обязаны сами съездить к нему и убедиться, что вы не лжете.

— Слышал, Генри? Ты, оказывается, лжешь!

— Замолчишь ты или нет? — раздраженно бросил Шутер. — Мы теряем время. Или отправляйтесь сейчас же, или я найду другую клетку для нашего зверька.

— Не стоит! — вдруг прозвучал голос в нескольких шагах.

Женский силуэт вышел из густой тени и медленно приблизился к посетителям.

— Кэтлин?! — вырвалось у Шутера. Он вытащил изо рта сигару и оторвался от стены. — Ты что тут делаешь?

Шериф, похоже, был удивлен не меньше остальных. Он выпрямился, словно в нем пробудилась надежда на спасение. Хотя что могла сделать одна женщина против двух вооруженных мужчин? Но все же ситуация изменилась. Кто знает, быть может ему удастся сбежать.

Дочь молча прошла мимо отца, даже не взглянув на него. Подошла к окошку и уверенно заявила:

— Я — Кэтлин Прайс, и я подтверждаю, что офицер Фитчер жив, а мой отец виновен и должен понести наказание.

— Что?! — вскинулся шериф. — Что ты несешь, глупая девчонка?

— Вот это номер! — воскликнул Купер. — Будь я проклят, если хоть что-нибудь понимаю!

— Откройте ворота, — сказала она, не обращая внимания на остальных.

Теперь солдатам не пришлось раздумывать. Дочь, требующая посадить за решетку собственного отца, не могла лгать. Последние сомнения развеялись. Заскрипел замок. Ворота открылись.