Глава 21. Маска сорвана

В то время как по одну сторону тюремной стены взбунтовавшиеся горожане освобождали друзей, по другую сторону завершалась тайная операция. Какой-то монах, отделившись от стены подобно тени, взлетел в седло и помчался в лес. На полпути он оглянулся и, не обнаружив погони, углубился в заросли. Оглянись он несколькими секундами позже, то заметил бы, как за ним незаметно двинулся солдат.

Не подозревая о преследовании, монах вскоре замедлил шаг. Протекающий мимо ручей манил животное, и всадник бросил поводья, позволив коню самому выбирать дорогу. Выйдя к воде, он спешился и откинул ружье. Однако не прошло и минуты, как из-за деревьев послышался конский топот и ровно оттуда, откуда выходил первый, появился второй человек и прицелился в монаха.

— Вы арестованы! — твердо сказал солдат, глядя на того сверху вниз. — Если станете сопротивляться, я вынужден буду вас ранить, как вы делали это с другими четверть часа назад.

— Стрелять в безоружного?

— Уверен, что под вашей рясой кроется еще кое-что, поэтому я не собираюсь долго ждать и испытывать судьбу.

— В чем моя вина?

— Благодаря вашим усилиям тюрьма опустела. Это ведь вы стреляли в часовых, не так ли?

— Чертов шериф перегнул палку, когда посадил столько невинных людей за раз! Они всего лишь хотят справедливости! — едва сдерживаясь от пробиравшей его злости, произнес монах. — Да, это я угостил его служак пулями! Хоть раны их и болезненные, но не глубокие. Думаете, несколько мертвых простолюдинов лучше, чем несколько легко раненых солдат?

Внимательный взгляд замер на лице монаха, скрытого под капюшоном. Выдержав паузу, тот ответил:

— Я так не думаю. — Не отрывая глаз от цели, он соскочил на землю и продолжил: — Но приказ есть приказ.

Солдат приблизился, чтобы связать руки арестованному. Приказав монаху повернуться спиной, он на секунду отвлекся. Этого хватило, чтобы начать действовать. Сцепившись, соперники повалились на землю, не уступая друг другу по силе. Несмотря на молодой возраст, солдат оказался на редкость крепким.

Но недолго продолжалась борьба. Случилось то, чего опасался монах, — с его головы предательски слетел капюшон и, тем самым, раскрылась главная и так тщательно охраняемая тайна. Едва солдат увидел знакомое лицо, как тут же отпрянул.

— Вы?!

— Дьявол! — выругался в отчаянии Шутер. Он поднялся и, не раздумывая достал револьвер. — Ты не должен был этого знать!

— Но как?! Зачем вам притворяться бандитом?

— Послушай, сынок! Я скажу правду, так как жить тебе осталось две минуты. Возьми хоть весь город, среди всех живущих здесь существует только один бандит, и это шериф. Не в этом притворство! — Он сжал в кулак рясу на груди. — Общаться с Прайсом, помогать и стрелять по его приказу — вот где притворство и обман! Но тебе этого не понять, поэтому молись, пока есть время.

— Вы не убьете меня, сэр, — уверенно проговорил солдат, изумление на лице которого сменилось волнением.

— У тебя осталось полминуты, чтобы убедить меня, — отозвался Шутер, наводя оружие на лоб собеседника.

— Вы, наверное, знаете, что ворота тюрьмы охраняются не только снаружи. В ночь, когда сбежал Майк Бишоп, я стоял на посту и видел, как кто-то проник на территорию. Я видел все: как незнакомец привел солдата и запер его в клетке, как Майк влез на крышу навеса и как под грохот выстрелов беглецы исчезли за стеной.

— Почему ты не поднял тревогу?

— Прошлый шериф защищал простых людей, и в тюрьмах сидели настоящие преступники. Теперь же все наоборот, бедняки за решеткой, а воры и головорезы гуляют на свободе. Никогда моя служба не вызывала во мне столько отвращения, как сейчас.

После короткой паузы, Шутер переложил револьвер в другую руку, но не опустил ее.

— Пытаешься сбить меня с толку? Ты либо дурак, либо отличный лицемер, а может и то и другое.

— Отец твердит, — немного тише произнес солдат, словно сомневался, не покажутся ли бредом его слова, — что сын Розмари не может быть убийцей...

Пришло время удивляться Шутеру. При этой фразе лицо его изменилось. Он опустил оружие и в недоумении сделал шаг назад.

— Ну-ка повтори, — сказал он с хрипотцой.

— Мой отец… — отозвался солдат. — В юности любил девушку по имени Розмари и говорит, что вы ее сын. Полгода назад у него начались проблемы с головой, я никогда не слушал его бредни...

— Но они спасли твою шкуру, парень, — закончил за него стрелок и помолчав с минуту, добавил: — Если в ближайшие сутки меня не прибьют из-за угла… — Он сделал паузу, проникновенно глядя в его глаза и пытаясь понять, свой это человек или предатель. — То я приведу в ваш проклятый город нормального шерифа. А теперь… — Он указал солдату на лес, словно прогоняя.

Тот не заставил себя долго ждать, поднял выпавшее в драке ружье и взобрался на коня. Все его действия сопровождались долгим изучающим взглядом Шутера. Перед тем, как ступить на едва заметную тропинку, всадник помедлил и оглянулся.

— Моя фамилия — Каррингтон. Люк Каррингтон. Шериф усилит охрану. Найдите меня, если понадобится помощь. — И он уверенно развернул лошадь.

— Подожди! — странным голосом произнес Шутер, остановив солдата у самых деревьев. — Твоего отца зовут Джеймс...

Он не мог поверить в происходящее. Неужели судьба привела его в этот город, чтобы размотать наконец старый клубок, сплетенный из боли и страшных воспоминаний? Снова из глубин памяти всплыли родные лица — отца, матери, брата. Только трое спаслись в ту роковую ночь, когда деревню просто стерли с лица земли. Только трое — Джеймс Каррингтон и два подростка — сумели выбраться из горящей деревни, окруженной бандитами. И одним из этих мальчишек был Шутер.

— Значит он не ошибся.

Слова Люка вернули Шутера к действительности. Чувствуя дрожь во всем теле, он снова заговорил:

— Отец когда-нибудь рассказывал тебе о пожаре?

Возникла пауза. Лошадь солдата нетерпеливо перебирала копытами.

— О пожаре?

— Или о том, кто его устроил, — добавил Шутер, глубоко дыша. — Он знает имя?

— Странные вопросы вы задаете, сэр, — ответил Люк. — Провалиться мне на этом месте, если я хоть что-нибудь понимаю!

— Оуксвилл, — произнес стрелок в надежде, но она тут же разбилась, встретившись с препятствием.

— Увы, отец никогда не говорил о прошлом. Для него оно было чем-то запретным и даже нам, самым близким людям, никогда не довелось слышать из его уст историю жизни.

Дослушав фразу, Шутер медленно отвернулся. Он смотрел на воду, в которой отражались деревья. На спокойную гладь, переливающуюся на солнце яркими бликами.

В первый раз за двадцать лет он приблизился к разгадке. Тайны, скрывающиеся за ней, пугали и вызывали слабость в ногах и следом — стыд за эту слабость. Шутер удивился, насколько сильно подействовала на него эта встреча. Долгие годы он искал хоть что-то, способное помочь найти виновника, хоть кого-нибудь, кто подсказал бы о причинах такого страшного события. Он жаждал мести. Ему ничего не стоило перебрать сотню бандитов, ввязаться в любую шайку. Многие из тех, чьи угрюмые и злые лица смотрели с плакатов о розыске, уже давно понесли наказание. Это стало профессией. Но он ни разу так и не приблизился к долгожданной разгадке, которой желал всю свою жизнь. А теперь его вдруг окутал страх.

— Вы сказали — Оуксвилл, — нарушил тишину Люк. — Думаете, отец был там?

Но Шутер не произнес больше ни слова. Не дождавшись ответа, солдат в последний раз развернул лошадь и уехал, оставив его в одиночестве.