Глава 50. АД

— Видите ли, святой отец, сама обстановка нашего отделения лечит пациентов, настолько эффективно, что ни просто горят желанием попасть обратно к доктору Слейду…, хотя должен вам признаться, методы доктора Слейда на мой взгляд довольно спорны, — доктор Джексон высокий подтянутый мужчина лет пятидесяти, произносит это с видом непререкаемого авторитета в области в психиатрии.

— В чем же…, по-вашему, они спорны? – отец Бернар нехотя поддерживает навязанную тему.

— Это хорошо…, что вы задали этот вопрос…, очень хорошо, — мистер Джексон от удовольствия потирает руки, — на мой взгляд, создание тепличных условий для пациентов, когда их ограждают от того, что называется трудности жизни в психиатрической клинике, препятствует их выздоровлению.

— Каким образом?

— Ну это же просто…, человек подсознательно стремится оставаться там где его оберегают и защищают. Это как раз идет во вред лечению.

— Я там был…, доктор Джексон и не заметил, чтобы кто-то, кого-то оберегал или защищал.

— Это потому, что вам…, было не с чем сравнивать, все в этой жизни относительно мистер Бернар. Эту истину старика Эйнштейна…, вы скоро познаете на собственном опыте. Наше отделение, называют, «дикая коммуна», вы скоро поймете почему.

— Хмм…, занятно.

— Мы не лакируем действительность, мы позволяем пациентам понять, что клиника, это плохо. Тем самым взращиваем внутреннее желание выздороветь поскорее. Итак, мистер Бернар, добро пожаловать в дикую колонию.

Доктор Джексон кивнул давно маячившим за спиной санитарам, и те повели отца Бернара по длинному полутемному коридору.

Видимо все даже интерьер здесь подчинялось одному, утвердить попавших сюда, в мысли покинуть это место любым способом, и как можно скорее.

Серая каменная облицовка пола, создавала ощущение, будто все происходит в подземелье, грязно зеленые стены напоминали раскраску тюремного коридора, а тусклый свет доводил всю картину до совершенства. В коридоре почти не было людей, это было тем более удивительно, что по правую сторону с интервалом в десять футов располагались металлические черные двери.

За все время пока они шли, им навстречу попался лишь один мужчина в сером грязном халате, который достигал ему едва ли не до пят. Определить, кто это пациент, или кто-то из персонала не представлялось возможным, он одинаково хорошо подходил под обе категории.

Его подвели к двери в конце коридора, один из санитаров гремя внушительной связкой ключей, открыл ее. Второй санитар втолкнул его вовнутрь и вошел следом.

— Вот ваша койка, — ткнул он пальцем в одну из пустующих постелей, — ужин через час, за вами придут.

Отец Бернар молча присел на серые от времени и частой стирки простыни. Палата разительно отличалась от той, в которой он находился раньше. Желтые местами, ободранные стены, кое-где были исцарапаны надписями. Единственное окно было плотно закрыто толстой полимерной шторой, в которой кто-то успел проковырять дыры. Железные кровати стоявшие в ряд вдоль стены, были выкрашены в серый цвет, краска успела облупиться, и висела лохмотьями.

Обитатели палаты, пять человек, были под стать обстановке. Мрачного вида старик с седой косматой бородой, сидевший ближе всех к Бернару, что-то прятал под подушку, и временами бросал на него недовольный взгляд. Молодой парень, чья худоба, соперничала с нездоровой бледностью, неподвижно лежал на спине, уставившись в потолок, если бы не закинутые за голову руки, его вполне можно было принять за мертвого. Мужчина средних лет, лысый, с пушистыми рыжими усами, сидя на кровати раскладывал пасьянс, с виду он был абсолютно здоров. Двое других спали, закутавшись с головой в одеяла.

Он прилег. Простыни оказались влажными на ощупь. Надпись над его кроватью была совсем свежей и гласила: «Теперь я знаю, как выглядит ад».

Отец Бернар закрыл глаза.

— Зря вы себя так легкомысленно ведете, — прозвучал над ним хриплый прокуренный голос.

Он открыл глаза и сел. Старик стоял рядом, глядя на него сверху вниз.

— Что простите?

— Бенджамен…, можете звать меня Бенджамен, — старик присел на кровать, напротив, — здесь нельзя расслабляться, вы в любой момент можете стать жертвой чьего-нибудь припадка.

— Ммм…, и что делать? – Отец Бернар не воспринял всерьез сказанное, но посчитал за благо не спорить с умалишенным.

— Вы, наверное, думаете, что я полный псих? Может вы и правы? Только, — он перешел на шепот, — вон тот парень, не смотрите на него так явно, он этого не любит, вчера всю ночь орал, а под утро задушил соседа, который по его словам рылся в его мозгу.

— И как поступил врач? – Этот старик определенно действовал ему на нервы.

— Как? Убрали труп.

— И все?

— А что вы хотели…? Новая теория излечения имеет слабые места, а это так сказать издержки. Вон тот лысый господин, два дня назад разбил мне голову об угол кровати. Впрочем, я сам виноват, зачем было спрашивать, сложился пасьянс или нет. Между тем это серьезный человек, бывший финансист, он и сейчас в уме считает быстрее, чем компьютер.

— А остальные…?

— Их вы еще увидите, один полный отморозок, убийца. Говорят, он зарезал пять человек и его признали невменяемым, но, по-моему, он здоров как бык. Очень не советую вам связываться с ним. Второй действительно больной малый, говорит, что видит демонов и разговаривает с ними. Каково?

— Мдаа…, действительно болен, — отец Бернар невольно бросил взгляд на последнюю кровать в ряду.

— Вы думаете, они спят? Какое там…, притворяются.

— Думаете?

— Знаю. А кто вы?

— Простите…, меня зовут отец Бернар.

— Отец Бернар…, — пожевал губами Бенджамин, словно пробуя на вкус имя, — вы священник?

— Наверное, уже бывший.

— Что произошло? Растлевали малолетних? Разглашали тайну исповеди? Разворовали церковную утварь?

— Нет, что вы. Ничего такого.

— Тогда что? – не унимался старик?

Отца Бернара, спасли трое санитаров ввалившихся в палату и объявивших, что настало время ужина, при этом нерасторопных, они активно подгоняли концами резиновых дубинок. Обитатели палаты потянулись к выходу.

Столовая поразила отца Бернара, непролазной грязью, назойливо выглядывавшей из всех углов, и какой-то изуверской рациональностью. Стены были увешаны, грубо намалеванными натюрмортами. Изрядно засиженные мухами они висели под самым потолком, видимо для того, чтобы их невозможно было достать. Стулья и стол были привинчены к полу, толстыми болтами. Из приборов присутствовали только, пластмассовые миски, и такие же ложки. Вилки, ножи, салфетки, стаканы видимо были не почете. Впрочем, еда была настолько отвратительной, что забывалась скудность сервировки.

Он долго гадал, из чего же здесь пьют чай, разгадка оказалась проста, это были пластиковые стаканы. Святой отец предпочел вообще отказаться от ужина, однако как выяснилось, и это было предусмотрено.

— Почему не ешь? – спросил наблюдавший за ним санитар.

— Не хочется.

— Ешь…, иначе будем кормить принудительно.

— Как это? Против желания? – святой отец удивленно поднял глаза.

— Именно так…, если вас интересует техническая сторона…, то это делается через кишку. Говорят не очень приятно.

Отец Бернар лишь молча кивнул головой и принялся изображать процесс поглощения пищи.

— Я тоже поначалу не мог это есть…, — прошептал Бенджамен, — но поверьте, со временем вы начнете ценить изысканный вкус этой невероятной мерзости. Голод сильно меняет кулинарные пристрастия.

На обед отводилось всего пятнадцать минут, по прошествии которых санитары объявили, что пора на прогулку и вновь стали подгонять пациентов.

Бернар обрадовался, услышав о прогулке, нестерпимо захотелось свежего воздуха. Однако радость его была преждевременна. Маленький дворик был чрезвычайно загажен, а высокие стены, которые его огораживали, не пропускали прохладный воздух улицы. Поднимавшиеся испарения создавали внутри дворика удушливую атмосферу. Ему даже показалось, что сделано это было намеренно, чтобы ни на секунду не расслаблять больных. Зато здесь можно было разговаривать в полный голос, поскольку санитары, не желая дышать смрадом, наблюдали за гуляющими, сверху, прохаживаясь по широким стенам, на которые вела ржавая металлическая лестница. Прохаживаясь, они курили и отпускали шуточки по поводу пациентов.

Временами, сверху, на головы несчастных психов, летели недокуренные бычки, пустые пачки из под сигарет, и прочий мусор. Видимо привыкшие к такому обращению те лишь молча уворачивались, продолжая монотонно, мерить шагами, периметр двора, не обращая внимания на чавкающую под ногами грязь.

Святой отец молча стоял в стороне, наблюдая за происходящим, когда к нему подошел один из обитавших в его палате пациентов. Небольшого роста, коренастый с округлым брюхом, он ткнул ему в грудь толстым волосатым пальцем, при этом низкий лоб его покрылся полосками продольных морщин, и маленькие глаза-амбразуры тревожно забегали вокруг.

— Новенький?

— Мдаа…, в некотором роде, — спокойно ответил отец Бернар.

— Будешь платить мне два фунта в месяц, — осклабился детина.

— Простите…, не понял.

— Я тебе ночью выбью зубы, жрать не сможешь, тогда поймешь? А будешь платить, я буду тебя защищать.

— От кого? – святой отец, своим спокойствием и полным отсутствием страха, видимо смущал его.

— Всегда найдется от кого защищать.

— У меня нет денег, — глядя пристально в глаза собеседнику, ответил Бернар.

— Наверняка у тебя есть близкие люди, которые навещают тебе, пусть приносят.

— Меня некому навещать.

— Мне наплевать, где ты их возьмешь, — рявкнул коротышка, и отошел в сторону.

Бенджамен стоя в стороне, наблюдал за происходящим и одобрительно улыбался. Стоило вымогателю отойти в сторону, он приблизился к святому отцу.

— Вы вели себя правильно, откуда в вас опыт общения с подобной публикой.

— У меня нет подобного опыта, но я знаю, что это не правильно.

— Хм…, пожалуй, придется вам помочь, не то он и впрямь выбьет вам зубы.

Но взамен, вы мне расскажите, за что же вас все-таки сюда упрятали.

— Боюсь тогда, вы сочтете меня сумасшедшим, — вздохнул святой отец.

Ответить Бенджамен не успел, время прогулки закончилось и всех стали загонять обратно в узкий коридор. Видимо это было давним развлечением для санитаров. Подгоняя тычками и криками людей, они намеренно устроили свалку у дверей, и, хохоча, наблюдали как пациенты падали в грязь и наступали друг на друга.

Сразу после прогулки всех загнали в палаты, не позволив даже умыться, выключили свет. Желтая грязная колба, светильника, выполнявшая, роль дежурного освещения, обозначала желтоватый полукруг вокруг двери. Вся остальная часть палаты, была погружена в сероватый полумрак.

Когда глаза, наконец, привыкли, отец Бернар начал различать предметы и людей. Все, как и прежде находились на своих местах, казалось с самого момента, как он попал сюда, никто даже не пошевелился. Некоторое время он напряженно наблюдал за обитателями клиники, но ничего не происходило.

Отец Бернар, поправив, жесткую и совершенно неудобную подушку, откинулся на нее, смежив усталые, налитые свинцом веки. Тусклый, грязно-желтый свет лампы не давал уснуть, пробиваясь сквозь ресницы. Тем не менее, святой отец постепенно проваливался в дрему.

Внезапно свет лампы пропал, что принесло ему значительное облегчение.

— То, что заслонило свет, должно быть очень большое, и стоит рядом, — еле ворочалась мысль, в засыпающем мозгу.

Он вздрогнул, открыл глаза. Над кроватью, склонившись и заглядывая в его лицо, стоял человек. Рассмотреть, его он не мог, на фоне тусклого освещения, выделялся лишь черный зловещий силуэт. Отец Бернар замер. Человек не шевелился. Так прошла минута, святой отец стал различать лихорадочно блестевшие в темноте глаза, смотревшие на него не мигая.

— Ты ведь тоже их видел? – Спросил человек.

— Кого? – Отозвался отец Бернар.

— Ты знаешь.

— Нет.

— Ты…, — человек словно сделал над собой усилие, подбирая слова, — видел демонов?

— Да. Как ты узнал?

— Значит ты тоже сумасшедший? – ответил человек, игнорируя вопрос.

— Так говорят. Но я так не думаю.

— Они во мне.

— Кто?

— Демоны…, — зашипел человек, досадуя на непонятливость собеседника.

— Как ты это понял?

— Ты увидишь. Ты поймешь.

Человек ушел…, медленно, словно двигаясь во сне, пересек желтое пятно, и растворился в темноте. Вновь все стало тихо, только в дальнем углу тихо похрапывал кто-то из несчастных обитателей дикой коммуны. Святой отец, закрыл глаза, несмотря на усталость, спать не хотелось.

«Ничто и никогда в этой жизни не происходит просто так», — как говорил Элигос.

Святой отец, находил подтверждение этому всю свою жизнь. События, порой незначительные, и казалось бы случайные, всегда в итоге выстраивались в логическую цепочку менявшей ситуацию, обстоятельства, отношения. Означает ли это, что он оказался здесь, потому, что так решил всевышний. Но для чего?

Стоически перенося все трудности последних дней, он тем не менее пытался найти хоть какое-то разумное объяснение своему пребыванию здесь. Если все это козни дьявола? Тогда почему его просто не лишили жизни? Сейчас это сделать совсем не сложно. Например, так как это произошло с Чарли. Но он жив…, он до сих пор жив. Значит, смерть его не входит в планы господа, или дьявола.

Он прекрасно понимал, что подобные испытания для психики не пройдут даром и возможно, через какое-то время он превратиться в одну из мрачных теней дикой коммуны. Но, уповая на господа, он надеялся, что раньше произойдут события, которые позволят ему понять замысел небесного отца.

Тишину разорвал нечеловеческий крик, доносившийся откуда-то из глубины палаты. Он невольно вздрогнул, открыл глаза и сел. Тишина. Через минуту вязкой тревожной тишины, крик повторился вновь. Существо, издававшее этот крик, видимо испытывало нечеловеческие муки. Он поднялся, сделал нерешительно несколько шагов.

— Не подходи к нему, — прозвучал в темноте голос Бенджамена.

— Почему? Кто это?

— Это Митчелл.

— Митчелл?

— Он говорил с тобой только, что. Врачи говорят…, ему кажется, что его обуревают демоны. Но это конечно же чушь. – прошептал Бенджамен. — Взгляни наверх.

Он поднял взгляд. Сверху на него смотрела пара горящих глаз. Это было страшно, невидимое тело, непонятно каким образом державшееся на потолке, скрывала тьма, из которой, злобно полыхая желтым дьявольским огнем, смотрело существо. Святой отец невольно отпрянул. Митчелл, спрыгнул вниз и мягко приземлился на ноги, словно кошка. Покачиваясь из стороны в сторону, он стоял перед священником, улыбаясь неестественно широкой улыбкой, отчего на щеках его образовались складки кожи. Словно кто-то внутри него растягивал губы, изображая доброжелательность и радость.

— Какая встреча…, ты выбрал не самое приятное место, чтобы спрятаться. Или его для тебя выбрали. Чем же ты прогневил этого ханжу, что он упрятал тебя в психушку? – Пробормотал Митчелл, речь его была неразборчива, словно губы плохо подчинялись ему.

Святой отец попятился, опустив глаза вниз, чтобы не смотреть в глаза чудовищу, он принялся читать молитвы. Митчелл утробно заржал.

— Какая предсказуемая реакция, молитвы…, всегда только молитвы. Как примитивно.

В ту же секунду, сзади на ухмылявшееся чудовище обрушился Бенджамен. Митчелл среагировал мгновенно, удар был резок и страшен, старик отлетел к стене, ударившись о спинку кровати, свалился и затих.

— Это еще, что за хрень? – из-за спины Митчелла появился коротышка, — похоже, этот придурок, снюхался с самим дьяволом. Он трижды перекрестился и поцеловал крест, висевший на груди.

Митчелл неестественно вывернул голову, слышно было, как захрустели кости, чуть склонив ее набок, уставился на неожиданно возникшего свидетеля.

— Я вырву и съем твое сердце, — пророкотал Митчелл, глаза его сверкали, по подбородку текла пена.

— Обычно…, это говорю я, — нагло усмехнулся коротышка.

Удар был настолько неожиданным и быстрым, что святой отец его даже не разглядел. Голова Митчелла дернулась, и на стену полетели сгустки темно красной крови. Он злобно зарычал. Коротышка, размахнувшись, врезал ему промеж ног, но Митчелл только злобно ощерился и, схватив его за горло, приподнял над полом.

— Подожди меня в аду…, когда я вернусь домой, мы с тобой славно позабавимся.

Внезапно под ноги Митчеллу кубарем, словно большой еж, подкатился Бенджамен. Колени подкосились, от неожиданности он потерял равновесие и, выпустив из рук коротышку, рухнул на каменный пол.

Словно всю свою сознательную жизнь им приходилось укрощать разъяренных демонов, оба обитателя дикой коммуны, уселись на него сверху, пригвоздив Митчелла к полу.

— Что, черт возьми, мы будем делать дальше, — спросил коротышка.

— Читай…, — Бенджамен повернулся к святому отцу.

Отец Бернар, молча кивнув, опустился на колени и начертив пальцем крест на лбу Митчелла, начал читать молитву.

Pater noster, qui et in coelis,

Sanctificetur nomen Tuum,

Ad veniat regnum Tuum,

Fiat voluntas Tua,

Sicut in coelo et in terra

Panem nostrum quotidianum

Da nobis hodi

Et dimitte nobis debita nostra,

Sicut et ne nos demittimus

Debitoribus nostris;

Et ne nos inclucas in tentationem;

Sed libera nos a malo.

Amen.

С первыми словами, Митчелл начал извиваться всем телом, пытаясь вырваться, но психи, не та публика, от которой можно так легко избавиться. Пена, которую он теперь изрыгал потоками, стала зеленого цвета, лицо исказилось конвульсиями, тело дрожало, словно в лихорадке.

Постепенно все стало затихать, лицо Митчелла, разгладилось и приобрело нормальный человеческий вид. Дышал он ровно и спокойно.

— Получилось? – подал голос Бенджамен.

— Черт его знает…, — отозвался коротышка, — я никогда этого не делал.

— Не думаю…, — ответил святой отец.

— Как проверить?

Они по очереди посмотрели друг на друга и так же по очереди пожали плечами.

— Может приложить крест ко лбу? – предложил Бернар.

Коротышка достал из-за пазухи крестик и приложил его ко лбу Митчелла. Ничего не произошло.

— А…, может…, перережем ему горло…, — предложил он, — на всякий случай.

— Но…, тогда погибнет Митчелл.

— Одним Митчеллом на свете будет меньше, — не унимался коротышка.

— Он прав, — поддержал его Бенджамен, в следующий раз, нам может не так повезти.

— Нет, нет…, давайте перенесем его на кровать, — сказал святой отец.

Не возражая, словно подчиняться священнику в психбольнице, дело обычное, оба стали выполнять команды отца Бернара.

Митчелла уложили на кровать, крепко привязав простынями, так чтобы тот не мог даже пошевелиться.

— Вот где пригодилась бы смирительная рубашка, — подумал святой отец, замечательное средство, чтобы обездвижить одержимого демонами.

Остаток ночи прошел беспокойно, но без особых происшествий. Отец Бернар не сомкнул глаз. Коротышка, которого как оказалось, звали Карлосом, на самом деле оказался занятным малым, и очень богобоязненным человеком.

Узнав, что отец Бернар – священник, он сразу же проникся к нему доверием и симпатией, тут же принявшись исповедоваться. Признавшись, в убийстве, он, однако заявил, что защищался и вынужден был спасать свою жизнь.

Последние десять лет, Карлос занимался не совсем легальным бизнесом, контрабандой. Бизнес приносил не очень большой, но стабильный доход. Предприятие процветало до тех пор, пока, его помощники, не решили избавиться от него. Карлос был одиночкой, денег никому не платил, покровителей не имел. Однако его в округе хорошо знали, а его крутой, несдержанный нрав снискал ему настоящую, но довольно дурную славу.

Много лет назад, отчасти из-за его фигуры, отчасти из-за его нрава к нему приклеилась кличка «вепрь». Так его называли все, многие из партнеров и просто знакомых, вообще, не знали его настоящего имени.

Однажды его подручные решили, что вполне могут обойтись без вепря. Как-то вечером когда, Карлос, сидя в комнате, которую он громко называл, «офис», подсчитывал барыши, они набросились на него, но просчитались. Его не зря называли вепрем. Очень быстро сообразив, что происходит, он убил двоих. Затем догнал третьего и зарезал практически на пороге его собственного дома. Еще двум горе убийцам удалось скрыться. Впрочем, один умер через три дня, в глухой деревушке его сбила машина, водителя, виновника происшествия, так и не нашли. Второй прожил почти целую неделю в Мехико, после чего был найден в гостинице, со вспоротым животом.

Вечером следующего дня, святой отец, рассказал им историю о том, как попал в психиатрическую клинику.

Карлос и Бенджамен, сидели на кровати, и раскрыв рты слушали рассказ отца Бернара, словно два прилежных школьника, на уроке. Лишь Карлос время от времени, вставлял крепкое словцо, но тут же крестился и просил прощения.

Ночью у Митчелла вновь случился «припадок», и им опять с трудом удалось его усмирить. На этот раз все было сложнее, и демон долго не хотел успокаиваться. Все-таки им удалось победить, ценой разбитой головы Бенджамена и вывихнутого плеча Карлоса, которое он, правда, тут же самостоятельно и вправил. Ночью коротышка убил Митчелла, да так профессионально, что тот не издал не звука. Узнав об этом, отец Бернар, лишь покачал головой.

Еще через день, после того как Карлос задушил Митчелла, ночью, подобное произошло с финансистом. По-видимому, демон покинул мертвое тело Митчелла, переселившись в любителя пасьянсов.

Вечера теперь, проходили под знаком усмирения демона. Однажды Карлос предложил убить финансиста, на, что Бенджамен возразил, что если убить его, демон переселиться в кого-то из них, и придется убивать друг друга.

— Надо бежать…, иначе скоро мы все станем записными психами, — не выдержал Бенджамен.

— Как? – Спросил монах.

— Что-нибудь придумаем, — обрадовался Карлос, так, словно получил разрешение на очередную шалость.