Глава 2. СИЛЬВИЯ

ГОРОД В СЕВЕРНОЙ АНГЛИИ. КОНЕЦ 20 СТОЛЕТИЯ.

— Меня зовут Сильвия…, Сильвия Горн, я приходила вчера, и оставляла свои рекомендательные письма, посмотрите, пожалуйста.

Девушка с мольбой в глазах смотрит на дородную даму, с огромным белым колпаком, натянутым до бровей, из-под которого выбиваются жиденькие кудряшки грязных волос. Та, приподняв голову, долго изучает ее поверх роговых очков с толстыми линзами.

У старшей дежурной сестры Деборы, совершенно непроницаемое лицо. Да, и то право, сколько за двадцать лет работы в клинике, она повидала таких вот.

Маленькие серые мышки, девушки из бедных семей, им кажется, что работа медсестрой в клинике неизмеримо повышает их статус. Еще бы, они будут ходить в ослепительно белых халатах. Чувство собственной значительности затмит все остальные и станет основным на все последующие времена, словно им одним известно то, что не доступно всему остальному, непосвященному в тайны медицины человечеству.

А между тем, это тяжелый, грязный и неблагодарный труд.

Умершие не могут поблагодарить вас, за то, что вы облегчали их страдания, а выздоровевшие, очень скоро забывают и клинику и врачей, а уж тем более, медицинских сестер. Между тем, все ужасы больного человеческого тела, отвратительно воняющие, гниющие раны, грязные бинты, и проклятия пациентов достаются именно им.

Старшая сестра знала это не понаслышке, поскольку двадцать лет назад, вот так же переминаясь с ноги на ногу и жутко нервничая, стояла по другую сторону стойки.

— Я, сейчас посмотрю, ваши бумаги, – наконец соизволила вымолвить сестра Дебора, при этом казалось, ей стоило невероятных усилий разжать полные губы. Тяжело вздохнув и покачав осуждающе головой, она с трудом поднялась, причем для этого ей понадобилось наклониться вперед, чтобы уравновесить заднюю часть. Однако, встав на свои отечные ноги, она довольно шустро шмыгнула в соседний кабинет. Из-за двери донеслось неясное бормотание.

Сильвия осталась стоять у стойки, с надеждой глядя на сверкающую пластиковой белизной дверь за которой исчезла сестра Дебора.

Тщательно уложенные светлые волосы, серое пальто, и такого же цвета туфли, надетые на ослепительно белые, но давно вышедшие из моды гольфы.

Сильвия только справила двадцать первый свой день рожденья, но выглядела она лет на десять старше. Крайняя худоба и застывшее на лице выражение покорности делали ее похожей на монахиню. Сдержанность в речах и поступках присущая ей, держала окружающих, в особенности молодых людей на расстоянии. Только в глубине огромных зеленых глаз едва теплился огонек надежды и решимости.

Нужда и одиночество гнали ее по стране в поисках лучшей доли, она давно научилась экономить, но, вчера сняв на последние деньги комнатку, она поняла, что экономить больше нечего, и тех грошей, что остались у нее не хватит даже на ужин.

Жизнь давно приучила ее к тому, что в минуты самого горького отчаяния, неожиданно происходят события, в корне меняющие ее течение, которые иначе как чудом назвать нельзя. Однако в последние, несколько месяцев ситуация только ухудшалась.

— Возможно…, судьба готовит мне сюрприз, — думала Сильвия, разглядывая дипломы и награды клиники, развешенные на стене, — просто время еще не пришло.

Наконец дверь бесшумно отворилась, и сестра Дебора, поджав губы, сообщила, что патрон принял решение взять ее на работу с испытательным сроком, при этом всем своим видом демонстрируя, что не видать бы Сильвии этой работы как своих ушей, если бы решение этого вопроса зависело от нее.

— Когда мне выходить? – все еще не веря своему счастью, спросила Сильвия.

— Приходите завтра, к десяти часам, получите халат, и познакомитесь с клиникой.

— Спасибо вам, большое, вы очень добры – пролепетала Сильвия и, повернувшись, направилась к выходу, едва сдерживаясь, чтобы не скакать от радости на одной ноге.

В эту минуту, она не думала, о том, что денег у нее осталось, только чтобы купить хлеб и молоко, и, что на какие-то гроши, она может рассчитывать, только через неделю. А эту неделю надо еще как-то прожить, что на носу зима, а она вряд ли сможет купить себе теплое пальто и ботинки. А уж тем более, те красные ботиночки с белой опушкой, которые она видела вчера на витрине в магазине “SHOES” на соседней улице.

Но это мечта, а кто сказал, что она должна обязательно сбываться, ведь на то она и мечта, чтобы быть недосягаемой. И не важно, что у нее совсем не осталось денег в этом чужом, незнакомом городе. Зато есть комнатка, где она может уединиться, почитать любимые книги, подумать и построить планы на будущее. А еще у нее есть работа, за которую она будет держаться обеими руками, какой бы грязной и тяжелой она не была. А значит, жизнь постепенно входит в нужное русло, и обретает смысл.

И, наконец, это означало, что Сильвия становится на шаг ближе к своей заветной мечте, стать нейрохирургом.

Эта мысль, посетившая ее в минуту отчаяния у постели умирающей от опухоли мозга, матери, с тех пор завладела всем ее существом. Понимая, что мечта эта невероятно трудно осуществима, она, тем не менее, было полна решимости, идти к ней столько сколько понадобиться.

Сильвия и предполагать не могла, какой сложный путь уготовил ей господь. Она никогда не отличалась особенной набожностью. В том же, что касается ритуальной части религии, не была аккуратна и пунктуальна, считая, что вера, чувство глубоко интимное, а потому не нуждается в провожатых и наставниках.

Скажи ей кто-нибудь, что всего через несколько часов, жизнь ее круто изменится, она непременно бы удивилась, но приняла бы все происходящее с философской покорностью фаталиста.