Глава 39. ПОДЗЕМЕЛЬЕ

Третий час они шли во мраке сырого, покрытого плесенью, и паутиной тоннеля. Фонарь давно погас, однако Элигос довольно уверенно вел их за собой, временами сверяя свой внутренний компас с четками, которые дал ему Тристан.

Иногда, по пути им попадались огромные крысы. Каждый раз, увидев очередного грызуна, Сильвия вскрикивала, но те, бросив взгляд маленьких красных глаз, на идущего впереди Элигоса, спешили раствориться в темноте.

— Сколько нам еще идти? — Голос святого отца эхом пронесся по тоннелю.

— Еще около часа, — ответил Абигор, — можем устроить передышку…, я не чувствую погони, впрочем похоже это ничего не означает.

— Я не устала, давайте, скорее, выберемся отсюда, — Сильвия крепче сжала в темноте руку демона, — здесь страшно.

— Пока есть силы надо двигаться, — святой отец устало кивнул головой, но в темноте этого никто не заметил.

Дважды за время пути Элигос замечал кельтские надписи на сочащихся влагой стенах.

«Путник идущий во мраке ноша твоя тяжела и непосильна, несешь на своих плечах ты груз умершей надежды. Не ищи света в конце пути, ибо это свет твоей погибели. Но свет гибели твоей сквозь путеводную нить укажет тебе путь свободы» — гласила первая надпись, Элигос усмехнулся,- ну спасибо, успокоили.

Наверняка никто не стал бы забираться так далеко, чтобы высечь на камне надпись, только для того чтобы напугать путников. Вторая надпись была еще более странной и непонятной.

«Твой путь усеян шипами, мужественно ступай по ним босыми ногами и обретешь силу, ступай по ним, глядя на звезды, не разбирая дороги, и обретешь вечное блаженство»

— Стойте…, — воскликнул Элигос, и остановился, расставив руки в стороны, преграждая дорогу своим спутникам.

— В чем дело…? – голос святого отца прозвучал над самым ухом.

— Не знаю..., сейчас…, минуту, ловушка…, впереди ловушка.

— Что за ловушка?

— Сейчас проверим…, — демон подобрал несколько камней, которые валялись тут же и сал швырять их в темноту. Четвертый камень видимо попал в нужное место, и тишину подземелья разрушил лязг сотен острых кинжалов, сверкнувших клинками из пола, лишь на мгновенье.

— Что это за звук…, — дрожащим голосом спросила Сильвия, — теперь я понимаю, как страшно быть слепым, и жить в вечном мраке.

— Твой путь усеян шипами, мужественно ступай по ним босыми ногами, и обретешь силу, ступай по ним, глядя на звезды, не разбирая дороги, и обретешь вечное свободу, — вслух повторил Элигос.

— Что это…, — голос отца Бернара по-прежнему мужественный и спокойный подействовал на всех успокаивающе.

— Это было написано на стене тоннеля…, но…, черт возьми, здесь нет никаких звезд и никакого неба …, это чушь. И…, я не смогу перенести вас почти на шестьсот футов. Однако это единственный из тоннелей, который выводит на поверхность. Значит, должно быть, решение, ведь Тристан здесь проходил. Странно, почему он не упомянул об этом.

— Есть решение, — святой отец в темноте указал на потолок, забывая о том что Сильвия, в отличии от Элигоса, не способна была это увидеть.

Демон поднял взор на сводчатый потолок, из которого торчали корни, растущих на поверхности деревьев.

— Там ничего нет….

— Как нет…, неужели ты не видишь, это светится словно млечный путь.

— Да…, да я тоже вижу…, это здорово, – вскричала Сильвия.

— Может быть, это как-то связанно с твоей способностью видеть в кромешной тьме…, естественно ты не видишь, как что-то светится в этой самой темноте.

— Может быть…? Но я ничего, ровным счетом ничего не вижу. Корни, следы жуков и слизняков, пауки. Никакого млечного пути…, никаких звезд.

— Слизняки…, правильно слизняки, наверное, это их дорожки светятся. Так или иначе, я пойду первым, надо пробовать, – монах решительно шагнул вперед, — как там было сказано, ступай босыми ногами, и обретешь силу?

Сняв с себя туфли, отец Бернар медленно, но без колебаний двинулся вперед, подняв глаза к потолку и читая молитву. Светящаяся дорожка над головой, делала временами причудливые изгибы, и он старался повторять все точно.

Пройдя несколько футов, и понимая, что ничего не происходит, он остановился и повернулся к спутникам.

— Идите за мной только очень внимательно. В полу проделана неглубокая канавка, которую можно почувствовать только голой ступней. Она в точности повторяет светящуюся полосу на потолке. Это и впрямь придает сил…, и уверенности.

Сильвия сняв туфли, взяла за руку Элигоса, и повела его за собой, внимательно глядя на потолок.

— Ну вот…, я оказался в роли ведомого, — подумал он, — однако эта ловушка, была сделана не для людей, или…, не только для людей, — он явственно ощущал ступней канавку, о которой говорил святой отец, но никак не мог ее разглядеть как не напрягал зрение, — удивительно я не вижу ее но чувствую ногами – произнес он вслух.

— Мдаа…, это очень странно…, как им это удалось?

— Кому?

— Тем…, кто это построил.

— Однако, похоже, я дошел до конца и дальше кромешная тьма. Так что, без вас мне не обойтись. – Донесся голос отца Бернара.

— Подождите нас, святой отец, мы уже скоро, — прокричала Сильвия в темноту.

— Дочь моя…, вы кричите мне в самое ухо.

— Ой…, простите святой отец…, — пискнула девушка, — но я в темноте не вижу вас.

— Закончилось, — в голосе Элигоса явно слышались облегчение, — теперь держитесь за мной.

Остаток пути прошел без приключений, и через некоторое время вдалеке возникло довольно яркое пятно света.

— Кажется, мы почти пришли, вы видите свет? – прошептала Сильвия, не сбавляя шага.

— Путник идущий во мраке, ноша твоя тяжела и непосильна, несешь на своих плечах ты груз умершей надежды. Не ищи света в конце пути, ибо это свет твоей погибели. Но свет гибели твоей сквозь путеводную нить укажет тебе путь свободы, – процитировал Элигос надпись.

— Что это может означать, — задумчиво произнес монах.

— Не знаю…, но со светом надо быть осторожнее.

Примерно через четверть часа они подошли к светившемуся выходу. За отверстием стояла сплошная стена, залитая светом, но он падал откуда-то сверху. К стене были прикреплены ржавые ступеньки, ровной цепочкой уходившие куда-то вверх. Видно было, что ими давно никто не пользовался.

— Когда мы ушли от Тристана, был поздний вечер, — Сильвия нервно облизала пересохшие губы, — вряд ли мы шли всю ночь, что-то тут не так.

— Действительно странно, стойте здесь, я проверю, — отец Бернар двинулся по направлению к отверстию.

— Стойте, не нравится мне все это, — Элигос ухватил его за рукав, — сначала проверим, что это за выход.

Обойдя все закоулки, он вернулся, неся в руке кусок деревянной балки, которая некогда, видимо, служила крепежом свода. Подойдя к выходу, он почти без замаха швырнул деревяшку вперед. Глухо стукнувшись о стену, она, отскочив, упала на бетонный пол. В то же мгновение, откуда-то сверху с жутковатым гудением ударили снопы оранжевого пламени. Балку охватило огнем в доли секунды.

Элигос невозмутимо стоял у входа в грот, и наблюдал, как в десятке футов от него беснуется пламя. Стоял, не шелохнувшись, и только отблески пламени плясали в его глазах.

— Надо искать…, — довольно громко прошептал он, и двинулся вдоль стены, ощупывая каждый участок.

— Погодите..., погодите…, кажется, я понимаю, путеводная нить, — святой отец задумчиво потер лоб, — Элигос будьте добры покажите четки, по которым вы сверяли дорогу.

Взяв четки в руки, он некоторое время перебирал их, пока не нащупал хрустальный многогранник, который был обрамлен деревянной оправой.

Святой отец поднес хрусталик к огню и по стенам пещеры побежали отблески. Однако по мере того как он приближался к огню, блики на влажных стенах расползались в разные стороны.

— Должна быть точка привязки, — послышался в темноте голос демона.

— Пожалуй, вы правы, — задумчиво пробормотал монах, — одной рукой он ощупывал стену над гротом. Совсем скоро его ладонь наткнулась на небольшой проржавевший крюк, на который, он повесил четки.

Огонь тем временем погас, и лишь слабые искорки угля, напоминали о ярком костре, бушевавшем мгновенье назад во чреве грота.

— Будьте добры…, подбросьте дровишек…, Элигос, — произнес отец Бернар во мрак.

Очередной кусок старой оснастки шахты, полетел в углубление, и вновь огненный сноп, ударил разом с нескольких сторон так, что больно стало глазам от яркого света.

Кристалл, висевший на четках, внезапно заиграл всеми цветами радуги и, преломив свет яркого огня, бросил красный луч на противоположную стену.

Элигос подошел к стене, где кровавым пятном алел отблеск кристалла и, провел по нему рукой. За еле заметной выпуклостью, сделанной из каучука, он нащупал рычаг, который приводил в действие механизм. Стоило лишь слегка нажать на него, как стена неожиданно разъехалась в разные стороны, обнажив довольно широкий проход.

Поднявшись по ступенькам, заросшим мхом, они оказались в склепе, посреди которого, стояли два гранитных надгробия, надписи на которых сообщали что покоившиеся здесь, были братьями, посвятившими себя служению господу, и спасению человечества от извечного врага рода людского.

Приоткрыв скрипучую металлическую дверь, вся троица, наконец, очутилась под звездным небом, от чистого и слегка морозного воздуха у Сильвии закружилась голова, и если бы не твердая рука Элигоса, поддерживавшая ее все это время, она непременно бы упала.

— Здесь значительно лучше, — улыбнулся монах, с явным удовольствием вдыхая полной грудью, и глядя на звездное небо, которое начинало светлеть на востоке.

— Никогда не думала…, что испытаю облегчение, очутившись ночью на кладбище, — произнесла Сильвия.

— Кладбище это самое безопасное место в человеческом мире. Здесь всего лишь покоятся останки человеческих оболочек. Надо идти дальше…, на восток…, возьмем машину, и отдохнем в первом же мотеле, — Элигос тоже смотрел на звездное небо, но на лице его не было и тени улыбки.

Довольно быстро покинув территорию кладбища, они вышли на шоссе, идущее на восток к Ламаншу. Еще примерно час им не удавалось поймать машину, пока этим занимался святой отец, надо было, что-то предпринимать, пока окончательно не рассвело.

— Позвольте мне, святой отец, — произнес Элигос, выходя на дорогу.

— Что вы делаете?

— Пытаюсь путешествовать автостопом, говорят это все больше входит в моду.

Встав посреди дороги, так, чтобы его невозможно было объехать, он стоял так до тех пор, пока у его ног не остановился старенький пикап.

Владелец машины, местный фермер долго и подозрительно разглядывал их, сквозь прорези хитро прищуренных глаз. Наконец позволил мужчинам забраться в кузов пикапа, который по возрасту и непрезентабельному виду соперничал с собственным хозяином. Сильвию при этом он с неуклюжей деревенской галантностью, пригласил занять место в кабине рядом с ним.

Минут сорок, пока они доехали до пригородов Лондона и, остановились у приличного, внутренне, и внешне мотеля, он развлекал ее разговорами о погоде и урожае зерна. При этом он время от времени задавал ей вопросы, пытаясь застать ее врасплох и, выведать, что за странного вида троица, путешествует в такое время по дорогам старой доброй Англии.

Сильвия была настолько измученна всем случившимся за последнее время, что отвечала медленно и невпопад. Определив, наконец, что девушка не в себе, видимо также как и ее спутники, он перестал задавать вопросы. Про себя решив, что это, наверное, одни из тех ребят, которые слушают сумасшедшую музыку, курят траву, и занимаются сексом, где попало.

Он довез их до мотеля и, взяв, заработанные пять фунтов, отправился по своим делам, через десять минут, не без помощи Элигоса, забыв о странных попутчиках.

Элигос дожидаясь пока хозяйка принесет ключи, от номеров разглядывал своих спутников, оценивая их физическое состояние.

Он понимал, что их преследователи недалеко и, скорее всего они идут по их следам в тоннеле. И наверняка из Тристана выудили все сведения, которые им были нужны. Скорее всего, их разделяет часов десять учитывая, что они намеренно отклонились от прямого маршрута на побережье, и доехали на попутке. Но это было ничтожно мало для того, чтобы быть спокойным и уверенным в будущем.

Он также понимал, что если не даст отдохнуть Сильвии и святому отцу, то уйдут они не так далеко, да и двигаться будут медленнее.

Он согласился на эту вынужденную остановку, еще и потому, что видел темные круги, под глазами, на нежном лице Сильвии. А святой отец, несмотря на то, что держался молодцом, старался всех подбадривать, осунулся и похудел за одну ночь, внутренне переживая смерть Бриджа.

За все время пока они шли по тоннелю, ехали на машине, никто из них не произнес имя Уэйна Бриджа. Но каждый из них про себя, все время возвращался к страшной картине смерти их товарища. Время, проведенное вместе, сплотило их, и отношения, несмотря на разницу характеров, стали теплыми и дружескими.

Было нечто общее в их размышлениях. Каждый из них по разным причинам считал, что смерть медиума на его совести, каждый думал о том, где и когда мог изменить ситуацию, но не сделал этого.

Элигос, не смотря на то, что понимал исправить ничего нельзя, и изменить это никто не в силах. Внутренне испытывал дискомфорт, потому что знал, откажись он тогда от помощи Бриджа, и тот остался бы жить. Он мог бы сейчас попытаться рассказать своим спутникам о том, что количество матриц, по которым создаются человеческие сущности ограниченно. Наступит день, когда всевышний вновь создаст сущность, которую в этой жизни звали Уэйн Бридж, и вложит в него душу его. Его назовут по-другому, и он не будет помнить того, что с ним происходило в этой жизни. У него будет даже другая судьба, но это будет он. И вся его жизнь будет неразрывно связанна с предыдущим существованием.

— Возьмите ключи сэр…, — низкий гортанный голос хозяйки мотеля, судя по всему ирландки, вывел Элигоса из задумчивости.

— Благодарю вас, — отозвался он и жестом пригласил своих спутников следовать за ним.

Отец Бернар думал о том, как мало мы ценим людей при их жизни, и как сожалеем об этом, когда теряем их. А ведь это он одобрил присутствие Бриджа в их компании. Он своим примером вдохновил его сопровождать их в этом опасном предприятии. Откажись он тогда, или воспротивься присутствию медиума, тот наверняка был бы жив. Мог ли он изменить случившееся, несомненно мог, но не сделал, и даже не попытался, хотя уже тогда знал, что путешествие не будет легкой прогулкой. Впрочем, предвидеть смерть Бриджа он не мог. И знать, что остальные, да и он сам доживут до сегодняшнего дня, он тоже не мог.

Войдя в отведенный ему номер, святой отец, не раздеваясь, устало растянулся на кровати.

— Теперь, Уэйн в лучшем мире…, — прими его господи в свои объятия, — подумал он.

Через несколько секунд, он заснул сном праведника, ему снился Бридж, такой, каким неделю назад он появился на пороге церкви. Он стоял и молча улыбался, потом, словно задумался на мгновенье и кивнул ему, словно думали они об одном и том же.

Сильвия сидела в кресле и рассматривала высокую ель, за окном на раскидистых лапах которой понуро словно провинившиеся ученики перед учителем сидели аисты. Укутавшись в клетчатый плед, она погрузилась в собственные мысли.

Ее спутники, словно сговорившись не упоминали имени Бриджа, но она понимала, что они думают о нем. А молчали, скорее всего, потому, что знали он оказался с ними из-за нее. Еще там возле ее квартиры, когда он схватился насмерть с Велиалом, она поняла, что, несмотря на внешнюю комичность, в груди его бьется храброе и преданное сердце. Ей было больно от осознания нелепой смерти, которая постигла его, в момент, когда казалось, они вырвались из западни и долгожданная свобода уже рядом только протяни руку.

Она не могла знать, какие еще беды ждут их впереди, но прекрасно понимала, что без Бриджа им будет труднее. Его поведение, порой неуклюжее и смешное вселяло в них надежду. Сейчас им казалось что участь, постигшая медиума, уготована им всем.

Дверь бесшумно отворилась. В комнату, мягко ступая, вошел Элигос, остановившись за спиной, положил ей руки на плечи.

— Тебе надо отдохнуть….

— Да….

— Ложись в постель и постарайся заснуть.

— Я не могу.

— Надо…, у нас впереди трудный путь, — Элигос по-отечески погладил ее по голове, — ты ни в чем не виновата.

— А кто виноват?

— Судьба….

— Судьба? Ты веришь в судьбу? – Сильвия подняла на него влажные глаза.

— Да…, судьба это обстоятельства, в которых нам предложено жить.

— Ты говоришь нам….

— Я говорю нам…, потому что все мы существуем, в предложенных обстоятельствах и лишь наши поступки меняют их.

— Значит, судьбу можно изменить?

— И да…, и нет.

— Объясни.

— Часть обстоятельств нашей жизни созданы задолго да нашего появления на свет. В вашем случае все сложнее, они начали создаваться, когда встретились первые в вашем роду.

— И они стали создавать обстоятельства?

— Именно…, но и они были в тисках обстоятельств. Они ведь тоже родились в определенной среде, общались с людьми своего круга. Жили в достатке или в нищете. Учились соответственно своему положению.

— И этот круг разорвать нельзя…?

— Можно…, к примеру…, ваш дедушка, мог приумножить состояние вашего прадеда, но он его промотал. У вашего отца в молодости была возможность уехать в Америку, и если бы он уехал, то не погиб бы так рано. Ваша мать, вышла бы за другого человека, и вы родились бы в другой семье.

— Значит…, это была бы не я.

— Это была бы ты, но выглядела бы по-другому…, все было бы по-другому.

— Не надо по-другому, — тихо произнесла Сильвия, прижавшись щекой к его руке, — тогда бы я не встретила тебя.

— Может да…, а может нет.

— Как это?

— Понимаешь…, мне кажется, наша встреча была предопределенна свыше, а это изменить почти невозможно.

— А кто создал обстоятельства для тебя?

— Догадайся….

— Сам господь?

— Да…, но я изменил их своим поступком, впрочем, он снова создал обстоятельства. Которые я кажется, опять меняю.

— И ты полюбил бы меня другую, — неожиданно спросила Сильвия и нахмурила брови.

— Никогда…, — улыбнулся Элигос.

— Впрочем, какая разница ведь это все равно была бы я. И ты только, что сказал, что не полюбил бы меня другую. Я совсем запуталась.

— Спать…, немедленно спать. У нас трудный день впереди.

Сильвия кивнула головой и нехотя поплелась к кровати, несмотря на бессонную ночь спать ей совсем не хотелось. Однако стоило ей коснуться подушки, как усталость сделала свое дело, глаза сами собой закрылись, она заснула, улыбаясь.

Элигос еще некоторое время постоял, наблюдая, как она улыбается во сне, медленно повернулся и, как всегда бесшумно исчез за дверью.