Глава 1. РАБ

ЗА НЕСКОЛЬКО СТОЛЕТИЙ ДО ОПИСЫВАЕМЫХ СОБЫТИЙ.

Огромный лохматый пес, размерами похожий скорее на мелкую лошадь, лениво трусил по грязным улицам бурга, совершенно игнорируя сопровождавший его звонкий лай спрятавшихся за заборами шавок.

Длинная бурая шерсть, намокшая сверху от беспрестанно сыпавшего с неба мокрого снега, напоминала панцирь и делала его похожим на большого броненосца. Несколько раз он останавливался, задумчиво и тоскливо оглядев пустынную улицу, бежал дальше, словно так и не решив изменить цель своего путешествия.

Небольшое поселение, которое в те давние времена считалось почти городом, в этот утренний час было совершенно пустынным. Землепашцы, еще недавно поднимавшиеся затемно, уже закончили уборку небогатого в этом году урожая и считали неразумным выбираться из теплой постели ни свет и заря.

Воины, в мирное время занимавшиеся охотой, разбившись на группы ушли из бурга два дня назад, и наверняка бродили где-то в обширных лесах поблизости, готовые по первому зову прийти на помощь дружине оставшейся охранять стены поселения.

У массивных, грубо сколоченных из бревен ворот, угрюмый страж, мрачно взглянув на пса, равнодушно отвернулся. Зверь недовольно рыкнул.

— Иди…, иди отсюда…, не то приласкаю палкой, чертово отродье, — сердито проворчал страж и наклонился, сделав вид, что подбирает с земли камень. Пес не шелохнулся. Карие живые глаза укоризненно смотрели на стражника.

— Оставь его, Сигурд, — бросил подошедший воин, — он такой же ненормальный как его хозяин.

— Иногда мне кажется, что это и не пес вовсе, будто в него вселился злой лесной дух.

Зверь, приподняв уши, прислушался. Потом словно, что-то решив, повернулся и нерешительно поплелся в другую сторону.

Осень на земли готов пришла как всегда неожиданно, нависая свинцовыми тучами, продувая поселение пронзительными северными ветрами которые несли с собой мелкий колючий дождь, шаг за шагом овладевала землей. Деревья в одночасье сбросили зеленые покрывала и усеяли землю калейдоскопом разноцветных листьев. Природа будто смирилась с медленной смертью.

Редкие прохожие зябко кутались в кожаные куртки, мехом внутрь, и ежились, запоздало реагирую на внезапные порывы ветра хлеставшими по щекам мокрыми оплеухами осенней сырости.

Грязные деревянные мостки, черневшие на фоне пока еще темно-зеленой травы, отделяли дворы друг от друга и одновременно служили способом перемещения по городку поздней осенью, когда все вокруг представляло собой грязное месиво с обильной примесью конского навоза.

В центре городка, среди невысоких строений, выделялось серое внушительное деревянное строение, дворец правителя, мрачноватым видом напоминавший скорее тюрьму. Пес остановился у двери, и громко втянув носом холодный влажный воздух, тихо заскулил. Прислушался. Из-за запертой двери не доносилось не звука. Пес нехотя повернулся и двинулся вокруг дворца. Достигнув конечной точки путешествия, он улегся у дверей пристройки. Положив, огромную лохматую голову на лапы, пес закрыл глаза и замер.

В огромном зале на резном высоком стуле похожим на трон сидел человек. Его широкоплечее кряжистое тело, находилось в неподвижно-задумчивом состоянии уже около двух часов. На окаменевшем, словно гипсовый слепок лице, покрытым, бесчисленными шрамами и татуировками, не отражалось и тени эмоций. Лишь стылые светлые почти прозрачные глаза, блестевшие в полумраке, двигались вслед перемещавшейся по залу высокой бледной фигуре, запакованной в одежду из бурой грубо обработанной кожи. Раб двигался словно призрак вдоль стены и один за другим зажигал масляные светильники, расположенные по всему периметру.

— Эйнар…, — звук голоса воина был похож на карканье старого ворона.

Слуга вздрогнул и остановился.

— Слушаю господин, — ответил он.

Несмотря на внешнюю ущербность и слабость, голос его был низким и бархатистым. Халга много раз замечал, как голос его раба магически воздействует на окружающих, даже когда тот говорил тихо и со смирением. Он привык к этому звуку словно исходившему из уст самого Тора и посмеивался когда видел, как напрягались его гости, впервые услышав голос Эйнара.

— Ты все приготовил?

— Да господин….

— Ределет не вернулся?

— Нет, господин.

— Прошло….

— Два дня господин, как от него нет вестей.

— Два дня…, два дня…, — пожевал губами Халга, словно пробуя слова на вкус, — ждем еще день.

Вождь вновь застыл и прикрыл веки. Раб некоторое время еще смотрел на господина, ожидая, что тот вновь заговорит. Но вождь молчал. Под загорелой обветренной кожей перекатывались желваки. Нахмурился.

Вот уже пять лет, после смерти отца, с тех пор как Халга стал риксом, все его помыслы были направлены на объединение, разрозненных племен готов. Сделать это было сложно потому как, каждое племя каким бы малым оно не было, имело своего рикса, со своими амбициями. Каждый из них считал собственное племя происходящим от верховных богов, а себя чуть ли не прямым потомком Одина.

Конечно, всегда можно было по-тихому убрать несговорчивого вождя, но на его место приходил новый, не менее заносчивый и самодовольный.

Халга пытался договориться со всеми, соблазняя их несметными богатствами и огромной добычей в будущем походе. Умело играя на их жадности и воинственности ему уже удалось заручиться поддержкой вождей четырех племен. Однако он осознавал, что этого мало для успешного похода на юг.

Хлопнула дверь, впустив в зал, старого седого как белый медведь и такого же могучего в свои пятьдесят, Хангвара. Местного жреца и советника правителя. Отряхнув с себя капли дождя он недовольно взглянул на застывшего раба, фыркнул и направился к сидевшему на троне Халге.

— Ределет вернулся, ранен, до утра не дотянет — произнес он приблизившись.

— Кто посмел?

— Он говорит, поединок был честный, он сам бросил вызов.

— Я предупреждал его, — мрачно уронил Халга, — он ослушался.

— Он оскорбил его, Ределет вынужден был бросить вызов.

— Кто?

— Донан рыжий, правая рука рикса.

— Я убью их всех и сравняю с землей их дома, — прорычал Халга. – Эйнар предвидел это.

— Что может знать чужак о нашей жизни? – Брезгливо поморщился Хангвар. – даже если его жизнь в обоих мирах. Остерегайся его, большая половина его находится во тьме и скрыта от нас.

— Он приносит удачу, — возразил вождь.

— Кто знает…, наша ли эта удача, или она всего лишь совпадает с ней, пока. Мне он не нравится. Убей его пока не поздно. Злобные чужие духи придут на нашу землю через него

Остановившись на секунду, вслушиваясь в речь жреца, Эйнар, поняв о чем идет речь равнодушно отвернулся и, подпалив последнюю лампу, вышел в осеннюю сырость. Двигался он медленно, тяжело дыша, словно каждое движение давалось ему с трудом. На вид ему было лет шестьдесят. Но стоило заглянуть в живые чистые, подвижные глаза становилось ясно, что он едва перешагнул сорокалетний рубеж. Худое изможденное тело, короткие редкие волосы, говорили о тяжелой неизлечимой болезни.

Пройдя по деревянным мосткам вдоль стены здания, он взялся за отполированную миллионами прикосновений деревянную дверную ручку, боковой двери и вдруг, словно что-то вспомнив, остановился. Затем, повернувшись, устремил взгляд пронзительных черно-карих глаз в свинцовые небеса, будто пытаясь проникнуть сквозь плотную завесу туч, и произнес, продолжая видимо собственную мысль:

— …но так было не всегда, когда-то я жил по-другому. Потому что я ДЕМОН, пятнадцатый дух в иерархии ада, и имя мое АБИГОР ЭЛИГОС, командующий шестьюдесятью легионами духов, Великий Герцог ада, воин и стратег. При одном упоминании имени которого, склонялись непокорные головы и трепетали враги…. Не верите…?

— Я и сам порой в это не верю….

Взгляд его наткнулся на лежащего у дверей пса, который, приподняв лохматую голову, внимательно слушал его.

— Вельзевул…, — опустившись, он потрепал пса за уши, — ты ведь понимаешь, о чем я говорю.

Пес неотрывно смотрел на него, лениво шевеля хвостом.

— Пойдем…, я покормлю тебя…, — раб шагнул в полумрак пристройки. Вельзевул вскочив на ноги, двинулся следом, растворившись вслед за хозяином в темном квадрате дверного проема.