Глава 45. БИШОП

Сильвия пребывала в странном состоянии. После того как ее привезли в заведение, напоминавшее с одной стороны тюрьму, железными решетками на окнах, металлическими дверями и дюжими охранниками, с другой больницу, поскольку весь персонал ходил в белых халатах, сливаясь с ослепительной белизной стен, она словно смирилась с происходящим.

Безвольно следуя за полицейскими сопровождавшими ее, пока они шли по ухоженному дворику, по коридору, подписывали какие-то бумаги, говорили в полголоса с врачом, она как-то отстраненно думала о том, что жизнь закончилась, Элигос умер, оставив ее одну. Скорее всего, остаток жизни она проведет в этом заведении, где оглушительная тишина просто давила на барабанные перепонки.

Ее провели по чистому коридору в комнату на двери, которой было написано, «процедурная». Медсестра, от улыбки которой, стыла кровь в жилах, вколола ей какой-то укол.

Сильвия впала в полусонное состояние, она прекрасно осознавала, что происходит, но воспринимала все отстраненно, словно смотрела некий плохой но бесконечно длинный сериал, герои которого не вызывали сочувствия а сюжет оставлял равнодушным.

Ее провели в комнату, где за столом сидел мужчина с добрыми и умными глазами серийного убийцы. Поначалу он даже понравился ей, но по мере того как он беседовал с ней, вернее говорил он один, а она отвечала односложно временами невпопад, не понимая сути сказанного и не осознавая смысла произнесенного. Сильвия стала его ненавидеть потому, что ей очень хотелось спать, а этот человек мешал ей.

Глаза закрывались сами собой, и она испытывала нечеловеческие муки, борясь со сном, чтобы не рухнуть на стол.

Ей казалось, что они беседуют целую вечность, а человек напротив стал похож на розовую свинью с лоснящейся жирной мордой, и маленькими жадными глазками, поедающими все вокруг.

Говорящая свинья вызывала отвращение, но Сильвии вдруг стало смешно. Она внезапно расхохоталась…, во всяком случае, так ей казалось. Она даже слышала свой заливистый смех и удивилась тому, что голос оказался на редкость неприятным.

— Как ваше имя…? – спросила свинья, склонив голову набок, казалось еще немного и она вцепится в нее своими тупыми, но крепкими зубами.

— Сильвия Горн, — пролепетала она.

— Как вы себя чувствуете? – не унималась свинья.

— Я очень устала и хочу спать, — Сильвия вдруг подумала, что сказала это зря, ведь во время сна свинья может незаметно подкрасться к ней. Значит теперь ей надо быть начеку.

— Расскажите мне, что вы делали последние две недели, — свинья оказалась на редкость любопытной и настойчивой.

— Обычно за свиньями это не водиться, — подумала она и сказала, — я путешествовала.

— С кем? – хрюкнула свинья.

— С друзьями, — Сильвия еле сдержала рвавшийся наружу смех.

— Как зовут ваших друзей?

— Элигос, отец Бернар и Уэйн Бридж.

— Кто они? – Злобно ощерилась свинья, обнажив желтоватые клыки, с которых крупными каплями стекала вязкая слюна. Свинья обрастала шерстью, стремительно превращаясь в гиену. Огромная гиена с круглыми очками на пятнистой морде, выглядела комично, но Сильвии было совсем не смешно. Она словно завороженная не спускала глаз с черных подрагивающих губ временами нервно обнажавших острые зубы. Гиена явно выжидала момент, чтобы вцепиться ей в горло. Но почему-то медлила и продолжала задавать вопросы.

— Будь, что будет – вяло подумала она, сопротивляться тяжелой свинцовой пелене дремы постепенно обволакивавшей ее со всех сторон она уже не могла. Сильвия медленно обмякла в кресле и мирно засопела. Черты лица ее разгладились, и лицо озарила беззаботная улыбка. Ей снился Элигос.

Доктор Блэк наклонился над спящей девушкой, и некоторое время разглядывал ее, одновременно щупая пульс на худеньком запястье, где под бледной кожей угадывались тоненькие веточки вен.

Он испытал легкое возбуждение, сколько он себя помнил его, всегда привлекала бледная кожа, придававшая женщинам сходство с детьми. Эта странная смесь невинности, беззащитности и сексуальности безотказно стимулировал его воображение.

Ощущение безграничной власти над хрупким телом женщины вызвало прилив крови и мгновенную эрекцию. Ему захотелось овладеть ею прямо здесь в своем кабинете, но усилием воли он сдержался. Просунув руку в вырез блузки, он пощупал ее грудь, она была именно такой, как он себе это представлял. Теплая и упругая с острыми коричневыми сосками. Блэк, вытер рукавом халата пот со лба. Пытаясь успокоить учащенное дыхание, он сделал несколько глубоких вдохов. Не помогло.

— Габи…, — выкрикнул он, громко понимая, что еще немного, и он не сможет контролировать свои действия.

Дверь распахнулась мгновенно, словно Габриэла стояла за дверью и подслушивала. Он давно подозревал, что эта молодая безудержно сексуальная мексиканка, следит за ним, а по вечерам роется в его мусоре. Он только не мог понять…, зачем ей все это было нужно.

Войдя в кабинет, она обвела взглядом все вокруг, задержавшись сначала на лежащей в кресле Сильвии, затем на докторе, вернее на его ширинке.

— Слушаю, мистер Блэк – произнесла она нараспев, слегка поморщившись.

— Габи сделайте милость отведите ее в первую палату, пусть поспит, — Блэк сверлил глазами медсестру, — и…, пожалуй, не привязывайте ее, думаю, она проспит долго.

— Хорошо…, док, я только позову Тони, он поможет мне переложить ее каталку. Это все?

— Она догадывается…, сука…, обо всем догадывается, — подумал он и его охватил внезапный приступ паники.

Он справился. В очередной раз, подавив в себе зарождавшийся страх, грозивший смыть его внешнюю доброжелательность. Заглянув своими доверчиво голубыми глазами в карие очи Габриэлы, Блэк, дружелюбно подмигнул ей.

— Да Габи…, спасибо, это все…. Впрочем, нет…, я давно вам хотел сказать, что очень доволен вашей работой.

— Спасибо мистер Блэк, — щеки Габриэлы порозовели от смущения.

— Пора переводить эту любопытную стерву, из персонала в пациенты…, — подумал он и добродушно улыбаясь, кивнул ей головой.

Излучая доброту и благожелательность он прошел мимо смущенной Габриэлы. Туалет был в конце коридора, надо было привести себя в порядок.

Стоило ему покинуть кабинет, Габриэла нахмурилась. Не нравился ей доктор Блэк.

Это было удивительно, как только она пыталась анализировать, что именно ей не по вкусу в этом теплом доброжелательном человеке с умными глазами, то понимала, в нем практически не было недостатков, во всяком случае, она таковых не находила. И все же, что-то ее отталкивало и заставляло относиться к нему настороженно. Даже его невероятная опрятность, о которой в клинике ходили легенды, ее раздражала. Холеные ухоженные руки с всегда ровно подстриженными ногтями одинаковой длины и формы, будто они и не росли вовсе, вызывали в ней отвращение, словно это были безжизненные руки манекена. Волосы всегда, одинаковой длинны коротко подстриженные. Складывалось впечатление, что он много лет носит один и тот же добросовестно ухоженный парик.

Габриэла тяжело вздохнула. Ох уж эта женская интуиция…, как часто она обманывает.

Она выглянула в коридор, и махнула рукой охраннику стоявшему у дверей, призывая его на помощь. Тони, малый сообразительный, двинулся к ней прихватив по дороге кресло-каталку. Вдвоем они усадили Сильвию, и Габриэла повезла ее в палату.

Сильвия мирно посапывала, продолжая безмятежно улыбаться. Ей вновь снился Элигос.

Сразу, после того как они переложили ее на белоснежные простыни, Тони отправился на свой пост, к дверям. Габриэла поправила подушки и невольно улыбнулась, поддавшись обаянию лица Сильвии. Она обвела взглядом палату в ней стояли еще две кровати. Одна была свободна, а на второй сидела безобразная старуха, перебирая узловатыми пальцами какие-то бусы из дешевого красного стекла.

— И чего он поместил новенькую сюда, надо попросить перевести ее в другую палату, — подумала она, — от соседства с Элизабет свихнется и здоровый.

Элизабет Бишоп в молодости была красавицей. Дочь полковника колониальных войск она росла в обстановке всеобщей любви и обожания, окруженная многочисленными тетушками, няньками, гувернантками. Вернувшись на остров в возрасте десяти лет, она получила блестящее образование, и будущее ее, обещало быть безоблачно счастливым.

Наверное, оно так и было бы не встреть она однажды на светском приеме, где собрались сливки общества, Артура Граха, блестящего молодого человека, прибывшего из Сингапура во главе дипломатической миссии.

Артур был сказочно богат, безумно красив и невероятно умен. К тому же он обладал почти магической властью над женщинами. Элизабет впервые влюбилась, и совершенно потеряла голову. Прожив в состоянии полной эйфории полгода, она повредилась рассудком, после того как Грах уехал из Великобритании, даже не простившись с ней.

Однажды глубокой ночью, Элизабет Бишоп была задержана полицией после странного нападения на возвращавшегося после смены домой служащего лондонской подземки. По слухам она изрядно покусала несчастного, прежде чем подоспевшие полисмены задержали ее.

С тех пор прошло почти сто лет, Элизабет жила все это время в клинике. Приступы ярости, случавшиеся с ней регулярно каждую неделю, по-прежнему приводили в ужас персонал.

Со счета оставленного ей в наследство отцом, регулярно перечислялись кругленькие суммы, а потому руководство клиники относилось к ней очень внимательно, всячески поддерживая в ней жизнь.

В беседах с врачами она рассказывала о вампирах, о том, как сама сто лет назад стала одной из них. Умоляла врачей дать ей свежей крови, будто бы она необходима для нормального функционирования организма. Потом, правда при анализе выяснилось, что у нее редкий вид заболевания крови и врачам пришлось назначить ей регулярные переливания.

С таким соседством рассчитывать на излечение Сильвии не приходилось. Вообще в палату к Элизабет старались никого не помещать, поскольку во время случавшихся с ней приступов ярости она была совершенно не управляема, и могла нанести серьезные травмы соседям по палате. Во время одного из приступов он случайно выбила себе глаз. С тех пор носила стеклянный протез, и выглядела от этого еще более жутко. Почему Блэк поместил Сильвию именно сюда, оставалось загадкой.

— Надо будет завтра поговорить с ним об этом, — подумала Габриэла.

Перед уходом она еще раз поправила одеяло и, погладив разгоряченный лоб девушки, вышла из палаты.

Стоило дежурной сестре покинуть палату, как Элизабет отбросив бусы, воровато огляделась по сторонам. Громко втянув ноздрями воздух, она медленно поднялась, и перевела ставший вдруг осмысленным взгляд, на спящую Сильвию.

Медленно двигаясь, словно состарившийся хищник, утративший природную стремительность, и грацию, но не потерявший навыки охотника, она приблизилась к ней. Наклонившись к самому лицу, почти касаясь ее своими губами, Элизабет застыла, вглядываясь в незнакомые черты.

Прошло достаточно много времени, прежде чем она пошевелилась вновь, протянув руку и прикоснувшись к нежной шее спящей. Раздувая ноздри, она вновь втянула в себя воздух, словно пробуя его на вкус. Улыбнулась. Запах ей явно пришелся по вкусу. На шею Сильвии упала капля густой вонючей слюны.