Глава 10. ВСТРЕЧА

Стоя на пороге клиники, Сильвия счастливо улыбалась, подставляя мелкому ласковому дождю разгоряченное лицо. Первый день в клинике прошел на удивление легко и удачно. Все ее страхи по поводу того, как ее примут в коллективе, оказались напрасными. Коллеги были внимательны и приветливы, а больные снисходительны. Ей выдали халат, и передали под покровительство сестры Дианы, которая, несмотря на возраст и одиночество, оказалась на редкость добрым и отзывчивым человеком.

Высокая, сильная, с симпатичным лицом и доброй улыбкой, она была образцом добродетели. Ее портили лишь чересчур резкие черты лица, глядя на которые, казалось, что господь ошибся, вложив в эту красивую по мужским меркам оболочку, трогательную, эмоциональную женскую душу.

Слушая, как Сильвия рассказывает о своих злоключениях, она охала, прикладывала руки к щекам и покачивала головой, закатывая при этом красивые светло карие глаза кверху. И все это выходило у нее так трогательно и естественно, что Сильвия, обычно замкнутая, выложила ей все как на исповеди.

Пока они не спеша, обходили палаты, Сильвия рассказала ей всю историю своей жизни, благо история эта была не слишком длинна. И Диана тут же заявила, что Сильвии надо осесть в их симпатичном городке, а с работой и выполнением обязанностей она ей поможет.

Жизнь иногда сводит нас с людьми, принимающими в нас участие, другой вопрос, на сколько мы пользуемся их помощью, и на сколько часто это происходит. Странное дело, но в жизни Сильвии таковых почти не было. Слово, «почти» в данном случае употребляется потому, что в возрасте тринадцати лет в ее жизни появился школьный учитель, который вел с ней долгие беседы, интересовался ее проблемами.

Гадкий утенок, который даже не предполагал, что со временем станет прекрасным лебедем, живо и очень открыто откликнулся на доброе отношение взрослого человека. Однако когда он стал во время бесед, как бы невзначай трогать ее. Она, будучи от природы ребенком сообразительным, все поняла, и отказалась от этого общения. Сложно было, не обратить внимание, на подобную сторону ее жизни, и постепенно она пришла к выводу, — люди сторонятся ее. Круг ее знакомств, был мал и состоял из людей, которые более нуждались в ее помощи, чем могли помочь ей. То ли это было следствием природной независимости ее характера. То ли судьба готовила ее к чему-то. Постепенно она смирилась с подобным положением вещей, решив, что таково ее предназначение, и противиться ему бессмысленно, и бесполезно.

— Вот это, твои палаты, третья, четвертая и пятая. Самое главное внимательно следи за больными, которые прикованы к постели. Им всегда надо вовремя сменить капельницу, вынести судно или просто поправить подушки. – Продолжала Диана.

— А сколько их в моих палатах?

— Трое, и все они лежат в третьей палате, при этом ты обязательно должна следить, чтобы все пациенты регулярно принимали пищу.

— А, что есть те, кто отказывается? – Она удивленно взглянула на Диану. Возможно, вопрос и звучал глупо, но только не для человека который почти двое суток ничего не ел.

— Здесь всякое бывает, и я наверняка не смогу рассказать тебе, обо всех случаях, но ты должна быть начеку, а если что, я всегда буду рядом. Мои палаты по соседству. И еще следи за тем, чтобы все питались по индивидуальной диете, это важно. Номер диеты ты можешь посмотреть в карточках пациентов.

— А кто ставит капельницы, делает инъекции, разносит лекарства?

— Нет, сразу тебе, конечно, не доверят, но пройдет немного времени, и ты все будешь делать самостоятельно.

— Понимаю, я буду очень стараться и быстро всему научусь.

— Ничуть не сомневаюсь, но что это с тобой ты такая бледная. Тебе плохо? — Диана обняла ее за плечи, и это было не лишнее, потому что в ту же секунду ноги Сильвии подкосились, и она чуть было не свалилась на пол.

— Ты беременна? – она внимательно изучала лицо Сильвии, которое цветом сравнялось с окружавшей их белизной халатов и простыней.

— Нет…, что вы, — она улыбнулась нелепому подозрению – просто я утром не успела позавтракать, и чуточку устала.

Диана теперь смотрела на нее подозрительно, и, усадив ее на свободную кровать в палате, стала массировать ей виски.

— А, поужинать вчера ты успела? Признайся, у тебя просто нет денег. А, я идиотка, не догадалась спросить. Так вот мы и живем, люди рядом с нами умирают голодной смертью, а нам на все плевать.

Сильвия поднялась на дрожащие ноги, опираясь на спинку кровати.

— Мне уже хорошо, и я совсем не хочу есть. Правда…, совсем не хочу.

Диана сделала строгое лицо, и, порывшись в карманах, выудила оттуда купюру. Затем, сложив, засунула ее в карман халата Сильвии со словами:

— Рабочий день на сегодня для тебя закончен, за углом есть небольшое кафе, там разумные цены и кормят вполне прилично, немедленно отправляйся есть, а затем домой спать.

— Нет, нет, что вы я…, я не могу взять деньги, это неудобно… я не знаю…, — на глаза ее навернулись слезы, и голос предательски задрожал.

— Неудобно девочка в наше время, падать в голодные обмороки, — отрезала Диана, — так, что вперед, — и, заметив дрожащий подбородок Сильвии, добавила уже мягче, — отдашь, когда получишь жалование, ну или когда сможешь.

— Спасибо вам большое, вы меня очень…, я обязательно…, как только получу.

— И не надо меня благодарить, а то я сейчас расплачусь, а мне еще работать.

Жаль не могу тебя проводить. Сама дойдешь?

— Да, да конечно, со мной уже все хорошо. Я смогу.

Сильвия постояла некоторое время, на ступеньках клиники вдыхая влажный, прохладный, бодрящий воздух, и медленно двинулась по тротуару в поисках кафе. Но, подойдя к ближайшему перекрестку, вдруг вновь почувствовала себя дурно. Деревья, дома, машины и люди вдруг закружились хороводом, она стала медленно оседать на мостовую. В глазах внезапно потемнело, и она упала бы, не подхвати ее вовремя сильные мужские руки.

Очнулась она в кафе, от прикосновения к губам горячей чашки с ароматным напитком, какой-то молодой человек отпаивал ее горячим сладким кофе. Сильвия обхватила чашку окоченевшими дрожащими пальцами, и стала жадно глотать обжигающий напиток, через несколько минут, она почувствовала себя лучше.

Молодой человек, все это время сидел напротив, и не сводил с нее глаз. В жизни она сознательно избегала встреч с мужчинами, яркий образец которых сидел сейчас напротив.

Весь его облик просто излучал самоуверенность, и твердость. Он без сомнения был красив, и уж точно знал об этом. Наглость таких вот самовлюбленных болванов всегда отпугивала ее. И она внутренне приготовилась дать отпор любому посягательству.

— Я взял на себя смелость заказать нам обед, — он обезоруживающе улыбнулся, — простите мне мое нахальство, но…, по-моему, это как раз то, что вам сейчас нужно — при этом он улыбнулся удивительно трогательной и доброй улыбкой большого ребенка.

Словно лучик света, дрогнув, пробежал по его лицу, пробежал…, на секунду застыв, в ресницах и рассыпался на мелкие искорки, которые на мгновение осветили все вокруг.

Сердце Сильвии дрогнуло, из-под опущенных ресниц она еще некоторое время настороженно разглядывала незнакомца. Но броня столько лет надежно прикрывавшая ее сердце уже дала легкую трещину, она, тепло улыбнувшись, поблагодарила своего неожиданного спасителя. И словно испугавшись своей невольной смелости, потупила взор.

— Элиот… меня зовут Элиот Бигор — незнакомец протянул руку, тонкие безупречно ровные пальцы сильной руки нежно коснулись ее раскрытой ладони, словно передав ей при этом частичку своего тепла, которое стало волной растекаться по всему телу.

— Сильвия Горн, — одними губами прошептала она и взглянула в глаза собеседника. Словно вихрь подхватил ее и стал затягивать в омут этих черных бездонных глаз.

На мгновение, оцепенев, Сильвия поплыла по течению. Мириады звезд окружали ее, мимо с невероятной скоростью проносились кометы, обдавая жаром своих хвостов, ее разгоряченное лицо. Она увидела землю, совсем такую как показывают по телевизору, окутанную голубоватой дымкой, и ее вечную безликую спутницу луну. Туманности и звездные скопления проплывали, словно корабли в безбрежном океане.

Сильвия удалялась от земли, но все это время чувствовала на себе чей-то внимательный изучающий взгляд, наполненный добротой и невероятной силой. Она увидела странную планету, очень похожую на нашу, но в отличие от земли, которая выглядит из космоса голубоватой, та была розового цвета. А еще она увидела огромные города, и причудливые строения, существа очень похожие на людей, но гораздо выше ростом сновали по улицам города, иногда взмывая в розовое небо. В такие моменты у них за спиной разворачивались белоснежные крылья. Несколько раз они пролетали рядом с ней, и, задержавшись на мгновенье, дружески кивали и махали ей руками.

Это было очень красиво, Сильвия даже зажмурилась от удовольствия. Странное ощущение спокойствия и умиротворения овладело ею. Словно она вдруг оказалась в родительском доме, и почувствовала себя абсолютно защищенной. Вздрогнув, она с трудом вырвалась из этого таинственного и сладкого плена.

Они по-прежнему были в кафе. Элиот по-прежнему сидел напротив, улыбаясь ей милой сочувственной улыбкой.

— Наверное, это от голода, — подумала Сильвия и попыталась вспомнить, где прочитала, что от голода бывают яркие галлюцинации, однако память отказалась повиноваться и она недовольно сморщила лоб.

Принесли ужин, вдохнув аромат телятины по-ирландски под грибным соусом, взглянув на аппетитные ломтики картофеля, Сильвия вдруг остро почувствовала, как она проголодалась, и уже не обращая внимания ни на что, набросилась на еду. Элиот не ел, а лишь с улыбкой наблюдал за тем, с какой скоростью она поглощает пищу.

Утолив голод, она подняла глаза, увидев, что он внимательно рассматривает ее, скорчила забавную гримасу. Он расхохотался.

— У вас даже щеки порозовели…, вам лучше?

— Это, наверное, от стыда…, и обжорства…. Но все равно…, спасибо вам.

— Пустое…, вам нечего стыдиться…, уверяю вас не многие даже очень сильные люди, находясь в вашей ситуации, сохраняли подобное присутствие духа.

— Спасибо…, но вообще-то…, я ужасная трусиха. Я даже боюсь тараканов.

— Знаете…, должен признаться…, я их тоже боюсь. Только не рассказывайте никому, — Элиот доверительно взял ее за руку.

— Вы смеетесь надо мной…, — Сильвия притворно нахмурилась.

— Ничуть…, они такие черные и страшные…, и у них три пары ног…, прямо жуть, — он пошевелил в воздухе пальцами и рассмеялся.

Они еще долго сидели и болтали на самые разные темы.

Элиот мало рассказывал о себе, но по тому, как много он знал об истории разных стран и народов, по тому, как он спокойно и со знанием дела рассуждал о вещах самых невероятных и интересных. Сильвия сделала вывод, что он историк или археолог и видимо очень много путешествует.

Время текло незаметно, и она спохватилась только тогда, когда подошедший официант объявил им, что кафе закрывается. Сильвия пыталась достать деньги из сумочки, но рука ее замерла на полпути под неодобрительным взглядом Элиота. Небрежно расплатившись по счету и оставив более чем щедрые чаевые, он нежно подхватил Сильвию под руку и повел к выходу.

— Видимо он неплохо зарабатывает – подумала Сильвия и поймала себя на мысли, что впервые в своей жизни не отметила это как недостаток в мужчине. Наоборот ей было даже приятно, что рядом с ней такой сильный и уверенный в себе мужчина. Вдруг нестерпимо захотелось, чтобы он обнял и поцеловал ее.

Но Элиот шел рядом ни о чем, не догадываясь, и рассказывал ей о легенде, в которой африканское племя много дней и ночей сражалось с чернокнижником, в которого по преданию вселился сам дьявол. И был он невероятной силы и знал множество страшных заклинаний и умел насылать болезни и несчастья. И страх который испытывали жители деревни лишь делал его сильнее. А победу они одержали лишь, после того как невинное дитя не знающее страха в своем неведении прикоснулось к ноге колдуна, и он превратился в огромную каменную глыбу. Которая и по сей день стоит одиноко на берегу океана в западной Африке. Ибо абсолютное зло может победить лишь абсолютное добро.

Сильвия рассеяно слушала его, ей казалось, что ее Элиот победил бы любого колдуна, как бы силен он не был. Ее Элиот…, неужели она так подумала… да она действительно так подумала. Зная этого человека всего несколько часов, не зная о нем ничего кроме имени, она вдруг поймала себя на мысли, что воспринимает его как человека близкого почти родного.

Они медленно шли по залитым лунным светом пустынным закоулкам старого города. И странное дело она не говорила Элиоту, где живет, но он очень уверенно шел рядом с ней, и не то чтобы он вел ее, но почему-то всегда правильно угадывал направление движения и повороты. Наконец они подошли к дому, он остановился.

— Вы… живете здесь… — полуутвердительно, полувопросительно сказал он, и, не дожидаясь ответа, словно знал его заранее, добавил, — мне было приятно с вами познакомиться, и… вы…, вы, очень интересный собеседник. Спасибо.

— Скорее благодарный слушатель…, но вы так интересно рассказываете и так много знаете, вас трудно не слушать… и… я…, — Сильвия пыталась поблагодарить его, но вдруг поняла, что если произнесет еще хоть слово, то непременно разрыдается.

Понимая, что поступает глупо, она молча пожала протянутую руку, при этом сладкая, горячая истома волнами пробежала по ее телу. Еще секунда и она бы бросилась ему на шею…, но нет… внезапно развернувшись, она сломя голову помчалась вверх по лестнице.

Элиот еще некоторое время стоял и молча глядел ей вслед. Темно карие его глаза в темноте казались абсолютно черными и были непроницаемы, лицо за минуту до того бывшее подвижным и привлекательным, вдруг застыло и словно превратилось в посмертную маску. Будто слепой он ощупал пальцами собственное лицо, и, усмехнувшись, зашагал прочь….

— Этого мне только не хватало…, заниматься спасением приматов, — думал он, раскуривая на ходу сигару, — хотя надо признаться, она довольно симпатична, и что-то в ней есть. Что-то очень привлекательное, и одновременно загадочное.