Глава 49. СОМНЕНИЯ

Проснувшись О’Рейли долго не мог сообразить, где он находится, события прошедшего дня смешались, и он никак не мог провести черту между тем, что было на самом деле, и тем, что ему приснилось. Подобное состояние пришло не в одночасье, а овладевало его сознанием все больше и больше в последние дни. Организм, убедившись на собственной шкуре в реальности сновидений и абсурдности происходящего в действительности, пытался настроиться на жизнь с учетом обоих реальностей.

— Возможно это очередная ступень в развитии, — подумал Пол, — остается только научиться управлять параллельной реальностью. Возможно это то, что люди во все времена называли колдовством.

Вокруг царила кромешная тьма. Детектив попытался поднять руку и поднести ее к лицу. Не получилось. Что-то крепко держало обе руки. Подвигав кистями рук, он прислушался к ощущениям. Скорее всего, это были кожаные ремни, желтого цвета.

— Почему именно желтого…, с чего это я так решил…, — он заглянул внутрь себя, и обнаружил, что абсолютно уверен в том, что ремни желтые, — интересно…, но непонятно, что это может дать в практическом плане.

О’Рейли попытался представить, как ремни сами собой расстегиваются. Ничего не получилось, руки и ноги оставались скованными. Ему даже показалось, то на запястьях, они стянулись чуть сильнее. Чертыхнувшись вслух и испугавшись звука собственного голоса, который в тишине прозвучал неожиданно громко, Пол принялся расшатывать крепление ремней. Полностью сосредоточившись на ремнях, он вдруг угловым периферийным сознанием, воспринял информацию возникшую, будто бы из темноты. Ухватившись за нее, он попытался озвучить знание человеческим языком.

«Сильвия рядом…, Сильвия в опасности….» — гласило знание. Вслед за знанием пришла картинка. Он увидел ее за двумя стенами лежащую на кровати, как и он привязанную желтыми ремнями. Зловещую сгорбленную фигуру над ней. О’Рейли с удвоенной силой принялся дергать ремни.

— Достаточно, — прилетела из темноты следующая мысль.

— Почему? – неожиданно вслух спросил он.

— Руки и ремни, уже влажные от пота, — эта мысль возникла совершенно обычно, как приходит любая другая, словно он сам до этого додумался.

Пол потянул правую руку вверх, задержавшись лишь на секунду, ремень соскочил со скользкого запястья. Быстро отстегнув вторую руку, и ноги он соскочил с кровати.

В кромешной темноте он безошибочно проскочил между кроватями, ничего не задев, и подошел к двери. Замерев, прислушался. Впрочем, непонятно каким образом, но он знал, что в коридоре никого нет. Осторожно приоткрыв дверь, он проскользнул в коридор.

Справа от комнаты, где находился он, было две двери, и Пол не раздумывая не секунды, двинулся к дальней. За дверью было тихо. К счастью она была открыта. О’Рейли вдруг поймал себя на том, что пытается нащупать в заднем кармане брюк пистолет, и отдернул руку, старые привычки давали о себе знать.

Картина, открывшаяся ему, когда он вошел в палату, в точности повторяла его видения. Безобразного вида старуха со спутанными грязными волосами склонилась над Сильвией, казалось еще немного и она вцепиться в незащищенное горло. Однако та почему-то медлила.

— Эй…, бабуля…, оставь ее в покое, — произнес Пол, чувствуя себя полным идиотом.

Бабуля повернула голову. В темноте комнаты, которую нарушал только лунный свет, падавший из окна, один глаз ее светился красноватым светом, второй видимо был стеклянным, поэтому лишь тускло поблескивал, во мраке, оттого выглядела старушка, исчадием ада. Она улыбнулась, пристально глядя на него и неожиданно проворно вытянув руки, бросилась на детектива.

О’Рейли отскочил в сторону, успев схватить сумасшедшую старуху за руку, резко завернул ее за спину. Кость хрустнула, боль должна была быть адской, но та не издала ни звука. Бить старушек ему прежде не доводилось и отступать от этого правила, он не собирался, за что тут же поплатился. Старушка свободной рукой нанесла ему сокрушительный удар в челюсть. Будь это на ринге, она непременно сорвала бы аплодисменты, а действующие чемпионы кусали бы боксерские перчатки, от зависти. Пол отлетел в угол и больно ударился спиной.

Божий одуванчик повернулась и злобно ощерившись, двинулась к нему. В коридоре тем временем уже грохотали шаги спешащих охранников. Через минуту, старая карга и детектив, лежали на соседних кроватях плотно упакованные в смирительные рубашки, получив предварительно свою дозу успокоительного.

Видимо персонал был в курсе необычных способностей бабушки, потому что шприц, которым кололи ее, был раза в два больше, того который достался О’Рейли. Старушка мгновенно захрапела, издавая странные звуки и пуская слюни, а Пол лежал на кровати повернув голову, смотрел на улыбающуюся во сне Сильвию.

Как и в прошлый раз, он неожиданно выловил в сознании картинку, и только присмотревшись внимательно, понял, что вторгся в сон Сильвии. Сердце болезненно защемило, во сне она была в объятиях Элигоса.

Резкий болезненный укол ревности, которого он не испытывал уже давно, выдернул его из чужого сновиденья. Ему на мгновенье стало стыдно, будто он подглядывал в замочную скважину, через секунду чувство это отступило, уступив место горечи и обиде.

Сам того не осознавая он любил ее все это время, и сейчас узнав, что Сильвия принадлежит другому, пусть даже во сне, он испытал боль и разочарование. Напрасно он твердил себе, что это не важно, что главное это служение господу и надо отбросить все эти глупости, когда на чаше весов гораздо более глобальные и значимые вещи. Через здравые и рациональные рассуждения пробивалась багровая пелена обиды и ревности.

Сквозь прикрытую дверь он слышал приглушенные голоса охранников и дежурной сестры. Те рассуждали, как поступить с дебоширами. Судя по всему, зачинщиком беспорядков считали его. Решили до утра не снимать с возмутителей спокойствия смирительные рубашки, а детектива перенести в его палату, в которой как оказалось, помимо него было еще три пациента. Уже в полудреме О’Рейли почувствовал, как его подняли и понесли, два охранника.

Утро выдалось холодным и пасмурным. Солнечный свет, который и так был довольно скудным, с трудом пробиваясь сквозь грязные, мутные стекла, решетку, сетку и занавеску, попадал в палату в виде рассеянного серого потока. Дневная палата, отличалась от ночной, только тем, что в ней проступили неясные очертания, аккуратно застеленных кроватей.

Пол открыл глаза, во рту был омерзительный привкус железа, хотелось пить, нестерпимо болела спина и левая скула, он чувствовал, что лицо заметно припухло. Кроме того, затекло все тело, и он практически его не чувствовал, только теперь он понял, почему охранники так долго совещались, прежде чем оставить его спать в смирительной рубашке. Он скосил глаза, шея не поворачивалась, в палате было пусто, видимо время было уже позднее и все пациенты разбрелись по клинике.

Ему вспомнилась ночь и вновь горячая волна обиды и ревности захлестнула его.

— К чему все это…? Зачем я это делаю, — Ради чего, ради кого? – Думал он, глядя в потолок, и ненавидя себя, ее, а заодно весь мир, за его несовершенство и не справедливость.

— Эй…, есть кто живой…, мне, что остаток жизни так лежать, словно куколка, готовясь стать бабочкой, — заорал он, когда чувство обиды заглушило, физическую боль.

Где-то далеко он уловил неясный шум, но в палате и за дверью была тишина.

— Эй…, люююдиии…, есть кто-нибудь, мать вашу я тут загнусь.

В углу что-то тихонько зашуршало.

— Кто здесь?

— Это я мистер О’Рейли, — из полумрака выступила девочка, большие глаза смотрели испуганно и настороженно. Тоненькие детские губы упрямо сжаты в ниточку.

— Сали…? – испуганно прошептал Пол, — злобный дух пустыни.

— Да…, вы меня узнали, мистер О’Рейли, только я не дух…, я девочка. Мне сказали, что вы заболели и у вас приступ…, но я играла тихо. Это ведь не я вас разбудила? Правда? – она нервно теребила край пижамы, на бледном лице застыло выражение страха и неуверенности.

— Что ты здесь делаешь?

— Вы ведь сами разрешили мне заходить в вашу палату.

Полу вдруг стало жаль ее, видимо демон покинул ее тело, но неокрепший организм не выдержал такого насилия.

— Развяжи меня…, пожалуйста.

— Я не могу…, — меня за это накажет мистер Блэк.

— Тогда позови медсестру.

— Хорошо…, я быстро, — пискнула она, уже вылетая в дверь.

Это странно. Как она могла оказаться здесь? Процедура помещения детей в психиатрическую клинику, сложна и многоступенчата. Она никак не могла оказаться здесь за прошедшие три дня. Тем более в одном заведении со взрослыми. Что-то здесь не так.

— Или…, может со мной, что-то не так? – Пол прогнал от себя эту мысль, но тут же вернулся к ней.

— Может…, я действительно свихнулся? Если это так, то надо понять…, где заканчивается правда и где начинается бред…. Если только не все это бред…, все, что произошло с ним за последнее время.

Прошло несколько минут, которые Полу показались вечностью. Наконец дверь распахнулась и в палату вошла улыбающаяся Габриэла, в сопровождении Сали.

— Добрый день мистер О’Рейли…, как вы себя сегодня чувствуете?

— Я буду чувствовать себя лучше, если вы меня развяжете, — не отвечая на приветствие, буркнул он.

— Вы обещаете вести себя прилично?

— Торжественно клянусь, — съязвил он.

Габриэла перевернула его на живот так резко, что он застонал от боли, и ловко развязала узел.

— Потерпите немного…, я знаю, это больно.

Как только с него сняли смирительную рубашку, и отстегнули ремни на ногах, Пол вскочил на ноги и тут же упал, тело отказывалось повиноваться.

— Полежите…, пусть организм восстановит нормальную циркуляцию крови.

Через несколько минут, О’Рейли пришел в себя и на подгибающихся ногах вышел из палаты.

— Надеюсь…, вы будете вести себя хорошо? – строго взглянула на него Габриэла.

— Постараюсь…, — усмехнулся он в ответ.

День принес два события, во-первых, неприятное общение с доктором Блэком, который выразил все свое негодование ночным происшествием, и пообещал ему увеличить дозы лекарств, а так же установить за ним пристальное круглосуточное наблюдение.

Во-вторых, встреча с Сильвией за столиком в столовой. Глаза ее все еще были затуманены, видимо под действием препаратов, на которые местные эскулапы не скупились.

Задумчиво глядя куда-то вдаль, она совершенно равнодушно жевала бифштекс, не обращая никакого внимания на происходящее вокруг.

— Здравствуйте мисс, — произнес Пол, опускаясь на стул напротив нее.

Нахмурившись видимо из-за того, что ее потревожили, она медленно перевела глаза на него. Сначала она смотрела на него безучастно, затем, наконец, узнав, улыбнулась и протянула ему руку.

— Здравствуйте мистер…, О’Рейли. Вы здесь по делам службы? – потом вдруг заметив на нем больничную одежду, — или….

— Вот именно…, или, я тоже пациент этого заведения, и они пытаются меня убедить в том, что я здесь давно.

— И меня…, но ведь вы тоже видели Элигоса…, и Бриджа…, и отца Бернара…, и демонов, скажите ведь это не мои фантазии, — она смотрела на Пола, почти умоляюще, при этом в глубине ее красивых глаз уже гнездилось сомнение.

— Я все это видел, и я не сумасшедший, — стараясь говорить, как можно тверже произнес он.

— Не думаю, что он станет меня слушать, Впрочем…, я попробую.

— Спасибо…, и, пожалуйста, скажите об этом доктору.

Воцарилась неловкая пауза, они смотрели друг на друга и не знали о чем говорить.

Его неловкость отчасти объяснялась тем, что он знал о ней, возможно больше чем следовало, а может бушевавшей в нем ревностью. Неловкость и скованность ее объяснялась тем, что она как всякая женщина подсознательно чувствовала, в отношении Пола к ней есть нечто больше чем дружеское участие и симпатия.

— Мисс Сильвия…, я давно вам хотел сказать, — начал было он, но смешался и замолчал.

— Что?

— Вы мне не безразличны…, и…, мне очень хочется помочь вам.

— Как же вы можете мне помочь, ведь вы сами….

— Надеюсь…, вы не думаете, что я псих.

— Нет…, конечно, нет.

— Нужно бежать отсюда…, и чем скорее, тем лучше.

— Вы полагаете…, это возможно?

— Нет ничего невозможного, и именно за этим я здесь. Чтобы вытащить вас отсюда. Готовы вы бежать?

— Да…, конечно. Что я должна делать?

— Пока ничего, ведите себя тихо. Постарайтесь поменьше принимать лекарства.

— Хорошо…, я постараюсь.

— Дайте мне немного времени…, я все подготовлю.

— Мистер О’Рейли, мисс Горн, пройдите в кабинет мистера Блэка, — пророкотал над ними голос медбрата, он криво усмехнулся, — постарайтесь вести себя прилично.