Глава 38. СМЕРТЬ

Ночь прошла спокойно. Проснувшись с улыбкой на устах, Сильвия поспешила вниз, в надежде увидеть Элигоса, который, ушел ночью, заботливо прикрыв ее одеялом.

Первое, что она увидела, спустившись вниз, это приготовленный завтрак, аккуратно расставленные чашки, из китайского фарфора которые в лучах скудного осеннего солнца которое к тому же с трудом пробивалось сквозь щели в плотных шторах, казались прозрачными. Элигос…, с некоторых пор она называла его так, сидя в глубоком кресле, читал утреннюю газету.

— Доброе утро…, — произнес он, улыбнувшись, — как спалось?

— Хорошо…, спасибо, а ты…, ты пробовал когда-нибудь спать.

— Нет…, у меня нет потребности, восстанавливать силы подобным образом, но ввести себя в такое состояние я могу. Иногда я делаю это, чтобы путешествовать.

— Путешествовать? Разве не лучше делать это вместе с телом, — Сильвия улыбнулась.

— Конечно лучше…, но скорость передвижения заметно падает.

Они дружно засмеялись.

Он встал и, отодвинув стул, жестом предложил Сильвии сесть.

— Доброе утро…, кормить нас сегодня собираются или нет…, черт возьми, –

высокий голос Бриджа, временами срывающийся в откровенный фальцет, спугнул стаю ворон за окном. Он спускался по дубовой лестнице широким размашистым шагом и угрожающе тряс бородой.

Следом за ним спускался святой отец, задумчиво глядя в широкую спину медиума и улыбаясь каким-то своим мыслям.

Завидев их, Сильвия смущенно опустила глаза.

Бросив взгляд на накрытый стол, Бридж расплылся в улыбке.

— Это совсем другое дело…, теперь я готов к самым великим свершениям, во славу господа, — произнес он, опускаясь на мягкий стул и, одновременно хватая со стола тост.

Элиот поморщился.

— Не надо упоминать имя господа всуе…, сын мой, — строго произнес отец Бернар.

Деревенский воздух и спокойная обстановка, сделали свое дело, и в последующие, несколько минут Бридж, святой отец и Сильвия молча отдавали должное деревенскому сыру, тостам и яблочному джему.

— Мы уедем сегодня? – Бридж первым нарушил затянувшееся за завтраком молчание.

— Возможно…, — Элигос неопределенно пожал плечами.

— Но…, мы ведь не можем злоупотреблять гостеприимством хозяина…, — отец Бернар удивленно поднял бровь.

— Не беспокойтесь…, вы можете оставаться сколько угодно…, я давно пресытился одиночеством, — произнес входящий Тристан.

Он подошел к столу и поставил на него стеклянный кувшин с молоком и занял место в кресле возле камина.

— Вы не завтракаете…, Тристан? – произнесла Сильвия.

— Ну почему же…, просто сельские жители, встают гораздо раньше вас горожан, соответственно и завтракают раньше.

Элигос погрузившись в себя, размышлял о том, насколько все-таки странно выглядит ситуация, если на нее взглянуть со стороны. Компания из вампира, священника, медиума, молодой девушки и, наконец, демона мирно беседуют за завтраком. Видимо что-то в нас человеческое остается, кем бы мы не были…, и кем бы мы не становились.

День прошел спокойно. Сильвия с Элигосом, гуляли по саду, он много рассказывал ей о предыдущих посещениях земли, о людях…, о событиях…, о тайнах которые хранятся в веках.

Бридж двенадцать раз проиграл святому отцу в шахматы, каждый раз при этом возмущаясь, и требуя реванша.

Тристан сразу после завтрака исчез, и появился только вечером, когда все вновь собрались в столовой.

Элигос уже час встревожено мерил шагами просторную комнату, временами прислушиваясь к собственным ощущениям. Предчувствие близкой опасности не давало ему покоя. Его спутники вели неспешную беседу о преимуществах деревенского образа жизни, при этом, наблюдая за тем как Элигос, нервно расхаживает по комнате. Его тревога, отчасти передавалась им.

Несколько раз он выходил в ухоженный чистый дворик, окруженный густым, но аккуратно подстриженным кустарником. Стоя на все еще зеленой траве, он втягивал носом вкусный прохладный вечерний воздух, вслушивался в эфир, пытаясь прощупать округу, но ничего не видел. Между тем он чувствовал…, что-то происходит.

Он знал немало способов, как скрыть свое присутствие от вечных, которые всегда чувствуют на определенном расстоянии друг друга. Естественно, это могли делать и другие обитатели Пандемонии, особенно более могущественные, и более сильные сущности.

Когда он, в очередной раз, постояв во дворе, собирался было, вернуться в замок, до него вдруг донесся тоскливый заунывный вой, где-то совсем недалеко, и в ту же секунду он почувствовал, как чей-то холодный пронизывающий взгляд, вонзился ему между лопаток. Ощущение было настолько реальным, что Элигос резко обернулся.

Сосредоточившись, он некоторое время ощупывал пространство вокруг, но незнакомец словно испарился.

Ночь окончательно опустилась на окрестности. Несмотря на огромное количество звезд, в двух шагах от бледного пятна на земле которое оставлял тусклый свет фонаря над дверью, была кромешная тьма. Была она настолько плотной и непроницаемой, что казалось, протяни руку и упрешься в твердую черную поверхность.

Воздух был наполнен звуками ночи, будто все существа только и ждали наступления темноты, чтобы выйти по своим неотложным делам.

Элигос постоял еще некоторое время, на крыльце, вокруг было тихо.

— Надо уходить…, — произнес он, появившись в гостиной, — немедленно.

— Нам что-то угрожает, — отец Бернар произнес это ровным без намека на панику голосом, будто речь шла о чем-то совершенно обыденном.

— Да, — ответил Элигос.

— Я ничего не чувствую, — возразил Бридж, — совсем ничего, вокруг все тихо.

— Не удивительно…, даже я ничего не чувствую, — произнес демон, наградив медиума, долгим задумчивым взглядом, — и это мне совсем не нравится.

— Глупости…, — фыркнул Бридж.

— Не думаю…, надо собираться, — святой отец решительно поднялся, подавая всем пример.

— Мы, вполне можем переждать ночь, а завтра…, — Уэйн не успел договорить. Оконные стекла за его спиной вдруг стали взрываться, осыпая все вокруг сверкающими осколками.

— Уходите…, скорее, иначе будет поздно…, — Тристан, спускавшийся сверху, перепрыгивал через три ступени.

В правой его руке сверкала шпага, одет он был в красный старомодный камзол, высокие черные кожаные сапоги, под одеждой тускло отсвечивала кираса. Весь его вид излучал несколько театральную воинственность и решительность.

Элигос схватил за руку Сильвию, и потащил ее за собой к двери, в подземный ход, которую успел открыть вампир.

— Да…, вставайте же, наконец, — вскричал монах, хватая за руку Бриджа, грузное тело медиума вдруг стало заваливаться вперед. Взору всех, находившихся в комнате открылась страшная картина. Кусок толстого оконного стекла торчал из широкой спины Бриджа, войдя в нее точно между лопаток. Крови было совсем мало, только стекло окрасилось ровным алым цветом по всей поверхности, красиво отсвечивая в желтоватом свете, искусственного освещения.

Тело, принадлежавшее некогда Уэйну Бриджу медиуму и экзорцисту, сначала упало на бок, а затем медленно перевернулось на спину. Глаза его удивленно уставились в потолок, словно пытаясь там найти ответ на мучивший его вопрос. Раздался неприятный хруст, ломающегося осколка.

Монах первым бросился к упавшему Бриджу и, приложив пальцы к шее, пытался нащупать биение пульса. Подняв глаза на Элиота, отец Бернар молча покачал головой из стороны в сторону.

— Сделай что-нибудь…, помоги ему…, — прошептал он.

— Не могу…, — он умер сразу.

— Ведь ты демон….

— Я не бог…, я не властен над жизнью и смертью, — Элиот скрылся в темноте подземного хода, увлекая за собой, испуганную Сильвию, — поспешите святой отец, — донеслось из темноты.

Отец Бернар коротким движением руки закрыл глаза медиуму, наспех прочитал молитву над телом Бриджа и тяжело поднялся.

— Уходите…, немедленно если вам дорога жизнь и не только ваша…, — Тристан протянул ему фонарь.

— А вы?

— Мой путь окончится здесь…, и сейчас…, я так решил.

— Спасибо вам за все, — пробормотал отец Бернар и, пожав ему руку, устремился в подземелье.

Закрыв дверь, и задвинув картину на место, Тристан уселся в кресло и, совершенно спокойно, с некоторым безразличием, откупорил бутылку хереса. Спешить было некуда, он все знал…, он все видел, еще тогда когда они постучались в дверь, он знал, что умрет. Он знал, что пришел его час, и был им благодарен за то, что они невольно сделали.

Отомстив за смерть любимой, он не испытал облегчения. Убийство Граха, и его подручных не принесло даже простого удовлетворения. Все его последующее существование, после того как он потерял Изольду, было направлено только на одно. Заслужить прощение, и попасть в рай, ибо только так он мог увидеть ее. Только так они встретились бы вновь. Сейчас он приносил последнюю жертву, если она окажется напрасной. Это будет означать только одно, что прощения не существует в принципе, и все о чем говорят люди, ложь.

Так думал он, позабыв о том, что давно мертв, а в оставшейся от настоящего Тристана оболочке, уже давно нет души. А может все-таки есть…, может, став вампиром поневоле, человек продолжает сохранять в себе часть бессмертной души, или лишь воспоминания о ней. Как иначе объяснить благородство поступков, и чистоту помыслов его.

В окна стали заскакивать люди с оружием, дверь с грохотом распахнулась настежь, и в гостиную вошел представительный господин с окладистой черной бородой в элегантном смокинге. Двое из запрыгнувших в окно людей, подхватив кресло, поставили его напротив того на котором сидел Тристан, остальные испуганно смотрели на вошедшего, и жались к стене.

Тристан даже не шелохнулся, продолжая спокойно поглощать столетнее вино, слепые глаза его были устремлены вперед. Что видел в это время старый вампир, о чем думал или мечтал, знал только он.

Медленно осматривая все вокруг себя внимательным цепким взглядом, господин в черном, подошел к креслу и, со всего маху плюхнулся в него, кресло жалобно заскрипело.

— Ты негостеприимен Тристан…, — прорычал он.

— Вельзевул…, черт возьми, какая честь для меня, если бы ты предупредил о своем визите, я бы встретил тебя подобающе.

— Столько лет ты скрываешься от общества, и вдруг мы находим тебя в какой-то дыре, да еще и рядом с нашими врагами, — Вельзевул погрозил пальцем, — нехорошо друг мой…, нехорошо. Расскажи мне, куда они подевались.

— Кто…? – Тристан изобразил недоумение.

— У меня мало времени, я не собираюсь играть в глупые игры.

— Я не понимаю о чем речь.

— Ну что ж…, хозяин свидетель, я хотел по-хорошему. Мы готовы были забыть эту старую историю. Возьмите его.

Трое, отделившись от группы, лениво направились к вампиру. Вскочив на ноги с проворством восемнадцатилетнего юноши, Тристан выхватил шпагу из ножен и приготовился к бою.

— Браво…, браво, — Вельзевул картинно захлопал в ладоши,- очень эффектно, но глупо и смешно. Не вздумайте убить этого клоуна раньше времени.

Один из нападавших, успел нажать на курок раньше, чем сообразил, о чем говорит хозяин. Короткая автоматная очередь прошила насквозь Тристана, и наделала дырок в картине за его спиной.

— Идиоты…, — улыбнулся тот.

— Действительно идиоты…, — вполне миролюбиво согласился Вельзевул, — он же вампир…, вы забыли?

Выхватив сабли, отдаленно напоминающие турецкие ятаганы вся троица бездумно бросилась на старика, который, поигрывая тонкой сверкающей шпагой, стоял в углу и улыбался.

Видимо у Тристана были хорошие учителя, поскольку он не стал заигрывать с соперником. Движения его были молниеносны, но скупы и рациональны. Доли секунды понадобились ему, чтобы проткнуть горло первому из нападавших, при этом двое других не сразу сообразили, что произошло.

Когда, наконец прошло оцепенение от увиденного, они с удвоенной яростью накинулись на вампира, который так и не сделав ни шагу назад продолжал мастерски парировать удары. Через минуту один из нападавших корчился на полу, получив удар в живот, второй получив укол в плечо, вынужден был отступить. Он еще дважды пытался атаковать Тристана, яростно рыча, и извергая проклятия, но тот не шелохнулся.

Тристан по-прежнему стоял как скала среди бурного моря. Зловещая, и в то же время снисходительная улыбка играла на его губах. Получив жесткий и молниеносный удар в грудь, последний из нападавших, вынужден был ретироваться, зажимая рану рукой из под которой обильно сочилась кровь.

— Полукровки…, — презрительно фыркнул Тристан, — где ты собрал этих крестьян Вельзевул, или в аду действительно дела так плохи.

— Ты забываешься, кровосос, — он, не вставая с кресла, приподнял руку и крутанул ею в воздухе. Вампира оторвало от пола и, перевернув в воздухе вниз головой, швырнуло на стену.

— Возьмите его, — раздраженно повторил Вельзевул.

Двое до того подносившие кресло хозяину, и видимо составлявшие его свиту, медленно пружинистыми шагами стали подбираться к противнику. Тристан с трудом поднялся. Крови почти не было, но даже на первый взгляд было видно, что у него сломано плечо, вывихнута кисть правой руки, а лицо представляло собой сплошную кровавую маску. Тем не менее, он, перехватив шпагу в левую руку, изготовился к бою. Однако на этот раз, противники ему достались явно сильнее предыдущей троицы. Медленно обойдя его с двух сторон, они одновременно обрушили удары сабель на его голову. Парировав один, Тристан с трудом, но все-таки уклонился от другого и нанес ответный удар проколов сопернику руку. Тот казалось, даже не заметил этого и, воспользовавшись тем, что во время выпада вампир наклонился вперед, разрубил ему плечо до кости. Тристан побледнел и закусил губу. Желая закрепить успех, один из нападавших сделал выпад, который, не уклонись вампир вовремя, стоил бы ему жизни. Скользнув в ответ, словно змея под рукой нападавшего, он насквозь проткнул его шпагой, тот не издав ни звука, рухнул на пол.

— Стадо овец, вы не можете справиться даже с этой развалиной, — Вельзевул вновь поднял руку и чуть двинул ею вперед, отчего Тристан, словно послушная кукла, врезался спиной в стену, и рухнул у ее основания.

— Возьмите его, — в третий раз произнес князь ада, и на этот раз все бросились исполнять его приказ.

Старый вампир тем временем, оперевшись на единственную здоровую руку пытался подняться. Даже стоя на коленях, ему удалось заколоть одного из нападавших, прежде чем остальные вырвали у него шпагу и, скрутив руки, подвели к хозяину.

— Где они…, отвечай кровосос…, именем ада давшего тебе силу, заклинаю тебя, — прорычал Вельзевул.

— Я не просил этой силы, — улыбнулся разбитыми губами Тристан.

Князь демонов положил руку на седую голову слепого вампира, и некоторое время напряженно вслушивался.

— Как тебе удается закрываться от меня?

— У меня было время подготовиться к встрече с тобой…, — рассмеялся тот, — я знал…, я все знал.

— До встречи в аду…, наш разговор не окончен…, — повернувшись, к изрядно потрепанным полукровкам, Вельзевул тихо произнес,- кончайте с ним.

Свалив старого вампира на спину, и содрав с него кирасу, они довольно ловко в считанные мгновенья вбили кол ему в грудь, каждый раз вздрагивая, когда удар молотка сопровождался взрывом хохота Тристана.

— Ищите…, потайную комнату или подземный ход…, у нас мало времени, — рявкнул хозяин, после того как мгновенно истлевшее тело вампира развеял ветер, ворвавшийся сквозь слепо зияющие оконные проемы, усыпанные осколками стекла.

Тристан отрывался тяжело, словно за те двести пятьдесят лет, что он пробыл в этом теле, прирос к нему намертво. Было больно…, очень больно. Он давно не испытывал такой боли. Наконец оторвавшись он почувствовал, что поднялся над полом. Тристан открыл глаза. Зрение вернулось, он прекрасно видел свое рассыпающееся в труху тело и полукровок суетящихся у входа в подземелье. Видел Вельзевула, наблюдающего за ним. Ничего не происходило, он по-прежнему висел метрах в трех над землей. Вампир ждал, либо светящийся тоннель, либо черную вращающуюся воронку. Не было ни того, ни другого.

— Все зря…, — думал он, — все впустую. Но почему я не отправляюсь в ад. Неужели все оставшееся время я проведу в состоянии неприкаянного духа. Нет. Только не это.

Над прахом Тристана, еле заметным облачком взвился туман и немного повисев, словно разглядывая останки бренного тела, медленно поплыл вверх, устроившись где-то под потолком.

— Проклятье…, этого не может быть, его душа давно принадлежит хозяину…, он давно мертв…, — еле слышно пробормотал Вельзевул, и усмехнулся, — похоже, он опять развлекается.

Столпившись вокруг демона, полукровки как завороженные наблюдали за происходящим.

— Какого дьявола вы стоите? – рыкнул Вельзевул – и что дальше? На земле стало одним привидением больше? — Задумчиво промычал он себе под нос.

Вся команда немедленно бросилась выполнять приказ, откровенно демонстрируя показное рвение. Демон поморщился, глядя как его люди, крушат мебель, взламывают пол и срывают тяжелые портьеры.

Немного помедлив, словно размышляя о чем-то, Вельзевул указал толстым кривым пальцем на картину.

— Здесь…, за полотном…, живее идиоты.

Полукровки бросились нестройной толпой к картине. Не прошло и минуты, как полотно было изрезанно и обнажило стальную плиту, которая прикрывала вход в подземелье.

На плите красовался огромный мальтийский крест, выгравированный или скорее выжженный на стальной поверхности. Слегка потускневший от времени и покрытый слоем рыжеватой ржавчины, он выглядел как грозный знак «въезд запрещен» в начале улицы. Вельзевул скрипнул зубами.

— Ломайте….