Глава 28. РЕШЕНИЕ

Непримиримая парочка подошла к храму…, Элиот устало опустился на ступеньку, хоть и чувствовал себя дискомфортно вблизи церкви. Приложив козырьком руку ко лбу, он взглянул вверх.

По пронзительно голубому небу навстречу огромному кресту на шпиле храма, бежали пушистые, словно белые комья ваты, облака, исчезая за огромным, будто высеченным из цельного гранита телом церкви, отчего казалось, что она медленно, но неумолимо падает. Серая громадина храма нависала над их головами, будто угрожая рухнуть и раздавить своей многотонной массой их жалкие тела.

— Позови их…, — устало произнес Элиот, опуская взгляд.

— Я не прислуживаю демонам, сходи сам….

— Я не могу….

— Аааа…, черт…, я и забыл…, тебе же нельзя туда.

— Да…, нежелательно.

— Ладно…, я сейчас, — примирительно пробормотал Бридж, — жди здесь.

— Слушаюсь босс, — язвительно отозвался Элиот.

Но медиум уже ничего не слышал, поскольку вприпрыжку умчался в храм. Впрочем, далеко ему бегать не пришлось потому, как сразу же за воротами храма он чуть было не сшиб с ног отца Бернара.

— Сын мой…, вы повредились умом? – Монах едва успел отскочить, чтобы не быть растоптанным.

— Нет…, святой отец…, я принес радостную весть.

— Хвала небесам…, какую весть?

— Я спас от смерти вашего демона.

— Не богохульствуй сын мой, — сердито произнес отец Бернар, — какого еще нашего демона.

— Ну…, замялся Бридж, — того…, который…, ну…, это….

— Вы как всегда само красноречие сын мой. Говорите яснее, или не говорите вообще.

— Ну…, это Элиот….

— Что…? Где он? Да перестаньте вы мычать отвечайте, черт возьми, — монах прикрыл рот рукой, затем трижды неистово перекрестился.

— Он здесь.

— Где это…, здесь? В храме господнем? – он испуганно огляделся по сторонам.

— Нет…, нет, он там, на улице…, на ступеньках.

— Передайте ему…, что мы сейчас будем, я только схожу за Сильвией, она в моей келье, — святой отец двинулся в глубь церкви и через минуту исчез в боковой двери.

Бридж вышел на улицу и пристроился на ступеньках рядом с Элиотом.

— Скоро будут..., — прошептал Бридж, словно заговорщик, передающий секретные сведения. Собеседник в ответ лишь слегка кивнул головой, продолжая сидеть неподвижно как изваяние. Понимая, что долгой передышки не будет, он впитывал солнечную энергию, единственное, что ему было необходимо, для нормального функционирования организма. Прошло совсем немного времени, и на пороге храма появилась Сильвия, в сопровождении монаха. Заметно было, что ей очень хотелось ускорить шаг, но она сдерживалась из-за места, в котором они находились и из-за святого отца шедшего сзади. За те несколько часов, что они не виделись, девушка осунулась и побледнела, даже на таком расстоянии было заметно, что она совсем недавно плакала.

Элиот поднялся им навстречу, его примеру последовал и Уэйн Бридж.

— Я очень рада видеть вас в добром здравии, — произнесла Сильвия одними губами, но по тому, как предательски дрогнул при этом ее подбородок, было понятно, что часы ожидания дались ей нелегко.

— Нам надо уехать и чем скорее, тем лучше, мы и так потеряли слишком много времени, — мрачно произнес Элиот.

— Что ж, дети мои, если это действительно необходимо, отправляйтесь, вот вам мое благословение, — святой отец неспешно перекрестил каждого из троицы, заколебавшись лишь на секунду, прежде чем перекрестить Элиота, тот при этом вздрогнул, ощутив резкое покалывание, у основания шеи.

— Не делайте так больше…, — еле слышно произнес он, глядя в упор на святого отца.

Отец Бернар невольно съежился под этим взглядом, но Элиот тут же перевел разговор.

— Вы не так меня поняли, святой отец, когда я говорю мы, я имею в виду всех четверых, ибо опасность угрожающая вам ничуть не меньше…, а может быть и больше той, что угрожает каждому из нас, — произнес Элиот, усмехнувшись.

— Я…? Я…, не могу никуда ехать, я не могу бросить храм, я не могу оставить паству. Как вы себе это представляете. Я все брошу, людей которые мне доверяют, приход, и отправлюсь неизвестно куда и неизвестно зачем. Причем заметьте, то, что я уеду, не означает гарантированное спасение, так какой смысл. Нет…, нет, исключено…, я никуда не поеду.

— Святой отец…, — Элиот устало поднял глаза, — если вы останетесь, то неминуемо погибнете, и нам ничем не поможете. Может случиться так, что меня не окажется рядом, и Сильвии, и не только ей, понадобиться ваша помощь. Поймите…, это важно…, очень важно.

Отец Бернар задумался….

— Но…, как же….

— Оставьте за себя кого-нибудь…, у вас же есть помощники.

— Я плохо переношу самолет…, святой отец нахмурился.

— Мы не полетим…, слишком много поставлено на карту…, и очень легко организовать катастрофу, покончив со всеми разом.

— Пойдем пешком? – на этот раз недовольно заворчал Бридж, — я не желаю путешествовать пешком.

— Вы вообще можете остаться, поскольку должен предупредить прогулка будет небезопасной, — Элиот испытывающее смотрел на медиума.

— Вы…, что же хотите лишить меня развлечения? – Бридж обиженно засопел, — и это после того, как я всех вас спас….

— Вы можете погибнуть…, кто же тогда будет бороться с тьмой?

-Вот она человеческая…, — Уэйн бросил взгляд на Элиота,- и нечеловеческая благодарность…, я еду с вами, это не обсуждается.

— Ну…, что ж значит можно отправляться, — он открыл лежащий перед ним кейс.

Уэйн даже присвистнул, увидев содержимое.

— Мдаа…, с таким багажом путешествовать можно.

Элиот достал из кейса несколько пачек стофунтовых купюр в банковской упаковке, и протянул их Бриджу со словами:

— Купите автомобиль…, надежный…, лучше джип…, и…, большой, но не очень заметный.

— Как это…, большой, но незаметный, — ехидно прищурился медиум.

— Не знаю…, наверное, это сложно…, но постарайтесь максимально совместить все требования.

— Попробую…, но это займет часа три….

— Хорошо…, мы будем ждать здесь, — Элиот глазами еще раз обвел присутствующих, — у нас есть на подготовку три часа. Соберите вещи, только самое необходимое.

— Куда мы направляемся? – вопрос монаха прозвучал обыденно.

Но молодой человек нахмурился, и оценивающе смерил взором облаченную черную сутану фигуру святого отца.

— Это мы решим позже…, лучший способ не выдать тайну…, не знать ее.

Отец Бернар, поколебавшись секунду, вынужден был согласиться с ним.

Элиот остался сидеть на ступеньках храма в одиночестве. Ему нужна была солнечная энергия, и, не смотря на то, что в это время года солнце светит, не так ярко, он чувствовал, как с каждой минут тело его медленно, но уверенно наливается силой. Три часа…, за три часа он наверняка успеет восстановить половину истраченной энергии, а это означает, что у них появятся хорошие шансы выжить в этой мясорубке.

Он испытывал странные смешанные чувства, с одной стороны, обычное беспокойство которое его преследовало рядом с культовыми сооружениями. С другой…, было странное умиротворение, будто кто-то невидимый прикрывал его защитным колпаком. Он понимал, что ощущение это обманчиво и связанно оно, скорее всего с тем, что тело и сущность его постепенно обретало былую силу.

Разглядывая прохожих, он по обыкновению пытался давать им характеристики, и вдруг поймал себя на том, что снующие мимо люди не раздражают его, так как это бывало раньше. Что-то изменилось за время его пребывания в этом мире. Нет…, внутренне он остался все тем же падшим ангелом, со своим сформировавшимся за многие тысячи лет мировоззрением, и несмотря на то, что последние бурные события, происходившие с ним, наложили отпечаток на его восприятие, изменилось его отношение к людям. На смену презрению и ненависти пришли снисходительность и понимание. Он, кажется…, стал понимать значение слова, которое раньше не воспринимал, это странное слово «терпимость».

Так просидев достаточно долго, разговаривая вполголоса сам с собой, он не заметил, как прошло три часа, лишь голос, прозвучавший сзади, вернул его к действительности.

— Я очень скучала по тебе, иногда мне казалось, что мы больше никогда не увидимся, — нежные тонкие руки обвили его шею, — но я верила…, все это время верила, что ты вернешься, и мы обязательно будем вместе.

— Я должен был вернуться…, я не мог тебя бросить, и я всегда буду рядом, пока тебе угрожает опасность.

— А когда она не будет угрожать?

— Я уйду.

— Ты меня бросишь…? Тогда сделай это прямо сейчас, мне не нужна твоя жалость…, она меня унижает, — Сильвия опустилась на ступеньку рядом с ним, по-прежнему не отрывая рук от его шеи.

— Ты теперь обо мне все знаешь…, как ты представляешь себе наши взаимоотношения, — глаза их встретились, — будь благоразумной, и…, позволь мне быть благоразумным, — почти прошептал он.

— Чего ради…? Если ты хочешь лишить меня того, что в последние несколько дней, стало смыслом моего существования.

— Есть вещи недоступные для вашего понимания, оттого кажущиеся вам странными и обидными. Есть вещи, которые надо воспринимать как данность и не мучиться оттого, что они не такие, какими вы хотите их видеть. В любом случае сейчас не время….

— Не время для чего…?

— Не время для необдуманных поступков. Не время давать волю чувствам, не время совершать глупости.- Элиот нежно снял ее руки с шеи, и слегка пожав их, опустил на ее же колени.

Подошедший монах некоторое время вслушивался в их разговор, затем, грустно улыбнувшись, покачал головой, и произнес…, казалось совершенно не к месту.

— Однако…, уже пятнадцать десять а мистера Уэйна Бриджа до сих пор нет.

— Не переживайте…, он уже близко, — произнес Элиот, повернув голову в сторону, откуда должен был появиться медиум.

И в самом деле, спустя несколько секунд, из-за поворота выскочил светло-зеленый грузовичок. Назвать это чудо американской техники – легковушкой, язык не поворачивался. Сквозь идеально чистые с легкой тонировкой стекла, угадывалась счастливая физиономия Бриджа.

Внушительных размеров, Форд Экспедишн, едва шурша огромными колесами, подкатил к ступенькам. Из-за бесшумно опустившегося стекла, появилась рука косматого медиума и театральным жестом пригласила всех занять места в экипаже.

— Прошу…, садиться дамы и господа, — казалось…, он всегда мечтал это произнести, во всяком случае, в голосе его сквозило неподдельное счастье.

— Пересядь в соседнее кресло, — проворчал недовольно Элиот.

— Почему…? Машину я уж точно вожу лучше, чем ты, — обиженно отозвался Бридж, — у меня двадцать лет стажа.

— Угу…, а я смогу предвидеть ситуацию на несколько минут вперед…, решай, что важнее.

Медиум нехотя перебрался на соседнее место и всем своим видом демонстрируя недовольство, уставился в окно.

Отец Бернар, забросив в машину небольшой саквояж, где был сложен весь их багаж, следом за Сильвией забрался на заднее сиденье и мощный автомобиль плавно тронув с места, отправился в путешествие, исход которого не был известен никому из сидящих в нем.

Гробовое молчание, воцарившееся в машине, отчасти было следствием внезапно возникшей натянутости в отношениях Сильвии и Элиота, которая мгновенно передалась всем пассажирам, отчасти неизвестностью, которая ожидала их.

— Куда мы направляемся? – Не желающий мириться со своей второстепенной ролью Уэйн Бридж, первым нарушил молчание. – Есть у нас какой-нибудь план?

— Да…, — задумчиво произнес Элиот, — надо уехать отсюда как можно дальше и спрятаться как можно глубже.

— И…, как долго мы будем прятаться? – не удержался святой отец.

— Это будет зависеть от некоторых обстоятельств.

— От каких обстоятельств? – не унимался Бридж, — может…, стоит принять бой, погибнуть или победить.

— Победить…? — Элиот повернул голову и снисходительно взглянул на медиума, — ты хоть представляешь, с какими силами нам придется столкнуться, а что мы можем противопоставить?

— Я…, сталкивался с этими силами и раньше и всегда выходил победителем, меня совершенно не пугает перспектива сразиться с силами ада, даже если это будет сам сатана, — Бридж горделиво выпятил губу.

Теперь во взгляде Элиота сквозила неподдельная жалость, но он лишь покачал головой.

— Я не боюсь…, вашего сатанинского отродья, и никогда не прятался ни от кого, и мне наплевать на то, что ты думаешь по этому поводу. Если я здесь то только потому, что мне не безразлична судьба Сильвии. – взвился медиум.

— Успокойтесь дети мои…, — святой отец несколько смущенно взглянул на Элиота, но тот был целиком поглощен дорогой, — если в нас не будет согласия, мы никогда не справимся с выпавшими на нашу долю испытаниями. Надо держаться и помогать друг другу, и господь не оставит нас.

— Аминь…, — саркастически отозвался Элиот.

Сильвия неодобрительно подняла на него глаза, но взгляд его был направлен вперед, туда, где, извиваясь между деревушками, за горизонтом исчезала глянцево-серая лента дороги.

Временами ему казалось, будто все что происходило сейчас…, происходит не с ним…, что это странное видение вот-вот испариться, оставив после себя лишь дымку приправленную легким чувством досады и сожаления.

События последних дней, не укладывались в рамки холодной трезвой логики, все его поступки казалось, были продиктованы кем-то извне. Но…, он мог обмануть кого угодно…, только не себя, его беспокоила судьба Сильвии, это было понятно, и он в сотый раз задавал себе вопрос, — что это?

Он не верил, в свою способность любить, ибо любовь подарена людям как компенсация их слабости, и как простейший стимулятор воспроизведения рода человеческого. В его же ситуации все было наоборот, секрет его рождения…, была скрыт даже от него самого…, а уж дата смерти, как и обстоятельства ее, были вообще тайной за семью печатями. Соответственно его совершенно не волновал вопрос продолжения рода…, поскольку и самого то рода у него не было. Однако нечто, притягивавшее его к Сильвии, он пытался сопротивляться этому чувству, объясняя это тем, что испытывает к ней жалость. Но и жалость не была ему свойственна раньше, значит, что-то изменилось в нем самом, и меняется каждый день…, каждую минуту, пока он находится рядом с ней. Это надо было принимать как данность, либо бежать…, он не мог сделать ни того, ни другого, поскольку бросить ее на произвол судьбы уже не мог…, а принять это безропотно еще не мог.

— Элиот…, вы меня слышите…, черт возьми, — голос Бриджа прервал его размышления.

— Что…?

— Насколько я могу судить, мы направляемся на юго-восток, означает ли это, что мы собираемся перебраться на материк?

— Возможно…, Элиот слегка кивнул головой, покосившись, на сидящих сзади монаха и Сильвию, словно пытаясь оценить их реакцию.

— Что значит…, возможно? – Бридж изумленно уставился на собеседника, — у нас, что нет четкого плана?

— Нет…, и в этом состоит наш план. Для начала мы некоторое время поживем на юге острова, и только убедившись, что мы смогли обмануть преследователей, рискнем пересечь пролив, чтобы добраться до материка.

Когда начало смеркаться, они остановились на окраине Барнтвуда у придорожного мотеля с неоригинальным названием, «Пилигрим», мотель был староват и давно требовал ремонта, однако все настолько устали что хором отвергли предложение Элиота, поискать что-нибудь поприличней. Впрочем, не смотря на некоторую внешнюю потрепанность, комнаты оказались довольно чистыми, а постельное белье было сухим и сверкало ослепительной белизной.

Отправившись поужинать в ресторанчик, который находился поблизости, они окончательно успокоились и повеселели. Ничто так не способствует доброму расположению духа как хороший ужин в кругу друзей. Отношения между ними вновь потеплели и даже Бридж, забыв былое недовольство, принялся неуемно острить и рассказывать анекдоты. Спутников его, забавляло скорее не то, что он рассказывал, а то, как он это делал. Рассказывая старые анекдоты он так уморительно корчил рожи, и размахивал руками, что даже сдержанный всегда отец Бернар хохотал до слез.

После ужина все разбрелись по своим комнатам, поскольку буквально валились с ног от усталости, лишь Элиот не испытывавший потребности во сне, сначала обошел по периметру мотель осмотрев и ощупав все закоулки, некоторое время постоял глядя на небо и напряженно вслушиваясь в эфир. И лишь убедившись, что поблизости нет ни одного вечного, и им ничего не угрожает, отправился в номер.

Ночь прошла без приключений, и утро принесло яркое солнце, и хорошее настроение. Позавтракав на скорую руку, все единогласно решили, что в подобных путешествиях есть некоторая прелесть. Словно позабыв о грозящей им опасности, они шутили, смеялись и подтрунивали друг над другом.

Элиот настолько успокоился, что позволил Бриджу сесть за руль, чем вызвал плохо скрываемую радость у этого большого ребенка. Обогнув по дуге Бирмингем, они вновь выехали на автостраду м6, которая в это время была абсолютно пуста и сверкала слегка влажным от росы, но ровным и гладким асфальтовым покрытием.

Всю дорогу Элиот рассказывал спутникам об истории острова, вызывая восхищение у Сильвии, и парируя критические замечания отца Бернара, который неоднократно указывал ему на расхождение его рассказов с официальной исторической версией. Особый спор возник, когда рассказ дошел до времен инквизиции и монах объявил, что все сожженные тогда кострах врядли были чернокнижниками и колдуньями.

— Как вы думаете, святой отец, каков процент среди них действительно были колдунами и еретиками? – Элиот, хитро прищурившись, насмешливо поглядывал на монаха.

— Я…, думаю, среди них вообще не было не колдунов ни ведьм, скорее всего это были просто несчастные люди, которые чем-то не угодили режиму.

— А я думаю, что вы бы сильно удивились, узнав какое количество из них были тем или иным образом связанны с адом, и какое количество среди них были полукровками.

— Вы это серьезно?

— Да…, впрочем, отчасти вы правы среди них были, конечно, и невинные жертвы. Но повторюсь …, только отчасти. Борьба между небесами и преисподней не прекращается ни на минуту. А полем боя как раз и является человеческая душа.

— В этом я как раз никогда не сомневался…, но это были обычные люди…, согласитесь, имея покровительство ада, они обладали бы силой и соответственно могли бы избежать аутодафе. Однако этого не происходило, поэтому я и считаю, что охота на ведьм объявленная в тринадцатом веке и продолжавшаяся до конца семнадцатого это скорее явление политическое, чем религиозное.

— Дело в том…, — дружелюбно начал Элиот, — что в те времена церковь владела набором ритуалов и инструментов, которые ограничивали силу заклинаний и ворожбы, поэтому в борьбе с дьявольщиной она часто одерживала победу.

— Часто…, но не всегда….

— Именно так…, святой отец, не всегда…, но о случаях, когда церковь терпела фиаско, говорить тогда не очень любили.

— Вот как…,- иронично произнес отец Бернар, — а, по-моему, дьявольское освобождение как нельзя лучше доказывает существование темных сил.

— И слабость церкви…, — подхватил Элиот.

Неспешная беседа…, ровная дорога без приключений и неожиданностей, настроила всех на благодушный лад. Им казалось, что все неприятности остались в прошлом и будущее будет спокойным и безмятежным. Лишь Элиот зная масштабы происходящих событий понимал, что их просто так не оставят в покое и впереди их еще ждут испытания, возможно более страшные и опасные чем те которые они пережили.

Разговаривая со своими попутчиками, и стараясь всем своим видом, успокоить их он, тем не менее, ни на секунду не прекращал размышлять о том, что и как им предстоит сделать, чтобы изменить ситуацию коренным образом.

Поначалу после встречи с Михаилом он, было, решил, о Сильвии и монахе позаботится светлое воинство, которое наверняка было в курсе происходящего, и тогда ему осталось бы только исчезнуть, чтобы не подвергать их опасности, которая с некоторых пор угрожала ему лично. Но небеса наблюдали за происходящим если не равнодушно, то до странности пассивно. Во всяком случае за все это время он так и не почувствовал что кто-то их прикрывает или хотя бы отслеживает происходящее.

Может…, это была игра…, а может…, его просто ввели в заблуждение, и он не знал истинного роли Сильвии и отца Бернара во всей этой истории. Сложно пытаться понять, а тем более предвидеть решения и поступки сил, обладающих огромными…, невероятными…, неограниченными возможностями.

На горизонте в туманной дымке показались одноэтажные пригороды Нортгемптона.

— Я голоден как тысяча чертей, — проворчал Бридж, — и если меня сейчас же не накормят, я буду таким же злым.

— У нас с вами, будут проблемы, диета и воздержание, похоже, не самые любимые слова для вас, — укоризненно произнес отец Бернар, глядя на несчастного медиума.

— Я…, вынужден, много есть, поскольку трачу очень много калорий на перемещение своего тела и поддержание его в дееспособном состоянии, — смущенно пробормотал Бридж, как бы невзначай поворачивая к придорожному бистро.

Все дружно засмеялись…, а медиум набычился, и недовольно засопел.

Бистро внутри не смотря на внешне непрезентабельный вид, оказалось довольно чистым и симпатичным. А запахи, исходившие из кухни, успокоили даже Бриджа.

За обедом все пришли к единодушному выводу, что заночевать следует в окрестностях Нортгемптона, не въезжая в город, а утром отправиться дальше, объехав город по периметру.

— Для начала мы доберемся до побережья и пару недель поживем в какой-нибудь деревушке, прежде чем принять окончательное решение, пересечь пролив и перебраться на материк, — Элиот говорил тихо, но достаточно твердо и четко, тоном, не допускающим возражений и обсуждений.

Все молча согласились с его доводами, и обед прошел в дружеской и теплой обстановке.