Глава 72

Петя Синицын в полдень заглянул в дежурку к сержанту Козлову, чтобы отметить в журнале результат утреннего обхода и взять ключи от своей каморки. Вторая половина дня, как обычно, жертвовалась на заполнение бумажной рутины.

— А где все? — спросил он дежурного, заметив странное затишье в отделе.

— Да в Тулинском приложили кого-то по голове. Похоже на убийство.

— Кого, не слышал? — изменившимся до неузнаваемости голосом спросил Петя.

— Да, продавщицу, вроде бы, какую-то. Ильченко сам поехал с Ластьевым, так что пока узнавать не у кого. Приедут, может и узнаем. Да нам-то что, не у нас же.

Петя уже не слышал слов дежурного, он автоматически взял ключи и поплёлся на улицу. Это была она, Оля, он чувствовал это. В этот момент он был уверен в себе, как никогда: эта женщина была для него всем. Теперь он понял, что заполняло все его пустоты в мыслях — это та женщина, Оля. Теперь её нет, но мысли о ней, навсегда засевшие в его голове, будут тяготить его всю оставшуюся жизнь.

Волга Ильченко, грязная и мокрая, заехала в лужу возле тополя, окатив Петю чёрными размашистыми каплями, но он даже не заметил этого. Из машины вышли с мрачными лицами Ильченко, Ластьев и криминалист с чёрным чемоданчиком.

— Ну, Петь, ты даёшь! Ты что же возле лужи-то встал? Что с тобой?

— Товарищ капитан.… Там, в посёлке… как там всё?

— Что всё-то, Петь? Ты про нападение?

Петя вздрогнул от неожиданности. «Нападение? Не убийство?»

— Она жива? Оля жива?!

— Вот те раз! Ты знаешь потерпевшую, что ли?

От волнения Петя менял цвет лица от серого до красного, а грудь его вздымалась, готовая взорваться. Никогда раньше он не сталкивался с подобным ощущением, а теперь он с лёгкостью мог утверждать, с какой стороны у него сердце.

— Товарищ капитан, разрешите обратиться!

— Ну что уж ты так, Синицын. Можно и без этого, что у тебя? Хотя, и так всё ясно, не слепой. Только тебя не пустят, операция. Хотя… иди, Петь.

Первое, что пришло Пете в голову, это зайти в приёмный покой и нажать кнопку звонка. Всё, что он хотел сейчас от этой странной судьбы — чтобы дверь открыла Нина. Послышались шаги, кто-то звякнул засовом и открыл дверь. Толстые линзы в чёрной оправе, такие необходимые сейчас, показались в дверном проёме.

— Здравствуйте, товарищ Синицын. Неважно выглядите, — проворчала медсестра, дежурная по этажу, окинув осуждающим взглядом молодого человека с ног до головы. — Чем могу помочь?

— Я рассчитывал на вас, Нина. Как хорошо, что вы сегодня тут, — кое-как отдышавшись, сказал Петя. — Мне нужна ваша помощь.

Нина молча смотрела на сержанта, не проявляя никаких эмоций, как будто пыталась копаться в его мозгу. Вдруг на её лице промелькнуло что-то, похожее на еле заметную улыбку.

— А я догадалась, зачем вы тут. Женщина, которую сегодня привезли с посёлка, в ней дело. Она вам информацию о мальчишке добыла, вы сами говорили тогда. Её Оля зовут?

Сядь, парень. Успокойся. Всё, что ты можешь сейчас сделать — это ждать. Операция ещё идёт, уже два часа.

Петя сел, не сводя взгляда с очков Нины. В их отражении он видел себя, такого жалкого, ничтожного и беспомощного. Нина изучала лицо парня, а уголок её губ слегка вздрагивал, как будто в попытке улыбнуться.

— Любишь её? — наконец спросила она.

— Люблю, — со страхом слушая собственный голос и странное слово, произнёс Петя, и словно желая проверить, он ли это произнёс, снова повторил:

— Люблю! Люблю!

Нина не смогла больше сдерживаться и улыбнулась. Она положила свою натруженную ладонь на руку Пети и тихо сказала.

— Тогда верь в судьбу, верь и надейся. А сейчас я тебе вот что скажу: у тебя есть время сходить домой и переодеться.

Нина указала глазами на грязь, засохшую на форменных брюках и рубашке, и укоризненно покачала головой. Петя всё понял, пообещал вернуться, и убежал. Через час Нина выглянула в комнату ожидания. Петя Синицын сидел на том же месте, где она видела его в последний раз. В руках он держал букет цветов, который медсестра сразу же, с ходу, раскритиковала.

— Нет, нет, никаких цветов я передавать не буду, сразу говорю. Тут это запрещено, больница ведь.

Петя отвёл взгляд, растерявшись от безысходности.

— Операция закончилась. Она в стабильно тяжелом состоянии, в реанимации, я узнала. Ладно, паренёк, иди домой, чего тут сидеть, самое страшное позади.

Нина ушла на обход. Уже поздно вечером, когда пришла пора закрывать все двери, она вышла в комнату ожидания и обомлела. Петя сидел, зажав руками уши, и дремал. Букет лежал рядом с ним, на соседнем стуле. Нина тронула парня за плечо, отчего тот вздрогнул и соскочил с места. Женщина посмотрела на него с жалостью, которую часто гасила в себе, ухаживая за больными.

— Не ушёл, значит?

— Нет, не смог, — развёл Петя руками. Нина тяжело вздохнула и сказала то, что раньше никогда себе не позволяла.

— Пойдём со мной, — она открыла дверь, подала белый халат Пете и заставила надеть, — цветы оставь тут.

Они прошли коридор, повернули на узкую лестницу, спустились на этаж ниже и очутились в холодном коридоре, соединяющем два корпуса между собой под землёй. Тусклые лампы освещали прохладное помещение, от которого веяло грустью, страхом и безнадёжностью. Петя представил, сколько людей тут прошло, а сколько провезли на носилках, в колясках, туда и обратно. Многих уже не вернуть, они отправились в путь по этому коридору, накрытые белой простынёй. Молодой человек вздрогнул и прибавил шаг, стараясь не отставать от медсестры.