Глава 2

Мама устроила целый пир, это был особенный день, ведь всё семейство было в сборе.

Даже пироги с капустой, папины любимые, красовались в середине стола. Витя немного стеснялся вести себя, как он обычно делает за столом. Он не раскачивал ногой и даже не пролил молочный суп. Ел аккуратно и только изредка поглядывал из-под ложки на отца, который делал серьёзный вид, хотя усы выдавали его улыбку.

— Я тут узнал, что ты без троек в этом году? — решил немного отвлечь сына Павел.

— Угу, только читать много задали на каникулы, — промолвил с жалостью в голосе Витя, бросив украдкой взгляд на маму. Он знал, что от неё поблажек можно не ждать, тем более, все книжки уже давно лежали на его столе в комнате.

Марина, работая в библиотеке, не могла позволить ребёнку остаться неучем. Она часто читала сыну вслух интересные книги перед сном, Витя слушал этот нежный певучий мамин голос и не мог поверить в своё счастье. Только у него была такая красивая мама, больше такой нет ни у кого. В полумраке комнаты с распущенными тёмными волосами до пояса она была похожа на добрую волшебницу, читающую заклинания. Витя часто даже не вникал в содержание книги, он завороженно смотрел на нежное родное лицо и просто был счастлив.

Марина была красавицей, в посёлке многие завидовали ей: «в 34 года так хорошо сохраниться, да мужа такого отхватить!». Она немного стеснялась такого недоброго внимания людей, поэтому старалась реже мелькать перед односельчанами.

Но зависть соседей её волновала намного меньше, чем другая беда. Этой бедой был местный участковый Федор Дементьев, который просто преследовал бедную женщину. Он попадался ей всегда и везде на пути, он всегда шёл навстречу или параллельно ей. Подозрительным становилось то, что даже поход Марины в магазин заканчивался каким-то фарсом со стороны стража закона. Ему нужно было срочно устроить осмотр здания и закрыть «эту криминальную лавочку» до выяснения. Иногда он мог устроить разборки со шпаной прямо под окнами библиотеки. Он хватал шкодника за ухо, поворачивал его лицом к библиотечным окнам и отчитывал, как будто Марина была заказчиком подобных представлений.

Сорванцы не были виновны ни в чём, она это поняла давно. Этот подлец изводил её вот уже несколько лет подобным образом, но в последнее время от него просто не было спасения. Фёдор не мог смириться с тем, что двенадцать лет назад получил отпор от Марины, да ещё при таких обстоятельствах, которые обычно не забываются. Когда он начал проявлять к ней знаки внимания, та выбрала Павла. Это так задело самолюбие неудавшегося ухажёра, что тот чуть не пырнул Павла ножом, спасла случайность — он вовремя обернулся и скрутил Фёдора, после чего привязал его к столбу. За это Павлу пришлось отсидеть пятнадцать суток, но про нож он промолчал, стыдно, что ли было ему оправдываться. Зато Фёдор изливал свою ненависть потоками, обещая расплатиться с обидчиком. Он и в милицию пошел работать только ради того, чтобы развязать себе руки и получить, в случае чего, прикрытие за свои подлые деяния. А они преобладали в его списке дел над добрыми и справедливыми. «Живодёр!» — такое клеймо он заработал себе с малых лет. Он не мог спокойно пройти мимо кошки или собаки, чтобы не дать им пинка, он и свиней держал только для того, чтобы тренировать своё хладнокровие, издеваясь над ними.

Его сынишка, такой же рыжий и конопатый, как папаша, глядя на геройство «живодёра», становился подобным ему, безжалостным. Даже птицы старались избегать огорода Дементьевых, их весёлое щебетание раздавалось где угодно, только не там.