Глава 81

Когда Фёдор поднял голову от руля, он увидел пар, рвущийся из-под капота машины. Кровь, текущая из носа и капающая на колени, его не волновала. Ему даже нравилось то состояние, в котором находилось его тело. Боль в ноге, в бедре, в лице и в голове слились в единый горящий шар, окутавший его и ласкающий языками пламени. Огненное зарево в глазах и мыслях горело, увеличиваясь в размерах. Ему показалось странным даже не это, а отсутствие боли в висках, она ушла, испарилась.

Он вывалился из машины и огляделся. Это место было ему знакомо, но каким образом, он не мог понять. Перед тем, как врезаться в ствол дерева, он увидел ветвь ели, тогда в голове моментально вспыхнул яркий огонь, только потом машина съехала с дороги. Но каким образом это место, эта ель могут быть ему знакомы, если он был тут всего один раз, когда был ребёнком?

Внезапно словно вся жизнь пролетела перед Фёдором. Строгий учитель, который управлял его действиями, никуда не делся. Он вёл его к этой цели, к этому месту всю его жизнь, с самого детства. Значит, это он направил машину именно в этот ствол, но что это может значить? Отпустившая боль в голове дала возможность мыслям нестись с огромной скоростью, будто в запасе было лишь несколько мгновений, после чего наступит неизвестность.

«Тут был топор, но где же он?» Фёдор посмотрел на толстый ствол дерева, но никакого топора не увидел. «Я знаю, зачем я тут. Ты меня зовёшь! Не простил, значит?» Он поискал глазами тропинку, которая осталась в его памяти из тех далёких лет, но так ничего и не увидел. С тех пор он редко вспоминал это место, оно оставило неизлечимую травму в его душе, но сейчас его будто тянуло туда, в эти заросли. Он мог поклясться, что знает дорогу, строгий учитель привёл его сюда и доведёт начатое до конца. «Ты хочешь расплаты? Ты её получишь!»

Фёдор открыл дверь и вытащил Марину, взвалил её на плечо и полез через кустарник. Ружьё висело на другом плече и прикладом било по раненому бедру, будто заставляя считать шаги. Сколько их ещё? Он не знал, но безошибочно выбирал направление, как будто бывал тут каждый день.

Охотничий домик появился перед ним так внезапно, что Фёдор едва не ударился о его стену. Он почти сливался с тёмной зеленью тайги, словно из последних сил пытался сохранить контраст с тайгой, но приняв поражение, стал частью старого леса. Маленькая дверь полностью заросла мхом, как и деревянная крыша. Одинокое окно с тусклым стеклом земляного цвета напоминало глаз чудовища, зорко следящего за происходящим вокруг.

Фёдор долго не решался открыть дверь, как будто знал, что увидит за ней. Он не мог согласиться с реальностью, что прошло уже много лет. Его маленькая рука лежит на дверной ручке, сердечко стучит, вырываясь из груди. Сандалии словно приросли к земле, а зелёные залатанные штаны совсем не грели дрожащих ног.

Он открыл дверь, лёгкое царапанье ногтем в районе виска намекнуло, что пора это сделать. Солнечный свет почти не проникал сквозь кроны старых деревьев, оставляя всё внутри избушки тёмным и зловещим. Земляной пол с запахом плесени и лесных кореньев заставил Фёдора представить могилу, которую только что вырыли. На глаза попался обрывок верёвки, почти сливающийся с землёй, а чуть дальше — разбросанные берёзовые чурки. Он поднял голову выше, но в полумраке не смог рассмотреть ничего, что могло бы скрываться под потолком. Но это и не нужно. Он знал, что там, на балке висит кусок верёвки, на которой когда-то давно висел его отец. Ему вдруг почудилось, что он висит там и сейчас, глядя на сына пустыми глазницами и усмехаясь гнилыми чёрными губами.

Голову давило, словно тисками. Тот, кто заставил его прийти сюда, требовал завершить начатое. Времени оставалось совсем мало, он это чувствовал. Фёдор усадил Марину на старую разрушенную поленницу в дальнем тёмном углу, поднял с земли обрывок верёвки, пытаясь рассмотреть на ней что-то, но так ничего и не увидел. Садовый шпагат, скрученный в несколько волокон, связанный в узел, из которого торчал его оборванный конец. Фёдор разделил волокна на две части, одной связал ноги, а другой — руки за спиной Марины. После этого он поднял глаза в темноту под потолком и спросил у кого-то:

— Теперь ты доволен? Я сделал так, как ты хотел, дело за малым. Или тебе и этого мало, отец? Вот он я, ты меня звал все эти годы, что же ты молчишь теперь?

Удар в висок заставил Фёдора упасть на землю возле самых ног Марины.

— Я ненавижу тебя, отец! Будь ты проклят навеки!

Он дотянулся до ружья и придвинул его к себе. Палец нащупал курки, они щёлкнули, Фёдор погладил гильзу патрона и улыбнулся. Одно место оставалось пустым. «Одного патрона не хватает… Ничего, время ещё есть… нужно два». Он нащупал в кармане брюк патрон, засунул его в приёмник и провёл по капсюлям большим пальцем. В полумраке помещения черты его лица были едва различимы, но глаза его сверкали, отражая в зрачках то, что было доступно только ему. Он смотрел под потолок, откуда на него был обращён взгляд пустых глазниц покойника.

— Дай мне минуту, папаша.

В голове колотило всё сильнее, ещё мгновение, и сознание Фёдора угаснет. Он приподнялся на колени и прицелился в Марину. Идея посадить её в тёмный угол была не самой лучшей. На коленях он дополз до двери, чтобы приоткрыть её и впустить больше света. Он толкнул её и вывалился за порог вслед за ней, не сумев удержать равновесие, но тут же попытался подняться. Уперев приклад ружья в плечо, он направил ствол в темноту за дверью и прицелился.