Глава 71

Тучи не выдержали той тяжести, которую вынуждены были носить по небу всё это утро, громко откашлялись, сверкнули вспышкой молнии, и вылили всю воду вниз. Увядающие зелёные просторы раскрыли свои объятия, и долгожданная встреча с живительной влагой случилась. Тайга пела от радости, шумя огромными шапками вековых деревьев, ручей аккомпанировал звенящими переливами свежей воды.

Посёлок встретил этот дождь без особой радости. Серый мрак поглотил его с самого утра, парализовав жизнь на его улицах и в проулках. Бабку Марью дождь застал на середине пути к магазину, она встала посреди дороги и не могла решить, куда ей направиться — вернуться домой или продолжить свой поход за хлебом, раз уж всё равно придётся намокнуть. Махнув рукой, бабка Марья продолжила путь, только слегка ускорив шаг. Слабое зрение не позволило ей увидеть странную картину издалека, но когда она подошла ближе, то эта картина привела её в ужас. Дверь была открыта, из-под марлевой занавески торчали ноги, их заливал беспощадный холодный дождь.

Не было времени хвататься за сердце, бабка Марья одёрнула занавеску и увидела Олю, лежавшую на полу без признаков жизни. Зажав рукой беззубый рот, бабка перешагнула через тело и судорожно схватила трубку телефона возле прилавка. Несколько попыток набрать «02» срывались, палец гнулся и не хотел крутить диск. Схватив карандаш из амбарной книги, она смогла набрать номер милиции. Реле в сельской телефонной станции щёлкнули, даже не придав значение такой простой и редкой комбинации цифр, и на том конце провода зазвонил зелёный аппарат местной связи.

Серое мокрое утро могло бы остаться одиноким, так как обычно не вызывало энтузиазма у людей, но это было странное утро, решившее отыграться на людях сразу за все обиды. Оно желало свою долю внимания к себе, и получило его. Старый УАЗик прибыл первым, через полчаса — ещё один, но уже с центра, с красным крестом и синими маячками, стоял возле двери магазина. Сашка Завьялов стоял, опёршись на открытую дверь машины, и плакал, не скрывая слёз, дождь всё сделал за него.

— Жива?! — воскликнул Колодин, когда из двери показалась медсестра с оранжевым чемоданчиком. Она кивнула головой, даря надежду мокнущим под дождём людям, не обращающим на льющуюся на них воду никакого внимания. Через некоторое время из двери показались носилки, над которыми согнулась медсестра, зажимая в руке капельницу. Она поднимала её выше своей головы, что-то кричала, чтобы вывести из оцепенения хоть кого-то из мужчин.

— Есть у кого зонт?

Сашка встрепенулся, скинул с себя куртку и натянул её над Олиной головой. Двери «скорой» захлопнулись, медсестра открыла окошко и, будто спохватившись, сообщила.

— Черепно-мозговая, удар сзади по голове. Ещё бы минут пять — и всё, не успели бы.

Машина умчалась, а Сашка опустил куртку и остался стоять под дождём, голубая форменная рубашка прилипла к телу, а глаза непрерывно глядели в серую даль.

— Что же это… за что? Её же все любили…, — бормотал Завьялов.

Возле магазина задерживались редкие прохожие, в их глазах стоял немой вопрос. Колодин нервно отмахивался от них, прогоняя подальше.

— Пойдём в машину, Саш. Нечего мокнуть. Скоро подъедут с центрального. Да что же это за напасть такая в последнее время?

Щели в ставнях были слишком узкие для освещения комнаты даже в яркий солнечный день, не говоря уже о дождливом мраке, нависшем над посёлком сегодня. Стенька стоял напротив разбитого окна, с подоконника тоненьким ручейком стекала вода, которая просачивалась через щели закрытых ставен. Пустое ведро медленно наполнялось такой необходимой водой. Отец совершенно забыл про сына и не беспокоился даже о жизненно необходимых для него вещах.

Стенька съел все сухари, которые были в его запасе, а также булочку и конфеты из рюкзака. Сала в погребе тоже не было, единственный его кусок он достал оттуда в первый же день своего заточения. Внизу на полке были ещё пара банок с солёными огурцами, но они всегда казались Стеньке такими омерзительными, что он никогда не ел их раньше, а сейчас он вспомнил и про них. Давно уже не понимая, что происходит за дверью, дома его мучитель или нет, пьян или трезв, Стенька решил воспользоваться тишиной и залезть в подполье.

Крышка в полу была закрыта старой выцветшей дорожкой, Стенька решительно откинул её в сторону. Но сколь бы ни был завиден его воинственный настрой в предстоящем деле, мрак в доме остудил пыл ребёнка, когда показались чёрные щели между досками. Тонкие тени переплетались с тусклыми лучами, падающими от ставен, отражались в металлической дужке кровати, в воде на дне ведра, вызывали дрожь в ногах и руках. Но желудок не оставлял мальчишке никакого выбора, так как имел своё мнение.

Взявшись двумя руками за кольцо, Стенька медленно поднял крышку, откинул её и аккуратно положил на доски пола. Чёрная дыра зияла внизу, только одна ступенька, самая верхняя, виднелась на поверхности. Сглотнув комок в горле, Стенька шагнул в темноту, стараясь не смотреть вниз. Когда его голова была ниже пола, он заметил серый свет, исходящий откуда-то издалека. Между полом и землёй был небольшой зазор, в котором могла бы поместиться, разве что, кошка. Там, в конце этого тоннеля, была дыра. Стенька вспомнил, что недавно слышал, как отец сломал доски под домом, а потом видел сквозь ставни странное зарево. Страх темноты не позволил ему спуститься ниже, он вылетел наверх, быстро захлопнул крышку погреба и накрыл её дорожкой.