Глава 12. Вред и польза нервного срыва

Кто-то должен ответить за всё!

Золотистые крылья рассекли облачную хмарь и ледяной воздух застонал под ударами могучих перепонок. Она знала, что так нельзя, что переохлаждение гибельно, но ничего не могла с собой поделать! Хотелось выше, ещё и ещё! Туда, где не летают птицы, где душевный жар можно хоть немного остудить, купаясь в ледяном ветре.

Они заплатят!

Теперь камнем вниз. Облачная мембрана пробита с хлопком похожим на тот, какой бывает от удара ладонью о воду, и в лёгкие вновь врывается тёплый воздух нижних слоёв атмосферы. Но теперь это хорошо! Духота и смрад земли злят! А она как раз хотела набраться злости.

В город? Нет, рано. Сначала к океану — там как раз шторм. Ветер такой сильный, что крылья едва справляются, но она не устаёт, а бросается навстречу стихии снова и снова! Стрелой летит на водяные горы, пронзает их, разбивает крыльями, рвёт когтями… Мало!

Снова вверх! Надо набрать высоту, но теперь достаточно взлететь под облака, а там можно перейти в горизонтальный полёт, поймав крыльями ветер. Зачем? Затем, что так легче разглядеть внизу цель для убийства.

Стадо китов. Острый спазм в желудке. Мясо у китов странное на вкус, но сочное и питательное. Она помнит… Мегги приносила.

Вдруг представилось, как заревёт и закричит этот гигант в драконьих когтях, как он будет биться и плакать… Киты плачут, она это знала. Они умные и чувственные, как люди или даже больше чем люди. Киты умеют любить и ненавидеть, они способны мечтать, страдать, жалеть и плакать.

Нет. Убивать китов она не будет, но кто-то ведь должен заплатить?!

Анджелика почувствовала себя скверно ещё там, на острове в неизвестном мире, куда их занесло после обрушения «Пирамиды». Это случилось, когда они закончили рассказывать свои истории и приступили к поиску места для возвращения в этот мир.

Казалось бы, всё шло нормально, Драся был рядом, а впереди у них хоть и была неизвестность, но эта неизвестность казалась пустяковой, ведь они шли в неё вместе.

И вдруг душевная тоска. Камень на сердце. Почему? Возможно потому, что они снова стали разными? Только теперь человек — он, а она — драконесса. Но ведь так было и раньше, но это не мешало им любить друг друга и быть счастливыми. Нет, не то.

Припоминая рассказ Драси о его жизни без неё, Анджелика пыталась прислушаться к себе, понять свои переживания, которые периодически захлёстывали её настолько, что она несколько раз во время этого рассказа не сдержалась и выдала свои чувства внезапными вспышками гнева и ревности.

Судьбе было угодно познакомить её возлюбленного с некоторыми из её пращуров. Более того, он был свидетелем и участником переломных драматических и даже фантастических событий в истории её семьи. Ей самой когда-то довелось стать наблюдательницей и пассивной участницей жизни своих предков, простояв на комоде в качестве фарфоровой статуэтки сто лет.

Она-то просто стояла, смотрела и слушала. И ей хватило! Ох, как хватило! А Драся… Он жил среди тех людей, трудился, сражался, терял тех, к кому успел привязаться. И всё время любил её и тосковал по ней… Ему-то такое за что?

Она старалась не подавать вида, но чувство, что её любимый страдал по её вине, жгло изнутри, скручивало все внутренности покруче голода. Потом она немножко привыкла, и счастье от того, что они были вместе, заглушило боль, которую причиняло чувство вины. И вот теперь это снова вернулось.

Наверное, сказалось их сидение на этой лесопилке. Хорошо ещё, что ей не пришлось ждать здесь одной. Мегги была отличной компаньонкой, вот только Анджелика быстро сообразила, насколько она сама слабо развита по сравнению с зелёной драконессой. Дело было конечно не в физической силе и размерах. Как раз здесь она могла сейчас поспорить даже с мамой Драси и Мегги, считавшейся самым сильным из ныне живущих драконов. Но Мегги была образованней и умнее её во много раз. Ещё бы! Драконы живут несравнимо дольше людей. Даже совсем молоденькому, по драконьим меркам, Драсе было чуть меньше тысячи лет. Значит его старшей сестре где-то полторы тысячи. Учитывая её любовь к наукам, усидчивость и превосходную память, нетрудно было понять, что Мегги ходячий, (и летающий), кладезь премудрости. Анджелике, едва закончившей школу и только недавно поступившей в «универ», было с Мегги интересно, но и неловко одновременно. Когда они разговаривали, то Мегги предпочитала не сыпать знаниями, а расспрашивать Анджелику про мир людей, такой, каким она знала его изнутри, про быт, нравы, взгляды на жизнь и все возможные ситуации, какие придут ей на ум. Разговоров о науке, технике, прогрессе, истории старались избегать, потому что девушка, рождённая, как человек, оказывается, очень мало знала о человеческой цивилизации.

Бык был настоящим другом, это Анджелика знала уже давно. Удивительное сочетание душевной доброты, теплоты и одновременно с тем физической и духовной мощи! При этом он вовсе не был безобиден. Город, зарево от огней которого, ежевечерне заливало горизонт, до сих пор помнил Малютку Телёнка. Он не терпел несправедливости и готов был заступиться за слабого, не взирая на то, сколько перед ним врагов и как они сильны. Но дело не в этом.

Бык, по сути, был честен и бескорыстен. В гангстеры его загнала нелёгкая судьба, частью которой была она — Анджелика. Это тоже усугубляло чувство вины, пустившее глубокие корни в измученном сознании девушки. Правда, когда она заикнулась об этом, Бык замахал на неё руками, (ведь здесь он был Быкович — почти человек), и даже сделал вид, что обиделся. А что ещё от него ждать?

Если бы не эти двое, Анджелике было бы совсем плохо. А всё из-за того, что Драся пропадал в этом треклятом городе. Положа руку на сердце, она предпочла бы остаться с ним на том острове. Пусть даже в таком виде, как сейчас, но лишь бы вдвоём, лишь бы вместе. Но это было невозможно. Во-первых, они там были не одни, во-вторых, следовало учитывать интересы и нужды всех, а не только свои собственные, и, в-третьих — оставалась ещё надежда на лучший исход. Ведь стал же Драся человеком на её глазах и при непосредственном участии. А его брат — Огнеплюй, вообще ухитрился превратиться в попугая! И сама она… Эх...

Правда, в первом случае всей работой руководил дон Клеофас, как потом выяснилось её предок из века семнадцатого. Точнее дух предка, заключённый в старую метлу. Но не это было главным, а то, что он был великолепным алхимиком. Если бы только Анджелика догадалась тогда записать все его рецепты и сам процесс поэтапно! Но тогда ей даже не пришло в голову, что придётся ещё раз проделать то же самое, только над собой.

Старший драсин брат — грозный и хулиганистый Огнеплюй, тоже оказался отменным алхимиком. Возможно даже поболее чем дон Клеофас. Интересно было бы с ним познакомиться. Но Огнеплюй затерялся где-то в глубине веков. Дуля встретился с ним во время войны во Фландрии, а это был шестнадцатый век, где он сопровождал одного из Самбульо воевавшего с гёзами. А вот на плече дона Клеофаса, ни в его человеческом, ни в метельном виде, Огнеплюя уже не было. Сейчас можно было только гадать, куда он делся за столетие прошедшее между одним и другим Самбульо. Они с Драсей собирались заняться его поисками, когда решат собственные проблемы.

Её саму превратил в дракона-монстра сэр Арахнус — учёный паук размером с упитанного кота. Вообще-то, он взялся излечить Анджелику от странной хвори, внезапно поразившей её после того, как их с Драсей раскидало по разным мирам. Но в качестве побочного эффекта случилось так, что человеческая сущность девушки изменилась, и её тело приобрело одновременно драконьи и паучьи черты, сохранив минимум человеческих признаков. Теперь она была драконом высотой с пожарную каланчу, обладавшем восемью конечностями — пара драконьих лап, пара почти человеческих рук и две пары крыльев.

Кроме того, пламя, которое она изрыгала, было синим и вдвое — втрое более жарким чем то, которое обычно бывает у дракона. Драся находил её великолепной. Мегги, не умевшая врать, призналась, что хоть с драконьей точки зрения Анджелика очень красива, но если бы взрослые драконы увидели её, то врядли оставили бы в живых. Драконы не любят драконов-монстров. Двух — трёхголовых, либо сами съедают, либо отдают на растерзание рыцарям.

Вобщем удружил ей сэр Арахнус. Конечно может она и не пережила бы ту хворь, но за то недолгое время, что ей довелось быть драконессой, она уже раз двадцать, (или двести!), пожелала ему оказаться поближе к жвалам его супруги — паучихе по имени Унга.

Если не считать лап, Унга была размером с микроавтобус. Когда Анджелика очутилась совершенно внезапно рядом с этим чудовищем, то чуть не рехнулась от страха, но паучиха была с ней удивительно добра и дружелюбна. А ещё, Унга спасла её из челюстей драсиного отца. Как не пожелать ей хорошей закуски?

Последней каплей, опрокинувшей чашу, стал сегодняшний приезд Драси и Фига к ним на лесопилку. Как они с Мегги обрадовались, услышав характерный стук мотора небольшого грузовичка, который эти двое недавно купили для поездок за город! Конечно, дело было не в том, что девушки ждали, когда им привезут еду. Есть действительно хотелось, но они вполне могли бы ещё потерпеть, тем более что печёные яблоки, приготовленные Быком, помогали на некоторое время забыть о голоде. Просто они соскучились.

Понятное дело ребята явились не с пустыми руками. Каждая из девушек получила по двадцать порций утки по-пекински! Вкуснота, ничего не скажешь! Правда, насытиться этим было невозможно, однако лакомство оказалось выше всяких похвал. Вот только Драся как-то странно ойкнул и вздрогнул, когда поднимал коробку с этими утками. А потом ещё раз вздрогнул, когда утки были съедены, и Анджелика в порыве благодарности прижала его к себе.

Конечно, она спросила его, в чём дело? Драся принялся отшучиваться, но тут она увидела физиономию Фига и всё поняла.

Бравый гангстер Граната Фигольчик, с левой стороны оказался раскрашен, как клоун. Весьма унылый клоун. Он, конечно, старался улыбаться, но улыбка вышла кривая и болезненная. И тогда Анджелика снова повернулась к Драсе, но теперь это была уже совсем другая Анджелика. Не милая, любящая и приветливая, а гневная и обвиняющая.

Они во второй раз в жизни поругались. Первый такой случай был на острове и, как и тогда, она оказалась не в силах сдержаться. Теперь Анджелика называла себя распоследними словами и с радостью вытянула бы сама себя по заду телеграфным столбом, если бы такой подвернулся сейчас под руку. Но тогда она орала на своего возлюбленного, как ошалелая шавка из-за забора. Вопила, обзывала и говорила всякие гадости. Ему, тому, кто с ног сбился, жизнью рисковал, чтобы её накормить! Уток этих привёз, чтобы её порадовать...

Анджелика не ожидала от себя такого. Где-то в глубине души, она же испуганная, шокированная и любящая по-прежнему, сжималась от ужаса от своих собственных слов, но она не управляла уже собой. Произнеся какую-то ахинею о том, что Драся любит, видимо побои, раз по всякому поводу нарывается на драку и только и мечтает оставить её одну, она чтобы показать, что оплеухи можно получать, не отходя слишком далеко, размахнулась и влепила своему любимому пощёчину! Ударила рукой способной дробить камни и раздвигать границы миров.

Наверное, она не попала, иначе дело кончилось бы плохо. Удар пришёлся вскользь, но Драся покачнулся, едва устояв на ногах, а она уже летела прочь, обливаясь слезами и разрываясь между желанием отхватить острыми зубами провинившуюся руку и трудно преодолимым искушением спикировать из-под облаков на острые скалы.

Она не сделала ни того, ни другого. Нет, Анджелика не простила себя, но теперь ей пришло в голову, что сделать что-нибудь над собой она ещё успеет, но прежде поквитается с теми, кто поднял святотатственную руку на её возлюбленного. При этом можно себя не беречь. Драся ее, конечно же, не простит, а значит терять нечего.

Лететь в город и сжечь к чертям драконьим этот самый Чайна-таун! Или вообще город спалить? Драся, как-то напел ей вполголоса «Песнь Гнева». Бр-р! Мурашки по коже.

Нет, жечь весь город это как-то слишком. Погибнет много ни в чём неповинных людей...

Анджелика вдруг с ужасом почувствовала, что гнев её проходит. Ну, уж нет! Так просто не отделаетесь! Ещё немного и она решит, что в Чайна-тауне тоже есть невинные люди. Ну, да, так и есть! Там полным полно тех, кто совершенно непричастен к преследованию её возлюбленного и друзей. Даже если в этом безобразии участвовали бы все здешние взрослые, то, конечно же, там есть множество детей, которые может быть, даже не слышали ни о каких чужаках, а если и слышали, то никак не могли делать им гадости. А если и могли, то они же дети! Самое распоследнее дело воевать с детьми, даже если они попугайничают за родителями. А значит...

Да что же это такое?! Она уже практически простила тех, кто нападал на него в тёмных переулках, тех, кто желал его боли, его смерти! Ну, уж нет, так легко они не отделаются. Они заплатят! Сейчас она наберётся гнева!..

Жаль, что она не может попросту рухнуть на этот город и взорваться, как пилот-камикадзе на самолёте без шасси, начинённом взрывчаткой. Чтобы сжигать толпы огнём из пасти, нужно набраться отчаянной злости. Зря она пожалела китов...

Анджелика оглядела океан под собой. Суши нигде не было видно, шторм остался позади. Несмотря на великолепное драконье зрение, больше она не видела нигде обитателей пучины крупнее селёдки. Селедка, правда, радостно резвилась огромными косяками, которые неопытный глаз мог перепутать с фантастическими чудовищами. Ну не нападать же на селёдку?

Вдруг ей в голову пришла неожиданная мысль — а почему бы нет? Анджелика выбрала себе косяк покрупнее и спикировала на него из-под облаков. Всё-таки уроки Мегги не прошли даром! Над самой водой ей удалось перейти в бреющий полет, и она тут же выпустила конус синего пламени, вспарывая зелёную поверхность океана. Теперь разворот, открываем пасть и стараемся не зарыться головой в воду!

Драконесса-охотница сделала три таких захода, после чего решила, что суп уже остыл. Неплохо! Чуток пресновато, несмотря на солёную воду и не хватало картошечки и морковки, а так, уха, как уха. Правда, вместе с вареной селёдкой она проглотила не меньше центнера живой рыбы, но это ничего — крепкий драконий желудок выдержит что угодно.

Настроение сразу стало лучше, умирать расхотелось и даже уничтожение Чайна-тауна перестало казаться обязательным. Может быть, на первый раз их стоит, как следует напугать? Ладно, она решит этот вопрос потом, а сейчас надо возвращаться назад и просить у Драси прощения.

Он простит. Как она могла подумать, что он не простит? Простит, конечно же, но на всё равно попросит его взять самую крепкую палку или лучше суковатую дубину и отхавозить её, что есть силы. Как следует отхавозить! Чтобы почувствовала. Наверное, ему это будет непросто сделать, но если он откажется, она попросит о той же услуге Быка. Так ей будет легче.

Анджелика снова набрала высоту. У неё не возникало сомнения по поводу того куда следует лететь. Драконы, совершенные существа и чувство направления в полёте для них также естественно, как чувство равновесия для человека, идущего по твёрдой земле. Оставалось только развернуться и лететь в обратном направлении.

Вдруг, прямо по курсу на горизонте замаячило что-то серовато-белое. Узенькая такая полоска. Что это, земля? Несмотря на то, что надо было лететь во все крылья назад, Анджелику разобрало любопытство. Две пары крыльев давали то преимущество, что можно было неторопясь лететь с помощью одной пары, пока другая отдыхала. Главное, чтобы хватило энергии, а так можно вообще не садиться, пока не захочется спать. После закусона из варёной селёдки, энергии у неё хватало, так что можно было позволить себе маленькую экскурсию.

Она снова поймала ветер парусами крыльев и перешла в комбинированный полёт, помогающий экономить силы, не слишком снижая скорость. При этом одна пара крыльев оставалась неподвижной, раскинутой во весь размах, а другая работала, придавая телу поступательное движение.

Белая полоска на горизонте потихоньку приближалась. Девушка уже догадалась, что это льды и снег. Ничего себе она залетела! Ну, в прямом смысле этого слова.

Снежный берег был скалист и пустынен. Никаких тебе тюленьих или моржовых лежбищ, никаких белых медведей. Даже птиц не было видно. Странное, гиблое место. И всё же интересно побывать там.

Сколько хватало глаз, перед ней расстилалась белая равнина. Сверху она выглядела обманчиво ровной, но у Анджелики были драконьи глаза, и она хорошо видела внизу сплошные торосы. Значит, садиться здесь не стоит, да и зачем? Ничего примечательного, всё белое, хотя...

Это было на расстоянии метров двухсот от берега. Чудно и непонятно, как такое возможно, поскольку это — корабль. Наверное, она бы не заметила его, если бы ветер не сорвал часть снежного покрова с корпуса. Корабль был сравнительно небольшим, деревянным и очень старым.

Анджелика очень поверхностно разбиралась в таких вещах, но в памяти сразу всплыли картинки с изображениями старинных примитивных кораблей похожих на помесь большой лодки и бочки. Такие корабли выглядели почти круглыми, отличались высоко задранными носом и кормой, и простым парусом на одинокой мачте.

Сейчас мачты у него не было совсем. Вместо неё торчал косо срезанный обломок. Корабль при этом сохранял удивительно прямое положение и гордо возвышался посреди снежного поля. Ах, вот оно что! Он застрял между двух скал, распоровших ему днище. И как только его занесло сюда, так далеко от берега?

Возможно, это случилось в те времена, когда берег был ближе. То ли впоследствии поднялось материковое основание, то ли нарос слой льда, но корабль, который когда-то сел на береговые или прибрежные рифы, теперь оказался на суше.

Анджелика подлетела поближе, выбрала себе место для посадки и приземлилась, раздробив лапами несколько ледяных торосов. Всё-таки драконье тело было очень крепким и это было удобно.

Ух, холодно! Но ничего, она побудет здесь совсем недолго. Вот только посмотрит немного и полетит в обратный путь.

Девушка аккуратно сложила крылья, (перепонки всё же стоило беречь), и приблизилась к кораблю. Он действительно был старый. Дерево потемнело до черноты, и выглядело так, словно готово было рассыпаться при прикосновении. Такелаж отсутствовал. Видимо ветер за эти годы измочалил и сорвал все верёвки, парусину и мелкие детали из дерева.

На корпусе ближе к носу было что-то написано. Исследовательница приблизилась и провела по корпусу рукой, чтобы счистить снег и обнажить надпись. Несколько секунд она хлопала глазами, не веря тому, что видит и не в силах принять увиденное, как реальность.

На носу старинного корабля литыми бронзовыми буквами было выложено: «Анхелика».

Этого не могло быть! У Анджелики даже голова заболела от мыслей взметнувшихся беспорядочным вихрем. С досады она стукнула кулаком по корпусу корабля и от этого удара несколько букв отвалилось. Теперь здесь было написано — «Анхе».

Нет, в самом деле, как попало сюда это судно? Но может быть это не оно? Ведь здесь другой мир, а события, о которых упоминал Драся, а потом и дон Дульери, где говорилось о старинном корабле под названием «Анхелика», происходили на Земле. То-есть на той Земле, в её мире, откуда она родом, но в весьма отдалённом прошлом. А теперь этот корабль здесь перед ней, там, где его не должно быть. Но ведь и её здесь не должно быть...

Анджелика помотала головой. Может быть совпадение? Нет. Слишком уж много в последнее время было таких «совпадений». Конечно, это был именно тот корабль. И неспроста она нашла его здесь, там, где её не должно было быть.

Она ещё раз оглядела находку со всех сторон. Вот здесь и здесь, на корме и на носу были когда-то башенки для арбалетчиков. Одну из них Драся разнёс из своей пушки, другую дон Самбульо — авантюрист и пират эпохи викингов, ликвидировал, чтобы облегчить корабль и сделать его более быстроходным и манёвренным, поскольку больше рассчитывал на боевые навыки своих свирров, чем на стрельбу.

А вот его потомки отдавали должное артиллерии — на палубе до сих пор были закреплены четыре пушки. Корабль не имел пушечных портов, да и сами пушки были совсем ещё примитивные, сваренные из стальных полос, короткоствольные, большого калибра, пригодные только для стрельбы в упор. Такие могли проделывать целые окна в бортах вражеского судна или сметать картечью команду с палубы, но только если встать с противником борт-о-борт.

Анджелика протянула руку и потрогала одну из пушек. Холодная. Холоднее льда. А какая она ещё может быть? Здесь всё холодное и мёртвое. И делать здесь ей больше нечего...

Вдруг, каким-то, наверное, шестым чувством, девушка ощутила тепло. Впрочем, какое там тепло! Всего лишь искра. Правда, незатухающая искра, хоть и еле заметная. Что это? Чья-то жизнь?

Анджелика снова не поверила в реальность происходящего. Жизнь? Здесь? Но ведь здесь нет даже вездесущих морских птиц! Откуда?..

Искра стала чуть ярче. Удивительно, но ведь она даже не видела эту искру, а ощущала её почти мистически. Где же это? А, вот оно! В кормовой каюте. Но как туда добраться?

Некоторое время Анджелика размышляла над тем, как бы ей влезть на палубу. Дело было не в трудности этой задачи, а в том, что старое дерево не выдержало бы её вес. Так можно и лапы переломать.

Ко всему прочему, даже отсюда было видно, что эта каюта забита снегом. Видимо дверцы сорвало ещё в те времена, когда корабль застрял в этих скалах, и снег набирался сюда годами, веками. Но неужели там внутри может быть что-то живое? Есть только один способ проверить.

Анджелика поколебалась пару секунд, (жалко всё-таки, ведь этой находке место в музее!), потом отступила на шаг, несильно размахнулась и отхватила когтями с четверть кормы, открыв широкий пролом, достаточный, чтобы просунуть в каюту обе руки и даже голову. Но пока это сделать было невозможно — каюта действительно была забита снегом, причём снег этот за долгое время слежался до твёрдости камня.

Ну, это не проблема! Ещё немного расширив пролом, (в конце концов, этот корабль был её собственностью по праву наследования, а то, что светилось внутри снежной глыбы, было важнее старого дерева), Анджелика потихонечку подула на снег самым слабым дуновением своего пламени, на которое была способна. Такое пламя обладало целительной силой, и не могло повредить живому существу, заключённому в снежном плену.

Теперь она воочию видела, как под слоями снега словно трепещет язычок огня. Чудеса! Впрочем, ей доводилось за последнее время быть свидетельницей куда более чудесных явлений.

Этот огонёк явно чувствовал её, тянулся к ней, но пока ещё неясно было, что это такое. С расколотой кормы корабля на землю сначала падали одиночные капли, потом капель стала похожей на апрельскую, и, наконец, полило, как из ведра. Ком снега уменьшался, обнажая внутренность каюты, где когда-то Драся оставил спящую Анхелику, положив рядом с ней в качестве последнего подарка вагрский акинак.

Сейчас здесь всё было мокрым, неприглядным и Анджелику интересовало только то, что медленно, но верно проступало через снег. Что-то небольшое, тёплое, красное с зеленью...

Не может быть!..

Вот теперь глаза у девушки окончательно вылезли на лоб. Она снова не могла поверить тому что видит, и разволновалась настолько, что ей вдруг стало жарко. Дрожащими руками Анджелика извлекла из каюты неровный снежный шар размером с большой арбуз и стала осторожно перекатывать его в ладонях, равномерно отогревая со всех сторон.

Вот показались огненно-красные перья, мокрые и смятые. Жёлтые лапы с когтями, которых не устыдился бы орёл. Крепкий, лихо загнутый клюв...

— Магда, спасай дона Мигеля! — Прохрипел Огнеплюй, у которого глаза были затянуты плёнкой. — Проход закрывается! Не думай обо мне...

Попугай закашлялся, потом открыл глаза и посмотрел на Анджелику.

— Анхе? — Спросил он, слегка приподняв голову. — Ты жива? Или это я умер?..

* * *