Глава 63. Ошибка трижды

Золотая пуля прошила облака, оставив после себя отверстие, которое долго ещё не затягивалось. Если бы кто-нибудь из обитателей земли, занятых своими земными проблемами и заботами, соизволил поднять рыло кверху, он мог бы увидеть, как на фоне вечереющего неба мечется и выписывает сложные фигуры непонятная светлая точка, оставляющая за собой короткие тонкие полосы взрезанного воздуха. Но если и были такие наблюдатели, то они ничего не поняли, а ничего не поняв, благоразумно промолчали.

Дрянь!

Анджелика ещё раз продырявила облако, почти наслаждаясь болью, с которой незащищённое тело врезалось во влажную летучую взвесь.

Какая разница? Я покажу тебе, какая разница!

Она ненавидела себя, ненавидела весь мир, ненавидела то бессознательное, что заставляет человека терять разум и действовать, слушаясь лишь собственных инстинктов, для которых на самом деле нет никакой разницы.

Давно сообразив, что хлестать себя по щекам в полёте дело бесполезное, она наказывала своё тело, развивая страшную скорость, при которой воздух жёг кожу кипятком и грозил вообще снять её с мяса, как лишнюю одежду. Но это имело ещё одно практическое значение — ветер и адреналин помогали выметать из мозга остатки дурмана, который она, как дура, проглотила то ли с печеньем, то ли с колой.

От этого наркотика до сих пор путались мысли, а в интимных частях тела ощущался зуд, который мог свести с ума, если бы не...

Под уверенными и наглыми руками мужчины её тело таяло, как воск! Где-то на окраине сознания билась, как птица в клетке мысль — «Не он, не тот, не любимый!» Но другая, более близкая, без труда заглушала её — «Какая разница?»

И действительно, какая разница, когда тело пылает и кипит, как жерло вулкана, когда сознание застилает сладостный туман, когда твои органы начинают жить самостоятельной жизнью!.. Руки, ноги, плечи бёдра конвульсивно подёргиваются, грудь подаётся вперёд, подставляя соски под жаждущие мужские губы, и острые вспышки наслаждения пронзают всё тело, рождаясь от каждого касания, от каждого поцелуя и просто от предвкушения того, что вот-вот должно случиться! Сейчас… Немедленно… Скорее!..

Мужчина аккуратно положил её на матрасик, на котором они сидели, (ах вот откуда на нём эти пятна!), выпрямил ей ноги и развёл их в стороны. Анджелика, (нет, это была уже не Анджелика — у распалённой страстью самки не было имени!), не сопротивлялась, потому что этому невозможно было сопротивляться! Сейчас...

Мужское тело наваливается сверху, неожиданно тяжёлое, жёсткое, волосатое, но желанное до потери сознания...

«Не он, не любимый, не Драся!»

«Какая разница?»

Вот оно...

Боль… родилась в десне… И сразу проникла в мозг, словно туда воткнули ледяную иглу. Девушка-дракон распахнула свои полуприкрытые глаза...

Враг!

… и раньше, чем до её сознания дошла хоть какая-то мысль, плюнула в лицо насильника струёй белого пламени!

У «блёклого» были все шансы остаться без глаз и вообще без лица, но как раз в этот момент он оторвался от губ девушки и наклонил голову, чтобы получше прицелиться, нащупывая путь в её тело.

Вопль ужаса и боли разорвал наполненную стонами и всхлипываниями тишину «молельного дома» «продвинутых» членов секты Святого Мика! Волосы «блёклого» вспыхнули, как солома, несмотря на то, что были мокрыми от обильного пота. Он вскочил и заметался по комнате, спотыкаясь о «молящихся», продолжая орать и отчаянно хлопая себя по голове.

Люди вокруг Анджелики повскакали, присоединяясь к общей панике. Она тоже попыталась вскочить, но кто-то толкнул её, и девушка растянулась на жёстком полу между залитыми соками любви матрасами.

Боль от падения немного прояснила разум, затянутый наркотическим дурманом, но до полного освобождения от дряни плавающей в крови, было ещё далеко. Её тело, всё ещё не остывшее от возбуждения, трепетало и дрожало мелкой дрожью. Но вместе с тем, она понимала, что нужно выбираться отсюда, и сделать это надо до того, как «продвинутые» опомнятся.

И тогда Анджелика подняла себя усилием воли, сначала на четвереньки, потом на ноги, а потом она бросилась со всей возможной скоростью заплетающихся ног в приоткрытую из-за духоты дверь!

Одежда? Нет, сейчас её уже не найти. Но это вторично, главное — обрести свободу, пусть даже она окажется нагая и растрёпанная посреди города освещённого яркими лучами закатного солнца!

Её бегство не осталось незамеченным. Сзади раздались крики — «Стой!» и «Держи её!» Нетвёрдо стоящей на ногах девушке ни за что не уйти бы от привычных к своей «дури» сектантов, если бы бросившиеся в погоню мужчины, не пытались сначала запрыгнуть в штаны. Это затормозило их и подарило беглянке несколько драгоценных секунд, за которые она проковыляла по короткому коридору и добралась до невысокой лесенки перед дверью, ведущей во двор.

По счастью, дверь закрывалась изнутри на простую задвижку. Анджелика сдвинула её в сторону и распахнула дверь, когда по коридору затопали несколько пар ног и прямо за спиной раздались крики — «Ведьма!», «Дьяволица!» И уже знакомое — «Держи её!»

Когда она выскочила или скорее вывалилась, на залитый солнцем двор, то поняла, что надежды её не оправдались. Анджелика предпочла бы сейчас оказаться посреди стадиона с переполненными трибунами, но внутренний двор большого старого дома был пустым и тихим.

Жизнь кипела где-то рядом, но в стороне, и её звуки долетали сюда приглушёнными. Даже в окнах не было видно ни одного человека, а если кто и смотрел в это время на улицу, то прятался при этом за шторами и не подавал вида, что наблюдает за тем, что происходит во дворе.

Силы девушки быстро закончились. Она понимала, что ей не добежать до ворот, ведущих на улицу, и остановилась посреди двора, тяжело дыша, готовая упасть в обморок. Она не смотрела на тех, кто выбрался вслед за ней из подвала, но почему-то словно видела их со стороны.

Вот они замирают на долю секунды, привыкая к яркому свету, вот замечают одинокую обнажённую фигурку, стоящую посреди двора, словно ось посреди циферблата лишённого стрелок. Потом они переглядываются и бросаются к ней, на сей раз, молча, чтобы не привлечь лишнего внимания, а по-тихому скрутить свою жертву и затащить обратно под землю, откуда, может быть, ей не будет уже выхода.

Анджелика «видела», как к её растрёпанным волосам протянулась рука того, кто подбежал первым...

И тут она «дала свечу»! Так говорил о вертикальном взлёте Чикада, ещё в то время, когда учил её летать в замке Рогелло Бодакулы. Анджелика уже успела забыть, когда она в последний раз летала, используя энергию мира в котором находилась. Она не знала даже способно ли на такое её дважды трансформированное тело? Оказывается способно. И ещё как способно!

Не понадобилось сосредотачиваться и нащупывать силовые потоки. Не нужно было сопоставлять собственные биоритмы с энергетическими волнами вокруг неё. Она просто взлетела! Как ракета, как выпущенный из пушки снаряд, распоров неподвижный воздух, и подняв тучу пыли и мусора во дворе-колодце, отчего её преследователи на несколько минут оказались в густом пылевом облаке.

Но ей до них уже не было дела, как не было удивления и радости по поводу вернувшихся способностей. Даже столь желанное обретение свободы отодвинулось на второй план, вытесненное затопившей душу горькой обидой и злостью на себя и на весь мир.

Достигнув облаков, девушка остановилась и что было силы, хлестнула себя по щеке, потом ещё и ещё! Но наносить себе удары всегда неудобно. Кроме того, тело тут же начинает жалеть и щадить себя, вопреки воле хозяина. Надо обладать огромной силой духа или впасть в крайнее отчаяние, чтобы принять, как следует наказание от самого себя!

И тогда она начала метаться среди облаков, обжигая кожу трением о воздух, рыдая без слёз и обзывая себя самыми грязными прозвищами...

Сколько прошло времени, прежде чем она остановилась, так и осталось неизвестным, ведь у неё не было часов, а заметить положение солнца она не успела. Может быть, прошёл час, а может всего несколько минут, но солнце уже готовилось нырнуть за горизонт, хотя было ещё очень светло.

Девушка взглянула на город сверху вниз и почувствовала, что её клокочущая ярость угасает. Вместо неё душу затопила чёрная тоска и ощущение безнадёжности. Дурное чувство, бесплодное! Она понимала это прояснившимся сознанием в заболевшей голове.

Надо было что-то решать, куда-то лететь и где-то опуститься на землю. Но куда она могла полететь сейчас? В мотель? И что будет, если она в таком виде опустится с неба перед дверью их номера? Подождать до темноты?

Анджелика вдруг почувствовала страшную усталость. Не думая о последствиях, она измотала себя, и теперь не знала, сколько ещё сможет продержаться в воздухе. Вариант — слетать за город, чтобы сесть в безлюдном месте, например в лесу, пришлось отбросить. До леса она явно не дотянет, а если и дотянет, то врядли сможет снова взлететь в ближайшее время. И что тогда? Каково ей будет в темнеющей чаще одной, без одежды, тепла, еды и укрытия?

Если бы не опасение наделать беды друзьям, она бы приземлилась прямо посреди города. Голая девушка на улице? Ну и что? Пусть смотрят, ужасаются и удивляются! Можно по разному попасть в беду, а рассказать полиции про балующихся наркотой «продвинутых», заманивающих девушек под видом молебнов, чтобы потом одурманить наркотиком и подвергнуть грязному насилию, это не стыдное, а нужное и правильное дело! Но как в таком случае она объяснит кто она такая, как смогла ускользнуть от насильников и каким образом спустилась с неба посреди улицы голая? Нет, этот путь для неё тоже закрыт.

Анджелика поискала глазами, но не нашла тот дом из подвала которого чудом вырвалась. Зато Собор Святого Мика был виден хорошо. Отсюда он казался игрушечным, а, едва видимые с такой высоты люди, напоминали муравьёв. Сейчас они, наверное, собираются на вечернюю службу. Интересно, «продвинутые» там? С какими лицами они будут глядеть в глаза своим «братьям и сёстрам»?

О чём она думает? Наверняка их рожи будут светиться сиянием «истинной веры»! Ещё и расскажут остальным прихожанам про «дьяволицу», которая помешала им «отдать всех себя» в молитвенном экстазе делу Святого Мика!

Да, теперь при воспоминании о радушии и приветливости, с которой Анджелику встретила община «нестяжателей», её пробирала нервная дрожь. «Продвинутые» просто хотели заполучить себе недостающую для ровного счёта девушку. Возможно, после такой вот «совместной молитвы», Анджелика заняла бы в их рядах не последнее место. То, что в общине знали, как именно «молится» эта группа прихожан, было ясно хотя бы по реакции Жлоба. Но ведь община не отвергала таких членов и не осуждала их! Никто не пытался остановить Анджелику или хотя бы предупредить о том, что её ждёт в «молельном доме». Ну, хорошо, Жлоб принимал её за проститутку-одиночку, на свой страх и риск практикующую возле мотеля. Конечно, он решил, что ей терять нечего и для неё такое поведение в порядке вещей. Но остальные-то, что молчали? Почему те, кто так нахваливал её за приход в их ряды, не сказал ни слова? Даже священник продолжал улыбаться, когда «продвинутые» уводили её с собой. Интересно, является такая «продвинутость» частью учения Святого Мика или это исключение из правил? А ещё, нет ли в рядах общины, кроме «продвинутых», например, каких-нибудь «задвинутых», которые практикуют ритуалы похлеще групповых оргий?

Одно было ясно — Анджелика не войдёт уже по доброй воле под своды собора Святого Мика и никогда больше не назовёт братьями и сёстрами этих… Но ей почему-то захотелось их увидеть поближе, посмотреть, как они пойдут на вечернюю службу. Жаль, что она не может это сделать.

Подождите! Почему не может? Очень даже может, но ей не обязательно для этого приземляться на площадь или садиться на крышу Собора. Достаточно без лишнего шума опуститься на верхушку ближайшего небоскрёба. Конечно, ей с такого расстояния будет видно не намного лучше, чем из-под облаков, но зато её саму тоже никто не увидит, разве что какой-нибудь астроном случайно наведёт на неё телескоп. Вот он тогда удивится!

Анджелика выбрала себе здание чем-то напоминающее незабвенную «Пирамиду», но более тонкое, а потому смахивающее на сильно подросшую башню средневекового замка. Опустившись на широкий парапет верхней площадки, девушка почувствовала, как она на самом деле устала. Ноги едва держали, и, чтобы не упасть, она уселась на тёплый камень, свесив голые ступни, словно мальчик-рыбачёк с мостика над речкой.

Отсюда ей хорошо было всё видно. Секта Святого Мика была популярной и насчитывала большое количество прихожан, так что все желающие не могли поместиться в Собор, и значительная часть оставалась на площади. Отсюда девушка, конечно, не видела лица, но узнала лысину Жлоба, возвышающегося над толпой единоверцев. (А ведь «блёклый» врядли сможет вернуть себе даже свою жиденькую шевелюру!)

Эта мысль её почти насмешила, но одновременно вызвала новый всплеск ещё не остывших воспоминаний и мыслей с ними связанных. Мысли эти были из разряда невесёлых, но, по крайней мере, сейчас её жгучая злость и обида на себя прошла. Теперь она могла обдумать всё здраво. Или как-то в этом роде...

По сути, в последнем происшествии она была не виноватой, а потерпевшей. Её обманули, опоили наркотиком, и в таком виде едва не изнасиловали. Да, она снова влипла, но счастливо отделалась. И на том судьбе спасибо!

Не обошлось, правда, без потерь. Если не считать платья и пары башмаков, она потеряла изрядную долю доверия к людям и, увы, немалую часть уважения к себе.

Формально она осталась девственницей, так-как «блёклый» своего не добился. (Чтобы не сомневаться, ведь всё-таки под наркотой можно было чего-то не почувствовать, Анджелика провела проверку, воровато поглядев туда-сюда, словно боялась, что её увидят птицы.) Нда, с физической точки зрения потерь не было, а вот что касается душевного состояния...

За короткое время она уже дважды побывала в объятиях другого мужчины. И, что греха таить, (давайте не будем врать самим себе!), оба раза желала близости. Причём, в последний раз она устояла только за счёт копья-булавки, так и сидевшей с драконьих пор в её десне. Анджелика научилась вынимать её без боли, превращая в оружие, и вставлять обратно с такой же лёгкостью, с какой женщины проделывают это с серёжками. Говорить, и есть её тайное оружие не мешало, а боль доставляло лишь в исключительных случаях, вроде давешнего.

Как ей после этого всего относиться к себе? Как смотреть в глаза Драсе? Ведь фактически она изменила ему! Или это не считается? Причём, если её реакцию на мужское обаяние Огнеплюя, ещё можно назвать милой, естественной игрой гормонов, то всё что проделывал с ней «блёклый», выходило за рамки даже самого смелого флирта! Она встала на грань, перешагнуть которую не дали не её высокие моральные качества, не сила воли и даже не воспоминание о возлюбленном, а техническое или вернее магическое средство. Так кто же она после этого?

Анджелика вдруг с ужасом почувствовала, что при воспоминании о руках «блёклого», бесцеремонно гуляющих по её телу, у неё вдруг слегка закружилась голова, а где-то внизу живота родилась и поднялась к сердцу тёплая сладкая истома!

Ну, вот, опять! Может ли она считать себя после этого достойной своего возлюбленного? Достойна ли она Драси или лучше уйти с его дороги и не мешать, а он пускай найдёт себе другую, действительно хорошую девочку, и будет с ней счастлив?..

— Драконы однолюбы. Так вы только сделаете несчастными и его, и себя!

Голос прозвучал так, словно его обладатель сидел рядом с ней бок-о-бок. От неожиданности Анджелика чуть не свалилась с парапета прямо на головы, молившимся на улице, членам секты Святого Мика.

Девушка медленно повернула голову, так-как её шея вдруг почему-то стала деревянной. Да, обладатель голоса, бывшего почему-то знакомым и незнакомым одновременно, действительно сидел рядом и так же, как она, смотрел вниз на Собор Святого Мика и толпу вокруг него.

Сердце Анджелики радостно стукнуло, когда она увидела нечеловеческую округлую фигуру, словно состоящую из одной головы, напоминающую картофелину или грушу! Но она тут же поняла, что ошиблась, как ошибалась уже однажды, приняв будущего дона Дульери за его брата — Фиглориуса или Фига, как она привыкла его называть.

Сидевший рядом незнакомец, как две капли воды был похож на обоих братьев, а это означало только то, что перед ней был ещё один брат из их семьи. Девушка припомнила, что всего братьев должно быть четверо, но с двумя другими были какие-то заморочки по поводу их пребывания в реальном мире. Но она не помнила, что именно это были за сложности.

Может быть от растерянности, вместо того, чтобы поздороваться, удивиться или хотя бы поинтересоваться с кем именно она имеет удовольствие оказаться в неожиданной компании, Анджелика спросила:

— Давно вы здесь?

— С момента вашего приземления, принцесса Анджелика. — Ответил незнакомец. — И вот уже минут сорок вы мне рассказываете свою жизнь.

Девушка проглотила комок, застрявший в горле.

— Я что, говорила вслух? — Спросила она.

— Нет, нет! В этом нет необходимости. Когда женщину переполняют такие сильные эмоции, все её мысли, воспоминания, желания, знания и чувства, видны, как на ладони. Так что я теперь знаю о вас всё, вплоть до самых незначительных мелочей, которые вы сами забыли.

— Например? — Спросила Анджелика машинально.

— Вы помните ту историю, с фарфоровой статуэткой, которую вы похитили в трёхлетнем возрасте с комода своей бабушки? — Спросил двойник её друга, закидывая ногу на ногу, что при его телосложении было непростым делом. — Конечно, помните, благодаря тому, что вы сам были этой статуэткой. Забавно держать саму себя в руках, а быть у самой себя зажатой в ладонях, наверное, ещё забавнее! Но речь не об этом. Так вот, вы потом пытались вспомнить, что случилось с той статуэткой, которая так предательски выскользнула из ваших детских пальчиков. Однако у вас ничего не вышло. Но я могу вам сообщить, что статуэтку вы тогда не разбили, иначе мы бы с вами сейчас не разговаривали. Эту семейную реликвию так и не нашли, да и не могли найти, ведь она была уже в коридоре Колдовского замка и приняла свой естественный вид. Зато родители довели до горьких слёз бедную кроху, уже тогда втянутую в цепь сверхъестественных и магических событий. Теперь понимаете?

Анджелика вдруг вспомнила эти события семнадцатилетней давности, которые никогда не всплыли бы в её памяти, если бы ей сейчас о них не рассказали. Да, тогда она рыдала в три ручья, а родители после долгих поисков решили, что статуэтку она выбросила в окно. Причём отсутствие осколков на тротуаре внизу, почему-то не заставило их изменить своё мнение. И, конечно, никто не стал слушать рассказ трёхлетки о том, что «куколька плевлатилась в тётеньку!»

— Так я вам это всё рассказала? — Спросила девушка.

— Это и многое другое. Практически всё. Но вы не бойтесь и не стесняйтесь, пожалуйста! Близкая подруга моего брата мне не чужая.

— Брата? — Переспросила Анджелика и тут же спохватилась. — Да, Фиг рассказывал. Но с кем из братьев я сейчас разговариваю?

— Позвольте представиться! — Воскликнул круглый коротыш, вскакивая на парапет. — Моё имя — Кукиш! Я должен быть вам известен так же, как Глупник. Но что же мы беседуем на улице, ведь это неудобно. Позвольте, дорогая принцесса, пригласить вас в моё скромное жилище, которое находится прямо здесь — на вершине этой башни!

Анджелика вдруг вспомнила, что она голая, но на сей раз, у неё не было ни шубки, ни полотенца, как во время их первой встречи с Фигом.

— Ай, бросьте! — Махнул рукой Глупник, видимо снова прочитав её мысли. — Молодой, красивой, хорошо сложенной женщине всегда идёт нагота, и не надо её стесняться! Да вы это и сами знаете.

Он был прав. В конце концов, её наготу видели уже столько мужчин, что стесняться действительно было нечего. Тем более, что среди них были уже два брата вот этого вот дружелюбного существа. Теперь её увидел третий брат. Ну и ладно! Какая разница?

И тогда Анджелика в третий раз за сегодняшний день сделала одну и ту же ошибку — дала дружелюбному незнакомцу увести себя неведомо куда.

* * *