Глава 99. Мы что-то пропустили?

— Всё из-за меня! Люди гибли из-за меня, а я ничего не могла сделать… Я сидела на троне и радовалась. Зло радовалась! Я ведь тогда могла отдать приказ своим войскам, и они очень быстро прекратили бы страдания этих… Но я даже этого не сделала! Просто смотрела, как обезумевшие члены этой общины, желая выжить, бьют и убивают друг друга… Но я ничего не могла с собой поделать!

— Ты смогла, — прервал её Фигольчик. — Не клевещи на себя. Ты призвала на помощь того, кого любишь больше жизни и поставила себя под его очищающий удар… Такое мало кому доступно! Если бы ты этого не сделала, через малое время этой вселенной пришёл бы конец. Жизни в ней больше не было бы, а в установившемся мёртвом хаосе царствовало бы некое чудовище, которое мы не смогли бы больше называть нашей Анджеликой!

— А что до этих, — вмешался Бык, — то они сами виноваты! Это надо додуматься — обидеть принцессу! Да если б даже не принцессу, а просто девчонку, всё равно! Они же этим перечеркнули всё, что напридумывали в своей этой… секте Святого Мика. Да, да! Дело не только в тебе, подруга. Эти дураки виновны все — и те, кто нанёс тебе оскорбление, и те, кто стоял и смотрел, как другие совершают кощунство, и те, кто потом слушал поповские отмазки про «золотую дьяволицу». Так что здесь нет невинно пострадавших. И то, что они сами себя наказали, тоже правильно — по заслугам получили! А с девочками так поступать, это всё равно, что молоденьких тёлочек и дойных коровок под нож...

Всё было позади, она была в руках друзей, которые утешали её, каждый на свой лад, но Анджелика никак не могла успокоиться. Сейчас она сидела завёрнутая в драсин плащ, а Мегги обнимала её своими сильными руками, и даже слегка укачивала, как маленькую.

Жизнь вернулась в тело девушки, подвергшееся таким несусветным испытаниям, какие редко кому доставались. Двулезвенное или точнее — двунаконечниковое копьё, подействовало, как дефибриллятор, а заодно исцелило страшную рану на лбу, оставшуюся после того, как рог Рогелло Бодакулы снесла серебряная пуля сорок пятого калибра.

Но лечение не прошло даром — копьё забрало из тела девушки всё лишнее золото, и теперь её волосы приобрели свой естественный светло-светло-русый цвет, а кожа перестала светиться, хоть и осталась чистой и гладкой, без единого прыщика.

Гармонию нарушал только старый шрам от ожога в виде сердца на левой груди, который не исчезал, ни при какой трансформации, и новый, в виде небольшого пятна на лбу чуть выше линии бровей, где недавно красовался зловещий рог. Это пятно обещало со временем исчезнуть или хотя бы поблекнуть, но сейчас оно придавало Анджелике сходство с индианкой.

И всё же девушка плакала, то обильными горючими, то тихими жалобными слезами. И никак не могла остановиться. Но дело было не в том, что у неё были расстроены нервы, а в том, что снаружи собора шёл бой! И это было опять из-за неё...

Не успел провинившийся город оправиться от сумасшедшей давки на площади. Не успели умные люди, которые всё знают, придумать какое-то разумное обоснование появлению средь бела дня армии восставших мертвецов, как на том же месте разразилась битва драконов!

Откуда драконы взялись, толком никто не мог понять. Было, правда, несколько свидетелей из числа полицейских, которые говорили, что вскоре после того, как «особая правительственная комиссия» вошла в собор Святого Мика, оттуда выбежали два здоровенных мужика, которые, не обращая внимание ни на кого, затеяли отчаянную драку. Они-то, якобы и превратились во время своей драки в драконов.

Этим россказням мало кто верил, потому что в этот день в городе шло настоящее светопреставление, а в таком кошмаре мало ли что могло показаться. Возникшие ниоткуда драконы начали кружить по площади, примериваясь, друг к другу и грозно шипя, так что у тех, кто ещё не сбежал, закладывало уши. При этом они расчищали себе место для сражения — постоянно рыли землю огромными лапами и били длинными хвостами. От этого разлеталась вывернутая из мостовой брусчатка, откатывались перевёрнутые автомобили, и превращалась в груды покорёженной арматуры аккуратная церковная ограда.

Видимо чисто машинально кто-то из полицейских открыл огонь по этим огромным существам. Это было глупо, потому что известно — даже для охоты на обычного крупного зверя, полицейское оружие, рассчитанное на людей, не годится. Даже армейское подходит не всегда. Требуется особое охотничье, крупных калибров, с усиленными патронами, неудобное на войне. На что же рассчитывали те, кто палил в монстров из пистолетов, дробовиков и обычных снайперских винтовок?

Результат был таков, что оба дракона на время оставили свою распрю и объединили усилия, чтобы полить площадь фонтанами огня! Близко стоящих полицейских спасла их броня, которая, впрочем, тоже начала гореть и плавиться, но у них было-таки несколько секунд, чтобы «сделать ноги», бросая на ходу вдруг размякшие щиты и срывая тлеющие бронежилеты. Те копы, что находились дальше, благоразумно решили не приближаться, но пришли на помощь горящим и дымящимся товарищам, оттаскивая в сторону тех, кто не в силах был справиться с пылающей одеждой самостоятельно.

Через несколько мгновений площадь опустела и оказалась в полном распоряжении чудовищ, которые вернулись к силовому разрешению своего конфликта. Красный дракон, бывший чуть не вдвое крупнее белого, начал первым. Он ударил крылом с такой скоростью и мощью, что от этого взмаха загудел рассечённый воздух! Но его белый собрат видимо был готов к такому обороту дела. Он ловко пригнулся, почти распластавшись по земле, сложил крылья, и вдруг поднырнув под крыло противника крепко и быстро куснул его за бедро!

Красный дракон взревел! Видимо укус белого был ощутительным, хоть и не причинил большого вреда. Но это вывело огненного монстра из себя. Он налетал на отскочившего собрата, как ураган, неистово молотя крыльями, подпрыгивая, как петух, и нанося удары страшными лапами!

Белый дракон отбивался, как мог. Он уворачивался, уходил от ударов, парировал их крыльями, но никак не мог сгруппироваться для контратаки или временной ретирады на другой конец площади.

Силы были явно неравны, и белый оступился под градом неистовых ударов. Красный немедленно воспользовался этим, развернулся всем телом, и страшным ударом хвоста окончательно сбил белого с ног! Затем, не давая ему подняться, он схватил белого поперёк туловища зубами и, что есть силы, швырнул о стену ближайшего дома!

— Они же убьют друг друга! — плакала Анджелика, который раз порываясь бежать на площадь, чтобы встать между дерущимися.

— О, Звёздный дракон, не допусти этого! — вскричала, всерьёз перепуганная Мегги, всеми силами удерживая подругу. — Нет, тебе туда нельзя! Они сейчас растопчут тебя и не заметят!

— Ну и пускай! Отпусти меня!

— Не вздумай! Тот, кого ты отвлечёшь во время боя, погибнет наверняка. Кого ты выбираешь? А если ты снова пострадаешь, Огги точно убьёт Драську!..

Между тем, белый дракон, проделав в стене изрядную дыру на уровне третьего этажа, бесформенной грудой рухнул на мостовую. Но он тут же вскочил, опустил голову с ощеренными зубами на уровень плеч и издал резкий свистяще-верещащий звук, от которого люди снова зажали уши руками.

Белый снова шёл в атаку, и было ясно, что теперь его намерения очень серьёзные. Так идут в последний бой, не думая о сохранении жизни, с одним лишь намерением — достать врага любой ценой. Красный это понял, улыбнулся во все триста двадцать зубов и приготовился к отражению удара.

Бросок белого был так стремителен, что у наблюдавших это зрителей картинка в глазах смазалась, как при ускоренно пущенной съёмке. Но вместо того, чтобы налететь на врага в лоб, белый дракон сначала бросился в сторону, ударил лапами о землю, сделал странный пирует в воздухе, перевернувшись вокруг собственной оси, на миг расправил крылья и вдруг вцепился красному дракону зубами в горло под самый подбородок!

Тот явно не ожидал такого поворота дела и принялся отчаянно отдирать белого от себя, колотя его крыльями и бросаясь из стороны в сторону! Но белого оказалось не так-то просто стряхнуть. Он сжал лапы у противника на плечах, обвил его крыльями и хвостом, всё глубже погружая зубы в бронированную плоть.

Тогда красный принялся кувыркаться и кататься по площади, норовя приложить белого то об уцелевшую воротину церковной ограды, то о перевёрнутый полицейский грузовик, то об угол дома. Неизвестно чем бы всё это кончилось, но сверху вдруг раздалось:

— Та-ак, что здесь происходит? А ну прекратить! Прекратить я сказала!!!

Те из горожан, которые думали, что они видели сегодня все чудеса, ошибались. Две огромные лапы опустились на крышу ближайшего дома, сминая надстройки и проделывая в кровельном железе когтями дыры с человеческий торс. Над площадью распростёрлись серебряные крылья, и многим показалось, что они заслонили полнеба!

Дерущиеся драконы замерли, но не расцепили смертельных объятий, а, всё ещё утробно урча, поглядели вверх.

— Эй, там! Сказано вам, прекратить, значит прекращайте! — раздалось с другой стороны, и на арку проезда, ведущего к площади Архива Конгресса, опустился чёрный дракон, который был вдвое крупнее красного и белого вместе взятых, но в полтора раза меньше серебристой драконессы, расположившейся напротив.

— Вы что парни, оглохли что ли? — произнёс он строгим отцовским голосом. — Слышали, что вам мать сказала? А ну, встать и разойтись!

Красный и белый нехотя отцепились друг от друга и встали с виноватым видом, отряхиваясь, и бросая друг на друга злобные косые взгляды.

— Хороши! — насмешливо сказала драконесса-мама. — Ну, если это всё из-за той куклы...

— Нет, мам, что ты! — испуганно заговорил Драся, бросив почти панический взгляд в сторону собора. — Огги, скажи!..

— Это мы… из-за хавчика! — торопливо соврал Огнеплюй. — Я наколотил тут немного людишек, а Драська хотел их себе забрать...

— Вот дураки! — сказал их отец со вздохом.

Трудно было сказать, почему он дал сыновьям столь нелестную характеристику, но его супруга сложила крылья, сузила глаза и с убийственной иронией проговорила следующее:

— Во-первых, Огги, твой брат не ест человечину. Во-вторых, я хорошо чувствую запах принцессы, и знаю, что она здесь! И, в-третьих, когда парни так дерутся, то это не из-за еды!!! Если вы сейчас не выведете на свет свою игрушку, я найду её сама, и тогда...

— А ещё, скажите, куда вы подевали Мегги? — перебил её муж. — Я ведь чувствую, что она здесь, но никак не могу увидеть.

— Пап, я тут внизу! — крикнула Мегги, выходя из собора, но оттирая спиной, рвущуюся на площадь Анджелику.

Мимику чёрного дракона надо было видеть. Сначала на его морде изобразилось недоверие, потом, когда он вытянул шею вниз и близоруко сощурился — крайнее удивление. Он коротко и испуганно взглянул на жену, и увидел, что она также испуганно смотрит на него.

Наконец, он выпрямился, вдохнул поглубже и расхохотался так, что на головы любопытствующих оставшихся в проезде, посыпались кирпичи и куски штукатурки.

— Ты знала?! — крикнул он смутившейся супруге, когда закончил смеяться.

— Ну… знала, — призналась серебристая драконесса. — Не всё, конечно. Эти выдумщики мне всего не говорили, и постоянно норовили соврать. Но, в общем, знала!

— И не рассказала мне?

Чёрный дракон начал раздуваться, и те, кто знал, чем это грозит, попятились в страхе. Известный под говорящим за себя прозвищем — «Огнемёт», отец Драси, Мегги, Огнеплюя и ещё полутора десятка их старших братьев и сестёр, обладал феноменальной огневой мощью, какой не было ни у кого из ныне живущих драконов. Один его чих мог уничтожить всё живое на этой площади, а полновесное огненное дуновение в горизонтальной плоскости подарило бы городу новый проспект с покрытием из расплавленного кирпича.

Но вместо смертоносного фонтана глава драконьего семейства расхохотался ещё громче.

— Ладно, квиты! — примирительно сказал он. — Я ведь тоже не всё тебе говорил — боялся расстроить.

Серебристая драконесса сердито подбоченилась крыльями.

— Так вот почему ты не сжёг этот мир в тот раз! — пропела она, осклабясь зловещей улыбкой. — Значит, дело было вовсе не в заболевшем горле?

— Ну, да!.. — в свою очередь смутился чёрный дракон. — Я просто учуял детей.

— Детей?

— Драсю ты сама почувствовала, а я понял, что где-то здесь побывала Мегги.

— Но ведь они к тому времени уже ушли из этого измерения!

— Да, но я тогда подумал, что этот мир им для чего-то нужен, вот и оставил его в покое.

По выражению, которое было написано на физиономии его жены, трудно было судить, насколько она сердита. Старшая драконесса хотела сказать ещё что-то гневное или язвительное, но тут в разговор вмешалась Мегги:

— Мам, пап! Если бы этот мир сожгли, нам некуда было бы вернуться, и мы так и остались бы на том неизвестном остове, в мире, где нет драконьих полётных троп.

Супруги посмотрели друг на друга и враз успокоились.

— Что Звёздный Дракон не делает, всё к лучшему, — сказала драконесса-мама, махнув крылом. — А ты, муженёк, видать состарился и размяк! Но это моя вина, значит, мне и исправлять.

— Что ты имеешь в виду? — спросил чёрный дракон слегка испуганно.

— Когда вернёмся домой, я снесу ещё одно яйцо, а ты поможешь мне его сделать. Вот и будет тебе омоложение!

Внизу на пороге собора Мегги радостно взвизгнула и захлопала в ладоши. Огнеплюй грубо-ласково хлопнул Драсю крылом по плечу и сказал, усмехнувшись:

— Слышь, беленький? Не быть тебе больше младшим! Так что привыкай, парень.

— А теперь насчёт вас! — Драконесса-мама снова взглянула на площадь и трое её птенцов сделали «виноватые глазки».

— Принцессу-то хоть покажите! — перебил её папа.

Анджелика смущённо вышла вперёд под бдительным оком Мегги, готовой в любую секунду втащить девушку обратно внутрь собора. Несмотря на то, что сейчас на ней был драсин плащ, троекратно обёрнутый вокруг тела, и с полами, которые пришлось завернуть к поясу, она чувствовала себя голой под взглядами толпы. К тому же жутко было ступать босыми ногами по мрамору, залитому уже подсыхающей кровью. Но сверху это её смущение никто не заметил.

— Э-э, вроде ничего! — сказал папа, склонив вниз голову на вытянутой шее. — Интересненькая такая принцессочка. В прошлый раз я не разглядел, как следует, только на зуб чуток попробовал...

— Малость поблекла с тех пор, как я её видела в последний раз, — задумчиво сказала мама. — Но так даже лучше, а то слишком на рождественского ангелочка было похоже. Вот только что с ней теперь делать?

— Проглотить? — спросил папа неуверенно.

— Нет, не стоит, — ответила мама, хитро сощурившись. — Ты же видишь, как она нравится нашим детям! Я думаю её надо разделить на две… Нет, на три части, и раздать каждому.

В следующее мгновение ноги Анджелики оторвались от земли, а мир вертухнулся перед глазами, поменяв местами небо и землю. Это Мегги схватила её в охапку и затащила в собор. Одновременно с этим красный и белый драконы загородили вход в разгромленный храм, испуганно растопырив крылья.

От дружного хохота их родителей город вздрогнул, как от девятибалльного подземного толчка. Слишком долго пребывавшие среди людей драконята забыли, что грубые жестокие шутки, одно из любимейших развлечений их племени.

— Хорошо, хорошо! — сказала мама, отсмеявшись. — Мы не тронем вашу зверушку, пусть живёт. Я не разорву её на части. Сейчас не разорву. Но если я ещё раз увижу, как мои сыновья пытаются убить друг друга из-за человеческой девчонки, я это сделаю!

— Да никто никого не пытался сегодня убить, — проворчал Огнеплюй.

— Да? — удивился Драся. — А я подумал было, что это лучший способ отобрать у меня Анджелику. По-другому не получится!

— Не ершись! — фыркнул на него брат. — Я не собирался отбирать у тебя Анхе… То есть эту её частицу. Сам знаешь — если бы я захотел, то Анхе уже тогда была бы моей, но это было бы неправильно! А тебе хвост надрать следовало за то, что ты сделал с Анджеликой! Сколько девочка из-за тебя натерпелась, ты хоть представляешь?! Эх ты, беленький...

Огнеплюй накрыл крылом приунывшего Драсю и по-братски прижал к себе. Это означало и покровительство, и примирение, а потому, ещё минуту назад кипевший, словно чайник младший, остыл и даже потёрся о плечо старшего шипастой головой.

Конфликт был исчерпан и отношения выяснены. Драконесса-мама хотела было что-то объявить, но тут город вздрогнул ещё раз! Большие и маленькие драконы переглянулись. Никто из них не делал ничего такого, что могло заставить этот мир подпрыгнуть, но, тем не менее...

К тому времени в пределах нескольких кварталов не осталось ни одного человека, как внутри домов, так и вне их. Полиция эвакуировала жителей и отвела свои силы подальше, между тем, как в город вступили армейские части, а по улицам ползли тяжёлые стальные черепахи на гусеничном ходу, снабжённые пушками, предназначенными для раскалывания брони из чугуна, стали и бетона.

Одна из них, заняв позицию на бульваре неподалёку от площади, решила попробовать подстрелить чёрного дракона, и, как это часто бывает при первом выстреле, промазала, взяв слишком высокий прицел. Где-то в городе при этом стало одним домом меньше.

— Мам, пап, — обеспокоенно заговорил Огнеплюй, — вам пора, если не хотите устраивать здесь войну!

— А как же вы? — нахмурилась серебристая драконесса.

— За нас не беспокойтесь! — поддержал брата Драся. — Мы тоже сейчас уйдём, только по-человечески.

— Ну, ладно! — согласилась мама. — Тогда до встречи, но извольте помнить всё, что здесь было сказано.

Она взмыла в воздух, и, описывая круги, стала набирать высоту.

— Эх, жаль! — мечтательно произнёс дракон-папа, посмотрев в сторону танка, готовившегося к следующему выстрелу. — Но, как-нибудь в следующий раз.

Подмигнув на прощание детям, он снялся с арочного перекрытия и присоединился к супруге. Через мгновение над местом, где он только что сидел, пролетел снаряд, закончивший свой путь посреди площади перед Архивом Конгресса. От сотрясения вызванного взрывом обрушился туннель, проложенный армией восставших мертвецов, а по мраморным ступеням Архива пошли трещины.

Две чёрные кошки, сидевшие на самой верхушке башенки, венчающей крышу хранилища мудрости, испуганно скатились вниз и скрылись на чердаке.

— Нам тоже пора, — сказал Огнеплюй, и Драся с ним совершенно согласился.

Двое обнажённых мужчин — Аполлон и Геркулес, явившиеся прямо из мифов, вошли под своды собора, где застали следующую картину — Мегги с выпученными глазами, и руками, растопыренными наподобие крыльев, загораживала собой нишу, в которой стояла печально-сердитая Анджелика.

На заднем плане дон Дульери с помощью своих людей пытался содрать лемурийский наконечник с обратной стороны копья Ахилла. Время от времени артефакт выстреливал электрическим разрядом, и кто-нибудь из мафиози падал замертво.

Быкович и Фигольчик были заняты тем, что раскладывали парализованных гангстеров на скамьи и пытались привести их в чувства.

Увидев братьев невредимыми, Мегги уронила руки, закатила глаза и, наверное, упала бы, но Огнеплюй подхватил сестру на руки и отнёс к ближайшей скамейке.

Драся подошёл к Анджелике.

Он вдруг почувствовал, что его язык примёрз к нёбу, а руки налились такой тяжестью, что сил поднять их не было. Всё его существо рвалось к ней, он безумно хотел её обнять, но… Вдруг он подумал, что сейчас она оттолкнёт его, скажет, что разлюбила, что ненавидит и не желает терпеть рядом с собой.

От этих мыслей ледяная рука сжала сердце, захотелось вдруг выбежать из собора прямо под огонь наступающей армии! Ведь она права, и он это заслужил, потому что...

— Ты заберёшь меня отсюда, когда-нибудь или нет? Я так устала!

Анджелика смотрела на него снизу вверх, глаза её были сухими и серьёзными. Сердце белого дракона замерло, потом ударило, как в колокол раз-другой, и припустило вприпрыжку, не слишком заботясь о самочувствии хозяина. Свинцовая тяжесть покинула руки, и они протянулись к любимой, всё ещё непослушные и дрожащие!

Тогда Анджелика распахнула чёрный гангстерский плащ, расправила его и накинула на них обоих, тесно прижавшись всем телом к телу любимого. По счастью, эта модель плаща была сконструирована с большим запахом, чтобы можно было под ним что-то скрыть. Поэтому, места в нём хватило для них обоих.

И тут, всё вокруг подпрыгнуло снова. Стены собора зашатались, с потолка посыпалась пыль, а на потревоженной колокольне негромко зазвонил, сам собой раскачавшийся колокол. Сначала все подумали, что рядом с храмом упал тяжёлый артиллерийский снаряд, но дело было не в этом.

От последнего сотрясения перегородка между первым и основным пределом собора не выдержала и рухнула. Стала видна ниша, в которой стояла скульптурная композиция из статуй Святого Мика и его преданного почитателя — основателя общины. Но сейчас этой статуи там не было. То, что от неё осталось, лежало грудой бесформенных белых обломков, в которых даже невозможно было узнать человеческие фигуры.

Самой ниши тоже, можно считать не было, потому что вместо неё зиял какой-то тёмный туннель, уходящий в неизвестность.

— О, наконец-то, выход! — воскликнул профессор Прыск, выскакивая из туннеля прямо на кучу щебня. — Господин Библиотекарь! Госпожа Клодина! Выходите, не бойтесь! Ой, смотрите-ка, я снова крыса! Опять придётся делать новые очки.

Проговорив всё это, он плюнул себе на лапку немного жидкого пламени, после чего за пару секунд слепил из него очки с круглыми стёклами, которые тут же водрузил на мордочку. Обретя, таким образом, способность чётко видеть окружающий мир, он огляделся, раскрыл рот от изумления и спросил:

— Мы, наверное, что-то пропустили?

* * *