04. E. Barret-Browning, ведь ты так ожидаем

Ведь ты так ожидаем во дворцах,

Светлейший певчий песнопений райских —

Танцующие мигом замирают,

Ловя рулады жадно с губ певца.

И ты приотворяешь эту дверь,

Вступить желая в сей приют убогий

И повелев умолкнуть на пороге

Звучанью струн златых?.. Взгляни теперь:

Не держит ставни сломанный крючок,

На чердаке давно гнездятся совы,

А мандолину перебьёт сверчок.

Тсс! Эхо не буди — ведь в тишине,

Средь запустенья обитает голос,

Что плачет… Пой же лучше в стороне!

IV

Thou hast thy calling to some palace-floor,

Most gracious singer of high poems! where

The dancers will break footing, from the care

Of watching up thy pregnant lips for more.

And dost thou lift this house’s latch too poor

For hand of thine? and canst thou think and bear

To let thy music drop here unaware

In folds of golden fulness at my door?

Look up and see the casement broken in,

The bats and owlets builders in the roof!

My cricket chirps against thy mandolin.

Hush, call no echo up in further proof

Of desolation! there’s a voice within

That weeps... as thou must sing... alone, aloof.

Übertragen von Rainer Maria Rilke

Du bist da droben im Palast begehrt,

erlauchter Sänger lauterer Gedichte,

wo Tänzer stillstehn, deinem Angesichte

und deinem Munde durstend zugekehrt.

Und es gefällt dir, dieser dürftigen Tür

Griff anzurühren? Ist es auszuhalten,

daß deiner Fülle Klang in goldnen Falten

vor eine Türe fällt, zu arm dafür?

Sieh die zerbrochnen Fenster. Fledermaus

und Eule baun im Dach. Und meine Grille

zirpt gegen deine Mandoline. Stille.

Das Echo macht noch trauriger das Haus,

drin eine Stimme weint, so wie die deine

da draußen singen muß… allein, alleine.