17. E. Barret-Browning, поэт мой!

Поэт мой! Ноты все тебе верны,

Что между ДО и ПОСЛЕ есть у Бога —

Из рёва мира вычленяешь строго

Ты музыку на фоне тишины

И с ней противоядие несёшь,

Что все людские горести излечит —

Бог возложил сей крест тебе на плечи,

А мне — лишь только ждать тебя — и всё!

Я, милый, всем готова стать тебе:

Надеждой — чтобы радость воспевалась,

Печальным происшествием в судьбе —

Чтоб спеть о нём… А, может, тень пора

Как пальме дать, чтоб песнь под ней слагалась,

Иль склепом стать, дав отдых… Выбирай!

XVII

My poet, thou canst touch on all the notes

God set between His After and Before,

And strike up and strike off the general roar

Of the rushing worlds a melody that floats

In a serene air purely. Antidotes

Of medicated music, answering for

Mankind’s forlornest uses, thou canst pour

From thence into their ears. God’s will devotes

Thine to such ends, and mine to wait on thine.

How, Dearest, wilt thou have me for most use?

A hope, to sing by gladly? or a fine

Sad memory, with thy songs to interfuse?

A shade, in which to sing-of palm or pine?

A grave, on which to rest from singing? Choose.

Übertragen von Rainer Maria Rilke

Du hast, mein Dichter, alle Macht zu rühren

an Gottes äußersten und letzten Kreis

und aus des Weltalls breitem Brausen leis

ein Lied zu lösen und es hinzuführen

durch klare Stille. Deine Heil-Kunst weiß

ein Gegengift zu finden, dessen Kraft

selbst Aufgegebene noch rätselhaft

zu retten scheint. Gott gab dir das Geheiß

dieses zu tun, sowie er mir befahl

zu tun nach deinem Ort. Was soll ich sein:

Gesang es grüße oder es beweine?

Ein Schatten, der dich mahnt an Palmenhaine?

Ein Grab, dabei du ruhst? — Du hast die Wahl.