Мужчине пряди я б не подарила,
Кроме тебя, наверно, никогда,
А эту я тебе на память дам —
Возьми её шатеновую, милый.
День юности моей ушёл недавно,
Но волосы, привычкам вопреки,
Ни роз, ни мирт, уложенных в венки,
Уже не помнят — только тень оставят
На бледных от пролитых слёз щеках,
С понуренной головушки спадая
В печали, что остра и глубока.
Посмертно ножниц сталь прижав к челу,
Отрезали бы прядь… Тебе отдам я
С ней матери предсмертный поцелуй.
XVIII
I never gave a lock of hair away
To a man, Dearest, except this to thee,
Which now upon my fingers thoughtfully
I ring out to the full brown length and say
“Take it.” My day of youth went yesterday;
My hair no longer bounds to my foot’s glee,
Nor plant I it from rose— or myrtle-tree,
As girls do, any more: it only may
Now shade on two pale cheeks the mark of tears,
Taught drooping from the head that hangs aside
Through sorrow’s trick. I thought the funeral-shears
Would take this first, but Love is justified, —
Take it thou, — finding pure, from all those years,
The kiss my mother left here when she died.
Übertragen von Rainer Maria Rilke
Nie hab ich einem Mann von meinem Haar
etwas gegeben, außer dir hier dies;
noch einmal halt ich es und fühle, wie's
in seiner braunen Länge meines war,
und sage: »Nimm«. O meiner Jugend Tag
war gestern. Und mein Haar tanzt nicht mehr leicht
auf meines Ganges Wellen. Mädchen reicht
sich Rose noch und Myrte hin und mag
in ihrem Haare blühen, während meins
um ein verweintes Antlitz hängt, um eins,
das in die Hand des Schmerzes leis sich neigte.
Wie nahe war der Totenschere Schnitt
an diesem Haar. Nun wollte ich, ich reichte
dir rein der Mutter letzten Kuß damit.
Только зарегистрированные и авторизованные пользователи могут оставлять комментарии.
Если вы используете ВКонтакте, Facebook, Twitter, Google или Яндекс, то регистрация займет у вас несколько секунд, а никаких дополнительных логинов и паролей запоминать не потребуется.